Орден Сутулова глава 24

                1
   Подтаявший за ночь снег упрямо налипал на деревянную лопату, не давая быстро продвигаться вперёд. Но Павел так же упорно всякий раз сбивал его с фанеры, постукивая о бордюр тротуара. В итоге работа шла медленно – видимо, с непривычки. Через каждые три-четыре метра Голубев останавливался, чтобы передохнуть и отдышаться. А через каждые восемь трубно сморкался и доставал из куртки пачку сигарет.
   В очередной раз закурив, он воткнул лопату в придорожный сугроб, тяжело вздохнул и призадумался. "Вот бы Верочка увидела меня сейчас! – парень брезгливо сплюнул под ноги и огляделся. – Цирк дармовой, да и только. Писатель Вересов чистит от снега московские дворики. А бугром у него – полуграмотная бригадирша Агата. Тьфу, блин!.. Хотя… Мы с Верой уже в таких передрягах побывали, что фуфайка дворника, пожалуй, не показалась бы ей слишком вычурной. Как говорится – кто в армии служил, тот в цирке не смеётся… Эх, Веронька моя! Куда ж ты подевалась опять? Ведь только из-за тебя я здесь лопатой машу. Жду, когда объявишься… Похоже, обиделась ты на меня уже всерьёз. И умотала, не дождавшись, в свою Швейцарию. А мне, бедному пилигриму, даже в Захолмск вернуться заказано. Дабы окончательно не порвали в клочья завьяловские псы. Или ментозавры. Посчитав, что я соучастник того ночного погрома. Уж лучше здесь пока отсидеться, у тётки Агаты. Глядишь, сжалится судьба и позволит нам опять встретиться. Только вот когда?.."
   Выплюнув окурок, Вересов поправил сползшую на лоб шапку и вновь взялся за лопату. "В конце концов я могу в свободное время писать, – обнадёжил он себя. – В подсобке вполне приличные условия. Отмахался во дворе лопатой или метлой – и сочиняй на здоровье. Можно про свою житуху в загранке написать. Целый роман. А назвать "Санкт-Галленский узник". Или что-то в этом роде… Можно, конечно, попробовать и на двухтомнике своём распиариться. Дальше по издательствам пойти. Уже как известный автор. Но… Велика вероятность, что ментура на этом меня и накроет. Обвинив, что поджог в усадьбе Завьялова – моя месть за присвоенные авторские права… Не-ет, как ни крути, а целесообразнее пока не высовываться…"
   Пашкины размышления внезапно прервал чей-то окрик. Похоже, женский. Обернувшись, он увидел изящную молодую даму в коротенькой шубке, направляющуюся прямо к нему. Первое мгновение ему показалось, что это Верочка, улыбаясь, стремительно рассекает двор по прямой и, пританцовывая, идёт ему навстречу. Даже походка как будто та же. Однако присмотревшись, новоиспечённый дворник понял, что ошибся. Если не сказать – лоханулся. И весьма прилично…
  – Ну… Здравствуй, Павел Голубев! – кокетливо пропела девушка, подойдя ближе. – Наконец-то я тебя отыскала…
   Смущённо разглядывая знакомые черты, Вересов не сразу сообразил, что перед ним… Линда Шнайдер. А когда окончательно "въехал" в реальность, одновременно удивился и испугался.
  – Это… это вы?! – ошарашенно выдавил он. – Господи! Какими судьбами?
  – Без паники! – усмехнулась симпатичная "швейцарочка". – Я здесь не за тем, о чём ты сейчас подумал. А впредь… Давай договоримся, что, во-первых, мы будем общаться только на "ты". Угу?.. Во-вторых, в Москве я проездом, тороплюсь к маме на Новый год. Из этого следует, что пленить тебя заново в мои планы не входит. А в третьих – удели, пожалуйста, особе женского пола несколько минут твоего драгоценного внимания. Проще говоря – где бы нам побеседовать с глазу на глаз? В укромном местечке?.. Не переживай – много времени я не отниму…
   Пока Линда демонстративно озиралась по сторонам, Павел успел разглядеть за её спиной белый "мерседес" и двоих плечистых парней, стоящих рядом с ним. "Охрана", – смекнул он, воткнул лопату в снег и снял рукавицы.
