Народное средство - глава III

  В тринадцатой палате стояла тишина. Надежда сидела на кровати в позе йога, подвернув под себя ноги, вчитывалась в лекционную тетрадь, то и дело поправляя на своем теле пластины КФС – черные пластмассовые коробочки с чудодейственными силами. Зинаида ходила по палате, поддерживая разговор со старушкой Разуваевой. У старушки прошло три дня после операции, но ту нисколько не волновало собственная судьба и большой шрам на лице, она  то погружалась в рассуждения о судьбе своих двух  дочек, а то  вслух корила здешних повелителей за черствость и грубость. Зинаида лишь изредка включалась в разговоры, подтверждая участие в них, примерами из своей жизни, впечатлениями от сурового настоящего.
  Вот тогда рассерженный Григ и объявился в палате. Так объявился, что у Надежды из рук выпала лекционная тетрадь, и она вынужденно подсознательно послала навстречу хирургу образ своего мужа Николая – заступника. Григ выбил из рук обоих  чашку с водой.
- Предупреждал же, что нельзя пить воду перед операцией, - орал он, размахивая руками.
- На женщинах отрываешься? – услышал Григ низкий голос. Григ наклонился, поднял чашку с пола и поставил на стол, осмотрелся.
- На операцию не возьму!
  Зинаида не думала вмешиваться, но вектор упрямства выстроился супротив её желания и она, взяв в соратницы светлый и всегда справедливый образ своей матери, взбунтовалась.
- Тогда и я ухожу, - сказала Зинаида голосом своей матери, но  с еле скрываемым сомнением в голосе. Это сомнение услышал близнец Грига.
- А я говорю - «останетесь»! Следующая – Вы! – миролюбиво закончил спор Григ, подчиняясь близнецу.
  Дребезжащая каталка остановилась у дверей тринадцатой палаты, открыла дверь, подъехала к Зинаиде, сказала холодно - «раздевайся», подождала и отягощенная весом покатила по коридору, дробно отсчитывая  итальянский серо-зелёный паркет. 
В палате остался призыв Зинаиды –«Ой, мамочка!», он долго еще бродил по комнате, создавая эффект присутствия  мамочки Зинаиды и дожидался возвращения дочери.
  Надежда поправила  пластины КФС в области сердца, обняла обеими ладонями телефон. Найдя абонента, активировала вызов.
- Сережа! Начинай со мной работать. Отслеживай моё состояние. – отбросила телефон, упершись подбородком в левое плечо, три раза плюнула в сторону и уже с другой интонацией  высказалась: - Дорогой, через полчаса у меня начнётся операция!
Рядом со старушкой Разуваевой никого не было, но она, приседая на кромку кровати, ощутила жаркие объятия колен, три раза перекрестившись, брякнула:
- Давно я в бане не была. Надюша, ты с кем разговаривала?
Надежда просто ответила:
- Он, конечно, - не Господь Бог. Мой врач - экстрасенс мысленно будет контролировать ход операции.
Старушка Разуваева обеими руками вцепилась в жаркие колени, вспомнив о берёзовом  венике.
- Это бесплатно? – полюбопытствовала, не отключая зрелый и опытный разум.
- Тёть Рая, бесплатный сыр в мышеловке. У нас обоюдные интересы.
Надежда без остановки начала читать лекцию о пользе и немыслимых оздоровительных свойствах пластин КФС. Тётка Раиса не останавливала хлынувший на неё поток информации, только очень огорчилась, когда этот поток снёс на своём пути её мечты о березовом венике.
- Во что-то, конечно, верить надо. Ведь верить хочешь тому, кого любишь. Вот почему к старости верить остаётся только Господу?
  Надежда, не ожидавшая такого каверзного вопроса от простой забитой повседневными заботами женщины, вынужденно остановила рекламную компанию, с неохотой переключаясь на иную, ей показалось, тему, вслушалась в рассуждения соседки. 
