Я этот стих по осени читаю

Люблю увяданье. Конечно же, листьев.
Не жду пониманья. Простили б, да будет с них!
Я просто шагающий тёплым по золоту,
Но всё охладеет, разделится поровну:
Душа – светлым этим, а плоть – тёмным тем.
Звучание – певчим, тем мысли – кто нем.
…Историю пишут, когда всё прошло…
Потери-то спишут, но что я нашёл?!
А что находить, если всё отсечётся?!
Не взять весь вдохнувший по юности воздух.
Не взять, но прочувствовать сердцем удастся.
Чтецам Дева-Осень даётся читаться!

*

Лишь только петушьим рассветным собратом
О новой поре крикнет час Сентября,
Начнутся слетать в стаю буквы-утята,
И стих будет ткаться. Ткачом буду я.
Заглавное слово по-бабьи, по-летнему воспрянет,
Сей к ночи размах сожмут в плен холода.
Нагими плечами не сбаловать нынче Небесный Солярий!
А вместо босых ног подошвы сцелует земля.
Предстанет очам спрутным щупальцем речка,
Её проверяла на жизнь кислота.
И пусть обумажилась, зачахла маленечко,
Но также блестит, в ожидании ноябрьского льда.
Бензин не щадит «право жить» гладкоствольных,
В такой же беспомощности побывал и я,
Когда шоркал пальцами копоть крамольных,
Когда был повязан с четою Козла.
Но дружба с золой поиссякла, как с пепла дым.
В зарубках души эта пыль сохранится.
А новые пакости считайте богатством моим,
Которое пойдёт на Внеземное Высотное Строительство!
Шучу. Ведь не мёд – прохождение Поля Жития Святых!
И моя тропка не белёсая пусть, но всё же радужная.
Потому как не бегал я с мест, куда родником был прибит.
Где старался сгодиться сукном на столах Дня Поминального.
А скатерти впору звенеть урожаем.
Да славится труд в добровольных цепях!
Вот только не вся снедь – веселью и жару.
Достанутся крохи и тем, кто не рад.
Кто ждёт фонаря, как росточка в асфальте,
И осени красок, как свет из окна
В пустой обмикробленной тёмной палате.
…Вселяет надежду Внестенный Бог Ра…
Сорвутся с цепи рабы мглы. Встанет Солнце.
Пройдёт сквозь стеклицу рассвет-борона.
И снова в букварь, как в поля, завлечётся
Клевать зёрна букв, сеять суть Детвора.

*

Я не могу прочесть подобных слов охапку
В другие времена трёхсот шестидесяти хороводных дней.
В метель и в половодье, как и в зной – не до поэзии початка.
В покой души лишь виден этот полумёртвый зверь,
Который и красив, и жалок. Собрался по-медвежьи спать.
Но я от этих распростёртых снов себя гоненьем отвлекаю.
И пусть по лужам, заскучалый шаг чеканя хладным каплям в такт,
Но всё ж, Живой я этот Стих по осени Читаю!


Осень 2012. Барнаул.