  – А чем, собственно, обязан? – приходя в себя, недоброжелательно бросил он. – По-моему, мы обо всём уже договорились. Там, среди альпийских ландшафтов… Или я ещё чего-то недодал?
  – Ой, Павлик! Ну не надо так! – миролюбиво улыбнулась собеседница. – Что было, то было. И я ещё раз готова принести тебе кучу извинений. За всё-за всё! Но… Конечно, я понимаю, что обошлась с тобой крайне некорректно. Даже, можно сказать, безобразно. Только… Давай поговорим не на улице. Хорошо?
  – О чём ещё можно толковать? – повёл плечами Голубев, достал из кармана сигареты, но закуривать не стал. – М-м… Ну… Ладно! Если ты настаиваешь, можем и переброситься парой фраз. Пошли в мою берлогу! Вон туда, в соседний дом. Извини, но лучшего пока предложить не могу…
   Молодая женщина с готовностью кивнула, о чём-то крикнула по-немецки своим ребятам и покорно поплелась вслед за Павлом…
 …Благоустроенный хозблок, выделенный местным подметалам, произвёл на госпожу Шнайдер гнетущее впечатление. По всему было видно, что это помещение использовалось не только для хранения инвентаря и спецодежды, но и…
  – Ты что, живёшь здесь? – искренне поразилась Линда. – В таком вот… гадюшнике?!
  – Ну… Для кого гадюшник, а для кого и крыша над головой. Причём гарантированная, – скромно парировал мужчина. – Я понимаю, что после швейцарского поместья эта конура, мягко говоря, выглядит за гранью конкурентоспособности. Однако принимая во внимание некоторые обстоятельства…
  – Подожди! – резко перебила его девушка. – Я что-то не совсем… никак не соображу… Как ты оказался здесь? В этом районе Москвы? Вот тут, в занюханной каморке?.. Почему в дворниках? Ты… Похоже, в Захолмск так и не ездил? Отчего? Что случилось?   
  – Видишь ли… Иногда жизнь преподносит нам такие супрайзы, осмысливать которые необходимо годами… – витиевато изрёк Голубев и, брезгливо накрыл своё ложе потёртым пледом. – К тому же… Прости, но я не обязан отчитываться перед тобой. Надеюсь, в России я – свободный  человек?
  – Естественно! – поморщилась Линда. – Тебя никто не собирается вязать. И… Если уж ты заговорил об этом, то я хочу расставить все точки над "i". Только… Извини, Павел, мы можем поговорить в другом месте?
  – К сожалению, альтернативных вариантов не имею.
  – А… А если я предложу поехать… Ну, скажем… в ресторан? Или в кафе? Ты как?
  – Хм… Пардон, но в настоящий момент я… не совсем готов…
  – Понимаю! Позволь мне все расходы взять на себя. Пожалуйста! – гостья умоляюще посмотрела на своего бывшего пленника.
  – Вот что, дорогая… Как там тебя? Фрау? – начал закипать Вересов. – Запомни – Павел Голубев никогда не был халявщиком. Тем более – за счёт женщин… Поэтому выбирай. Либо мы беседуем здесь, либо… нам придётся разбежаться. У меня ещё участок не убранный…
   Шнайдер вздохнула, расстегнула шубку и присела на краешек топчана. "Эх, Павлушка! Знал бы ты, что я совсем по-другому представляла эту нашу встречу… – с горечью подумала она. – Какие романтические сцены витали в моей голове. Какие соблазнительные диалоги, взгляды, полунамёки, жесты… Я думала, что хоть немножко нравлюсь тебе. А тут, похоже… Не-ет, всё совсем не так и не то… Жаль…"
  – Ладно. Пусть будет по-твоему. Я уговаривать не стану… – тихо произнесла девушка и отрешённо уставилась в затоптанный линолеум пола.
