Одиссея блудного сына

"Придя же в себя... Встал и пошёл к отцу своему" (Лк. 15:17-20).

Притча Христа о блудном сыне — квинтэссенция Евангелия. Сколько музыкальных, художественных и изобразительных произведений создано на сюжет этой волнующей повести! Всем известна знаменитая картина Рембрандта "Возвращение блудного сына". Обрисованный Спасителем в жанре неподкупного реализма портрет молодого человека, словно живой оригинал, репродуцируется молодёжью нашего столетия. "Хиппи", "панки", "готы" и им подобные — типичные копии блудного сына. И трагическая одиссея того молодого человека так похожа ни судьбу наших современников.

Перед нами — сложная конфликтная ситуация. Упрямый юноша с тенденцией к независимости и протестными реакциями решил освободиться от отцовской опеки. Ему хочется бесконтрольно грешить и жить в своё удовольствие. Он жаждет свободы. Он ещё неопытный, желторотый птенец с неокрепшими  крыльями — торопится  покинуть родительское гнездо. Голова кружится от самолюбия,  самомнение застилает глаза. Сколько бед подстерегает эту бестолковую голову! Какой сладкой и привлекательной конфеткой рисуется юноше грех! Как ему хочется вкусить обольстительных "рожков" мирских наслаждений! Тем более, что враг душ человеческих подогревает самолюбие: "Где же у тебя чувство собственного достоинства? Ты же не мальчик, а мужчина. Пора покидать насиженное гнездышко. Риск — благородное дело". И опьянённый иллюзией мнимой свободы младший сын заявляет отцу: "Отче! дай мне следующую мне часть имения".

Свобода — понятие растяжимое и относительное. Представим себе двух людей на крыше многоэтажного здания. Один из них — с повязкой на глазах, другой — без неё. Кто из них более свободен? Естественно, человек, имеющий повязку на глазах. Он может перемещаться в любом направлении и на любое число шагов. Не имеющий повязки, конечно, ограничен в своих передвижениях территорией крыши. Он также свободен, но в известных рамках. Он избавлен, по крайней мере, от свободы свалиться с крыши и сломать себе шею. Таким образом, его свобода относительна. Такие рамки очерчивают контуры подлинной свободы. Рамки эти называются истиной. "Познаете истину и истина сделает вас свободными... Всякий, делающий грех, есть раб греха... если Сын освободит вас, то истинно свободны будете" (Ин. 8:34-36).

Чем же закончился этот конфликт? Совсем лаконично Христос с горечью констатирует: "И отец разделил им имение". По-видимому, отец не сразу поступил так. Наверняка, многократно пытался он отговорить младшего сына от безумного авантюризма. Однако, ни слёзы, ни разумные аргументы не оказали воздействия на упрямого юношу, упорно настаивающего на своём. Наконец, не желая принудительно заставить сына изменить решение, отец удовлетворяет его просьбу. Младший сын, собрав свои пожитки, пошёл в дальнюю сторону. Там, в дальней стороне, далеко от Бога, отпавший от благодати отцовского дома он дерзко провозгласил: "Я сам создам себе рай!"

Обратим внимание, как он осуществляет свой замысел — строит свой уют. Об этом сказано не менее лаконично: "...там расточил имение своё, живя распутно". Вероятно, юноша начал искать рай в любви, и не в законной, брачной, а в свободной. Он ступил на путь многожёнства, точнее, блуда. День и ночь вихрились в его голове призрачные мечты, нередко выражающиеся в уродливых извращениях. И в наши дни молодые люди ищут счастья в распутной любви. Однако, тот, кто ступит на этот скользкий путь, вскоре вынужден признаться, что вместо рая попал в ад.

