Апгрейд. Часть 2. Клеши
Какое блаженство оказаться в поганом Дарчене и принять едва тепленький душ! Те, кто посещал Кайлаш до 2008-го, знают что это за дыра. Про Кайлаш у меня написано в «Священный Кайлаш и полный профессор Захаров». Повторяться не буду. Остановимся на Дарчене - олицетворении мерзостей Сансары на входе в Нирвану. Из крохотной тибетской деревушки на 50 дворов, местные кулибины решили сделать паломнический центр. Ведь Кайлаш посещают десятки тысяч туристов ежегодно.
Посещали бы и миллионы, но нет необходимой инфраструктуры. Она стремительно появляется сейчас, а в те времена была пыльная грунтовка — знаменитая дорога 219, в обе стороны на тысячу километров (что до эпического Каракорумского шоссе в Кашгар, что в сторону Лхасы через Сага), да несколько гестхаусов в Дарчене. Вот и вся инфраструктура. Архитекторы и инженеры явно не принимали участия в строительстве. По этой причине, не смотря на наличие истоков четырех главных рек Азии в радиусе 10 км, в гестхаузах нет воды. Не знаю что случилось, но туалеты, имеющиеся в каждом номере, оказались заколочены досками с первого дня, ведь я там был неоднократно.
Помыться можно только в маленькой частной баньке, куда еще нужно умудриться попасть. Туалет на улице, прямо во дворе гестхауза. Никакого разделения на мужские и женские части — все сидят рядком, стыдливо уткнувшись в газеты. Французы, немцы, японцы и американцы, русские и бог знает кто, мужчины и женщины, стар и млад... Ужас!
Большинство паломников принимает все меры для глубокого очищения кишечника, ведь дефекация на коре - косяк. Если подходить к прохождению коры (хоть кхорлам, хоть нангкор) строго, то неспособность паломника контролировать себя, свое тело, делает кору «несчетовой». Так что все вынуждены плевать на приличия и неподходящую обстановку. «Пардон, дезоле»,- доносится после неприлично громких и продолжительных аккордов. «Битте шён», «тейк ит изи»,- утешают страдальца окружающие, шурша периодической печатью.
Появляются мои туристы, которых я предательски отправил на внешнюю кору без сопровождения. Наш гид — опытный альпинист, главный русскоязычный гид экспедиций на К2. Китаец, бегло говорящий по-русски, нормальный ответственный чел, на этот раз забыл оформить какие-то разрешительные документы и не смог выйти на кору с основной группой, а я изначально и не планировал. У ребят потрепанный вид. На лице явные следы обморожения и солнечных ожогов. Едва плетутся. Да, но где же третий?
-Куда уйгура дели, пацаны?- кричу я им издали,- скормили грифам?
-Он где-то здесь. Ща найдем,- отвечает лысый архитектор из Алматы.
-Сдулся? Не прошел?
-Да, попух бедолага. За 200 метров до Долма-Ла лёг на снег и отказался идти дальше: «Стреляйте — не пойду вверх, не могу».
-И что?
-Стащили его вниз волоком, посадили к какому-то монаху на мотик и пошли назад.
-Ну вы даете, пацаны... Он же, кабан, весит за 100! Спасибо!
Мне ужасно стыдно, ведь ребята запросто могли погибнуть из-за моей гордыни и глупости.
Пока друзья — архитекторы мылись, я нашел уйгура. Надо отметить, что это был уйгур не простой, а аудитор из «Прайс Уотерхауз», постоянно живущий в Лондоне. Чего его, мусульманина, понесло на Кайлаш, я так и не понял. Страдающий от горной болезни и разочарования уйгур лежал в полной выкладке поверх постели, отвернувшись к стене лицом и не рвался общаться. Я и не настаивал — самому есть над чем подумать.
4.
Утром следующего дня мы отправились на перешеек между «мертвым» озером Ракшас-тал и «живым» Манасаровар, совершать омовение. Важный ритуал после коры. Вода ледяная, холод собачий, но все покорно обливаются, стуча зубами. На другой стороне, за озером, величественно возлежит плоская Гурла Мандата. Она выше Кайлаша почти на километр, просто один из склонов очень пологий. За ней Непал, за спиной — Кайлаш.
После омовения обсудили создавшуюся ситуацию. Решено продолжить движение по утвержденному маршруту в чантанги северного Тибета, сократив на пару суток программу. Скорее мне их приходится уговаривать ехать вперед, а не назад в Казахстан. Я еще не знаю как будем выживать, т.к. аптечка уехала с любимой, а другую я сам забыл в машине прошлой экспедиции. Прорвемся...
