Записки инспектора угрозыска. Help Ленскому ГОМ!

- Коллеги, Ленский ГОМ задыхается в преступлениях и правонарушениях. Мне звонил тамошний начальник Василий Никитович Бутских и слёзно просил оказать ему помощь в работе из числа опытных сотрудников,- молвил на оперативном совещании Гурий Николаевич.

- Кто желает отбыть на пару недель в командировку?- по-свойски спросил Николаич. Ответа не последовало, и все сотрудники поникли головами.

- Хорошо, тогда я сам назову две кандидатуры.

- Приказываю Зубровину и Ивкину завтра же убыть для оказания шефской помощи в Ленский ГОМ.

- А на дворе стоит весна, начало мая, вот-вот пойдёт горбуша серебрянка и кунджа на нерест!- смакуя, говорил шеф, придавая этой приказной командировке интригующую окраску.



- Я бы и сам поехал, но нельзя. Не на кого оставить милицейское хозяйство. Так что собирайтесь вдвоём, а мы тут с Яном продержимся как-нибудь две недели,- закончил Николаич.

Через два часа автобус «Паз» остановился перед зданием Ленского ГОМ. Двухэтажное деревянное здание зелёного цвета напоминало буддийский храм, как потом Мишка узнал, это здание было построено японскими милитаристами, и в нём тогда находилась местная полиция. Войдя внутрь, и упёршись согнутыми в локтях руками на прилавок дежурной части, Мишка и Васька вели непринуждённую беседу с дежурным городского отделения милиции Сергеем Суховым и помощником дежурного Николаем Паниным. Вдруг их деловой разговор нарушил катящийся грохот, доносящийся со второго этажа милиции, словно кто-то по деревянным ступенькам винтовой лестницы волоком тащил мешок с картошкой. Этот странный звук кружился с потолка по спирали и опускался вниз на первый этаж. Вдруг резко распахнувшаяся дверь, ведущая на винтовую лестницу второго этажа,  выплюнула в фойе дежурной части мужчину в форме подполковника милиции. Им оказался начальник Ленского ГОМ Василий Никитович Бутских в чрезмерно-тяжёлой степени опьянения. Он, полежав несколько мгновений у порога двери скрюченным эмбрионом, вяло зашевелился и, вставая игрушкой трансформером, двинул шаткой походкой перешедшей в извивающийся прыжок всё же успел, ухватится руками за прилавок дежурной части и повис на нём, как на заднем борту грузовика, за который из последних сил цепляется убегающий от погони политический каторжник.

- А, по-помощь п-п-приехала?- заплетающимся языком и заикаясь, пролепетал подполковник.

- Это хорошо…у…, а…, а-а-а?

- Нель-ка!- позвал громко начальник какую-то женщину. По лестнице спустилась, видимо секретарша местного шефа и молча застыла, ожидая дальнейших указаний.

- Приготовь нам мою ба-ню и всё остальное и сама тоже, надо гостей принять, как полагается!

- Помыть, обогреть…у…, а,- вырвалось у него два гласных звука второй раз, как поговорка или присказка.

- Вып-олняй,- сказал шеф и сорвался с «борта грузовика» на пол. Мишка, Васька и подоспевший дежурный Сухов подняли Василия Никитовича, усадив его на стул в дежурной части. Просидев, с опущенной головой пять минут, Василий Никитович встрепенулся и провещал: "Сёйчас пойдём, посидим, наметим план раскрытия и выпьем, и закусим…у…, а?",- вырвалось у него опять, да так смешно, что присутствующие улыбнулись.

- План это хорошо,- одобрительно согласились оба командировочных.

Потом, Михаил и Василий взяв начальника Ленского ГОМ под белы рученьки, и надев ему на голову мятую фуражку, с видом несущего раненого, вышли во двор милиции. Дежурный Сухов шёл сзади них, неся в руке кожаный портфель шефа с прилипшей вокруг замка рыбьей чешуёй.

- Грузимся-ся в «Бо-б-бик»,- нечленораздельно прошипел Василий Никитович, пытаясь поцеловать Мишку. Они кое-как влезли в милицейский «УАЗ», дежурный сел за руль.

На окраине города Ленска, на берегу реки Ленки стоял дом начальника милиции. Густой белый дым поднимался из трубы рубленой бани.

- Прошу в сандуны,- отвесив рукой реверанс, сказал Василий Никитович, и чуть было, не упав, но, чудом удержавшись на ногах, вприпрыжку поковылял по направлению бани. Внутри гостей хлебосольной улыбкой встретила секретарша начальника Нелли.

- Прошу к столу-у…, а,- указал рукой начальник милиции.

- Как Вам господа офицеры секретарша-ша?

- Хороша, правда-да?- хвастаясь и щуря блестящие глазки, обратился он к гостям.

