неокомсомольцы 5 часть

Следующим утром я проснулся раньше всех. У меня даже сложилось такое впечатление, что я вовсе не спал.  Во рту оставался сильный привкус ацетона, и мне казалось, что даже мой пот воняет ацетоном. Башка трещала, а легкие как будто онемели, во рту сушило, и я сразу же побежал к умывальнику, и прилипнув к крану, залпом выпил не меньше литра воды. После этого мне немного полегчало, я вернулся в комнату и приступил будить Губу. Когда он, не отрывая головы от подушки, перевернулся в мою сторону, и посмотрел на меня, по мне пробежала легкая дрожь. Его перекошенное лицо с выпирающими вперед зубами напомнило мне физиономию египетской мумии. Встав и взявшись обеими руками за голову, он жалостно заныл, что сейчас умрет. Потом он громко выкрикнул: «Воды!», и побежал в ванную. Вода, так же как и меня, его привела в чувства.  К этому времени началось собрание, и мы направились в холл.
   «Куда вы пропали?»: подозрительно рассматривая нас, спросил брат.
   «В каком смысле?»: удивленно переспросил я.
   «Вчера я несколько раз проходил ваш участок, но никого не видел!»
   «Да что ты рассказываешь, мы до семи часов бродили по району!»: вмешался Губа.
    «А чего на вечернее собрание не пришли?»
     «Да во время агитации познакомились с местными ребятами, они заинтересовались нашим кандидатом пригласили потусоваться вместе, ну, в итоге, говорят что будут целыми семьями за нашего кандидата голосовать!» «Или что, налаживать контакты уже не надо, ты бы лучше подумал, как нам  сверхурочные возместить!»: негодовал Губа.
«Что серьезно?»: переспросил Игорь, второй организатор.
«А как по другому!»: злобно ответил Губа.
«А можете их к нам в штаб пригласить, может вместе пообщаемся!»: добавил Игорь, по его выражению лица было видно, что он ни одному нашему слову не верит.
«Мне та не трудно их сюда пригласить, но я думаю, что потом трудно их будет тебе от сюда попросить обратно!»: ехидно ответил Губа.
«Действительно, с этой бритоголовой молодежью в спортивных костюмах только ваша парочка и можете о чем-то поговорить!»: добавил третий член оргкомитета.
«Студенты уже пытались на дискотеке пообщаться, но закончилось известно как!»: добавил Игорь.
«И что много контактов завели?»
«С одним познакомились, он нам до ночи, человек сто представил, жаль листовки только закончились раньше!»
«Так надо было вернуться в гостиницу!»
«Не переживай, мы сегодня тоже с ними будем видится!»
«Да правильно делают ребята, прямо как по инструкции!»: вмешался товарищ брата.
«Да мы конечно протупили, в этом городе такие ребята, что ни наесть, лучшие агитаторы»: подтвердил Игорь.
       После чего он обратился к студентам получившим на дискаре: «Вот видите, как надо работать, не ввязываться в драки с электоратом, а находить что-то объединяющее!» 
«А со сколькими ребятами мы по настоящему подружились?»
 «Человек двадцать!»
 «А можно кого-то из них в будущем привлечь в агитацию?»
 «Да хоть всех вместе!»: ответил Губа.
«Вроде де бы как и студенты - образованные люди, а как работать с людьми не умеете!»: опять осуждающе обратился он к ним.
Студенты на это лишь молча сопели и косились в нашу сторону.
Мы получили свежую партию листовок и новый участок для работы. «Как-то надо поаккуратней действовать»: предложил я Губе.
«Раз спалили, еще раз два,  и догадаются, что мы нихера не делаем!»
«О давай сходим на наш участок, немного там покрутимся, а когда встретим кого то из проверки, сразу же и свалим!»: предложил Губа.
 В этот раз проходя мимо мусорного бака, мы выбросили только половину листовок, и дойдя до нужной нам улицы, купили по бутылке Коко-колы и присели на травке в тени деревьев.
« Ну как тебе химка?»: спросил я Губу.
 «Я два раза ночью просыпался и был уверен, что я уже умер, и  только запах ацетона давал мне понять, что я живой!»: ответил Губа.
 « И как тебе ацетон помог это понять?»: удивленно переспросил я.
«Ну я так себе подумал, у мертвяков нет нюха, а если я слышу запах - значит я еще живой!»
 «Логично!»: согласился я.
«Так пару деньков подряд покурить ее, и точно можно сдохнуть!»: добавил я.  «Но что то все таки в ней есть, идет жестко, но это поярче драпа!»: с улыбкой, задумчиво добавил Губа.
