Размышление на тему, можно ли быть - просто христи

Размышление на тему, можно ли быть - "просто христианином" или нет....

Прежде чем отвечать на этот вопрос, надо разобраться в терминах. Иисус Христос, это не имя и фамилия - это Имя и Титул. Данный титул переводиться на русский язык как "помазанник".И в оригинале, данный титул звучит как Мессия, и скорее всего ученики в Антиохии назывались мессианами, или машихианами (если учесть, родство двух языков - арамейского и сирийского). Что сам по себе говорит этот термин, что некие люди являются последователями некоего помазанника, и сами являются помазанными. Да это отсылает нас к еврейской традиции - помазывать царей,дает некий намёк на "помазание" самого Мессии, но не больше.Когда данный термин был переведен на греческий, он зазвучал уже в привычной нам форме "Христос" (что является греческим эквивалентом слова - "помазанник").И тут встал вопрос, о том что любая группа в раннем христианстве (включая гностиков), претендовала на то, что они наследники учения"Помазанника", так в конечном итоге родились первые два термина, для определения церкви - "Ортодоксальная и кафолическая" (католическая на латыни), которые указывали, на то что данные группы верующих имеют во первых "вселенский характер", а во вторых в отличии от гностиков, и представителей радикального иудеохристианства сохранили "правоверие " (Тертулиан где -то писал, что то по поводу того, что "так верят везде"). Тогда же гностикам начали противопоставлять так называемую "традицию", рукоположение и тому подобное. И до сих пор обе традиции (западная и восточная) сохранили оба названия в официальном названии.
Время шло, на Западе случилась реформация.Так как основным лозунгом оной, был лозунг "назад к Евангилию", то как Лютеране, так и будущие "реформаты" используют термин "Евангилические" (кстати этот термин до сих пор, можно найти в их внутренних документах. Мне как то попалась книга одного лютеранина, так он там очень возражал против имени "лютеран", настаивая как раз на термины "евангиликалы").В последствии те или иные конфессии "позднего протестантизма", будут возвращаться к этому термину.Тогда же родились, и анабаптисты ( перекрещенцы), люди которые настаивали на крещении путём полного погружения в воду. Дальше рождались те или иные конфессии, и чаще всего основа их вероучения и была заключена в названии."Как вы яхту назовете, так она и поплывет", как пел капитан Врунгель в своё время).
Не смотря на тысячелетнюю историю, сам по себе термин христианин, это пустая раковина в которую ещё надо наполнить что то. А вот чем наполнить, это две составляющие "ортодоксия и ортопраксия", иными словами правильное учение и правильное поведение.Иначе и "и мормон будет являться христианином", и "ветвь Давида" будет - "христианской церковью". К сожалению исторический разрыв между нагорной проповедью, и первым символом веры (в первой было много про мораль, и не слова про "усию с ипостасью", во втором ни слова про мораль, но присутствовал знаменитый " - "омосиус".И к сожалению в борьбе за одно, часто забываем другое, и наоборот (сразу скажу, я тринитарий).По  этому поводу хочется вспомнить Клайва Льюиса:
"Люди  задают  мне  вопрос:
"Кто  вы  такой,  чтобы  устанавливать, кто христианин, а кто нет?" Или: "Не могут ли многие люди,  не  способные  поверить  в  эти  доктрины,  оказаться гораздо  более  истинными христианами, более близкими к духу Христа, чем те, кто в эти доктрины верит?" Это возражение в каком-то  смысле  очень  верное, очень  милосердное, очень духовное, очень чуткое. Но обладая всеми полезными свойствами, оно -- бесполезно. Мы просто не можем безнаказанно  пользоваться языковыми  категориями  так,  как  того  хотят  от  нас  наши  оппоненты.  Я постараюсь разъяснить это на примере  употребления  другого,  гораздо  менее важного слова.
