Тест 080. Роман. Главы 14-16

Глава 14. На старое место. Каггерт жил, Каггерт жив… К мерцающему облаку. У вас с батареи подтекает.
 
Павел уже две недели работал на новом, то есть старом месте. Он вернулся в мастерскую к отставному полковнику. За прошедшее время тут кое-что изменилось. Работающих уплотнили из трёх помещений в одно, но утроили штат администрации. А пианино и рояли под реставрацию стали заметно хуже. Если раньше экс- вояка выкупал их у населения за символические деньги, то теперь брал только бесплатные, под выброс. В администрации ныне трудились супруга, дочь и некая близкая полковнику женщина. Была в обновлённом штате и ещё одна мадам, на любовницу или родственницу не похожая. Отличающаяся, однако, нешуточно вздорным поведением. Естественный отбор оставил работать в цеху людей особо непритязательных, готовых за мизерную плату торчать на работе по двенадцать часов плюс выходные. Если выпивали, то украдкой и с большой боязнью. Администрация штрафовала за это нещадно, часто в счет будущих заработков. Если же подневольный, напрягшись, зарабатывал чуть больше незримой "планки", то шеф вежливо, но твёрдо возвращал беднягу с небес на землю: "Поймите, я никому не могу СТОЛЬКО платить!" Работник в досаде загибал пальцы, перечисляя сделанные работы и оговоренные за них денежные суммы. "Да. Всё верно. Но я никому не могу за месяц платить ТАКИЕ деньги"...

К мастерской по-прежнему прибивались весьма странные типы. Матёрый уголовник, сплошняком татуированный и пытающийся всех обратить в лагерную веру с "понятиями". Ещё бедняга научный теоретик, шизанувшийся на собственных гипотезах, всех и ежечастно ими имеющий. Бывший профессиональный оперный певец, ныне скромный мастер, зацикленный, правда, на собственном либидо с уклоном на малолеток. Неоперившийся юнец, ежедневно по неопытности наносящий себе серьезные, порой, травмы совершенно невинными инструментами и предметами. Токсикомана Тошу с успехом заменял штучный двадцатипятилетний наркоман, ежедневные странности которого большинству были непостижимы. Эту славную плеяду органично завершал Лёша - трудоголик. Переселенец из воюющей республики, хватающийся за любую работу по любым расценкам. Ничего, правда, толком делать не умеющий.

Серенький зимний день в мастерской начинался как обычно. Паша, переодевшись в выстуженном цеху (начальник экономил на отоплении даже в собственном кабинете), продолжал ремонт неизвестной фирмы рояля, пережившего два пожара и три наводнения. Над Пашиным посиневшим ухом уже лихо гарцевал ранее неоднократно судимый Сведик (от так называемого сведского разводного ключа). Быстрой скороговоркой, плюясь из-за полностью утрпченной в лагерях дикции, он наяривал в ухо собеседнику:
- Пас!Ты только не ругайся,только не ругайся!Пас!Х..с тобой,дай до ветера двадцатнитек. Ты,х…с тобой,дай полтиннитек! Эти коцанные фуфелы х.., кто тево даст!
Из-за шкафа вдруг доносился резкий оглушительный вопль. Это, едва не ставший в своё время профессором, Лёва, согласно своей недавней теории, с помощью такого ора получал энергию из космоса, отправляя туда же свои энергетические шлаки. Присутствующие привыкли и уже даже не вздрагивали.

По цеху прошёлся начальник, как- то привычно и забавно поджимая кверху плечи. Вежливо пожурил Сведика за несвежий вид. Наорал матом на Лёву-Профессора, просрочившего на пару дней заказ. С Пашей просто поздоровался. В другом углу цеха обозначилось нездоровое оживление. Это вновь принятый на работу Сёма по кличке Администратор впаривал как своим, так и пришлым здоровенные банки явно "левого" кофе.
- Это у меня приятель в таможне там у одних партию конфисковал. Берите по сороковнику! Вы же поимеете бесподобный аромат! Он обещает завтра повысить цену. Мне, как своему! Паша! Вы разве не пьёте кофе?
За соседним верстаком послышалось сопение и мат шёпотом. Миша - юнец, допустив неловкое движение, случайно проткнул себе мочку уха тупым карандашом.
Уже ближе к вечеру появлялся Серёга-наркоман. Волосы на его бедовой голове были стрижены проплешинами и крыльцами. Обувь на одной ноге отсутствовала. Её заменяли несколько вставленных один в другой целлофановых пакетов. От соскакивания эта конструкция удерживалась клейкой лентой. Серёга, прихрамывая на подмороженную ногу, пробирался к своему столу, странно вращая глазами. Народ сочувствующе молчал и ни о чем не спрашивал.
- Вот, вчера ботинок куда-то ушёл...- монотонно произносил опоздавший.
Слева доносился бодрый, с легкой хрипотцой, голос Эмильевича (на самом деле - Емельяновича), оперного певца, обращенный к Профессору:
-...А попочка у нее вся такая гладенькая, брючками обтянутая. А снимешь брючки - так уже не так...