         Где-то через час, на дороге возле гастронома резко остановилась копейка наших шефов, и, с папкой в руке, из нее вышел самый главный начальник. Он был главнее даже оргкомитета и напрямую общался с кандидатом. Мы сразу же вскочили на ноги, и, как бы случайно, вышли ему на встречу. Приветливо помахав друг другу руками, мы разошлись в разные стороны. Он поставил галочку в бумажке, которую достал из папки, купил лимонад в гастрономе и поехал дальше.
«Ну вот и все справились, можно уже начинать отдыхать!»: облегченно вздохнув, произнес Губа.
    Мы прошли парочку кварталов, выбросили  остаток листовок, и переглянулись.
« Ну что на пляж?»
«Та надоело!»
«К Леське?»
«Ты что больной, она же на глушняк прибитая!»: возмутился Губа.
«Ну а куда?»
«Идем к Жене, мы же вчера обещали!» Я в целом не возражал, и мы  двинули в сторону больницы.
Мы постучали в окошко его палаты, и уже через минуту Женя стоял на крылечке.
«Вовремя пришли, мне как раз пацаны драпчика принесли!»: веселым тоном проговорил Женя.
       Он опять принес посуду и мы, на скорую руку, приступили готовить химку. «Давай без ацетона?»: предложил я.
«Ну не серьезно!»: осуждающе посмотрев на меня, ответил Женя.
«Давай тогда только чуть чуть, а то легкие до сих пор болят!»
 «Уговорил!»: ответил Женя и, в начале  налив на сковороду ацетон, больше его не подливал. И так, с больнички, на запах, вышла парочка его товарищей, и мы на пятерых употребили его зелье. После он занес посуду, ребята разошлись по койкам, а Женя вернулся и сел с нами на лавочке. В этот раз нас не сильно разорвало, по меньшей мере, контролировать себя я мог.
«А тебе вообще не вредно каждый день это курить?»: спросил я Женю.
«Та в принципе мне и сигареты курить нельзя!»: расстроенным голосом ответил Женя. «Прикиньте, первый раз в жизни укололся, и сразу же желтуха! Вот западло!»
«Эти падлы наркоманы сами ничем не болеют, а стоит нормальному человеку с ними один раз связаться, так сразу что то подхватишь!» «Сука, выйду с больницы, клянусь, отобью этому козлу бошку!»
«А не думал, как-то до конца долечиться, а потом уже продолжать развлекаться?»: задал я ему провокационный вопрос.
«В начале, когда увидел свою желтую рожу в зеркале, готов был отказаться от всего. Потом две недели полежал в палате со старичками, но это ад: они постоянно ноют, мочатся под себя, и вспоминают про Брежнева, и как тогда было хорошо жить. Они меня просто достали, я перевелся в другую палату к молодежи, ну и сорвался!»
 «А чем вообще в Киеве занимаетесь?»: перевел тему разговора Женя.
«Та ничем особенным, так чем  придется!»
 «У нас сейчас так вся молодежь коротает дни и ночи. Раньше что было: школа, армия и потом родной комбинат на всю оставшуюся жизнь. А сейчас уже молодежь не особенно туда и затянешь, да и зарплату моему бате уже пару лет как не платят, так, какие то продуктовые пайки дают и куча обещаний. Так что, туда идти работать дураков уже нету!»
 «А лаве как добываете?»: спросил Женя.
«Да как придется: когда гопнем,  кого-то разведем, а то куда то залезем!»
 «Не, тут у нас по хатам и авто не лазят, так как все друг друга знают. Коцнул маг в авто или в форточку нырнул, как правило, уже вечером тебя дома легавые дожидаются, или потерпевший с ломиком в руке!»
 «А рэкет?»
«Ты смеешься. Да что тут 5 ларьков, что тут нарэкетируешь! Чуть меня постарше пацаны, пару лет назад что то пытались наладить, но менты их сразу срисовали, и потом они уехали в Москву, и так от них ничего и не слышно!» «Наркоманов дохрена. Как-то год назад наркоманы нас вообще достали, и мы в городе поделились на спортсменов и наров, и приступили их торбить. Слава богу, загнали их по норам, а то эти шприцы в каждом парадном уже всех достали!»
    Последняя реплика с разбросанными шприцами меня просто рассмешила, и кто это возмущался, человек, который за несколько лет вынюхал ацетон, собранный его маманей больше чем за двадцать  лет. И вообще, подумал про себя я, если Женя, ежедневно курящий план вперемешку с ацетоном, да еще, как я понял, время от времени и покалывающийся, считает себя спортсменом, что же тогда надо сделать в этом городе, чтобы тебя посчитали наркоманом? 
«А ты что, тоже каким то видом спорта занимаешься?»: искренне удивившись, переспросил его я.
«Обижаешь, я второе место в чемпионате города по боксу занял! Это сейчас я пожелтел, перестал посещать тренировки, а раньше, день у день, со спортивной сумочкой через плечо на тренировку!»