   Павел убрал со стола кипу газет и сел напротив.
  – Может, чайку? С пряниками?
  – Нет-нет, спасибо! Давай уж прямо к делу… – Линда кашлянула, потупила глаза и, теребя шарфик, заставила себя сосредоточиться. – Вот что, Павел… Я, собственно, разыскала тебя только для того, чтобы… м-м… Чтобы ещё раз попросить прощения. Слишком уж сумбурно мы тогда расстались. Как-то не по-божески. И даже не по-человечески… Я понимаю: ты вправе подать на меня в суд и привлечь к ответственности за все перенесённые страдания. Но, поверь, я искренне раскаиваюсь! Правда!.. Мало того – хочу хоть как-то компенсировать тот моральный и физический вред, который был причинён тебе в Швейцарии. И не только там… Поэтому…
   Голубев хмыкнул и сделал упреждающий жест:
  – Прошу тебя, Линда, не надо! Всё! Больше ни слова… Когда-то ты спасла мне жизнь. Вытащила из небытия. И для меня это – самое главное. В остальном пусть нас рассудит Господь… Сейчас я больше всего хочу, чтобы наши с тобой пути никогда больше не пересеклись. Полагаю, что друг другу мы уже ничего не должны…
  – Но… Позволь мне хотя бы самую малость сделать. Чтобы снять с души это тягостное чувство вины!.. Ты знаешь, Павлуш, что у меня большие возможности. Видишь, как быстро отыскала тебя? Ребята из службы безопасности оказались на высоте. Так что… Я же вижу, что у тебя проблемы. Иначе ты здесь не торчал бы… Не стану вникать в подробности, разреши только оказать последнюю услугу. Скажи – как тебе помочь? Только постарайся не дать гордынюшке перекричать здравый смысл. Хорошо?
   Вересов нервно побарабанил пальцами по столу, прикинул что-то в уме и, смягчившись, повернулся к собеседнице.
  – Добро… Так и быть… Есть у меня одна просьба. Если бы мог сам разрешить эту ситуацию, никогда бы не обратился…
  – Я слушаю. Говори! – подобралась Шнайдер, внимательно глядя на визави.
  – Раз твои сыщики такие способные, может, помогут найти мне одного человека?
  – Женщину? С которой ты был в Шереметьево? – сразу смекнула девушка.
  – О! А как это ты догадалась?
  – Очень легко. Но… Не будем об этом… Давай координаты. Или какие-нибудь наводки…
   Павел вскочил, взял с этажерки листок бумаги и ручку. Быстро написал что-то. Протянул Линде.
  – Вот!.. Не исключено, что эта девушка сейчас… тоже в Швейцарии…
  – Боже! – изумилась собеседница. – А она-то с какого перепугу?
  – Так вышло… Контракт у неё с какой-то фармацевтической фирмой… В общем, если найдёте – буду по гроб жизни всем твоим сыскарям благодарен. И тебе лично… А больше мне ничего не надо…
   Гостья с любопытством взглянула на бумажку, достала из сумочки мобилу и нажала несколько кнопок. Через несколько секунд она по-немецки отдала распоряжение Отто Миллеру.
  – Ну вот… Нужных людей я озадачила… – улыбнулась молодая женщина. – Как только что-то прояснится, я обязательно сообщу. Может, ещё что-то? Говори, не стесняйся…
  – Нет… Это всё… – тихо вымолвил Голубев и с облегчением выдохнул. – Спасибо тебе, Линда! Ты не представляешь, как мне дорог этот человек…
   "Совет вам да любовь!" – мысленно произнесла девушка и тоже вздохнула. Неловкая пауза на пару мгновений повисла в помещении. Первым пришёл в себя "слабый пол".
  – Спасибо потом скажешь, – поднялась с топчана Шнайдер и взглянула на часы. – Мне, пожалуй, пора… Вот тебе моя визитка. Если будет нужно – звони. Или пиши. По почте или е-мэйлу…
  – Хорошо… Договорились… Я провожу?