В дальнейшем — блудный сын ищет счастье в высоком жизненном стандарте, в обеспеченном, комфортабельном жилище. Имея средства, он не жалел усилий для создания уютного семейного гнезда, гонялся за дефицитными вещами. Изобилие пищи и питья было на столе у него. Однако, ни заморские яства, ни обеспеченная жизнь не сделали его счастливым. Что за звуки несутся из роскошного дворца тогда ещё богатого блудного сына. Оттуда доносятся дикие оргии, отзвуки супружеской неверности, скандалы и ссоры, — но не информация о найденном счастье. Он пока ещё не такой, как впоследствии на картине Рембрандта. Он одевается изящно и элегантно, со вкусом, по крику последней моды, как и многие современные блудные сыновья и дочери. Но мода не дала ему такой одежды, которая бы скрыла его от глаз всевидящего Бога. Никакими косметическими средствами не мог он запудрить своё обличье, никакими одеколонами или духами не в состоянии был заглушить зловонный запах духовно мёртвого, разлагающегося "трупа" души.

Ни музыка, ни поэзия, ни наука, ни спорт не могли исправить горькое положение и дать ему счастья. Разлагаясь морально, он опускался всё ниже на дно греха. Его дорогие одежды износились в лохмотья. Финансовые ресурсы иссякли. Головокружительная карьера закончилась. Друзья отвернулись. Он стал нищим. Известный всем своим распутством — он внушал отвращение. Его презирали, отказывали ему в ночлеге. Ночевать на открытой местности, где холодно, змеи, скорпионы да и вой шакалов — согласитесь, не колыбельная песня, — ему приходилось часто.

И вот последняя капля в чаше его терпения — голод, который, как говорится, "не тётка". Блудный сын делает последнюю отчаянную попытку уйти от горя, от неуверенности в завтрашнем дне, в мир иллюзий, забыться, отвлечься от голода. Он питается "рожками". Что такое теперешние рожки — вы хорошо понимаете. Это не те рожки с сосками, из которых высасывают молоко младенцы. Это бутылки со спиртным, рожки, употребляемые взрослыми. Это и наркотики, и табак. Те рожки, которые заглушают совесть, одурманивают, низводят до уровня животного. Блудный сын наполнял чрево рожками, что объединяло его со свиньями, роднило с ними. Подобно этим грязным животным он становился на четвереньки, делал попытку встать, достичь человекообразного состояния, но сатанинская сила беспощадно опрокидывала его навзничь и валила в лужу греха. Членораздельная речь смешивалась с безобразным "хрюканьем", состоящим из жалкого подобия слов. Жизнь в свинарнике...

Что доводит современных блудных сыновей и дочерей до такого свиноподобного состояния? Алкоголь. Вы, наверно, обращали внимание на места, где продают подобные рожки? Как жадно люди сосут там эту жидкость из роковых сосудов, наполняя чрево спиртным. Как жалко выглядят они! "И он начал нуждаться". Потребности перестали соответствовать возможностям. "И он рад бы был наполнить чрево рожками, но не давали ему". Хронический алкоголизм прогрессирует. Приходит в магазин раз, другой — а денег не хватает. Как говорится, "сосёт под ложечкой", а чрево заполнить и "червячка заморить" нечем. Грустное положение. Хуже некуда. В ход идут суррогаты алкоголя — вроде одеколонов, шампуней, клея...

"Придя же в себя, сказал..." (Лк. 15:17).  Приближается кульминационный момент в одиссее блудного сына. Он приходит в себя, как бы очнувшись от глубокого духовного обморока. По мере того, как исчезают наркотические галлюцинации и летаргические сны, — он возвращается к сознанию реальности своего положения. "Прийти в себя" — психиатрический термин. Так говорят о сумасшедших, к которым  возвратился  здравый  рассудок.   Есть такая  душевная болезнь — шизофрения, ассоциирующая в нашем представлении с безумием. Слово " шизофрения" означает "расщепление души", то есть, двойственность мыслей и поступков. Естественно, что "человек с двоящимися мыслями не твёрд во всех путях своих". Он падает. К тому же, при этом заболевании появляется бред величия,   от  славы   кружится  голова. Согрешая, блудный  сын обезумел, поскольку грех — настоящее безумие. Чтобы Бог не мешал ему делать грех, он исключает Бога из своего материалистического  мировоззрения.  "Сказал  безумец в  сердце своём: нет Бога" (Пс. 13:1). Он внушал себе: "Много добра лежит у тебя на многие годы; покойся, ешь, пей, веселись" (Лк. 12:19).