     Потом, чтобы наглядно доказать правдивость своих слов, он встал, и продемонстрировал пару корявых ударов руками. Своим  боем с тенью в импровизационной форме  от полностью меня убедил, что он  никогда боксом не занимался. Возможно, пару раз посетил тренировки в детстве, но не больше. Но я не думаю, что он сознательно нас хотел ввести в заблуждение. Я уже с таким сталкивался. На районе, знакомые ребята, у которых в течении года получалось раза три в день покурить, часто что то там себе надумывали, а потом и сами начинали в это верить. Это еще был не тяжелый случай, я знал одного, весьма хилого парнягу, который с чего то решил, что у него объем бицепса больший чем у самого Шварцнегера. Так его и прозвали Шварцем. Когда он убивался, он всех заставлял пощупать свой бицепс. А после, так и не услышав, чтобы кто то вслух высказал свой восторг, он сильно обижался, шел на турники и приступал тренироваться. Тренировки не решали эту проблему, так как он приступал к спорту только в состоянии сильнейшей  интоксикации и как можно догадаться, спорт этот был весьма специфический. Но когда Шварца попускало, он про это все забывал, ему было не до бицепса,  он был загружен более насущными проблемами – добычей денег на план.
«А чего в армию не пошел?»: поинтересовался я.
«А ты чего не пошел?»: ответил он вопросом на вопрос.
«У нас из нормальных пацанов никто в армию не ходит!»
 «А чем вообще вы занимаетесь?»
«Да бродяги: шаримся по городу туда сюда, ничего серьезного: покурим, побухаем, трахнем телок и так день прошел. Скука редкая, но все равно лучше, чем на карьере ставить рекорды, а другой честной работы здесь нету. Что-то серьезное по криминалу замутить тоже нельзя, так и шаримся. Я так уже года два промышляю, если четно, скука редкая, была бы возможность, с удовольствием, куда то бы свалил!»
 «Для начала обратно побелей!»: сострил Губа.
       Эта незамысловатая шутка пришла всем по душе, даже Жени. И нас, на часа пол, просто накрыло. У меня уже по щекам текли слезы, свело в животе, но я никак не мог успокоиться. Губа упал на колени и, как верблюд, плевался слюнями во все стороны, потом он вообще завалился в траву и, лежа на спине, продолжал дико ржать. Я, со всей силы, стучал себе кулаком в грудь, и вроде как успокаивался, но только посмотрев в глаза Жени, вновь начинал истерически смеяться.
«Ну что вечером на дискарь?»: предложил Женя.
     В этой беседе не о чем, время так быстро пролетело, что я даже не заметил, как наступил вечер.
«Который час?»: обратился я к Губе.
«Где то восемь!»
«Давай уже завтра, а то что то сил нет!»: ответил я.
«О сейчас же будут процедуры, я пошел!» Женя резко вскочил и побежал к двери.
«Пацаны завтра вас жду!»: на последок прокричал он.
    Его дисциплинированность меня поражала, да конечно у Жени было странное представление о врачевании, я уверен для его организма было бы куда  полезней не жить в больнице и бегать на все лечебные процедуры, а просто на пару недель закрыться дома, и отказаться от ацетоново-плановой терапии.
 Вчерашнее путешествие в поисках отеля меня сильно напрягло, и в этот день я решил прийти еще до наступления темноты. В этот раз «химка» как-то накрывала волнами, то, вреде бы казалось что ты трезвый как стеклышко, а потом, с того не сего, как захлестнет, что даже страшно по сторонам было оглядываться, так как за деревьями мерещилась всякая дрянь. Губа решил, что я просто отшил Женю и был уверен, что мы идем на дискарь. И когда он узнал, что мы направляемся в отель, он сильно запротестовал. Я смог его образумить одной лишь фразой: «Хочешь, чтобы нас лишили денег или, еще того, отправили домой?»
        Это был единственный аргумент, который мог вставить на место его мозги, так как разговоры на тему, что кто-то может у него отнять его кровно заработанные, давили на больной мозоль.
«Да да ты прав, давай сегодня там покрутимся!»: пробубнил Губа.
       Мы пришли даже раньше других, сразу же зашли на кухню и из подручных продуктов приготовили себе несложный ужин. Когда мы приступили к  принятию пищи, в отель, небольшими группами, начали стекаться студенты.  После ужина, я бы ни сказал, чтобы «химка» нас до конца попустила, но контролировать себя вроде бы я уже мог. На девять было назначено экстренное собрание. Главный контролер не застал на месте несколько групп студентов. Оргкомитет вслух зачитывал список проштрафившихся, и  демонстративно делал им выговор. После было долгое выступление Игоря по поводу смены тактики, также выспрашивали наше виденье ведения избирательной кампании. Подымали вопросы на тему, как привлечь сторонников, и обсуждали деятельность конкурентов.