- Долго к этому идешь. Веришь, любишь, потом не веришь, не любишь. Молодые всегда в поиске, всегда заняты. Сил на веру и любовь бывает не остаётся. К старости много разочарований накапливается. Через разочарование умные создают Бога внутри себя, опыт ведь никуда не выкинешь, его надо по достоинству назвать. Я глупая была всю жизнь – больше веники вязала, на природу отвлекалась. С Богом ведь ещё и дружить надо, я не умею, поэтому мой бог хиленький, но даже со своим богом не могу я быть на равных. Вот в березовый веник только и верю. Он только меня и поддерживает.
- Почему все-таки в берёзовый веник, а не в Господа?
- Говорю же, милая, по Сеньке и шапка, по бабе и шлык.
  Открылась дверь во всю ширь, впуская санитарок и  тихую, но улыбающуюся Зинаиду в плывущем белом облаке. Призыв - «Ой, мамочка!» метнулся навстречу Зинаиде,  помог ей перелечь на кровать, укрыл одеялом и незаметно для всех отлетел.
- Кто Облизалова? - громко выкрикнула худенькая черноволосая санитарка - водительница каталки.
Надежда удивленно якнула, вскочила с кровати.
- Раздевайтесь и на каталку!
- Хорошо, хорошо! Вот только звонок сделаю – своего врача на операцию приглашу.
  Обе водительницы каталки переглянулись.
- Григорий Григорьевич уже в операционной! – громко, перебивая сомнения присутствующих, высказалась черноволосая санитарка.
 Надежда уточнила:
- Я говорю про своего врача  экстрасенса. Он уже здесь - со мной. Мысленно.
- Интересно, что он будет делать в операционной?
- Будет следить за операцией на расстоянии. Когда почувствует, что нужна будет его помощь - вмешается.
  Старушка Разуваева хохотнула. У обеих  санитарок  дуги бровей надолго остались  в высшей степени зафиксированными.
 - Я тоже буду рядом, - услышала Надежда заботливый голос мужа. Он незримо пристроился рядом с каталкой и толкнул её в сторону жены. Обе санитарки бросились каталку останавливать, но она уже ткнулась в ноги Надежды. Даже это не отвлекло Облизалову от разговора, который она активно продолжала вести с незримым врачом.
  Облизалова уезжала на каталке благодушной, окутанной заботой сетевого маркетинга  мирового масштаба, заботой мужа, и было понятно, что ничто не  помешает  положительному исходу операции.
Старушка Разуваева немного посидела, понаблюдала за спящей Зинаидой, вздохнула глубоко и пошла в коридор пообщаться с кем-нибудь. Когда вернулась, то увидела Зинаиду, обложенную журналами и погруженную в чтение, поделилась с неё новостью:
- Зина, я поняла, - почему ваш Григ такой сердитый. Этой ночью  чуть не умерла его любимая операционная сестра, говорят, что ей неудачно сделали пластическую операцию.
  Зинаида не выдавая волнение, поделилась со старушкой своими переживаниями:
- Операционная мне не понравилась: серые потолки, болтающиеся клочки старой  краски. Операцию начинала какая-то Маша, но вскоре Григ её отстранил и зашивал сам.
  Ввезли Надежду, лежащую ничком в белом облаке простыней те же санитарки. Они долго примерялись, чтобы приблизиться к кровати. Наконец, танец каталки остановил низкий окрик Надежды:
- Я здесь сойду. Держите каталку!
  Она, полусогнувшись, сначала одну ногу опустила на пол, зацепилась одной рукой за кровать, другую ногу опустила, помогая ногами держать равновесие, поползла по кровати, напрягаясь и постанывая.
- Вот так мы, русские бабы и выживаем,- без зла но, точно обращаясь к главному свидетелю жизни, неявно присутствующему, высказалась старушка Разуваева. Ей меньше всех осталось мук перетерпеть. В этом она была счастливее соседок по палате.