     Слово  "джентльмен" первоначально означало нечто вполне определенное -человека, имевшего свой герб и земельную собственность.  Когда  вы  называли кого-нибудь   джентльменом,   вы   не  говорили  ему  комплимент,  а  просто констатировали факт. Если вы говорили про кого-то, что он не джентльмен, это было не оскорблением, а простой информацией. В те времена  сказать,  что,  к примеру,  Джон  --  лгун  и джентльмен, не было бы противоречием; по крайней мере, это не звучало бы более противоречиво, чем если бы сегодня мы сказали,что Джеймс -- дурак и магистр наук. Но затем появились люди, которые сказали- сказали  так  верно,  доброжелательно,  с  таким  глубоким  пониманием  ичуткостью  (и  тем не менее слова их не несли полезной информации): "Но ведь для джентльмена важны не герб его и земля, а то, как он себя ведет.  Конечно же, истинный джентльмен -- тот, кто ведет себя, как подобает джентльмену, не так  ли? А значит, Эдвард гораздо более джентльмен, чем Джон". Сказавшие так имели благородные намерения. Намного  лучше  быть  честным,  и  вежливым,  и храбрым, чем обладать собственным гербом. Но это не одно и то же. Хуже того, не  каждый  захочет с этим согласиться. Ибо слово "джентльмен" в этом новом, облагороженном смысле  перестает  быть  информацией  о  человеке,  и  просто превращается  в похвалу ему: сказать, что такой-то человек не джентльмен, -значит  нанести  ему  оскорбление.  Когда  слово  перестает  быть  средством описания, а  становится  лишь  средством  похвалы,  оно  не  несет  больше фактической информации: оно свидетельствует только об отношении  говорящего.
("Хорошая"  еда  означает  лишь  то,  что  она  нравится  говорящему.) Слово "джентльмен", будучи "одухотворено" и "очищено" от своего прежнего,  четкого
и  объективного  смысла,  едва  ли  означает  теперь  больше, нежели то, что говорящему нравится тот, о ком идет речь. В  результате  слово  "джентльмен" превратилось  в  бесполезное  слово.  У  нас и так уже было множество слов, выражающих одобрение, так что для этой цели мы в нем не нуждались: с  другой стороны,   если   кто-то   (к   примеру,  в  исторической  работе)  пожелает использовать это слово в его старом смысле, он не сможет этого  сделать,  не прибегнув  к  объяснениям,  потому  что  слово  это  не  годится  больше для выражения своего первоначального значения.
     Так что, если однажды мы позволим людям возвышать и облагораживать или, по их словам, наделять более глубоким смыслом слово "христианин", это  слово тоже  вскоре  утратит  свой  смысл.  Во-первых,  сами  христиане  не  смогут применить его ни к одному человеку. Не нам решать,  кто,  в  самом  глубоком значении  этого  слова,  близок  или нет к духу Христа. Мы не можем читать в человеческих сердцах. Мы не можем судить,  судить  нам  запрещено.  Было  бы опасной  самонадеянностью  с  нашей стороны утверждать, что такой-то человек является или не является христианином в  глубоком  смысле  этого  слова.  Но очевидно,  что слово, которое мы не можем применять, становится бесполезным.
Что  касается  неверующих,  то  они,  несомненно,   с   готовностью   станут употреблять  это  слово  в его "утонченном" смысле. В их устах оно сделается просто выражением похвалы. Называя  кого-то  христианином,  они  лишь  будут иметь  в виду, что это хороший человек. Но такое употребление этого слова не обогатит языка, ведь у  нас  уже  есть  слово  "хороший".  Между  тем  слово "христианин"  перестанет  быть  пригодным  для  выполнения той действительно полезной цели, которой оно служит сейчас.
     Мы  должны,  таким  образом,  придерживаться  первоначального,   ясного значения  этого  слова.  Впервые  христианами  стали  называться "ученики" в Антиохии,  то  есть  те,  кто  принял  учение  апостолов  (Деян.  11, 26).
Несомненно,  так  назывались  лишь  те, которые извлекли для себя наибольшую пользу из этого учения. Безусловно, это имя распространялось не на тех,  кто колебались,  принять  ли  им  учение  апостолов,  а  на  тех,  кто  именно в возвышенном, духовном смысле оказался "гораздо ближе к духу Христа". - Просто Христианство.