«Да они листовками обклеили весь город!»: громко выкрикнул коротконогий студент.
«Тогда мы тоже начнем оклейку!»: принял решение мой брат.
    Это решение нас с Губой озадачило. Не поклеенные листовки не заметить было уже не возможно. Также, если нам было в лом раздавать листовки, клеить их точно никто не собирался. Мы сидели и не весело переглядывались друг с другом. Мы  понимали, что день – два и нас рассекретят.
    «Кстати тут есть еще одна не очень приятная работенка, нужна парочка добровольцев!»: промолвил мой брат.
«А что за работа?»: спросил парень с шевелюрой как у пуделя.
«Это вообще не наши методы политической работы!»: вилял он с ответом и, выдержав паузу, продолжил: «но обклеенный город листовками конкурентов разозлил заказчика, и он попросил их ночью уничтожить!»
«Не!»: прозвучал дружный гул студентов.
«Мы так не договаривались - это же нарушение действующей конституции!»: возмутился очкастый паренек, сидящий возле меня.
«Да ладно, нас не за что чуть тут не убили, а за это точно в карьере закопают!»: высказался один из особо пострадавших на дискаре.
      Троица наших руководителей аж побелели от злости, наблюдая как студенты открыто демонстрируют свое неповиновение. Студенты продолжали дружно возмущаться, назревал конфликт. До предела наколенную обстановку разрядил Губа. Он поднял вверх руку и громко прокричал: «Тише. Тише!» Студенты и оргкомитет в миг замолчали, и удивленно посмотрели в нашу сторону. Меня инициатива Губы сильно насторожила, так как нас «химка» еще держала, и я был уверен, что его начало глючить, и он точно сейчас что то вымочит. Я весь напрягся и шептал ему на ухо: «придурок попустись, что ты там надумал, опусти руку и заткнись!» Но он на меня не реагировал, и, встав на ноги, начал: «Работа, я согласен, грязновата, и сопряжена с определенным  риском, тем более, ее надо проделывать ночью!» Он пронзительно посмотрел в лица наших руководителей и продолжил: «Так что выписывайте премиальные, и мы вдвоем с завтрашней ночи приступаем к действию!»
 «Да без проблем!»: облегченно вздохнув, ответил мой брат.
«Двойная ставка, на меньшее я не согласен!»: добавил Губа.
«По рукам?»
 «По рукам!»
 «Тогда все, мы удаляемся на заслуженный отдых!»: закончил Губа.
«Да, да, идите спать ребята, завтра у вас сложный день!»: нежным голоском промолвил Игорь.
      Студенты продолжали что то оживленно обсуждать, а мы пошли на перекур. « Да ты крут!»: искренне похвалил я Губу.
«В общем-то так, я все уже обдумал: вечерком идем к Жене накуриваемся до упада, потом дискотека, девки и утром обратно!»
«Нет не правильно!»: поправил я его.
«Вечерком идем к Жене, накуриваемся до упада, и всю ночь рвем листовки. Это работа видная придется ее делать!» «Можем кстати взять с собой Женю!»: добавил я.
     На том и порешили. Хорошо прицелившись, мы бросили бычки на лысину прохожего, зашли в помещение, и сразу же бухнулись в кровати. К нам зашел брат и поблагодарил за сознательность.
«Смотри какие мы не заменимые люди в этой избирательной кампании!»: гордо заметил Губа.
 «Да, это точно!»: согласился с ним я. «Еще немного и вообще потесним оргкомитет!»
         Той ночью мне снились бессюжетные цветные мультики, чего-то приснилась тетя Таня в компании весельчаков Хрюши и Степашки, правда шутили они как то не детски. На утро я проснулся  полностью отдохнувшим и в приподнятом настроении. Я привстал с кровати и вытянулся, мой организм видимо уже немного адаптировался к «химке» и каких-то серьезных побочных эффектов я не ощущал. За столом, спиной ко мне, сидел студент, который жил с нами в комнате. Он был такой тихий и не разговорчивый, что я даже и не знал как его зовут.
«Здоров!»: дружелюбно окликнул его я, и вскоре очень пожалел об этом. Он повернулся ко мне, в одной руке он держал пилку для ногтей, а в другой - маленькое зеркальце, такое же, какие держат в женских косметичках.
      Он приветливо улыбнулся и милым голоском прошептал: «Как спалось?»