"День прошёл, и слава Богу!"- думал Паша, начиная собираться домой. Намаявшись с деревяшками, которые никак не желали склеиваться не сохнущим на холоде клеем, Будюпов спешил поскорее в свой промороженный "Досквич". Через несколько минут из его неслабой печки пойдет тёплый воздух, и промерзшие за день кости отогреются. До дома минут тридцать - тридцать пять бодрой езды. А там пахнет пирогами и ещё чем-то очень вкусным и домашним. Сашка играет на полу в машины, а Юлия, оторвавшись от своего вечно живого Каггерта, пытается усадить сына за уроки.
Кстати, гранд- сериал, периодически записываемый Юлией на сотню кассет, не зачах в связи со смертью главного героя, а возродился в новых красках. Бывший подручный старого инспектора, прыткий молодой человек по фамилии Бардинс через десяток-другой серий раздобрел, обрюзг, обрёл первые признаки стойкого пьяного нездоровья и с успехом занял, уж, было, запустовавшую нишу.

В очередной раз напомнила о себе досковская власть. В один прекрасный, а скорее -не очень- день Юлия принесла из почтового ящика прелюбопытнейшую квитанцию. Бумажная четвертушка с перфорацией по краю гласила, что жильё отныне надлежит оплачивать по двойному (как там было сказано - по экономически оправданному) тарифу. Желающим платить по-старому надлежит получить в специальной конторе справку-свидетельство "владельца единственной квартиры". Дескать, сидящий на двух табуретках, пусть платит за них, как за два кресла! Паша, в очередной раз скверно выругавшись, поехал в отдаленный досковский район по указанному адресу. Через почти полтора часа пути, после опроса десятка прохожих, Будюпов наконец обнаружил искомую контору с золоченой доской "ОУО Досжилсвидетельство" и пропитым брюхатым охранником на входе. Через пять минут толкотни у дверей удалось выяснить, что для получения свидетельства необходимо прежде раздобыть две справки в своей жилконторе. Опять-таки матерно выругавшись (трынь-пынь через колодец!) Паша пустился в обратный путь. Один рабочий день, считай, был потерян. Хорошо, что успел в жилконтору и, простояв там в очереди всего минут пятьдесят, раздобыл-таки столь необходимые бумажонки. На следующее утро снова пустился через всю Доскву. В очереди был уже восемьдесят шестым. Простоял до обеда, унял голод в ларьке неподалеку арахисом и "Коксо-колой", стоял ещё часа два и, наконец, вошел на прием к двум девицам с их верными компьютерами. Получил неслабую квитанцию на оплату в сберкассу. Затем реплика девицы заставила Пашу вновь непроизвольно скверно выругаться (едрить всё кроме шила и гвоздя!).
- Мужчина! У нас получение свидетельства состоит из двух этапов. Сначала сдаёте справки, заполняете заявление на специальном бланке, платите по квитанции, приходите сюда и показываете её нам. Ровно через десять рабочих дней приезжаете и становитесь вон в тот восьмой кабинет за самим свидетельством.

Через десять рабочих дней, наслушавшись у восьмого кабинета причитаний пенсионеров, ругани измученных работяг и мелких служащих, согнанных сюда со всей Досквы, Паша вышел из ненавистного "ОУО" с заветным свидетельством в руках. На плотном цветном листочке даже переливалась всеми цветами наклеечка-голограмма против подделок! Как бы сказал коллега Сведик: "Ну, чума вчистую!"


 Президент Петин пребывал в деловитой расслабленности. Переодевания в представителей различных профессий наскучило. Дежурные высказывания на дежурных мероприятиях набили оскомину. Окружение уже давно не донимало его с насущными проблемами - поняли, что без толку. Если к предыдущим двум президентам было применимо старовесское высказывание: "Хозяйство весть - не хреном тресть!", то Петин не делал и этого. С кисловатым видом посещал международные "гребные" места. Собирал совещания и с удовлетворением заслушивал бодрые процентные сводки. Приближённые Гриши, зная его врожденную тягу к рассекречиванию шпионов и раскрытию тайных заговоров, даже инсценировали попытку покушения на президента. Вышло, конечно, донельзя фальшиво, но Петин, кажется, остался доволен. Велел удвоить собственную охрану и во время проезда по городу наслаждался перекрытием движения на практически всех проспектах и улицах в радиусе километров пятнадцати. Подхалимски настроенный начальник автоинспккции велел впредь в эти волнующие часы блокировать движение даже на огромной десятиполосной окружной досковской дороге. Ведь теоретически опасность могла исходить и оттуда. А автопробка длиною в сто километров - штука внешне эффектная.

Зима страшно убавляет силы и забирает энергию. Павел чувствовал себя выжатым лимоном или тряпкой - как хотите. После Витькиной смерти пропало, будто и не было, желание нет-нет, да и расслабиться в ширину. Вечером тупо уставившись в кровавую бойню каких-то киллеров и киллеров киллеров на телеэкране, Паша незаметно погружался в сон. Десятки дел переходили на завтра без особой надежды быть исполненными. Юлия, вздохнув, брала телевизионный пульт и переключала программы. Тут сатирик характерного вида талдычит что-то  публике про кунилингус. Тут кому-то отвёртку в череп воткнули, да ещё там прокрутили. А тут лоснящийся политолог рассуждает о феномене рейтинга Григория Григорьевича Петина. А вот тут напомаженный телезвездун заверчивает настолько похабный танец, что даже матёрого сторонника однополой любви при виде сего запросто и обильно стошнит.