  – Благодарю…
   Линда явно хотела сказать что-то ещё, но, подняв глаза на Павла, передумала. Она лишь осторожно прижалась напомаженными губами к его небритой щеке и еле слышно прошептала:
  – Удачи тебе, Павлуш!..
 …Только вечером, прибираясь на столе, Вересов обнаружил под клеёнкой странный конверт. На его лицевой стороне значилось: "Павлу Голубеву с извинениями и благодарностью." А внутри лежали ровно шесть тысяч. Евро…

                2 
   Шипение экзотических блюд на раскалённых сковородах вторило вечернему прибою засыпающего Сиамского залива. На импровизированной кухне сновали лишь двое мужчин-стряпчих, но их проворные движения обеспечивали бесперебойной поставкой съестного все занятые столики. А в этот час таковых было не менее дюжины. В открытые окна бамбуковой ресторации норовили залететь на свет фонарей диковинные мотыльки и бабочки, но их упрямое порхание сдерживала тончайшая капроновая сеть.
   Канат с наслаждением поглощал все эти запахи, звуки и краски тайской действительности, вальяжно откинувшись на плетёном кресле и посасывая через соломинку ароматные коктейли местного розлива. "Ну и хитрый же я чувак! – мысленно упивался он своей рашен-персоной. – Основная кодла туристов рвётся в Турцию, Египет, Израиль, Эмираты и прочие Ближние Востоки. А я вот не поскупился и оттягиваюсь теперь на курортах далёкого Таиланда. И не где-нибудь на материке, а на острове Самуй, мать тебя ети! Пусть теперь захолмские менты с десятью овчарками меня ищут. Хрен им с отворотом! Илюша Верёвкин отдохнёт пока в тропиках. Надо будет – продлю путёвку хоть пять раз. Нет проблем… Так что в ближайшее время меня здесь ни одна падла не надыбает. А там, глядишь, дело Антоши Завьялова само по себе до висяка скатится. За отсутствием улик. Что, как говорится, и требовалось…"
   Между тем официант принёс Канату очередной заказ – жаркое из неядовитой змеи, от души сдобренное специями. Гордость местной кухни. Понюхав блюдо, Илья передёрнулся и на ломаном английском попросил пару новых коктейлей. "Половой" кивнул и исчез за стойкой бара. Верёвкин осторожно съел кусочек мяса, запил его цитрусовой водкой и внезапно почувствовал сильнейший приступ… сексуального влечения. Сначала подумал, что пройдёт: мало ли с кем не бывает? Однако по мере опустошения блюда приятная истома в промежности только усилилась, грозя выйти за рамки приличия.
   Когда официант, незаметно ухмыляясь, доставил партию свежих коктейлей, Канат вдруг осмелел и попросил его пригнуться. Шёпотом поинтересовался, как здесь насчёт "гёрлз". Таиландец будто только того и ждал – любезно расплывшись в улыбке, парень кивнул на внутренние апартаменты ресторанчика и положил перед Илюхой пачку цветных фотографий с девицами на любой вкус.
  – О-кей! – помотал головой "руссо туристо" и углубился в изучение смуглокожих путан.
   Спустя некоторое время Илья сделал окончательный выбор. Его жаждущий взор остановился на изображении достаточно щуплой туземки, у которой единственным привлекательным местом были полные, маслянисто-чувственные губы в фиолетовой помаде. Сговорившись с официантом о цене и расплатившись за ужин, Верёвкин поспешно удалился в "номера"…
 …Девушка почти не разговаривала. Не реагируя ни на инглиш, ни на руссиш, ни на язык жестов, она, поблёскивая размалёванными веками, сняла с себя лёгкую накидку и бесшумно села на краешек широкого пальмового ложа. Канат, сообразив, что болтовня здесь неуместна, тоже примолк и суетливо разделся до трусов. При этом забыв про носки. Откинув край волокнистой циновки, он прилёг на некое подобие подушки и, протянув вперёд руки, требовательно вопросил:
  – Ну? Чё сидишь?.. Залезай ко мне. Иди сюда, чучундрочка. Кам! Кам хиа…
   Путана откликнулась было на мужской призыв, подалась чуть-чуть вперёд, но в следующее мгновение её раскосые глаза стали неоправданно квадратными. А ещё через секунду помещение огласил жуткий вопль девушки:
  – А-а-а… У-у-а-а… Ке-ме… Фух-х тум… А-а-а… О-о-а-а…
   Подскочив, Канат обернулся и проследил глазами по направлению затравленного взгляда "наложницы". Та, продолжая выкрикивать гортанные звуки, ткнула пальцем в стенку. Лишь тут Илюха увидел странное лохматое существо, похожее на паука. Размером не больше чайного блюдца. Это членистоногое выразительно фыркнуло и, перебирая полосатыми лапками, юркнуло под плинтус в небольшое отверстие. Больше оттуда не показывалось.