 Я бросил беглый взгляд на стол, который был просто усыпан женскими причиндалами: пудрами, ватами, щипцами и всякой другой бабской херней. Я был уверен, что даже «химка» не может так долго держать человека, и получалось - то что я вижу  было правдой. Но с другой стороны я понимал, что увиденное не может быть правдой. У меня начались галлюцинации: испуганно признал я. Я снова лег в кровать, накрылся одеялом и приговаривал: « Спать, спать, спать!» Но сон не шел, тогда я, через дырочку в покрывале, снова посмотрел в сторону парня. Он продолжал умело орудовать женским косметическим набором, и вел себя вполне естественно, как будто все так и должно было быть. Я еще какое-то время полежал в полной растерянности и решил, что надо вставать. Еще раз, мельком глянув на него, я уже точно знал, что это жестокая реальность - у нас в комнате живет настоящий педик. Парень не обращал на меня никакого внимания и продолжал готовиться к выходу. Я тихо, на цыпочках, подошел к кровати Губы. Разбудив Губу, я ему жестом руки показал, чтобы он не шумел. После, я кивком головы указал ему в ту сторону. Губа долго тер кулаками  глаза, опять внимательно посмотрел в указанную мною сторону, еще потер глаза и натер их до красноты. Еще раз он  пристально посмотрел на нашего сожителя  и опять принялся интенсивно тереть глаза.
«Можешь их не тереть, то что ты видишь - это не глюк!»: на ухо прошептал ему я. После моих слов у него отпала нижняя челюсть, и в глазах прочитывался ужас. Думаю, марсианин  на тарелке в окне его бы меньше удивил, чем прихорашивающийся женской косметикой мужик в нашем номере. Да это был первый настоящий гомосексуалист, которого я, да и Губа, видели в живую. До этого, конечно, я видел их в фильмах, знал, что Фреди Мэркури и Элтон Джон педики, еще ребята рассказывали, как на малолетке они кого то опускали за крысятничество. Но я и представить себе не мог, что суровая реальность жизни, на самом деле, так близко от меня. Так молча, в полном оцепенении, мы находились довольно долго. Когда Губа немного отошел от полученного шока, он хриплым голосом выдавил из себя: «Ты что гомик?»
    Парень, до этого не обращавший на нас  внимание, повернулся к нам лицом и неодобрительно посмотрел на нас. Так ничего и не ответив, развернулся, и продолжил делать маникюр. Мы переглянулись между собой. Мы были в полной растерянности и не знали, что нам дальше делать. Удивление быстро переросло в ненависть, мой взгляд упал на тапок Губы, я взял его в руку и со всей силы швырнул в спину гомика. Студент скривился от боли, как будто я в него кинул железной арматурой. Он вскочил на ноги, схватился за  ушибленное место, во время чего проговаривал: «ах больно, больно, больно уроды!»
    После этого Губа спрыгнул с кровати и с криками: «убью пидар!» помчался к нему. Парень был проворный, с ловкостью кошки, проскользнул в дверной проем, пролетел лестницу и выбежал на улицу. По всему было видно, что ему было не впервой наматывать кроссы, убегая от непонимающих, черствых людей. Как мы не напрягались, догнать его не смогли. Через пару сот метров интенсивного бега мои легкие отказались работать. Я остановился и, задыхаясь, нагнулся, так и остался стоять, упершись руками в колени и продолжал тяжело дышать. Немного придя в себя, я  выкрикнул: «ну его нафиг эту химку!»  Губа тоже присел рядом со мной и тяжело откашливаясь, произнес: «да еще недельку покурим и все!» «Даже педика догнать уже не можем, о чем тут говорить?»: со вздохом заметил я.
       Студент также  остановился на небольшом расстоянии от нас, и  перепугано смотрел в нашу сторону. Отдышавшись, Губа выпрямился, и угрожающи махая кулаком в его сторону начал, по очереди, громко выкрикивать все известные ему матерно-жаргонные словечки, имеющие прямое отношение к аморальному образу жизни студента. «Петух, извращенец, гомосек, голубой!»: своим пронзительным криком он порой заглушал шум дорожного транспорта. Я осмотрелся по сторонам, и  столкнулся с взглядами изумленных прохожих, которые начали кучковаться невдалеке от нас. Даже один водитель «Москвича» остановился, чтобы посмотреть на это представление. Увидев это все, я тихо обратился к Губе: «Давай возвращаться, а то мы больно уж  дико смотримся!» Мы выбежали  на улицу в чем спали, и я в принципе понимал, почему мы вызвали такую нездоровую заинтересованность у местных. Двое босоногих парня в одних трусах, стоящих в час пик в самом центре города, и громко кричащие всякие похабности  на тему однополой любви,  выглядели уж очень своеобразно, такое и в столице не каждый день увидишь. Придя в себя, мы поняли, что слегка погорячились, и, опустив головы, быстрыми шагами направились в сторону отеля.