Вечером Павел пошел провожать своего коллегу по работе до метро. Работящий мужик пришел неделю назад в мастерскую и поступил учиться на реставратора-настройщика. После работы они поехали к Павлу за кое-какой фортепианной литературой. Потом выпили рюмки по две водки, так сказать, за профессиональное сплочение. Распрощались в подземном переходе, и Паша пошел к дому.
- Уважаемый! Можно Вас на минутку? - Павла окликнул косолапый здоровяк-милиционер, сотрясаемый пивной отрыжкой, -Позвольте Ваши документы.
Павел достал свой уже весьма потрёпанный паспорт.
- С таким паспортом уже не ходят! - слегка ухмыльнувшись, представитель власти сунул паспортину в свой нагрудный карман,- Нетрезвый к тому же... Придется пройти в машину...
- Паспорт этот ещё полтора года действителен. Так в чем же дело? - Паша уже не скрывал раздражения.
- Так мне что, помочь тебе до машины дойти, я не понял, б..?!
Будюпов побрел к милицейскому "ОАЗику".
- Сань! Клиент не врубился. Придется проехать.
Рессоры видавшей виды колымаги болезненно взвизгнули. Нещадно воняя и тряся на выбоинах, машина покатила куда-то в сторону района Окаково.
- Мужик! Ты не ссы! Давай, может, по-доброму. Стольник - и свободен.
Выпитая десять минут назад водка, делала Пашу тупо-упрямым.
- Почему я должен ещё что-то платить? Поедем и давайте разбираться.
- Прикинь, он с нами разобраться решил!- заржали трое милиционеров.
Выгрузились на какой-то поляне, занесённой снегом. Давно стемнело. Падали липкие снежные хлопья.
- Ну что? Так и не въехал?
Откуда-то сзади на Павла обрушился страшный удар. Потом сквозь забытьё чувствовал, что бьют уже лежащего. По хребту, по почкам, в челюсть. Язык в кисло-металлическо-соленом кровяном вкусе нащупал выбитые передние зубы.
- Погоди, Толя! Смотри как я его!
Сквозь тёмную кровяную пелену Паша увидел разбегающегося и прыгающего ногами сверху... Павел взлетел над своим телом и с некоторым сожалением посмотрев вниз на распластанное тело, на нелепо скрючившееся от боли тело, на направляющихся к "ОАЗику" милиционеров, полетел ещё выше сквозь тёплый снегопад к  мерцающему облаку небывалого цвета…

- Фриц! Фриц! Пора вставать. Ты уже на той неделе опаздывал на фабрику.
"Ну да ни хрена себе, сны пошли!"- подумал Фриц.
- Знаешь, Урсула, я вообще не думал, что такое в принципе может присниться! Мы с тобой там жили в Вессии под другими именами и сын наш тоже! Столько всего! Мы, как будто, с Нечухайло гранд-пари заключили...
- А кто такой Не...Нечухайло? Слушай, Фриц! хватит ерунду молоть! Вставай-ка. Урсула стала тормошить зевающего Фрица.
- Вставай, вставай. Паш! Ну, вставай! Мне эта твоя привычка засыпать у телевизора! Потом тебя вообще не поднимешь. Дай хоть постелю! Смотрю, лежишь и как будто не дышишь. И бледный, почти белый...Мне прямо страшно стало. Давай, вставай!
Павел проснулся окончательно. Видеомагнитофон мотал серию про Перкюля Куаро, а Юлия готовилась ко сну. В груди и левой руке у Паши что-то сильно покалывало. "Надо будет к врачу сходить. А то и вправду дуба дам"...


По улице, зябко втянув головы в плечи, строем шли музыканты. Трубы, слегка фальшивя и не попадая в такт, выводили до боли знакомую мелодию. Её Павел сочинил года два назад. Вроде бы и ничего вышла вещица! Только почему ожиревший негр в кургузой шинели, замыкающий колонну, так неистово мудохает колотушкой огромный барабан?..
В пять утра прямо под Пашиными окнами невесть откуда взявшийся дизельный агрегат начал вбивать в мёрзлую землю бетонные сваи, что и трансформировалось в Пашином сонном сознании в военную музыку. Жильцы в исподнем высыпали на балконы.

- Какого?!! - завопил местный рецидивист (в стадии ремиссии) с балкона пятого этажа.
- Торговый центр теперь у вас тут будет! - сипло закричал брюнет в дорогой ушанке, руководящий этим мероприятием в свете мощного прожектора.
- Мне такие скандалы на хер не нужны!!! Ещё более распалился бывший зек и в качестве подкрепляющего аргумента, тяжело замахнувшись, запустил в оппонента огромной драной сумкой, полной стеклотары. Брюнет увернулся от импровизированной бомбы, которая рассыпалась на тротуаре тысячей звонких осколков. Тут же раздался энергичный шлепок по харе и женский крик:
- Ты что, совсем сбрендил, скотина?! Я их две недели собирала, а ты их об асфальт!
Колотилка принялась за новую сваю. Павел поспешил в кухню успокаивать окончательно утратившую веру в справедливость супругу.
- Что у них ещё там в копилке идей, Паша? Страна дикого абсурда! За какое же быдло нас всех тут держат, Паш! Да я бы давно с балкона вниз, если бы не сына растить. А лет через десять очередная скотина объявится и скажет: "Сына вашего мы заберём, так как собрались с очередной дикой страной повоевать, а живых и неувечных почти не осталось. Сами-то вы для дела уже непригодны, только из отчизны соки пьёте..." А пока, чтоб не скучно - какими-нибудь сваями по мозгам! Паша! И побольше свай, огромных и толстых! Ты разве не мечтал иметь торговый центр в пяти метрах от окна?
В вонючем дизельном дыму прямо под окнами уже лязгал экскаватор, роя огромный котлован. Множество рабочих в ярко-синих бушлатах расторопно перемещалось по стройплощадке, общаясь криком на непонятном языке. Неожиданно раздался треск, и вверх взметнулся столб горячей воды толщиной примерно с полметра.
- Хамид! Гребёна мать! Я тебе сказал туда не копать! Там же трасса! - руководитель журил механизатора.- Сейчас пойду аварийку вызывать! - котлован стремительно наполнялся кипятком.
Паша оделся и пошел отгонять подальше от проклятого места свой "Досквич".

