Глава 3

Кирилл быстро влился в школьный коллектив. Уже через неделю он непринужденно болтал даже с "королями" нашего класса, а уж девчонки были от него без ума: по классу то и дело летали записочки, адресованные ему, которые он небрежно просматривал и засовывал между страницами тетрадей. Он явно отдавал предпочтение Вике, хотя всеми он держался доброжелательно. Но порой я чувствовала холодок, исходящий от его вечной полуулыбки, интонаций, манере щуриться. Мы по-прежнему сидели вместе, но он не обращал на меня никакого внимания. Честно говоря, это жутко задевало, он притягивал все мое внимание, я не могла сосредоточиться даже на элементарных вещах, могла часами придумывать ответы на вопросы, которые он мог мне задать. Но он молчал.
- Слушай, ты долго будешь играть роль снежной принцессы? - прошептал он однажды на контрольной по географии. от неожиданности рука дрогнула, и строчка поползла вверх.
- Что, прости?
- Ты никогда не заводишь разговор первой. Это от больших комплексов или высокомерия? А, может, ты боишься меня или я тебе противен?
Я замешкалась.
- Ненавижу твое молчание, - с внезапной злобой сказал он. Карие глаза словно прожигали во мне дыры, в его взгляде была непонятно откуда взявшаяся ярость. На всякий случай я отодвинулась на краешек парты.
- Не говори ерунды, - только и смогла пролепетать я.
Он хмыкнул и ничего не ответил.
На перемене он догнал меня, схватил за руку и чуть ли не с силой усадил на подоконник. Сам сел рядом, и не успела я возмутиться, как он сказал:
- Знаешь, я понял, почему тебя все избегают. Дело не в том, что ты бедная, и даже не в твоем отце. Они чувствуют, что ты другая, чувствуют твою непохожесть. Можно принять толстого, некрасивого, глупого, бедного, но странного человека никто никогда не примет. Твое одиночество - результат твоей непохожести на других. Проблема в том, что ты не хочешь адаптироваться к той среде, в которой сейчас находишься. Хотя, частенько притворяешься, а это ужасно глупо.
- Ты случайно не психолог, а? Такая речь, мне прослезиться?
Я чувствовала себя уязвленной, словно Кирилл обнаружил во мне какой-то дефект.
- Не ерничай, я серьезно.
- Кто-то не хотел быть матерью Терезой, - напомнила я.
- Это другое. Я не помогаю тебе, а высказываю свое мнение, - его тон стал высокомерным.
- Окей, ты высказал, а я выслушала. Все? - я слезла с подоконника и перекинула через плечо ремешок сумки.
- Да. Подумай над моими словами.
- Обязательно, мой лорд.
- Слушай, мне это нравится, - он тоже слез с подоконника и пошел рядом, - Мило прозвучало.
- Это вообще-то был сарказм.
- Жестокая женщина, - сейчас его глаза горели мягким огнем, от которого почему-то было уютно. Я смутилась и отвела взгляд.
- Не зли меня, а то я отымею тебя шлангом от противогаза, - пригрозила я шутливым тоном.
- Ты озвучила мою сокровенную мечту! - он упал передо мной на колени, - Вставь мне в задницу шланг и жестко избей меня плеткой, о, повелительница!
- Ты начинаешь мне нравиться, - засмеялась я и потянула его за руки, - Вставай, на нас уже косятся.
- Ты мне тоже, - серьезно сказал он и провел рукой по моей щеке. Я отстранилась.
Он улыбнулся уголками губ, отряхнул джинсы и ушел, не оглядываясь. А моя щека горела, словно от пощечины.
Когда я вернулась домой, то обнаружила отца, сидящего на корточках перед дверью. В руках у него был маленький торт.
- Привет. Давно ждешь? - в общении с отцом я всегда чувствовала себя скованно, хотя мы уже несколько лет общались друг с другом более-менее ровно.
- Нет, минут пятнадцать, - он посмотрел на часы. - В школе задержали?
- Угу, - ответила я, отпирая дверь, - Входи.
- Здесь стало уютнее, - сказал он, снимая ботинки, - Ты молодец.
- А по-моему, при бабушке было гораздо лучше. Чай будешь?
- Буду.
Он заходит на кухню, неловко переминаясь с ноги на ногу. Я пододвигаю ему табурет, включаю чайник, достаю из шкафа кружки, из холодильника масло и батон. Он открывает коробку с тортом, режет его на шесть гигантских кусков. Я замечаю, что он больше не походит на Фредди Меркури: налысо стриженный, располневший мужчина с глазами больной собаки. Я чувствую укол жалости.
- Тебе не скучно одной?
- Нет, я привыкла. А почему ты вдруг спросил?
- Хотел предложить тебе пожить у меня.
- А как же Игорь?
- Мы две недели не живем вместе.
Мне совсем не хочется обсуждать с папой его личную жизнь, поэтому я говорю лишь сочувственное "ооо" и замолкаю, уткнувшись в свою чашку с чаем.
- Так что ты скажешь?
- Пап, я привыкла жить одна. Извини.- мне ужасно неловко отказывать ему, но я не представляю нашу совместную жизнь. Слишком уж я привыкла к своей полной свободе.
- Да нет, не стоит, я все понимаю. Вот, я тебе тут немного денег принес, - он достает из кармана джинсов тоненькую стопочку банкнот, перехваченных резинкой.
- Спасибо.
- Ладно, пойду я, наверное.
Я понимаю, что политес обязывает сказать " посиди еше", но я не говорю этого. Мне хочется остаться одной, в его обществе я чувствую себя не комфортно. Поэтому вызываюсь проводить его.
- Ты так похожа на маму, - он целует меня в щеку и уходит. Щека, оцарапанная его щетиной начинает гореть так же, как после прикосновения к ней ладони Кирилла. И что-то неимоверно острое вонзается в сердце при этом воспоминании.