       «Сука, мы полнедели в одной комнате с пидаром спали!»: продолжал возмущался Губа в отеле. Он метался по комнате, и по второму кругу начал проговаривать все матерные слова, которые он знал. Когда его словарный запас матерных слов исчерпался, он на этом не остановился, и,  по не понятным мне причинам, приступил ругаться библейскими оскорблениями: «Иуда, Ирод, антихрист, каин!» Если в ход пошла религия, я понимал, что Губу это все задело до глубины души. Губа был верующим человеком, старался не богохульствовать и посещать церковь по большим праздникам, но конечно если это не мешало более важным делам. Он кстати очень интересно подкорректировал христианскую мораль под свой быт.  За то, что он иногда посещал церковь, его бог должен был ему  во всем помогать, это касалось и грабежей и воровства и даже в попытках носильным образом овладеть честью девушек. А кто Губе пытался помешать в этих специфических делах, это касалось и жертв, того он искренне считал дьявольским отродьем. 
     Гумнюк, второй наш сосед, на сие дело безмолвно наблюдал, не вставая с постели, и когда мы немного успокоились, он бесшумно выскользнул из комнаты.
«Уроды это надо же было именно нам в палату петуха подсунуть!»: вырвалось у меня.
«Та кто его знает, я не удивлюсь, если окажется что они все здесь такие!»: проворчал Губа.
«Колония гомосеков, куда я попал, где мои вещи!»: взволнованным голосом провопил Губа.
«Вонючая косметичка, я за этот стол уже сесть не смогу, он тут все закантачил!» «Тут воняет гомосятиной!» «Где Гавнюк, пусть он уберет эту косметичку, меня сейчас стошнит!»: не прекращал выкрикивать Губа.
         Он очень долго ходил взад вперед по комнате, и, на нервной почве, даже закурил прямо в номере
 «Я его убью извращенец, козел, падло!»: безостановочно бубнил Губа.
     Сей факт меня тоже разозлил не на шутку, и я нервно посматривал на часы, ожидая, когда придет кто то из оргкомитета, им я собирался высказать реальную претензию. Взгляд Губы остановился на сумке стоящей под кроватью парня нетрадиционных взглядов.
«Я ее вышвырну в окно!»: прорычал Губа и схватился за сумку.
      Она была открыта и, от резкого рывка, содержимое высыпалось на пол. Прямо под ноги Губе упал кошелек зеленого цвета, сделанный под крокодиловую кожу. Он нагнулся, и с замечанием: «лопатник по ходу тоже бабский», поднял его. Открыв, Губа вытащил от туда пару зеленых купюр. «Конфискация!»: проговорил, уже немного восстановившийся Губа и положил их себе в карман.
      Также наше внимание привлек выпавший из сумки тетрис. Губа включил его и, через пару минут, полностью погрузился в игру. Игра его полностью успокоила, он начал во всю улыбаться, и, казалось, вообще забыл про недавний конфликт.
«Губа ты ж так возмущался от его косметички, а тебя не смущает что это пидарский тетрис?»: спросил его я.
«Да что тут такого, что пидар им игрался?»: ни на секунду не отвлекаясь от игры, ответил Губа.
«Если ты так считаешь, тогда играем по очереди!»
«Хорошо!»: недовольным голосом ответил Губа.
      Закончив игру, он нехотя протянул мне тетрис.
«Пока я играю ты подчитай сколько там денег!»
«Каких это денег?»: удивленно спросил Губа.
«Тех, что ты взял у гомика!»
 «Ах да, вылетело из головы!»: наигранно ответил Губа. Просмотрев купюры, он ответил: «тут чуть больше двадцати баксов!»
     После этого, все проблемы как то сразу ушли на второй, а то и третий план, и мы совершенно забыли про моральный ущерб, нанесенный нам соседом, и уже думали только о хорошем. Мы вышли покурить на балкон и, сделав первую тяжку, Губа промолвил: «Ни дня без пользы, действительно какой то санаторий!»
«Заметь, даже в самом престижном санатории каждый день бесплатно не накуривают, и не разрешают воровать деньги у соседа!»: добавил я.
  Мы вернулись в номер, и под игру в тетрис время пробежало незаметно.
В обед вернулся Гумнюк, и молча лег на свою кровать.
«Слушай Гавнюк!»
«Не Гавнюк а Гумнюк!»: поправил Губу амбал.
«Да какая там разница, че ты ко мне все цепляешься!»: возмущенным голосом пробубнил Губа. «Ты нам в номер привел педика, бог знает чем занимаешься с ним по ночам, и делаешь вид, что все нормально, и еще пытаешься нахамить!» «А с чого ти взяв що вин такий?»
«Может для тебя это нормально, что мужик ходит с женской косметикой, и по утрам губы красит, а я считаю немного по другому!»: завопил Губа.