- Блеск, пробивает насквозь,- ответил Михаил, посмотрев на глубоко впившуюся молнию и гульфик в промежность джинсов Нелли. Двумя регистрами губной гармошки выпирали чудеса девицы, ломая клыки металлической застёжки брюк. Музыка зрелой плоти так и струилась из её духового инструмента наружу, звонко чирикала музыкальным ключом ноты «до» и смачно гудело музыкальным ключом ноты «фа», ударяя при этом в такт живым движениям певицы, по мясистым тарелкам двумя литаврами тугого моложавого зада. Уличив Нелли в необычной позе, когда она нагнулась, открыв дверцу холодильника доставая глубокую тарелку с красной икрой, Василий Никитович, схватив со стола копчёную тушку горбуши за хвост, три раза ткнул её мордой по центру пухлой попы секретарши, при этом озвучив свой поступок репликой: «Гав, гав, гав!». Она тут же выпрямилась и, повернувшись, сердито улыбнулась, а Никитич снова ткнул рыбьей пастью ей в двугорбый холмик промежности и опять озвучил свой поступок репликой, но уже другого животного: «Мяу, мяу, мяу!». Нелли отвела правую руку назад и наотмашь ударила шефа Ленской милиции по его пьяной красной харе. Шлёп, раздался хлопок!

- Во! Видели, видели, что она себе позволяет…у…, а!?- обидчиво спросил он у Михаила и Васьки.

- Вот так всегда и сказать ничего нельзя, сразу лезет драться.

- Разведусь к ядрени фени!

- Разведусь!- чуть не плача заголосил он. Но на этом самом месте, перебивая всхлипы Василия Никитовича, зазвонил телефон. Нелли подняла трубку и испуганно посмотрела на мужа и на гостей.

- Что, что, что случилось?- с недовольным раздражением спросил Бутских.

- В посёлке Беломорье на флаге сельсовета кто-то краской нарисовал фашистскую свастику…

- Что?!- не веря своим ушам, переспросил Василий Никитович и как-то сразу протрезвел.

- Это «ЧП»,- подвёл на выдохе итог начальник милиции.

И вот уже милицейский «УАЗ» мчится по пыльному серпантину грунтовой горной дороги в злополучный посёлок. На ходу выдвигаются версии громкого преступления. Командировочный десант, начальник и участковый Ленского ГОМ лейтенант милиции Леонид Языков намечают план первоначальных следственно-оперативных мероприятий в передвижном командном пункте. Кто и зачем осквернил советский флаг в канун Дня Победы? Вот первый и главный вопрос, который молотком долбил каждого члена оперативной группы в темечко.

В душном и тесном опорном пункте милиции посёлка было много народу в штатском, только серая, с красными вкраплениями форма подполковника милиции Бутских и его пунцовое лицо, резала подозрительные глаза представителям КГБ областного центра острова.

- А есть здесь злачное место, в смысле пивной бар или рюмочная какая-нибудь?

- Где вообще молодёжь и работяги ошиваются?- спросил участкового Языкова Зубровин.

- Или природное место, где бухает местный неблагонадёжный контингент?- добавил Михаил.

- Да!?- вставил своё длинное предложение-вопрос один из троих сотрудников конторы глубокого бурения, именно так тогда называли на Сахалине, это государственное учреждение, то есть КГБ.

- Возле водочного магазина и в порту у набережной, ну и в гаражах конечно,- ответил Языков.

- Разделимся: мы с Михаилом покрутимся в порту и в гаражах, а Василий Никитович и Языков соберут информацию у водочного магазина и в 22.00. встречаемся в опорном пункте.

Да, вот ещё что:

- Лёнь, пройдись по своим «крючкам», а вдруг уже что-то есть?- завуалировано попросил Васька.

- Хорошо,- ответил Языков.

Северный порт гремел козловыми кранами и гудел плашкоутами, медленно разрезавшими морскую гладь.

- Что-то есть хочется,- сказал Вася, увидев заведение с надписью «Портовская столовая».

- Зайдём, по второму срубаем,- предложил он Мишке.

- Было бы не плохо,- ответил Михаил, и они вошли в местную харчевню. Сразу же три пары женских глаз подцепили ресницами двух новеньких посетителей и пристально вели их к выкладке с блюдами.

- Катька смотри, новенькие объявились,- обратилась молодая щекастая блондинка за кассой к поварихе, раскладывающей порции гуляша с гарниром из картофеля.

- А какие симпатичные,- добавила третья повариха, вытирая вафельным полотенцем руки.

- Вы ребята, командированные на шахту или моряки?

- Моряки,- сказал Михаил и, посмотрев в окно столовой на стоящий на рейде сухогруз с чудным названием «Дарасун», добавил с «Дарасуна».