До города Сага 700 км. Вокруг огромные песчаные дюны, как в Сахаре. Ничего удивительного, ведь миллионы лет назад на этом месте был великий океан Тетрис. Вот и городишко показался. Удалось засветло добраться. Прыгая на одной ноге, опираясь на китайского гида, я ввалился в лобби отеля «Saga» и рухнул на ближайший диван. Сил нет совсем. Колотил озноб. Картина была настолько удручающей, что обе девушки за стойкой сразу побежали в соседнюю аптеку за доктором.
Доктор пришел очень быстро. Вид у него был несколько неадекватный, но решительный. Побегав вокруг дивана, беспрестанно потирая руки и поправляя очки, доктор плюхнулся на соседний диван и принялся осматривать мою ногу, разрезав толстый носок хирургическими ножницами. Нога распухла и походила на надутую воздухом перчатку. Черные пальцы отливали зловещей зеленью, переходящей в мраморно-фиолетовые разводы у самой щиколотки.
-Дело дрянь. Это некроз. Судя по лихорадке, уже идет мощная интоксикация. Если не лечить срочно, интенсивно и продолжительно, то последствия будут самые ужасные, вплоть до летального исхода. Вы понимаете?- Обратился врач к гиду, синхронно переводящему с китайского на русский его тираду. Гид оживленно замотал головой в знак согласия.
-Спроси его, доеду я хотя бы до Кашгара?- спросил я гида.
-Возможно, но каждый день нужно принимать много лекарств и ставить капельницу. Если сможете все это делать, то возможно. Идите в номер, я принесу все необходимое.- Доктор встал также стремительно, как и сел.
Прыгать на одной ноге по лестнице на третий этаж дело не из приятных, но номеров на нижних этажах не было. Номер вполне приличный. Белье на кровати белоснежное, хрустящее. Неудобно валиться в постель грязным, после пыльных дорог Западного Тибета, но мыться явно не время. Пришел доктор с двумя пакетами лекарств. Консьерж внес за ним штатив для капельницы и металлический чемодан, с которым доктор пришел в гостиницу. Доктор работал сноровисто: откупорил 10 ампул с коричневой жидкостью и влил шприцом в банку с глюкозой. Банка в пластиковой оплетке повисла на штативе. Доктор ловко вставил мне маленький катетер в вену на запястье и зафиксировал его пластырем.
-Женьшень и красный корень, для усиления периферийного кровообращения,- прокомментировал доктор свои действия и продолжил ковыряться с лекарствами, водружая все новые и новые банки на штатив.
-Так много,- сказал я гиду, разглядывая доктора в большое зеркало. Гид промолчал.
-Будете употреблять максимально допустимые дозы антибиотиков,- ответил доктор, как будто понял, что говорит пациент. –Плюс средства для снятия интоксикации. Всего полтора - два с половиной литра в день, как будет получаться. Если что-то не сможете лить, принимайте аналогичные таблетки. Я все дам. И пить тогда те же два с половиной литра воды. Развесив пять банок на четыре крючка, доктор достал из кармана толстого белого халата, одетого поверх куртки, банку с мазью и принялся густо намазывать ногу.- Каждый день так делать и одевать носок. Ничего давящего, стесняющего.- Доктор поставил банку с мазью на тумбочку в изголовье кровати.
-Спасибо, док.
-Спите. А Вы следите за капельницей,- командовал доктор гиду.- Умеете?- гид ответил утвердительно.- Приду завтра утром.
Доктор вышел, не прощаясь. На следующее утро мне стало много лучше, нога пошла волдырями, что можно считать положительной динамикой. Мыться, стоя на одной ноге удовольствия мало - того гляди грохнешься, но освежиться удалось. Предстояла недельная поездка по совершенно диким дорогам центрального Тибета на север до Медонга, оттуда назад, на запад, но по Северному Тибету до Али. Затем, до Кыргылыка через цепь Аксай и Куньлуньский хребет. Потом в Кашгар через пустыню Такламакан, а там уже граница с Киргизией в двухстах километрах, и Алма-Ата в дне пути. Ближайший город с условиями — военный гарнизон Али. До того все придется организовывать «в поле».
Гид помог спуститься в машину. Консьерж загрузил в багажник несколько больших пакетов с лекарствами. Я устроился на заднем сидении, развернувшись задом наперед, засунув ногу в просторный багажник старенького «Лэнд Крюзера-80» и смотрел в окно. Отъезжая от отеля я увидел аптеку и доктора, в большом витражном окне. Мы помахали доктору рукой, но тот не ответил.
5.