  – Ну и чё? – Верёвкин усмехнулся и обернулся к проститутке. – Чего орать-то? Всё! Убежал паук… Развели тут, блин! Тварей всяких. Людям потрахаться спокойно нельзя… Ну ладно. Ложись! Пора уж… А то время идёт, а мы… насухую дёргаемся… Ведь уплочено…
   Илья хотел было силой втащить девушку под циновку, но вдруг почувствовал, что рука его одеревенела и не поднимается. Вторая кисть тоже словно расплавленным оловом налилась. От ягодиц пошёл к голове непонятный жар. Парень попытался пошевелиться, однако всё тело его уже не слушалось. Он открыл рот, чтобы высказать удивление и недовольство, но вмиг опухший язык прилип к нёбу, а из горла зашипели лишь удушающе-булькающие звуки. "Перебрал, что ли, коктейлей в зале? – с ужасом подумал Канат, в бессилии откидываясь на подушку. – Или… Чё-ёрт!!! Бляха муха! Неужто этот паучок… ядовитый?? Тяпнул меня за жопу, а я по пьянке и не почувствовал? Ё-ё-ё-м-м… Не зря моя косоглазая так заливается. Сразу врубилась…"
   Это была последняя осознанная мысль Верёвкина. После чего сознание покинуло его.
   Завизжав ещё истошнее, девушка схватила свою одёжку, быстро накинула её на худое тельце и пулей выскочила из комнаты. Через минуту сюда вбежали двое мужчин и обеспокоенно уставились на кровать.
  – Похоже… турист уже мёртв… – на местном наречии выдавил наконец один из них.   
  – Да. Именно так… – подтвердил другой, более высокий и солидный. – Он не дышит. Проверь пульс…
   Первый услужливо выполнил просьбу, брезгливо отворачивая лицо от пострадавшего.
  – Нет, сердце не стучит… Всё… Клиент умер… – испуганно прошептал он.
   Высокий досадливо крякнул, тяжело вздохнул и, нервно переступив с ноги на ногу, поинтересовался:
  – Он деньги заплатил?
  – Да. И за ужин, и за девчонку…
  – А в зале он был один?
  – Один… Часа полтора просидел…
  – Откуда этот парень?
  – По-моему, из России. Точно не знаю…
  – Та-ак… Вот что… – солидный на секунду призадумался, после чего уверенно подытожил. – Забери у него бумажник и документы. Девчонку сегодня же рассчитай и уволь. Прогони её подальше, чтоб тут не светилась… Если придёт полиция, то персонал пусть говорит, что действительно видели этого парня. Там, в зале. За столиком… А куда он потом ушёл, никто не знает. Побережье большое. Мало ли что?.. Хм… Всё понятно?
  – Ага… – кивнул напарник. – Только…
  – Ну?
  – Это… Куда будем труп девать?
  – Прикрой его пока. И дверь закрой на замок… Подожди до закрытия ресторана. А потом… Не мне тебя учить. Сам знаешь…
  – Да-да…
  – И ещё… Чтобы к утру все углы и щели в номерах были проконопачены. Я не хочу проблем с законом… Ясно?