- В море то, наверное, без девчат плохо?- спросила одна из поварих и заулыбалась.

- Невыносимо, как еда без соли,- ответил Васька, набирая на поднос первое, второе и компот.

- Так в чём же дело?

- Оставайтесь с нами, как раз сегодня у нашей Катьки, она кивком головы указала на кассиршу, день рождение.

- Так Вас же дома мужья ждут!?

- А мы девушки свободные, не замужние, гуляем сами по себе.

- А то присоединяйтесь к нашему женскому коллективу, мы будем очень рады,- сказала повариха. Васька незаметно скривил губы в сторону Мишки и произнёс:

- Особого вреда не будет, если мы посидим пару часиков с девчонками, и заодно может, какую-нибудь информацию выудим. Таким же способом Мишка ответил Василию:

- Полностью одобряю, поварихи то больно хороши…, хи-хи-хи.

- Решено, на ловца и зверь бежит,- подвёл черту обоюдному диалогу Зубровин, продвигая поднос к кассе.

А потом всё было очень просто. Закрыв столовую, повесив на дверь с тыльной стороны табличку «Закрыто по техническим причинам», балагурная компания, сдвинув два стола, принялась выставлять на них всё, что не было съедено и выпито в обед докерами и прочими рабочими профессиями Беломорского порта. Зазвенели первые тосты, захрустели солёные огурчики. Друзья и подруги ели, пили, хмелели и на эротику подсели.

**

Тёплая чугунная плита под ногами приятно грела голые пятки и ступни ног. Мишка, обняв руками за уши, крутые бёдра поварихи Катерины, ангажировал общепитовского работника в медленном фокстроте. Остальные члены бригады столовой порта, растянув Зубровина между собой, как холст на рамке, не давали ему шевелиться, теребили молодецкую обнажённую грудь распаренными ручками, пытаясь отхватить самое вкусное и дефицитное котлетными ртами или, в крайнем случае, лизнуть мужской живот морковными язычками. Говоря короче, две девицы и паренёк снизу вверх периодически поднимая головы, смотрели на танцующую пару, как будто они в стриптиз баре, покачиваясь из стороны в сторону в такт музыки, прихлёбывая из гранёных стаканов болгарское бренди «Помори». Чувствуя на себе нетерпеливые взгляды ждущих чуда зрителей, а зрители ждали эротики или, скорее всего секса, Михаил сделал пробное движение рукой. Он расстегнул две пуговицы белого форменного халата Катерины и, получив за это гром аплодисментов сторонников свободной любви, продолжил свои действия, воодушевлённый успехом. Повариха раскованно качалась на голых ножках, слизывая с плеч партнёра капельки горько-солёного пота, проступавшего через сорочку, снимая постепенно её с него и освобождая брючной ремень. Когда возбуждённый хлыст Михаила упёрся в славный животик компаньонки, а она несколько раз приседая и вставая, царапалась о сучок, то Катерина громко попросила наблюдателей предоставить им срочно музыкальную паузу.

- Нам нужен перерыв, очень хочется пить,- сказала Катя, спускаясь при помощи Михаила с электрической плиты и не выпуская его руки из своей, ведя кавалера за собой в сторону женской раздевалки. Они шли, как Адам и Ева, дополняя друг друга первородными костюмами. Она в съехавшем до сосков бюстгальтере и проникшими в попу трусиками, а он с оттопыренными спереди плавками и с голым торсом, ручными часами на запястье и служебным удостоверением в карманчике мужского купальника. Зрители аплодировали проходящим мимо артистам, пытаясь дотянуться руками до выступающих частей их тел, и самые удачливые, а ими оказались все трое визуально наслаждающихся, как бы здороваясь руками с этими предметами, на мгновенье, ухватив их, и помяв, отпускали «с богом», как птичку в небо на праздник благовещение. Честно и откровенно говоря, Мишка и Катерина прошли этот путь, от всей души вульгарно обласканные, мимо первого ряда обычного периферийного борделя. Прошмыгнув в дверь женской раздевалки, Катюшка, что есть мочи, подпрыгнув, и уцепившись руками за шею ухажёра, обняла ногами Михаила за пояс и повисла на нём, как белка на стволе сосны, задком надавив на смотрящий в небо бамбук оперативника. Завязалась некая песня экспромтом…

«Поехали, поплыли

Расслабились ватные ножки

И повар устало сползал,

На кожаный штык бамбуковой ложки,

Слегка закрывая глаза.

 

И жаркие губы Катюшки

Нашли своего моряка.

Они у неё, как две мягких подушки

Давили на ствол языка.

 

Распаренный круг халахупы

Крутился вокруг булавы.

Он медленно, нервно касался за..пы

Давая понюхать травы.

