Привати зато р глава 6

 Мат. положение российского военного отличалось разительно. Нижний чин благодетельствовался вилкой от 15,5 до 17 рублей в год, при душевой потребности минимум 27! Врачи и инженеры доход имели тысячу – полторы. А офицер от 800 до 2 тыс. (капитан – штуку). Только вскарабкавшись выше 8 класса рассчитывать возможно было на 3-4 тысячи. Ну а «как кормят – так и работают». И если офицеру нормальным считалось, когда батюшка из деревни денег пришлет, то на служебное рвение энергию мало кто тратил. Потому, предложением я, как и следовало, сделал вид, что заинтересовался, но условия поставил свои. Вновь военнослужащие, мол, более не обязательно за меня хлопотать, а вот за 5 тысяч предоставлен Империи будет и водолазный скафандр и револьвер. Но при этом, чтоб английские патенты с привилегиями на изобретения все равно оставались за мной. М.р Смит начал было лукавить и обещать все. Но ясно было, что полномочий он на то не имел. Тогда я ввел дополнительный вопрос – а в какую сумму оценивает сэр свою жизнь и свободу? Ведь пока он в моей власти, не наоборот и хотелось бы для начала убедиться  в верности слова конкретного джентльмена, а за его державу   говорить я стану только с его уполномоченным начальством. Тут суммы с тысяч слетели на сотни. Мне же только отчаянной торговлей за каждый пенс доказать было возможность свою продажность и, следовательно, благонадежность.

После трехчасового спора мистер заявил, что я могу его расстрелять, но более 684 фунтов и двух шиллингов он дать не в состоянии. Но расписку на эту сумму  затребовал (очевидно, надеясь получить компенсацию от казны). Поскольку захвачен англичанин был на судне контрабандистов с ворованным военным имуществом в обнимку, то за распиской я его к «армянину» отправил и сходу же он ее и получил. А вот чек на предъявителя я уже себе присвоил. Пока длился шторм, успел еще к «инвалидам» смотаться (кстати, мулла нашу повозку у их казармы ночью кинул, дабы на ложный след навести) и упросил фельдфебеля ко мне на работу перейти, тем самым и казну от содержания ветерана избавив и его самого от полунищенского существования. Полагающимся  управляющему жалованьем не побрезговал бы  и дипломированный агроном, но дипломы дают знания, а не мозги и характер. Они или есть, или нет. Когда море стихло то вычерпав из фелюг воду и по новой загрузив контрабандистскую, потянуло на авантюру – берег турецкий навестить. Разумеется, и англ, и «армянин» в этом рейсе были почётными гостями на борту, и я, казак, и так и не научившийся толково плавать мичман, облачились в снятые с застреленных  шальвары с фесками, и отчалили, взяв курс на юг. Мичман был из местных греков, немалым старанием офицерские погоны выслуживший, но быть способным ко всему никто не может. Зато он прекрасно управлялся с парусом и румпелем, а также и турецкий и татарский знал. Такой талант в наличии имея, не продолжить игру в «контрабандистов» мне было глупо. Тем более, что крепко подсаженный на иглу бывший «хозяин предприятия» за дозу сдавал практически добровольно все свои концы и наработки. Я дал слово офицера, что в случае его успешной «приемо-передачи» бизнеса гарантирую пожизненное обеспечение сладчайшей дурью. Хотя тот факт, что нарики долго не живут, он знал и сам, но как и все надеялся, что его случай особенный.

Раз я обошелся со своим бывшим управляющим «по-хорошему», то он из чувства благодарности абсолютно бесплатно подарил ценный совет. Ведомое только мне искусство превращения гашиша поднимает его цену как минимум в пять раз. И те три фунта что я переработал в прошлую ночь, он в Стамбуле без труда обернет не менее чем в 45, сдав его тем же английским морякам. А в Лондоне можно было бы сам-десять получить. Причем абсолютно легально, не заморачиваясь заботами упадет ли в цене ситчик. До меня дошло, что Суэцкого канала даже в проекте еще нет, и морской путь из Индии в Британию вокруг Африки и долог и небезопасен. Сухопутный же через Персию до Стамбула выходил много дешевле. Соединение новой технологии очистки тяжелых наркотиков с удобным трафиком его доставки и для «внебюджетного» финансирования разведки могло сработать, не говоря уже о том, что легальная «фармакология» являлась для того же разведчика прекрасной крышей. Пусть  же  порождающие зло сами его и вкушают. Значит помимо Костаса (Кости), по Стамбулу работающего, потребно будет и для Лондона толкового агента подготовить. Как раз выходило, что к водолазному делу по здоровью оказывался не годен толковый моряк из Остзейского края.  Кровеносные капилляры располагались  у него слишком близко, и при повышении давления (при погружении) он и сам чувствовал, как носом начинала течь кровь. Вернуть его «взад» на парусник было бы и неразумно, и не педагогично. Даром что ли я человеку полгода мозги промывал? Срочненько для него минимальный спецкурс разработать следует, а пока пусть он «армянину» инжекшн  в вену колоть потренируется.