Работа у Павла шла своим чередом. В час по чайной ложке клеился чудовищно разбитый и разворованный "Бехштерн". Сотрудники, измученные безденежьем и дошедшие по этой причине в работе до полного пофигизма (зачем напрягаться, коли по-любому фигу без масла получишь), коротали время кто чем. Бывший зек Сведик гнусил про пятерочки и червончики, приставая без устали ко всем. Его левая сине-татуированная рука носила следы недавних ожогов. Дело было в следующем. Вызнав неделю назад про некое пустующее помещение - вентиляционную камеру, хитрец повадился туда раза три за день с невинной целью покемарить полчасика беспокойным сном алкоголика. Опять же, этажом ниже функционировал небольшой цех по производству матрацев, а значит недостатка в отходах ватина и синтепона не было. Импровизированная кровать у Сведика получилась многим на зависть. Поколдовав несколько минут с простецким замком двери, бывший уголовник освоил отпирание и запирание с помощью хитрой отмычки из куска стальной проволоки. Даже говаривали, что кто-то из столяров видел, как Сведик вёл в свою опочивальню разбитную рояльную полировщицу Люду. А не далее, как в прошлую пятницу из венткамеры повалил зловонный шерстяной дым. Подёргав убогую гнутую ручку, народ решил ломать дверь. Через пару минут присутствующим открылось следующее зрелище: на некоем подобии вороньего гнезда из ватина и синтепона мирно храпел Сведик. Вокруг него в немалых количествах валялись водочные бутылочки-чекушки и засохшие куски хлеба. Матрац-гнездо зловонно тлел со стороны левой руки спящего. Тут же валялась пачка из-под сигарет. "Всё хорошо, что хорошо кончается", подумал Павел, туша возгорание огнетушителем.

 В остальном же, новостей было мало. Миша-юнец женился и отгуливал медовый месяц. Леша-трудоголик всерьёз занемог со спиной и отлёживался дома. Дело в том, что, опять же, на прошлой неделе охочий до любой работы Лёша красил на чьей-то поддосковной даче пианино. Работа была оговорена, как аврально- срочная. На место работы его доставил сам начальник на своей новенькой "Войоте". А когда через четверо суток работа была выполнена и ее исполнитель - грязный, исхудавший, но с горящим взором, получил от пухлого хозяина-дачника несчастную сотню кваксов, интерес к трудоголику у всех напрочь пропал. Бедолага попёр обратно в мастерскую на своем горбу огромные сумки и торбы, в которых лежали десяток бутылок краски с растворителем, электродрель с насадками, отвёртки, рубанки, напильники, электрошлифовальная машина,а самое главное - двадцатикилограммовый красавец - покрасочный компрессор.
 Лёша шел по совету одной невысокой старушки напрямую через лес к железнодорожной станции. Снег в эту зиму не был глубоким - максимум по колено. Но идти-то пришлось около пятнадцати километров! Раза два любитель интенсивного труда падал, не надеясь уже встать, но потом, сам себя понукая, колотя по щекам и под дых, поднимался, разжигал с помощью растворителя, наждачной бумаги и сухих веток костёр. Грелся. Пускался снова в путь. Где- то совсем рядом и многообещающе выл, похоже, что волк. Потом Лёша бежал на изрядно помороженных ногах к собирающейся уйти из-под носа электричке. Хорошо- её машинист был парнем сердобольным и подождал несчастного. В общем, дальнейшего Лёша- трудоголик уже не помнил. Очнулся в мастерской за своим верстаком. Скарб был сложен тут же аккуратной горой. Над едва живым уже возвышался начальник:
- Лёша! Хозяин пианино, которое ты красил на даче, очень недоволен твоей работой! Там на крышке есть пятно, а на стенке - вообще твой отпечаток пальца. Он сказал, если ты заново всё не перекрасишь - он подаст на нашу фирму в суд. Короче - отправляйся туда и выруливай ситуацию. Сделаешь - мне доложишь! Я бы тебя туда отвёз, но не могу. Занят...
- Андрей Вячеславович! Да что я, не мужик что-ли? Доеду!!! - горемычный принялся навьючивать непослушными руками на себя поклажу.
Через час бедного трудоголика внесли на руках в вокзальный медпункт с отказавшим позвоночником...