«Так він нікому не заважає, ні до кого не чіпляється!»: продолжал защищать нашего соседа Гумнюк.
«Бля, да ты точно тупой Гавнюк!» «В общем то так, выгоняем пидираста с нашего номера и все, и чтобы ты тоже не молчал перед начальством, понятно?»: гневно обратился от снова к Гумнюку. 
«Ну добре!»: неохотно ответил тот.  Наш сосед-гей на обед не возвратился, также никто не зашел из организаторов, и мы решили прогуляться с часик на свежем воздухе.
          Парень нетрадиционной ориентации был далеко не глупым малым, время зря не терял, он разыскал руководство и слезливо пожаловался им на наше поведение. Когда мы вернулись, в отеле нас уже ждал, на скорую руку, организованный товарищеский суд. Эти студенты были воспитаны на идеях гуманизма, ко всему, их мозги были отравлены всякими демократическими ценностями, основная из которых - свобода выбора, и, как оказалось, это касалось абсолютно всего. Организаторы до такой степени прониклись этой проблемой, что даже, как я понял, сократили рабочий день и собрали всю агитбригаду на групповое обсуждение этого инцидента. Они, все в сборе, сидели в холе как на обычном собрании, и ждали нас. Начал собрание инструктор Игорь, за спиной которого прятался гей.
 «Ну, у вас постоянные ко всем претензии, ни с кем ужиться вы не можете, и регулярно  провоцируете конфликты!»: издалека начал он пафосным тоном.
 Я посмотрел на Гумнюка, и только сейчас понял, что постукивает он хорошо. Гумнюк, в момент, покраснел и убрал свой взгляд. 
«Возьмите себе педика в номер, и уживайтесь с ним сколько хотите, он точно будет не против!»: резко перебил его Губа.
На что студенты громко рассмеялись.
«Если я слежу за личной гигиеной - это еще не о чем не говорит!»: возмущенным голосом из за спины Игоря промолвил голубой.
         Он уже не казался таким насмерть перепуганным как утром, и чувствуя поддержку, уж очень расслабился.
«Закройте его вонючую пасть!»: прокричал в ответ Губа.
 Игорь продолжил тоном  преподавателя: «Мы стоим на пороге  создания  демократического общества, и должны все таки отказаться от пагубной практики прошлых лет преследования людей за их взгляды и увлечения, если даже они нам кажутся неприемлемыми!»
 На что уже я ответил: «это конечно всё здорово что ты говоришь, но мы с Ваней еще морально не готовы к таким высоким поступкам, и не собираемся жить с ним в одной  комнате!»
«Да!»: сделав серьезную мимику, подтвердил Губа.
«Допустим, если вы не поладили, зачем же вы разбрасываете и роетесь в его вещах?»: спокойным голосом промолвил мой брат.
 «А вы знаете, Серёжа говорит, что у него пропали деньги и ценности, и он собирается написать заявление в милицию. Что вы на это скажете?»: с ухмылкой заявил Игорь.
«Ах ты мало того, что пидараст, так еще и жалкий клеветник? Кто у тебя дырявый деньги брал, и откуда у тебя деньги тварь?»: вскочив с места, прокричал Губа.
«Тогда я напишу ответное заявление, что он, у меня на глазах, занимался сексом с Гавнюком, а статью мужеложство еще никто не отменял!»: резко добавил Губа. «Да еще это можно трактовать как растление малолетних, я еще несовершеннолетний и не нанимался наблюдать этот срам!»
        Гумнюк побагровел, и нервно обратился к моему брату: « ці хлопці всіх достають, бачите що вони творять,  не дивлячись що це твій брат, я пропоную їх виключити з нашого колективу!»
 «Я тобі виключу, я тобі виключу пособник гомосека!»: корча злобные гримасы, прокричал Губа.
«Мы же все таки одна команда, приехали с одной общей целью, нам надо научиться спокойно улаживать возникающие недопонимания!»: продолжил Игорь.
«Одна команда!»: возмущенным голосом повторил я, «тогда пожалуйста, бери его себе в комнату, можешь даже  поделить с ним кровать!»
«Не тебе малолетка решать, кого куда поселять!»: огрызнулся Игорь.
Меня эти слова задели за живое, я вплотную подошел к нему и промолвил: «Че то ты  Игореня забываться начал!»
     В этот момент со стульев дружно встали с десяток ребят и, бросая в мою сторону неодобрительные взгляды, разместились за спиной  Игоря.
«Слушай не хами, а то нарвешься!»: кто-то выкрикнул мне из толпы.
«А кто там такой смелый выйди!»: прокричал я.
