Я и цифра 1

Я лежу на кровати. В комнате темно. Я один. Окно. Мокрое стекло, по которому тихо стучат капли дождя. Второй этаж. Под окном – проспект, по которому редко проезжают машины. Окно озаряется на секунду желтым светом, потом меркнет. Опять желтый, мутный свет. Потом темное стекло. Постоянно. То желтое, мокрое окно с блестящими потеками дождевой воды, то темный прямоугольник стекла. Это на перекрестке светофор мигает желтым светом. То включится, то выключится. И моя комната освещается желтым светом светофора, который работает в автоматическом режиме… потому что поздно. Часа два, наверное.
 Я лежу и смотрю на стену. Стена тоже бледнеет желтым светом, потом становится серой, когда светофор на улице – гаснет… потом опять стена озаряется жёлтым. Тени. Темные тени на стене. Черный крест окна, квадрат серванта, внизу – треугольник кровати. Иногда тени начинают двигаться. Когда на улице проезжает машина, и свет фар попадает на мою стену. То тени начинают ползти по ней. Быстро удлиняясь и перемещаясь то слева направо, то справа налево, в зависимости от того в какую сторону движется автомобиль. По мокрой дороге под окном моей комнаты.
 Завтра на работу. Опять на работу. Я лежу и думаю о завтрашнем дне… точнее о сегодняшнем, потому что уже за полночь… значит о сегодняшнем. Работа. Моя работа. Мне она нравится, даже очень нравится. Хорошая такая работа. Не тяжёлая, не сложная… работа в офисе. Проекты, сметы, отчеты. Это моя работа. Пять дней в неделю. Понедельник, вторник, среда, четверг, пятница… иногда и суббота. Мне в субботу работать нельзя. Но приходится. Надо. Вот я и работаю иногда по субботам. Деньги платят нормальные. Вполне. Мне хватает. Ну… не очень… но всё таки это лучше чем сидеть без работы и без денег. Конечно лучше. Теперь я могу снимать эту квартиру. Платить за себя в ресторане, а не ждать, пока кто-нибудь из моих друзей предложит расплатиться за меня. Неудобно было, конечно, во всем себе отказывать. И отказывать всем, кто приглашал меня с собою куда-нибудь или в кафе, или в театр… или даже в клуб с девочками… И вот теперь я могу себе позволить и клубы и девочек! Не часто… но иногда можно. Поэтому я работаю. Ради денег. Ради зарплаты. Ради еды в холодильнике… Ради квартиры (потому что раньше я жил с тремя парнями в комнате, в общежитии, а теперь – один!). Ради Наташи, которая придёт ко мне завтра… нет(!) точнее, сегодня. После работы.
  Я лежу и смотрю в стену. Справа тихо постукивает дождь. Так тихо-тихо, как будто шепчет о чем-то. Или даже не дождь, а окно шепчет какие-то слова, которые никак не разобрать. Вот проехала машина. Шум работающего двигателя и плеск воды, что летит из-под колес. Дождь давно идет. С самого утра. Осень. Октябрь. Но тепло… даже очень тепло. Но дожди… Если бы не дожди, то после работы можно было бы гулять по улице. Вместе с Наташей. По теплым осенним улицам Киева. Но дожди уже несколько дней. И поэтому приходится встречаться дома. Наташа приходит ко мне сюда, в эту квартиру. С одной комнатой, с совмещенными туалетом и ванной. Но я здесь один… и Наташа может приходить ко мне когда захочет… Точнее когда я смогу. После работы. Или на целые выходные. Она пробыла у меня два целых дня: прошлую субботу и воскресенье. Квартира ей очень нравится. По-крайней мере, она всегда очень хорошо отзывается о моей квартире. А как там по правде, как она считает по-настоящему, я не знаю. Но говорит, что ей тут очень нравится. Наташа тоже не местная, не из Киева. Из… из какого-то села под Винницей. Как же это село называется??! Вот, блин… не помню. Ну в общем откуда-то из Винницкой области. А в Киеве живет в Хостесе, это что-то типа общежития. В комнате, вместе с нею, живут ещё три человека. Так что, включая Наташу, в её комнате проживает четыре девушки. А я – один. Вот уже почти шесть месяцев как один. САМ (!) в квартире. В своей, пусть и съёмной, но СВОЕЙ квартире…
  Я встаю с кровати и иду к окну. Я хочу открыть окно. Жарко в комнате, батареи уже топят вовсю. А на улице очень тепло. Вот и становится жарко в квартире. Может поэтому я и не могу уснуть. От жары этой дурацкой. Осень – а жарко!.. Я отрываю окно, и шум врывается в мою комнату, шум улицы, дождя, города… вместе со свежим, влажным воздухом. Я смотрю на улицу, внизу, сразу под моими окнами - клен с дрожащими мокрыми листьями. Светофор мигает. Дорога пустая. Никого.