Звонок в Пашину дверь.
- Кто там?
- Павел Андреевич! Это Розалинда Герхардовна, мама Артемиды Фурьевой. Откройте пожалуйста!
В квартиру Будюповых вошла розовощёкая от румян и неработающего лифта уже известная в детских кругах писательница. Длинные полы ее дорогого лилового пальто были заляпаны глиной. В ещё худшем виде пребывали модельные сапожки (по-другому теперь к Пашиному дому не пройти - всё перерыто). Пришедшая не спеша кокетливо разделась, оставшись в короткой юбке и ярко-красной кофте, затем вошла в "гостиную".
- Павел Андреевич! Я пришла к Вам с тревожным сигналом. Кстати, а где Ваш Саша?
- А он к другу пошел в компьютер играть.
- Дело вот в чём... Не знаю, как и начать… Всё бы так и осталось незамеченным, но чуткие люди просигнализировали… Саша Ваш, Павел Андреевич, вчера после второго урока устроил в классе антипетинский митинг!
- Так уж и митинг? Хоть с транспарантами?
- Не иронизируйте! Мы серьезно тут с Вами! На следующей неделе в школу должна была поступить на продажу моя новая книга "Родительская гордость" про детство Григория Григорьевича Петина. Он там помог лётчику в полёте починить самолёт, а ещё расхитителя баклажанов выследил. Вообще, очень интересная и поучительная книга! Так вот, Ваш Саша, когда велели сдавать по семьдесят пять бублей, встал и гордо так сказал, что знать не знает никакого Петина и лучше эти семьдесят пять бублей в тире простреляет или в компьютерном зале монстров с другом будут глушить до последнего! Вы только подумайте! Дети в классе вместо того, чтобы как-то одёрнуть, сами стали орать, что это обдираловка! Вы, Павел Андреевич, должны...
Я никому ничего не должен!!!11 - вдруг закричал Паша,- Как же меня всё это достало!11 На работе ни фига не платят, обувь не на что купить. Всё кругом на нервах! Опять же, эти сволочи со строительством всех достали! Жена год уже из депрессии не выходит. Я от холода в цеху яйца отморозил!... А у Вас этот баклажаны тырит!
- Не тырит, а выслеживает...
- Жизнь слишком коротка, чтобы в эту ахинею вникать! Уйдите, пожалуйста, я Вас прошу!
Дама нервно вскочила с дивана и быстрыми горделивыми шагами отправилась в прихожую. Паша уж, было, хотел подать лиловое пальто, но Герхардовна так рванула его на себя, что Будюпов потерял равновесие и едва не упал. В инстинктивном движении он схватился за первое попавшееся. Писательница ойкнула. Красная кофта не сдюжила и расстегнулась донизу, обнажив мощный, крупноразмерный, многослойный, утеплённый, похожий на бронежилет, бюстгальтер.
- Ну зачем же так принародно? Уединились бы где-нибудь! -  со злой иронией заметила Юлия, незаметно пришедшая на шум из кухни и тихо наблюдавшая за происходящим.
Розалинда Герхардовна на прощание так шарахнула дверью, что в большой комнате послышался звук рвущейся бумаги. Красный, как помидор, Паша с удивлением увидел красующуюся свежую трещину в стене под лопнувшими обоями.


Чинно и степенно встретили Новый год. Сашка был просто счастлив, получив в подарок дорогую модель джипа с радиоуправлением. Будюповы посидели, попили хампанского, посмотрели праздничные телепотуги, поминутно переключая программы. Новый год встретился как-то грустно. Куча отложенных дел, безденежье, новые и новые козни правительства. Юлия, изведшись депрессиями, выглядела не ахти: хронически усталые глаза и тёмные круги вокруг, понуро сгорбленная спина. Паша же только оклемался после острого простатита, который он подцепил на работе. Пришлось почти месяц ремонтировать в промороженном коридоре концертный рояль, так как в цех почти трехметрового красавца втащить не сумели.
В общем, допив хампанское и наслушавшись бородатых шуток делающих радость телеведущих, супруги отправились на боковую. В квартире было необычно темно. Оказывается, отключили прожектора на стройке под окнами. Впервые за последнее время бедолаги-строители покинули стройплощадку на два праздничных дня.