Голос совести, пробуждаемой Богом, протестовал: "Безумный, в сию ночь отнимут душу твою у тебя. Кому достанется всё то, что ты заготовил?" (Лк. 12:20). – "Бога нет", — успокаивал себя блудный сын, — "так как я Его не вижу, не осязаю руками". – "Послушай — говорило ему что-то внутри, — но ты ведь многое не видишь, не видишь атомов и молекул, вирусов и бактерий, не видишь любви и совести — но неужели их тоже нет? Ну, и что из того, если ты не можешь разрезать мысли ножом, не видишь воочию своего ума — нельзя же отсюда делать поспешный вывод, что нет у тебя ума и совести? А что если они лишены очевидности, но не реальности? Что это такое тебя осуждает за зло, безнравственность? Не голос ли совести? Не напоминает ли она тебе о Судье-Боге? Ведь ничто не исчезает бесследно — никакое слово и дело. Дашь отчёт. Пожнёшь, что посеял".

Словно нашатырный спирт, отрезвляюще действовали на распутного юношу доводы разума и совести. Но такие минуты отрезвления были кратковременными, проблески сознания непродолжительными. И снова — "рожками атеизма", наркотиком неверия пичкал себя блудный сын, заглушая протестующий голос совести. Снова помрачается разум. И будучи "помрачённым в разуме, дошедший до бесчувствия, делает нечистоту со всякою ненасытимостью" (Еф.4:18-19). Он принимал горькое за сладкое, тьму за свет. Как одержимые бросались на камни и резали себя ножами — так и он вредил собственной душе. И как всякий сумасшедший, он был далёк от осознания себя таковым. "Хождение по мукам" приобрело драматический колорит.

К сожалению, современные блудные сыновья находятся в аналогичном духовном обмороке и в нравственном безумии, отдавая своей животной природе первое место. Каким стрессом, каким стимулом вывести их из этого удручающего состояния? Блудный  сын, по-видимому, пришёл в себя под влиянием двух соображений: он умирает от голода, а в доме его отца избыток хлеба. "Сколько наёмников в доме отца моего избыточествует хлебом, а я умираю от голода!" (Лк. 15:17). Голод! "Мерзость запустения" в желудке...

Медики утверждают, что переваривание, даже малейшей крупинки пищи, является нагрузкой для мозга. Вино и сытная пища одно время переполняли чрево блудного сына. Кровь приливала к желудку, мозг работал плохо. Пищеварение вытеснило мышление. Изобилие пищи – не лучшая предпосылка для физического состояния, тем более, для духовного. Профессор Поль Брэгг призывал к лечебному голоданию, ссылаясь на старую поговорку: "Человек копает себе могилу большей частью ножом и вилкой".

В наши дни пересматривается взгляд на голод. Из лютого врага голод превращается в друга и целителя, становится лекарством. Особенно — касательно сумасшедших. Известны случаи, когда больных шизофренией, отказывающихся от пищи — насильно кормили через зонд. Болезнь, тем не менее, усугублялась. Врачи задумались: а не является ли этот отказ от еды защитой, целесообразной реакцией организма? И в экспериментальных целях — таких больных перестали кормить... Прошло несколько дней — и произошло чудо: они стали разговаривать, к ним вернулось сознание, пришло выздоровление.

Очевидно, в процессе возвращения к сознанию молодого прожигателя жизни, голод стал животворным импульсом. На фоне голода оживились воспоминания.  На  экране памяти появились картины отцовского дома: там — даже наёмники — а их много — вполне обеспечены хлебом. Избыток хлеба в доме отца! Непривлекательная перспектива голодной смерти на чужбине! Какая контрастная противоположность! У Бога — изобилие милосердия. От полноты Его мы приняли благодать на благодать. В послании к Римлянам (5:15) сказано: "… благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих".

