Шоферское счастье

ДОСААФ в котором мне довелось учиться был очень серьезной конторой. И техники разнообразной было много, классы новые и мастера правильные. Готовили водителей для Советской Армии. Раньше на «курсах» и механиков на БТРы натаскивали, но потом кто-то решил, что шофер  он и в «коробке» шофер. Может оно и так. Но когда на полигоне выметнешь из «ямы» свои 10-14 тонн (так, что передние «пары» в воздухе висят) - понимаешь, что это не одно и то же! Прапор-мастер на соседнем сиденье орет, тебя в плечо норовит кулаком ткнуть. А ведь по глазам видно, что и он так же «метнуть» коробочку любит. Просто ему уже так летать «по сроку службы не положено». Вот и орет, причем – правильно. Ведь если за спиной полный отсек сослуживцев, то на финише одним криком не обойдется.
- Это вам не авто, это - техника! - говаривал майор Дутов курсантам, прохаживаясь вдоль старой «семидесятки». Один БТР в школе все же оставили, чтобы будущим солдатам показывать.  Военком дважды был в Афгане, к образовательному процессу относился серьезно и некоторые занятия проводил с курсантами лично. Каждое утро нас собирали у военкомата и гнали «шагом-бегом» через все село в школу. По улицам, через парк, мимо молча стоящих у калиток бабушек.
- Рот-т-та, бего-о-ом!
Шестьдесят пар обутых в кроссовки «Gold Cap» ног на обледенелой дороге выдают довольно странный «шлёпающий» звук. Мода была такая у будущих военных шоферов – кроссовки синие, полушубки черные - романовские, «шубенки» в карманах и пояса армейские с «бляхой». Мастера относились к такому «единообразию» снисходительно, зная, что по весне всем их «курсам» лбы забреют. С утра до вечера, с понедельника по субботу  натаскивали они парней. Собрать - разобрать, выслушать - записать, полигон, марш. Мы делали все, что курсанту положено. На «ручниках» по автодрому катались. С преподавателем,  лежащим под машиной - трогались, ворота в «боксе» выносили и даже горели (в «шишиге» верхонка на коллектор попала). В выходные были танцы в «Доме культуры», бабки-самогонщицы, ну и прочая сельская жизнь. По понедельникам начальник милиции докладывал военкому о похождениях подчиненных, и утро новой недели начиналось привычно:
- Рот-т-та, бег-гом!
Перед экзаменами в ГАИ сдавали мы обязательный «пятисоткилометровый» марш. Весна, тепло, давно вернулись на асфальт и до «родных» ворот измочаленным «коробкам» рукой подать. Мой «ЗИЛок» шел в колонне замыкающим. Наставник Кунаков на солнышке «прикемарил», а я даже сигаретку прикурил (приборзел мало-мало). А чего не закурить, когда дело хорошо сделано, а мастер моего дядьки приятель. Смотрю, «ГАЗ-66» чуть перестроился, объезжая баб-штукатурш идущих по краю шоссе. Прут развернутой шеренгой прямо по асфальту, веселые, с ведрами, нам знакомые. Хорошо девчонкам на сухой дороге на весеннем солнце. Принял и я на встречную…
«Шишига» вернулась в колонну и вижу, мне прямо в лоб идет «пирожок» (был такой «москвичонок» с будкой). Нужно на свою сторону перестроиться, а я краем глаза вижу штукатурш, мимо которых проезжаю. И нет мне там места! Тут Кунаков очнулся и сучит ногами по полу, как в агонии. Забыл спросонок, что «ЗИЛ» новый и дубля педалей на машине нет. Потом за руль хватать начал (баб-то не видит - в «мертвой зоне» они для него). А для меня время как замерзло, как в сахарном сиропе муха двигаюсь. Главное, и «пирожок» вижу и девчонок в боковом зеркале и от «мастака» отбиваться успеваю. И скорости нет, до ближайшей машины метров пятнадцать (перед ДОСААФом уже «кучкуемся»). Газу чуть дал и тяну, тяну, тян-у-у-у…
Я даже лицо встречного шофера разглядел, цвет глаз и «фиксу» в оскаленном в крике рту. Ему ведь тоже некуда вырулить было. С боков - колонна или глубокий кювет и «ЗИЛ-130» - в лоб. Верная смерть на него ехала. Только я как-то понимал, что и время у меня есть и расстояния хватает. Как только проехал мой задний борт «штукатурш» (в зеркало боковое хорошо было видно), я вернулся на свою полосу. Просто довернул чуть и все. И время пришло в норму! «Москвич» прошелестел мимо, доехал до «кармана» и видно было, что остановился (брюки ощупывать). Тетки наши так и не поняли драматизма ситуации, шли и смеялись (помахивая ведрами), вроде даже пели. Кунаков молчал до самого ДОСААФА. Они потом с моим дядькой и военкомом крепко в бане сели. Петрович огромный синяк на «бицепсе» показывал и хохотал как-то нервно. Когда я ему так руку-то попортил? Рассказал мужикам старшим честно про «замерзшее» время. И они мне не возразили. "Мастак" все схемы возможного движения чертить пытался. Дутов как-то странно, про солдатское счастье говорил, "которого каждому - по разному насыпано". А дядька мой, не самый последний из сибирских хирургов, спокойно так заявил: «Если все живы - значит ты прав».