Утро первого дня нового года принесло новые заботы.
- Паш! Там, вроде, что-то капает...
Подтекало из стояка отопления возле супружеского ложа.
- Сейчас буду звонить в диспетчерскую. Это они, наверное, из-за морозов давление подняли. Да и батарея, вон, градусов девяносто - не дотронуться.
Часа через три после телефонной заявки в квартиру явились два качающихся сантехника. За одним волочилась какая- то грязная тряпка. Другой чесал пах.
- Командир! Сейчас всё сделаем по уму.- Двое в грязнющих кирзовых сапогах проследовали по ковру в угол к батарее - Командир, ты это, извини, у тебя грамм сто шлёпнуть нет? А то мы на Новый год...
- Да вы сделайте сначала, а насчет этого чего-нибудь придумаем,- Павел уже вовсю сомневался: стоило ли звать мастеров наутро после новогоднего праздника? Подставить тазик под батарею и подождать несколько дней, пока страсти не улягутся...
- Мить! Суй, суй сюда лён. Мотай, мотай. Ключ приготовь длинный. Эх, надо было бы на краску. Все равно потечет, б... Командир! Хочешь, тебе все сделаем, как себе бы сделали? Выручи полтинничком! Мить! Тяни контрагайку! Да что ты с ней, б.., как с целочкой!
Митя налег на ключ, и батарея некрасиво и тревожно захрустела.
- Мужики! А вы не боитесь прямо так, под давлением, тянуть? Может стояк отключить?
- Командир, ёпт! Ты нас извини, конечно...- при этом второй безымянный сантехнический персонаж так выразительно посмотрел на Павла, что тот в момент осознал свою полную ущербность.- Мить! Да ты, вон, в стену упрись. Дай я, ёпт!
Трубный изгиб стояка крякнул и под жутким давлением кипятка вырвался из батареи.
- Грёбанный рот!!! Хрен ли стоите?! Таз быстро сюда!!!- озадачил всех Митя.
Тугая, почти прямая струя кипятка, густо окутанная паром, пролетая наискосок через всю комнату, ударялась о противоположную стену и мощным потоком стекала на пол. Безымянный герой поплёлся без особой спешки в жилконтору за ключами от бойлерной. А Митёк бестолково носился по комнате с выданным тазиком, пытаясь наполнить его живительной парящей струёй. Мутно-ржавый столб воды, отражаясь от эмалированного изделия, хаотически менял траекторию, ударяясь теперь то в люстру, то в окно. Внутри не задерживалось ни капли! Отойдя чуть дальше, покоритель батарей всё же наполнил полтаза, но, неудачно запнувшись о загнутый плавающий ковёр, с матом и рыком рухнул в брызгах прямо на супружеское ложе.
Паша дико орал в телефонную трубку:
- Да пришлите хоть кого-то трезвого в подвал стояк перекрыть!!! Затопит же весь дом к едрене матери!!!
- Да. Мы знаем. Тут Миша-сантехник минут десять назад приходил и сказал, что у вас с батареи подтекает...
- Ну, да ни хрена себе подтекает! Тут кипящий фонтан в стенку бьёт!!! Вызовите аварийку! Почему стояк до сих пор не перекрыли?!
- Мужчина. Да вы не кричите так... Нас же полгода назад с Достеплом разделили, и ключей от бойлерной у нас теперь нет. Есть только у нашего директора, только у него телефон дома не отвечает... А сантехникам мы ключи не даём - они там водку пьют.- Спокойно парировала все Пашины доводы монотонная диспетчерша.
Юлия с перепуганным Сашкой находились в кухне, куда потоп не дошёл ввиду неслабого уклона пола в квартире. Паша, пытавшийся поначалу таскать ведром воду в ванну, а потом - спасать какие-то вещи, понял всю тщетность своей деятельности и сел в мокрое кресло. Начало прихватывать сердце. Термометр на стенке зашкалило. Митёк побрел курить на лестницу под глумливые причитания высыпавших на зрелище соседей самого разного возраста. Пенсионер, живущий четыремя этажами ниже, жаловался:
- Представляете, у меня уже вся библиотека промокла, а они всё стояк не перекроют!
Тревожно выла чья-то здоровенная собака.
Наконец, спустя один час и десять минут пришло избавление в виде совершенно трезвого нового сантехника. Тот, быстро оценив обстановку, ринулся в сторону бойлерной. Ещё через пять минут фонтан был перекрыт.
- Да -а ! Похоже, вам всерьёз не повезло, посочувствовал трезвый работник Паше.
- А мне диспетчерша сказала, что у вас теперь нет ключей от бойлерной. Как же вы перекрыли?
- Так, там давно замок сорван. Там бомжи на трубах спят. Там  запирать бесполезно, всё равно замок ломают...
Следом в разговор встрял слегка оклемавшийся Митёк. Он был мокр, впрочем, как и Паша, с ног до головы. Бедняга смотрел на Будюпова совершенно расфокусированным взглядом - левый глаз глядел левее и ниже. Правый - вправо и вверх. Ладони покраснели и распухли от кипятка.
Павел судорожно пытался припомнить - был ли Митёк столь косоглаз до случившегося...


Минули новогодние праздники. Жизнь Будюповых постепенно входила в своё, можно сказать, расширенное и обновлённое русло. Юлия наконец-то вышла из вяло-сонной депрессии (нет худа без добра). Размокшие видеокассеты с Каггертом крутиться отказывались. В розетке искрило. На телеэкране появлялась надпись "влага в механизме". Сашка на дико вздыбленном паркетном полу запускал радиоуправляемый джип, который буксовал, взбираясь на косогоры и проваливался в ямы. Пересечённой местностью для заездов теперь служила вся квартира за исключением кухни и маленькой детской. Паша разрывался между работой с уже укоризненно смотрящим на него начальником и ежедневными походами в жилконтору за правдой. Перспектива платить за ремонт ШЕСТИ затопленных квартир даже навскидку не виделась радужной.