Там обилие вкусного хлеба.
На прилавках — всегда молоко.
Только манна не падает с неба,
А до неба идти нелегко!

"Встану, пойду к отцу моему", — размышлял пришедший в себя юноша. Он стоял на распутье. Опозоренный беглец из родительского дома. Как "колобок" из русской сказки укатился из дома и вот докатился до хищной, зловещей пасти хитрой лисицы,  — врага душ человеческих… Посмотрим на него ещё раз внимательно: нищий, жалкий, голодный. Получил то, что хотел, но потерял всё, что имел! Он уже не говорит спесиво: "Отче! дай мне следующую мне часть имения, которое променял на чечевичную похлёбку". Он стоит на подкашивающихся от дистрофии ногах, весь в лохмотьях,  нищий, обросший, худой и бьёт себя в грудь со словами: "Отче! согрешил я против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим" (Лк. 15:18-19).

Сознание нечистоты и недостоинства само по себе, конечно, не избавляют от голода и нищеты. Но сознание, возвращающееся к больному, — симптом выздоровления. Хотя нужно оговориться сознание приводит к врачебной помощи, но не исцеляет! Поэтом; одного только сознания для исправления положения, явно недостаточно.
Слава Богу! — что решение блудного сына преодолело уныние, отчаяние, скептицизм и воплотилось в действие "Встал и пошёл к отцу своему" (Лк. 15:20). Он не торговался прежним хозяином, не предъявлял ему ультиматум, не требовал компенсации морального ущерба и повышения зарплаты, не подавал заявления на расчёт или в суд. Он не спрашивал разрешения у дьявола покинуть его владения.

Решительно, бесповоротно, целенаправленно встал он и пошёл к отцу своему. Остались позади хождения по мукам голода и нужды в дальней стороне. Впереди, на горизонте будущего — отцовский дом, одежда, хлеб в избытке, нежно любящий и ожидающий сына отец. Ах, если бы читатели, подражающие блудному сыну почти во всём, последовали его примеру в решении возвратиться в дом Небесного Отца, сотворить достойный плод покаяния! "Сказываю вам, что на небесах больше радости будет о грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии" (Лук. 15:7), — прокомментировал эту историю Христос.

(Из книги «Пальма», 1995)

 Как приложение к этому прозаическому эссе ниже предлагаю моим дорогим читателям несколько стихотворных зарисовок на эту же тему из разных авторских сборников. Прочитайте – не пожалеете.


ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА
Лк. 15:11-24.

 Я смотрю на картину Рембрандта
 „Возвращение сына блудного”,
 вспоминая с невольным трепетом
 одиссею подростка трудного.

 Сын:
 — Я мужчиною стал из мальчика
 к твоему, отец, огорчению,
 привлекает меня романтика -
 путешествия, приключения.

 Христианские убеждения
 молодежи сейчас не свойственны,
 жизнь дана мне для наслаждения,
 развлечения, удовольствия.

 Далеко мне еще до пенсии,
 у родителей взгляды старые,
 оттого недовольны песнями
 современными и гитарами.

 Дай мне должную часть наследия -
 наши кончены отношения.
 Это слово мое последнее,
 окончательное решение.

 Жизнь без Бога — прямая выгода,
 И какие уж тут сомнения...
 И отец, не имея выхода,
 разделил сыновьям имение.

 И конфликтная ситуация,
 отпадения предыстория,
 завершается эмиграцией
 оптимиста в чужую сторону.

 Там, живя вдалеке от родины,
 он забыл про отца и Библию,
 слушал ласковые мелодии,
 кушал блюда преизобильные.

 Припеваючи жил и весело,
 расточительно, обеспеченно,
 не работая, без профессии,
 опьяняясь с утра до вечера.