 Под конец  осталось мне только с посыльным в Севастополь краткий отчет отправить и в Питер «химику» заявку на ацетон побольше сделать. А там и небо прояснилось. Передав команду старпому и наказав в моё отсутствие от учебного плана не отклоняться, взял наш (трофейный) чёлн курс в Туретчину.
 И плавание, и последующая операция прошли удачно. «Армянин» за укол кайфа провел по своим партнерам Костю, поясняя, что теперь бизнес ему передает, поскольку сам ножку сломал и бегать шустро больше не сможет. Но очищенный гернч он англам сам вдул, продемонстрировав «стажеру» как с ним торговаться надо. Там же он и гашиша набрал, пустив на это и выручку от привезенного барахла, и кэш, и то, что у банкира хранилось. Так что контрабандно – коммерческая часть нашего путешествия прошла без осложнений. Со «шпионской» же поначалу заминка вышла. Как только м-р Смит ступил на безопасный (по его мнению) берег, он затребовал свой чек взад, шантажируя тем, что шум поднимет, и меня арестуют. Но чек я благоразумно дома оставил, задерживать туркам мою персону не за что было – война еще не началась, а вот сам он мало того, что денег своих не вернет так и по службе неприятности схлопочет, сорвав операцию, поставив личный интерес впереди государственного. Что-то мне подсказывало, что задание у него было со мной лично встретиться и предложение сделать. Иначе зачем ему было плыть?  Скафандр экс - управляющей и без его присутствия в лодке украл бы. И доложено бы им было, что я, коварный, деньги на операцию присвоил, а на сотрудничество не пошел, и водолазное оборудование он, рискуя жизнью, потом добывал. «Обрадовал» я его вестью, что предположения свои я минувшей ночью записал (с пером меня он видел) и их послу по почте отправил. Потому чтобы оправдаться, ему теперь быстрее почтальона все сделать требуется и без хитростей. Сработало! Со своим боссом он меня свел. Но тот был осторожен и ничего не обещал сразу. Договорились на том, что через два-три месяца я сам навещу в Санкт-Петербурге посла Великой Британии и тогда уже по обстоятельствам действовать будем.
Разумеется, про секрет акваланга в этом мире кроме меня с сержантом в воронежских лесах его стерегущем никто не знал, и стараться следовало, чтобы оставалось так, как можно больше. Но вот идея скафандра уже витала в воздухе и легальная регистрация приоритета на него лишней не была – денег много не бывает. Хотя по тону разговора удалось почувствовать, что к этому вопросу интерес поостыл – видно похищение дублировалось и по Питерскому каналу, и там оказалось более успешным. Разве что кроме резины у воров со шлемом закавыка вышла – их сюда напрямую из Тулы доставляли. Но то, что столица «течет» звоночком было не радостным. Гораздо больше заинтересовало теперь британскую разведку то скорострельное оружие, с которым я в одиночку контрабандистов на абордаж взял. Я же  и идею револьвера согласен был не зажимать, все равно полковник Кольт вскоре «великий уравниватель» на поток поставит. Но ставил условие – оба изобретения продавать пакетом, сведя вражьи расходы по техническому шпионажу в разряд убытков. Хитромудрые как бы ломились в открытую дверь и сей обнародованный факт накладывал на их репутацию неблагоприятный оттенок. Компрометация противника порой важней победы над ним. На сём и завершили мы наши дела в Стамбуле, и домой фелюга наша вернулась загруженная 2грязной дурью» настолько, что поднимись волна, риск утонуть был вероятен. Личный состав и до того относился ко мне с почтением – ведь я России древний ее клад вернул и предстать пред государем за это чести удостоился. Теперь же, после «победы над контрабандистами» и разведвылазки пацанам наглядно было продемонстрировать то, что если в поле один не воин, то в воде как раз обратное. И учатся они именно такой науке побеждать.