По Доскве прокатилась целая волна заказных убийств. Было похоже, что их заказчики навёрстывали упущенное в прошлом году и стремились начать год нынешний в рядах, очищенных от балластных, вредных и наносных элементов. Работники обоймы и прицела пахали в три смены, приговаривая, что, мол, день нынче год кормит и прочее. Их обрюзгшие жертвы, побывавшие калифами час или чуть более, вкусившие огромных шальных афёрных денег, всех возможных земных и прочих благ, теперь тихо остывали в нелепых позах возле лифтов на ссаных лестницах. В магазины ритуальных принадлежностей не успевали подвозить свежелакированные филёнчатые гробы из редких пород дерева. Президент Петин даже делал специальное заявление по телевидению. Если убрать из него мычание, молчаливое двиганье глазами и развёрнутые связующие предложения, то обнажалась мысль о том, что убивать, да ещё на заказ - это в корне неправильно. Порочный же телеящик услужливо преподносил аудитории новые и новые бесхитростные гангстерские сериалы. В последнем, например, битыми часами можно было смотреть на бандитско-киллерскую кухню без прекрас... У чудовищно обаятельного голубоглазого главаря банды, как водится, было трудное детство. Отца своего он не знал. Мама, не покладая рук, трудилась, чтобы вырастить кровиночку. Соратников-бандитов он знал ещё с пяти лет. Такие милые парни. Кошек иногда мучили - это максимум. И как им в это непростое время сволочей не отстреливать? Ребята слаженые, друг друга с полуслова понимают, подбадривают, на руки поплёвывают. Если решили кого стереть вчистую - ведь сотрут. И зрители так за них радуются - чудо, а не ребята! Полыхают "Верседесы", базукой разносится замок-коттедж. Мозги врага в придорожной канаве. Главное - чтобы вера в справедливость не иссякала!

В полтора раза подорожал бензин. Ровно на столько же подорожал проезд на общественном транспорте. Теперь ездить каждый день на работу теряло смысл. Зарплата полностью съедалась платой за квартиру, проездом и скудной едой. На столе у Будюповых уже давно преобладали картофельные и макаронные блюда. Теперь раза два в неделю Паша работал дома, перебирая привезённую из мастерской рояльную механику. Хотя в отсыревшей после потопа квартире деревянные молоточки коробились, выворачиваясь причудливым образом. Лампа над столом мигала и потрескивала - проводка и розетки пришли в негодность. На стене красовалась живописная плесень. Самое трогательное зрелище располагалось тут же под ногами: на дырявом вспученном полу приютилась поганка на тонкой ножке, выросшая прямо на песчано-мусорной засыпке перекрытия.

Начался март. Первые несмелые признаки весны бальзамом капали в душу. Воробьи галдели в кустах как гости на хебрейской свадьбе. Народ суетливо спешил по своим нехитрым и хитрым делам, балансируя на скользких от талой, с корочкой, воды тротуарах. Латал бесчисленные финансовые бреши. Утрясал то, что было бездумно разрушено накануне политически подкованными. Пустившие жизнь на самотёк хлебали с утра дешёвое пиво и приставали к гражданам по поводу лишних двух бублей. Их багрово-синюшные рожи с безвольно отвисшими губами как-то скверно дополняли картину всеобщего весеннего пробуждения. Вызывающе привлекательные досквички, фигуристые и обворожительные, как на подбор, уже бросали украдкой оценивающие взгляды на раздобревшую от зимних пивных посиделок мужскую половину населения.
"Менглийский джентельмен (42/172/89), управляющий фирмы, желает познакомиться с интеллигентной досквичкой, не связанной с криминалом. Адрес в Менглии..." Примерно с два десятка подобных объявлений случайно нашёл Павел в компьютерной распечатке, валявшейся среди газетной макулатуры.
-Это нам на работу по электронной почте приходит,- без тени смущения парировала супруга.
"Ну, вроде бы, немного ожила по весне, даже как-то стройнее стала"- отметил про себя Паша.

Дорожное движение в Доскве стало напоминать бои без правил. Бухтели спортивным выхлопом, визжали тормозами, завывали сиренами, крякали спецсигналами нагло-дорогие иномарки. Доморощенные сумахеры без стеснения рулили по встречным полосам и левым обочинам, при необходимости идя на таран. По дороге на работу Павел за какие-то двенадцать километров пути преодолевал четыре-пять пробок, возникших из-за таких нелепых аварий. Лежащий на крыше джип. Расплющенная в блин легковушка. Окровавленный толстяк, звонящий по мобильному. Два трупа под простынями. Ещё через два километра работники труповозки отделяют от асфальта неудачно перешедшего улицу. Ещё чуть подалее размалёванный "Зигуленок" с надписью на заднем стекле "Уличные гонки" наполовину вошел под грузовик в правом ряду. Перепуганный водитель многотонного "НАЗа" что-то чуть не плача объясняет милиции и непременной толпе зевак. В "Зигулях" снова два трупа. Неплохо начался день. Самому же Паше поминутно приходилось выдергивать свой "Досквич" из-под шальных водил.