 Опьяняясь до невесомости,
 пребывал он в бездельной праздности,
 игнорируя голос совести,
 просигналивший об опасности.

 Не считался с деньгами — драхмами
 на безумные эти оргии:
 завершались попойки драками
 захмелевших юнцов откормленных.

 И, смакуя напитки разные,
 говорил он в дурном сообществе:
 «Что мне нравится, то и нравственно,
 буду действовать, как мне хочется!

 Маскируя грехи косметикой
 фарисейского лицемерия,
 разглагольствовал о бессмертии,
 о высоких мечтал материях.

 Паутиной греха опутанный,
 при очках оболыценья розовых,
 он рассматривал жизнь распутную,
 как поэзию в смеси с прозою.

 Всеми благами обеспеченный,
 Потреблявший греха наркотики,
 он почувствовал спазмы в печени,
 неприятные в сердце колики.

 Увлекаясь вином и яствами,
 отгоняя геенны призраки,
 ощутил он болезни язвенной
 у себя роковые признаки.

 Как ладья, не имея пристани,
 блудный сын по чужбине мечется...
 А отец за дорогой пристально
 наблюдает с утра до вечера.

 Отец:
 — Сын из дома ушел
 по стезе приключений и пиршеств.
 Знать ему хорошо,
 если писем домашним не пишет.

 Романтично маня,
 увлекла его синяя птица.
 Опозорив меня,
 в коллективе бродяг веселится.

 Из отчизны, где рос,
 отправлялся беспечным туристом...
 Не достанет до звезд,
 упадет в преисподнюю низко.

 Был обут и одет,
 не имея ни в чем недостатка...
 А теперь его нет.
 Почему? Ведь без Бога не сладко!

 Сын из дома ушел...
 Непослушный, но все же любимый.
 Я тоскую душой —
 Каково ему там, на чужбине?

 Жизнь течет, как река,
 седина на висках серебрится,
 а от сына пока
 нет известия из-за границы.

 ***

 Ты от Бога ушел,
 как теперь говорят, хлопнув дверью.
 Благодати лишен,
 заблудился в пустыне неверья.

 Проповедуя ложь,
 ты сквернишь пустословием воздух,
 и на мельницу льешь
 сатаны отступления воду.

 Обанкротившись, жизнь,
 не заметя, безумно растратишь.
 Ко Христу обратись,
 к милосердным рукам благодати!

 ***

 Развлечения, танцы, пиршества
 скоро кончились, тем не менее...
 И как в Библии кратко пишется:
 „Расточил он свое имение”.

 Растранжирил добро папашино –
 до последнего пил динария.
 Обнищавшего, низко павшего
 поместили юнца в свинарнике.

 Там, валяясь в хлеву со свиньями,
 разлагаясь почти на атомы,
 он дышал и парами винными,
 и навозными ароматами.

 При отсутствии продовольствия,
 бедный юноша не испытывал
 ни малейшего удовольствия,
 созерцая скотов с копытами.

 Глядя, как аппетитный окорок
 поглощала семья хозяина,
 многократно в голодный обморок
 падал он, потеряв сознание.

 Там, в хлеву, беспробудно пьянствуя,
 стал считать свою жизнь законченной.
 А в мозгу проступали явственно
 очертания дома отчего.

 Сын:
 — Репутацию алкоголика
 заслужил я у граждан города,
 нарастают в желудке колики
 от спиртного на фоне голода.

 В отчем доме хлебов обилие,
 даже слуги едят, что хочется...
 Я же здесь на краю погибели —
 голодающий, в одиночестве.

 Память, совесть и интуиция
 мне подсказывают, что в яме я.
 Должен срочно остановиться я —
 принесением покаяния.

 ***

 Память, словно огонь Везувия,
 озарила его прошедшее...
 Он оправился от безумия —
 добровольного сумасшествия.

 Трезво взвесил он ситуацию,
 осудивший свое падение...
 И исчезли галлюцинации,
 летаргические видения.