  – Угу-угу… – угодливо промямлил низкий, выключил в комнате свет, вышел вместе с боссом из помещения и тихонько запер дверь…
 …Глубокой ночью от блестящего в темноте галечника оттолкнулся пластиковый плот-катамаран и на вёсельной тяге бесшумно поскользил по воде вглубь залива. Без огней и опознавательных знаков. Отплыв от берега метров на триста, сидящие на плоту люди аккуратно столкнули с края увесистый полиэтиленовый мешок с застывшим телом русского "плейбоя" Верёвкина. Почти без всплеска оно вошло в тёплые волны Южно-Китайского моря и, увлекаемое балластом, стало быстро опускаться ко дну…

                3 
   Из ворот следственного изолятора, покряхтывая, выехал тёмно-синий автозак, повернул налево и, стрельнув неисправным глушителем, начал набирать скорость. В фургоне сидели четверо – две неунывающие сестрички-близняшки, пожилая тётка со свирепым выражением лица и бывший медработник Медниковского психдиспансера Верочка Кирсанова. Последняя отрешённо смотрела в заиндевелый металлический пол, погрузившись в пространные раздумья.
   "Ничего не сказали: куда везут, зачем? – тревожно размышляла она. – Суда ещё не было, срок не дали… Видимо, в другое СИЗО переводят. А почему?.. Стараются подальше от Москвы упечь? Чтобы никто не смог меня вытащить из тюряги? Чтобы родственников вконец запутать? А я и так никому ничего не сообщила. И не собираюсь. Много чести выставлять себя на посмешище… И вообще – слишком много вопросов. И все без ответа…"
   Кирсанову кто-то осторожно толкнул в бок. Обернувшись, она увидела одну из близняшек, наклонившуюся к её уху.
  – Косячок будешь? Халявный? – прошептала та. – Зажечь?
   Вера отрицательно помотала головой, поняв, что речь идёт о наркотической "дури", свёрнутой в самопальную сигарету.
  – А бухло? Двойной перегонки? – не унималась девица. – Накатим по двадцать капель, пока конвой добрый? А?.. Ну чё ты ломаешься-то? Ведь Новый год на носу. Когда ещё так пофартит?
  – Нет, спасибо. Ничего не надо… – еле слышно выдавила из себя Кирсанова и, кисло усмехнувшись, опять призадумалась.
   "Да, действительно. Сегодня тридцать первое. Часов через семь-восемь Новый год начнётся. Интересно, что меня в нём ждёт?.. Если не случится ничего страшного, в следующем году должен родиться мой малыш. От Павлика… Нет-нет, он только мой! Единственный! Никто не узнает о нём. Хотя бы в ближайшее время… Ох-х… Что ждёт этого бедолагу? Дадут ли ему свободу? А мне?.. Или нам куковать обоим в зоне? Долго или… как? Доживу ли я вообще до воли? Или сгинем здесь, среди волчьих стай? Я и ребёнок… Впрочем… На воле меня с ним тоже никто не ждёт. В таком вот статусе… Господи! Думала ли я, что доживу до этого позора? Знал бы кто, как мне сейчас тошно…"
   Верочка попыталась отогнать от себя мрачные мысли, но предательские слёзы уже выступили из-за век. Отвернувшись к решётчатому окошку, Кирсанова всхлипнула, зажала лицо ладонями и тихо, незаметно для окружающих, расплакалась…
   А за обшивкой автозака повалил с неба густой, необыкновенно чистый и светлый, предновогодний снег…

                4
   Когда ночные куранты отсчитывали положенные двенадцать ударов, ни Вера, ни Павел ещё не подозревали, сколько испытаний, лишений и трудностей предстоит пройти им в ближайшие 39 месяцев, 2 недели и 5 дней. Оно и понятно – человеку всегда было свойственно предполагать лучшее и ему, ничтожно-грешному, никогда не хватало сил уразуметь, что лишь Господь безраздельно располагает тем, чему суждено случиться с нами в действительности.
   Между тем наш планетарный шарик успел обернуться вокруг светила три с лишним раза. Наступил очередной апрель…