 

А конь, упираясь копытом,

Подбрасывал вверх седока.

Седок потянул за собою корыто,

Яички сдавила рука.

 

Как вдруг захотелось Мишане

Добавить ещё куража,

Когда его пестик болтался в стакане,

Не чувствовал он не шиша.

 

Должно же вести человеку,

В конце должен быть фейерверк!?

Он томик стихов сунул в библиотеку

В пенал этажерки, наверх.

 

И пыль, по сусекам сметая

Топорщились мышки глаза,

Когда вновь и вновь в норку конь залетая,

Забывал нажимать тормоза.

 

С разбегу, целуя в засосы,

Давил озорной эроген.

В «сиамском лице» он распутывал косы

И устало повис до колен.

 

- Спасибо подружка Катюшка,-

Ей Мишка шепнул на ушко.

И бренди хлебал с алюминиевой кружки

Себя, ощущая легко.


 

Миша, а ты слышал, что у нас в посёлке произошло?- спросила Катерина, крутясь перед зеркалом в раздевалке, поправляю причёску.

- Нет,- ответил он.

- Два наших местных дурака, Тимофей Бахтияров и Сергей Пьянов по кличке «каманча», ещё первого мая поспорили на ящик водки, что Тимка на 9-ое мая на флаге поселкового совета свастику фашистскую нарисует.

- Ну и?- выжидающе спросил Мишка.

- Так нарисовал же.

- Вон сколько милиции из районного центра понаехало.

- Вот дурачьё.

- Теперь им тюрьма, если найдут.

И повернувшись к Михаилу передом, спросила:

- А я красивая?

- Да, как  астролябия,- ответил он.

- А кто это?

- Древнегреческая богиня целомудрия,- колко соврал Мишка и быстро вышел в зал столовой.

А в это время Василий Никитович Бутских, выблевав остатки утреннего стола под ноги продавщицы водочного магазина, давился новым стаканом с водкой, играя с ней в насос двусторонней перекачки, через один и тот же штуцер – своё лужёное горло, стакан и обратно. Присев начальнику ГОМ на колени, продавщица вытирала ему потный лоб своим носовым платочком. А Василий Никитович, двумя пальцами, как сахарными щипчиками, прихватывал её левый сосок, блуждая рукой в чашечке лифа, и вытянув сосок вперёд, словно доил молодую козу, приговаривал: «Сиська, а сиська,  дай молока!». Продавщица заливалась звучным смехом. Ну, как же, сам начальник милиции Ленского ГОМ уделил ей столь пристальное внимание.

- Не каждая продавщица доится подполковником советской милиции,- гордо думала она.

А в то же самое время, бывший участковый Ленского ГОМ Денис Кадушкин, проживающий в этом же посёлке и уволенный годом ранее за «превышение служебных полномочий» (он в пьяном виде на служебном мотоцикле совершил наезд на смертельно пьяного председателя поселкового совета, правда, без тяжких последствий), проводил собственное расследование «ЧП». Обмотав длинным фалом от промысловой сети вокруг талии местного выпивоху и дебошира Фёдора Белинского, как поплавком игрался им у берега Татарского пролива. То спихивал его в морскую пучину с крутого берега, то, вытаскивая его за фал на сушу и так в течение часа или двух. Он  грозно спрашивал о совершенном преступлении и колол бедолагу на содеянное, не зная, что настоящий преступник известен и он пока ещё на свободе.

Войдя во двор дома по улице Речной 11, сотрудники милиции и КГБ сужали кольцо вокруг обиталища, и оно затягивалось. Тимофей Бахтияров вышел сам из дома с поднятыми руками и с опущенной головой.

Дело раскрыто, и Васька с Мишкой сидя в опорном пункте поселковой милиции, травили анекдоты «средней тяжести» с сотрудниками государственной безопасности. Настроение было весёлое, состояние духа бодрое. Внезапно распахнулась дверь, и в помещение вошёл Гурий Николаевич Беленький в форме. Окинув всех присутствующих беглым взглядом, сказал, смотря на Зубровина и Ивкина: "Так гондурасы, быстро в машину и поехали отсюда на х..!". Он также быстро скрылся за дверью, как и вошёл в неё.

- Кто это?- спросил осторожно капитан КГБ  Суходолов, старший следователь по особо важным делам, указывая взглядом на то место, где секунду назад некто выругался матом и тут же вышел.

- Это начальник Энского ГОМ, майор милиции Беленький Гурий Николаевич,- ответил спокойно Зубровин.

- А…,- протяжно выговорил Суходолов.

- А я думал, что это бандит в майорской форме.

В оперативной машине Гурий Николаевич резко повернулся к сидящим сзади операм и скороговоркой спросил:

"Где здесь водки можно взять!?"- и тут же сам засмеялся.