 В грудь стуча, принял он решение
 с воздыханиями и стонами:
 — Попрошу у отца прощения
 для отступника недостойного!

 И пошел он, одетый в рубище,
 препоясавший чресла поясом,
 чтоб в отцовских объятьях любящих
 от скитания успокоиться.

 И отец, видя сына, сжалился,
 приказал по такому случаю:
 — Принесите ему, пожалуйста,
 перстень, обувь, одежду лучшую!

 Уберите позора вретища,
 да звучит благодати пение!
 Сын был мертв! Но со мною встретился:
 будем праздновать воскресение!

 ***

 В закоулки души
 Снизошло правды Солнце!
 Сын был мертв — и ожил,
 пропадал — и нашелся!

 Приготовьте сердца,
 цитры, арфы и гусли.
 Заколите тельца,
 вместе трапезу вкусим!

 В недра мертвых сердец
 по грехам, преступленьям
 да придет, наконец,
 полоса просветленья!

 Светит, миром лучась,
 благодатное солнце!
 День спасенья сейчас!
 Сын пропавший нашелся!

 ***

 Отрицание Бога — опиум
 для бессовестного и глупого.
 Современники наши — копии
 отступившего сына блудного.

 Дискотеками и кассетами
 в мир эстрады уйти пытаются,
 сообщениями газетными,
 интернетом они питаются.

 Рвутся в космос и лезут в атомы,
 в мир генетики, кибернетики,
 а танцуют, как бесноватые,
 конвульсивно, как эпилептики.

 А в душе от неверья — вакуум,
 пустота в душе Торричеллева,
 несмотря на чужбину сладкую,
 замкнут круг роковой неверия.

 В мире этом есть путь единственный
 в приготовленные обители —
 воскресение, жизнь и Истина,
 личность Господа и Спасителя.

 В судный день с Иисусом встретятся —
 независимо от желания —
 эти грешники, эти грешницы,
 чтобы мучиться в адском пламени.

 Приближается стрелка к полночи...
 На молитву, отцы и матери!
 Мир нуждается в скорой помощи
 и духовной реанимации!

 Вижу я на картине Рембрандта
 сына блудного возвращение,
 с нескрываемым чувством трепета,
 благодарного восхищения...


РАЗДВОЕНЬЕ

Когда любви теряем знамя,
Лишаясь благодатных сил,
Тогда бунтует Подсознанье,
Как непокорный блудный сын.

И говорит Сознанью: «Отче!
Мне опротивел твой контроль.
Я так хочу под кровом ночи
Вкушать веселья алкоголь».

В процессе неповиновенья
Творцу – творение грешит.
И происходит разделенье
Когда-то целостной души.

Из рамок послушанья выйдя,
Идя на компромисс со злом,
Восстал когда-то на Давида
Мятежный сын Авессалом.

Он полагал наивно, будто
Таким путём взойдёт на трон.
В итоге дерзостного бунта
Повесился на древе он.

Когда идёт сын Подсознанья
С отцом Сознанья на конфликт,
Чем это кончится – мы знаем:
И потому душа болит.


БЛУДНЫЙ БРОДЯГА

Одолела его дромомания,
И отцу заявил младший сын:
«Ты достал меня, предок, вниманием.
И терпеть твои речи нет сил.

Надоели до смерти нотации,
И молитвы, и песни твои.
Не хочу быть с блаженными старцами,
Когда в плоти поют соловьи.

От такого конкретного тормоза,
Как ты, батя, находит тоска.
Дай мне «бабок» для общего тонуса,
И махну за бугор я. Пока!»

Отхватив у отца часть имения,
Укатил за границу пацан.
Там кутил каждый день неумеренно,
И забыл про свой дом и отца.

Окружённый друзьями распутными,
Он кричал: «Пей до дна, корешки!»
Скоро стали возможности скудными.
Сжали голову клещи тоски.