 Я возвращаюсь. Вдруг вижу что на моей кровати. На моём месте кто-то лежит. Я останавливаюсь. Вздрагиваю от неожиданности. Ведь не может этого быть. Я же один. Потом подхожу к кровати и щурюсь. Я без очков, к тому же в темноте, ничего не могу разобрать. Но он лежит. Он действительно лежит на моём месте. Он темный.  Не может этого быть!.. Я же – один.
 Он лежит одетый. В грязных черных джинсах. В обуви…  раздолбаных старых ботинках. В свитере. В темноте нельзя разобрать цвета, но, кажется свитер – синий. Он лежит на кровати и смотрит в стену. Курит. Огонек вспыхнул и лицо его осветилось на мгновение. Худое лицо. С тонким носом, с пухлыми губами, на впалых щеках – щетина, густая и черная. Глаза блестят. Он шморгает носом… то и дело втягивает в себя воздух сквозь забитые ноздри. Он простужен… наверное, простужен. Он курит. Глубоко затягивается, почти до фильтра докуренной сигаретой, выдыхает дым через свои пухлые губы… и всё время шморгает носом. Лежит и курит. Вот он приподнялся и посмотрел на окно. Выплюнул сигарету на пол… окурок упал на линолеум и красные искры рассыпались по полу. Он опять лег. Глубоко вдавил, своей коротко стриженной головой, подушку. Лежит и смотрит в стену. Лоб у него бледный, выпуклый, блестящий от пота. Он лежит и смотрит в стену. На двигающиеся тени, которые ползут перед его взором по бледному холсту обоев. Он кашлянул. Сплюнул на пол… повернулся и сплюнул на пол, потом вытер худою ладонью свой рот.
 Он пошарил правой рукой возле кровати. Упала бутылка. Глухо об пол. Он нашел горлышко бутылки и поднял её. Поднес ко рту. Чуть наклонился вперед и отхлебнул из бутылки. Ещё раз… выдохнул через рот и опять выпил из горлышка. Посмотрел сквозь бутылочное стекло на мигающий свет окна. Полбутылки осталось… меньше чем половина… меньше половины. А впереди ещё вся ночь… осень, светлеет поздно. А в бутылке только половина… меньше половины.
 Он лежит в одежде и ботинках на постельном белье. Пьёт из бутылки. Курит. Один.
  Думает.  Не хочет думать, но думает. Вспоминает. Не хочет… Звуки музыки, хриплый голос певицы. Веранда. Черемуха цветет и пахнет нежно. Весь сад пропитан запахом черемухи, и пронизан солнечными лучами. Дерево веранды нагрелось. Пол трещит под ногами. Возле крыльца – босоножки. Женские босоножки. Маленькие босоножки белого цвета. Зеленая трава. А на ней, возле деревянного крыльца – белые босоножки из кожи, со стертой подошвой. И она танцует. На деревянном, нагретом полу веранды. Танцует перед ним. Он смотрит на неё, на её тонкое тело в белом платье, на её босые ноги. Вот она кружится перед ним. В такт музыки, под песню, под хриплый голос певицы. Танцует босиком перед ним. И смеётся. Солнце на её матовой коже… в её волосах, в смехе… запахе. Она танцует и смеётся. Деревянный пол трещит под её ногами.  Сухие доски вибрируют и он ощущает это движение под собою. Он сидит в кресле, у самой стены. И ощущает как вибрирует пол под его ступнею. От того что она движется по этим нагретым доскам. Музыка звучит. И пахнет Ею и черемухой. Где-то залаяла собака, часто-часто и визгливо затявкала. Послышались голоса. Вскрики. Охи. Приветствия. И она остановилась вдруг, и увидев кого-то, помчалась прочь. Навстречу кому-то, кто пришел, на кого затявкала собака. Она убежала по зеленой траве босиком. Забыв обуть свои белые босоножки. А он остался один.