«Да мы тут все не против вас двоих поставить на место!»: борзо ответил мне парень, стоящий в первом ряду. Меня эти слова разозлили не на шутку, сначала я хотел тотчас размазать его морду кулаком, но я понял, что они меня просто затопчут, и оглянувшись по сторонам, схватил подвернувшуюся под руку табуретку и прокричал: « ну давайте, защитники петухов подходите, попробуйте поставить меня на место!»
    И так держа в руке табуретку и приговаривая: «подходите, подходите!» я ждал, кто первый выйдет из строя, чтобы мгновенно огреть его табуреткой. Губа в этой поездке был не похож сам на себя. Он забежал в нашу комнату и достал из сумки выкидушку. Вернувшись в холл, он стал возле меня, и эффектно раскрыв ее, промолвил: «давайте посражаемся черти!»
        И так, с одной стороны, стояла толпа студентов, а с другой - я с табуреткой в правой руке и Губа с раскрытой выкидухой. Блестящее острие ножа охладило пыл особо буйных куда больше, чем моя табуретка, и хоть студентов было не меньше двадцати, никто не решился испытывать, на сколько мы серьезно готовы действовать.
      Разрядил наколенную до придела обстановку мой брат, он как коммунист из фильма про войну, вышел вперед из строя, почему то подошел не к Губе, а ко мне и промолвил: «если кого то хочешь резать, начинай с меня!»
«Да ничего мы не хотим, что это такое, пидар в номере, а эти черти во всю хамят. Может вам приятно спать с пидаром это ваши проблемы, а нам противно!»: начал объясняться я.
«Если мы заберем его в другую комнату, конфликт будет исчерпан?»: спросил брат.
Я переглянулся с Губой и после ответил: «думаю что да!»
«Все ребята спасибо, расходитесь!»:  обратился Игорь к студентам, у которого, от накала  страстей, руки ходили ходуном и дрожал голос.
    Студенты, оживленно обсуждая инцидент, разошлись по своим конурам. Педик быстренько собрал свои вещи, и что-то прошептал на ухо брату. «Отдайте тетрис!»: сказал мне брат.
 «Подавись!»: крикнул Губа, и, взяв его, с размахом швырнул тетрис в студента. Он попал ему в грудь, на что студент жалостно выкрикнул: «ай!», и убежал. Что-что, а на публику он умел работать. Гумнюк тоже вышел из комнаты, и мы остались одни.
«Ты шо, ого петухи взбунтовались!»: продолжал возмущаться Губа.
«Ты смотри, как они пидара защищают, вообще от своих книжек с ума посходили. Чему их только в этих институтах учат?» «А тебя тоже родители собираются куда-то пристраивать в институт, ты смотри к чему это все приводит!»: обратился он ко мне.
«Та родаки только мечтают, не думаю что у них что то получиться!»: ответил я. «Ты заметь, ни один из целого шобла на нашу сторону не встал. Я всегда знал, что неспроста люди заводят у себя на голове шевелюры, ох не спроста!»: злобно приговаривал Губа.
Постучавшись, к нам в комнату снова зашел мой брат.
«Саша, только честно, вы брали у парня деньги?»: пронзительно смотря мне в глаза, спросил он.
«Нет конечно!»: уверенным голосом ответил я.
 «Поклянись!»
«Божусь!»: держась за нагрудной крестик, ответил Губа.
«Так устраивает?»: с нотками обиды, переспросил он.
«Устраивает!»: вяло ответил брат.
«Хорошо, давайте договоримся, вы парня не знаете, кто то его тронет и сразу же едет домой. Понятно?»
 «Понятно!»: в один голос ответили мы с Губой.
«Кстати!», обратился он к Губе, «сдай мне нож!»
 «Перестать, это подарок отчима!» «Отвечаю больше его не достану!»: пытаясь состроить честные глаза, добавил он.
 Брат видно не имел большого желания обострять ситуацию, поверил ему на слово и ушел.
    После конфликта находится нам в общаге стало несносно, сходишь в туалет, на перекур и везде наталкиваешься на десятки недобрых взглядов. Губа,  вернувшись в комнату после одного перекура, стал возле двери и громко прокричал: «Не дай бог кто то меня заденет, я ему точно ночью перо вставлю!» После этой фразы, Гумнюк, опять молча выскользнул из комнаты, что конечно нас повеселило. В часов восемь, я вспомнил  про нашу вечернюю работу, заключающуюся в обрыве листовок конкурентов. Мы с Губой пришли в штаб-комнату и обратились к Игорю: «так что типа  замяли, нам идти на роботу?»
 «В принципе да!»: отводя глаза, произнес Игорь.
       Игорь, после инцидента, стал куда поприветливей к нам относиться: и голос его смягчился и взгляд подобрел. 
«Давай  точнее, да или нет!»: переспросил его я.
«Да ребята: мы ж уже это давно обсудили!»
«Хорошо вернемся утром!»: резво заявил Губа и развернулся к выходу.