Дорога была тряская, пыльная. За окном проплывали горы, горы и снова горы… Горы всегда волновали меня: их брутальность или мягкие линии женственных форм в лучах заходящего солнца или в мистическом свете луны. Сейчас они отвлекали меня от боли и дурных мыслей. Насколько суровая природа Нгари великолепна, настолько нелепы и отвратительны тамошние населенные пункты. Всюду уродство, безразличие, нищета и кошмарная грязь. Единственным светлым пятном является питание - в любой дыре есть хоть один китайский ресторан, где можно очень прилично поесть и не подхватить кишечную инфекцию. Как правило, ресторан держит семья отставного военнослужащего, которому не нашлось места на китайской родине.
Возвращение к бывшему месту службы, таким бедолагам, оплачивает государство. Если сам он или жена из Кантона или Сычуани, то считайте, что вам повезло. Лучшие повара именно оттуда. Тибетская кухня лично мне не подходит: цанпа, мясо яка, момо из мяса яка, лапша с мясом яка, тибетский вариант хо-го с неизменным яком, сладкая рисовая каша с маслом яка вызывают у меня отвращение. Тибетский чай, иногда, бывает к месту, особенно на большой высоте, но вездесущее масло яка, часто делает его непригодным для употребления.
В каждом ресторане мои прыжки на одной ноге вызывают всплеск природного тибетского (и китайского) любопытства. Жалеть в этих краях никого не принято, слава Богу. Просто люди открыто глазеют с интересом на то, как вы корчитесь. Иногда это даже вызывает у них приступ искреннего, неполиткорректного веселья.
Я быстро перехватил омлета с помидорами, жареного тофу, свинины с ростками бамбука с общего стола и поспешил к машине, насколько данный признак действия можно было применить к способу моего передвижения в тот момент. Предстояло поставить себе капельницу. Я привязал бутылку к ручке над дверью в салоне, вставил катетер в бутылку, спустил воздух и попытался воткнуть крохотную иглу катетера в вену на запястье. Вена сначала «убегала» от иголки, лекарство шло под кожу, затем я умудрился проткнуть вену насквозь. С четвертого раза удалось сделать все как надо. Запястье опухло. У машины стали собираться дети. Они стояли молча, разглядывая меня через стекло. Некоторые прилипали лбом к стеклу, и мы рассматривали друг друга, как рассматривают друг друга люди и приматы в зоопарке.
После обеда водители китайцы лениво расселись по машинам. Мы покатили по грязным улицам, вздымая тучи едкой пыли. Я менял бутылки с лекарствами на ходу. К вечеру удалось добраться до Медонга. Долго кружили по грязным улицам, пытаясь найти приемлемый ночлег. В государственном гестхаузе грязь, запустение и всего одна свободная комната. В гестхаузе почты тоже нет мест. На окраине города нашли почти новый отель, но в ужасном запустении. Везде разгром и бардак. Постели такие грязные, что пришлось тащить свои спальные мешки. Это не было лишним еще потому, что отопление тоже отсутствовало, как и вода и туалет.
Первым делом я тщательно обработал руки этиловым спиртом. С капельницей ситуация повторилась: на опухшем и посиневшем запястье левой руки я не смог попасть в вену и изрядно расковырял запястье правой руки. Наладив капельницу, я занялся ногой. Вид ужасный: образовались гигантские волдыри, наполненные не то гноем, не то серозной жидкостью. Обычно такие ноги гримеры создают трупам в фильмах ужасов. Один из туристов-архитекторов брился наголо и губы его пошли волдырями от герпеса. Пошутил, что мы вдвоем могли бы изображать труп в кино без грима. Шутка была хорошая, но никто не смеялся: все уставились на мою ногу. Я намазал ее толстым слоем мази и надел огромный шерстяной носок наподобие тех, в которые Санта кладет подарки на Рождество.
Я не успеваю лить себе антибиотики. Решил использовать таблетки какого-то местного антибиотика от триппера и увеличил дозу до 16 таблеток в день. Когда нужно выживать, здесь не до побочных эффектов и посаженой печени. При гангрене нужно действовать очень решительно. Когда эффективных лекарств и прежде всего мощных антибиотиков, еще не существовало, альпинисты сами отрезали ножом себе пальцы в аналогичном случае, чтобы избежать более тяжких последствий.
От большого объема жидкости, поступающей внутривенно, очень хочется в туалет. Бездна разделяет туалет и мою кровать. Приходится запрашивать помощь. Гид подставляет плечо, и я скачу на одной ноге, как подстреленный горный козел. Смогу стать чемпионом мира по классикам со временем. Буду соревноваться с младшими школьницами... От непривычной нагрузки выдыхаешься и обливаешься потом и все муки ради того, чтобы отлить и скакать обратно. Только и остается, что материться в бессильном озлоблении.
Свидетельство о публикации №213102400954