Обозлились дружки – до агрессии:
Мол, долги за весь кайф оплати.
И попал наркоман под репрессии,
И не видел к спасенью пути.

И навоз выгребал он за свиньями,
Витаминами хрюшек кормил.
И, усердно работая вилами,
Осуждал окружающий мир

За наличие несправедливости,
Олигарствующих богачей…
Он, в отцовской нуждавшийся милости,
На чужбине был как бы ничей.

«Оттянуться по полной» мечтающий,
Возомнивший о том, что он крут,
Обнищал, потерял он товарищей,
Превратился в безнравственный «труп».

А когда жизнь прикольная, клёвая
Подошла к роковому концу,
И иссякла валюта «зелёная»,
Он решил возвратиться к отцу.

И расставшись с дружками и свиньями,
Он вернулся в родительский дом…
Хватит, юноши быть вам наивными –
Чтоб не жать столько горя потом!


БЛУДНОМУ СЫНУ

Мы бьем тревогу, если дети
о доме отчем позабыли...
Темней становится на свете.
Круг солнца скрыт за тучей пыли.
Сын блудный, рвущийся на "Запад",
с отцом, оправдываясь, спорил...
Лишь ощутив зловонный запах,
о хлебе он домашнем вспомнил.
И каясь, в дом вернулся отчий,
за отступление прощенный...
Мой друг, тебя прошу я очень:
оставь неверия расчеты!
Оставь крикливую свободу,
оставь с рожками зла авоську.
Направь к спасающему Богу
свою молитвенную просьбу!
Ты не достигнешь светлой цели,
прельстясь заманчивой чужбиной...
Когда уходят в мир из Церкви –
Отцу Небесному обидно!
Но ждет Он долготерпеливо,
что возвратишься ты обратно,
и снова заживешь счастливо,
и станешь верующим братом!


ЧУЖБИНА

Снег накрыл тебя, как саван, белый.
На тебе от скорби нет лица.
Ты стоишь, скорбя осиротело,
блудный сын, оставивший отца.

Что хотел найти ты на чужбине?
Что искал, попавший к свиньям в хлев?
В доме отчем хлеба изобилье,
ты во сне лишь только видишь хлеб.

Память крутит прошлого сюжеты:
ты швырялся пачками банкнот,
но никто не оценил те жертвы
в день, когда ты понял, что банкрот.

Ты пытался получить кредиты,
чтоб дела в порядок привести.
Но тебя прогнали: мол, иди ты...
чабаном... в колхоз... свиней пасти.

Грязь и визг воздействовали нудно,
ты потел в процессе беготни,
и питался отрубями скудно,
но затем иссякли и они.

Забурлило плачущее чрево,
зарыдал желудок, как труба, –
и впервые телеграммой в Небо
шла твоя о помощи мольба.

Снова в мыслях – прошлого картины:
пища, дом, заботливый отец.
Блудный сын! Когда же ты с чужбины
в край родной вернешься, наконец!


СЫН, ЧТО СТАЛ В ДАЛЬНЕЙШЕМ БЛУДНЫМ
Вт. 21:18-21.

Сын, что стал в дальнейшем блудным,
Отделившись от отца,
Тем своим поступком глупым
Ранил многие сердца.

И хоть был отец не против,
Чтоб он свой устроил быт,
Он в израильском народе
Должен был за бунт убит.

Непокорный сын и буйный,
Коль родных тем оскорбит,
За характер мог бы бурный
По Закону он убит.

Кто идёт с Авессаломом,
На чужих польстившись жён,
Будет брошен, как солома,
В печь возмездья – и сожжён.

Сын, что назван в притче блудным,
Дом покинувший отца,
Был, конечно, слишком глупым –
До позорного конца.

Доведённый до банкротства
И лишённый всяких сил,
Осознал своё упорство
И домой вернулся сын.

И отец по благодати
Сына блудного простил…
Счастлив тот лишь грешник, кстати,
Кто Любовь Христа постиг.