Благосостояние отдельных категорий граждан выросло в разЫ. Постоянный маршрут на работу и с работы у Павла пролегает мимо достаточно престижного института Международных Связей. На каких же раскошных авто подкатывают к нему студенты и студенточки! Мест для стоянки катастрофически не хватает. Сумасшедше блестящие автоделикатесы (несбыточная мечта многих достойных лимериканцев и бурманцев) беззаботно стоят тремя рядами при отсутствии четвёртого! Не имеющие отношения к данному институту протискиваются по встречной под гудение и мигание движущихся там. У тех, кстати, тоже один ряд занят под стоянку. Внезапно вечерние сумерки озаряются синими отблесками. Сзади прямо над ухом раздается резкий препротивный кряк спецсигнала. Это едет с работы средней руки чиновник или нефтеторговец на шестиметровом наисвежайшем "ВМБ". Сзади - прикрытие чёрного-наглого джипа охраны. Их ксеноновые фары способны, кажется, испепелить всё и вся. Кряк становится все настойчивее. Куда деваться всем остальным? Убедившись, что ни одна, в том числе и Пашина машина не способна подняться в воздух или зарыться в асфальт для обеспечения беспрепятственного проезда столь важного хэра, тандем выруливает во второй встречный ряд, преградив дорогу затесавшемуся в этот хаос автобусу. Противостояние, сопровождающееся матерным ором и миганием всего способного хоть как-то мигать, протолжается минуты три, после чего автобус начинает медленно пятиться назад. Не помогает. За ним, что любопытно, тоже машины. Всё прочно замирает без надежды на лучшее. Наконец минут через десять движение возобновляется. Часть машин устремляется в крошечный прогал слева от замершего автобуса на пешеходный тротуар. Прохожие с позором изгоняются на газоны с грязно-талым снегом. Там же прочно вязнет громоздкий сплошь хромированный джип. Владелец явно переоценил его разрекламированную по телевизору сверхпроходимость. Поехали! Минут через сорок, Бог даст, Паша будет дома!

Будюповы скромно, но со вкусом отмечали в узком семейном кругу шестнадцатую годовщину свадьбы. Зажарили пахучий свиной шашлык грилем электроплиты, напились сухого вина. Сашка, не забывая произносить тосты, налегал на "Коксо-колу".
- Мам! А почему мужья и жёны живут так по-разному? Вон, у Фимки Митлегера папа какой богатый! Фимку на "Дууди" новой в школу привозит. На острова диковинные отдыхать ездят. Дома у них всё-всё есть! А каждый день скандалят и даже дерутся. Мама у них все время заплаканная, а папа зачем-то себе руки ножом изрезал! Он Фимку на горох коленями ставит. А ведь женятся все вон как красиво! А у вас с папой и денег вечно нет и в квартире - не пойми что, а вы ещё ни разу тарелками не кидались.
- Люди, Саш, очень и очень разные. Вот и всё. А у нас, Бог даст, всё образуется. Ведь правда? Поздно уже. Тебе на боковую пора, а то утром не добудишься.
Сашка, поджав губы, нехотя пошел готовиться ко сну. Засыпает он моментально, не реагируя на жуткий шум за окнами.

 Торговый центр уже как на дрожжах рос вверх. Дымили и рычали бетономешалки. Орали сиплоголосые строители, орудующие с арматурой и опалубками. Хорошо, что у Будюповых одиннадцатый этаж, а то первые четыре уже полностью закрыты от света. К тому же, в аляповатый дощатый сортир работягам бегать через всю стройплощадку явно лень. Проще забежать в подъезд дома. Тут и теплее.
Паша с Юлией допили вино, доели шашлык и просто сидели за столом, погрузясь в воспоминания. Но как ни странно, бурманская размеренно-степенная жизнь не очень-то и помнилась. Зато весь последний трехлетний водоворот в памяти - свежее некуда.
- Я, Паш, оказалась глупее, чем себя до этого считала. Года полтора, как сюда попали, всё пыталась что-то просчитывать, взвешивать. И только недавно дошло, что всё это неприменимо здесь! Если, обычно, у какой-нибудь загвоздки есть два решения - так и этак, то тут идут по совершенно не вяжущемуся ни с чем третьему пути! Я по наивности считала, что страна с огромными запасами нефти по определению, ну, не может жить так хреново! Ну, перекроили всё (а точнее вкривь и вкось изрезали и бросили), поглумились над прошлым. Нахапали себе и родственникам. Аж из ушей эти поганые кваксы полезли! А из общего дерьма вылезти - никакого желания. Я, если бы знала, что тут культивируется только одно желание - на ближних нагадить - вовек бы сюда не сунулась и тебя не пустила. Ты, Паш, обрати внимание, что нигде, ни в одной стране мира собственное правительство так не боится и в то же время не презирает свой народ. Каков бы он ни был. Сашку только жалко. Хотя он уже тут свой в доску. Я ему вчера стала про Менглию рассказывать, а он сидит - и всё мимо ушей. А потом вообще с сарказмом объявляет: "Что это за страна, где машины по другой стороне дороги ездят и руль у них не с той стороны".
- Вот-вот! И джентельмены тамошние что-то на своих местных дам не клюют, а все больше сюда удочки закидывают! Ну да ладно.
- Идем-ка спать, ревнивец!
















Глава 15. Педерасты. Купающиеся нимфы. Посмотрим, у кого нервы крепче.

Весна пролетала стремительно и скомканно. За неполные два месяца произошло, правда - по мелочам, столько всего, что перечислять не хватит сил. Во-первых, кто сказал, что снаряд в одну воронку дважды не попадает? Аккурат, на майские праздники случилось следующее. Не успел Паша с боем добыть в жилконторе бумагу, что авария отопления произошла по вине сантехников, как несчастную квартиру полностью затопил жилец с тринадцатого этажа. Уехал себе на дачу, а тем временем давление в водопроводе скакнуло. Сорвало гибкую подводку из-под раковины. Стояк, опять же, перекрыли часа через полтора. Опять Будюповы как наскипидаренные бегали с тазами, тряпками и вёдрами. Основательный получился такой потоп. Квартира в результате потеряла последние остатки приличия. Висящие клочьями обои. Потолки в коричнево-зеленых разводах. Осыпавшаяся заделка швов. Мебель годилась теперь разве что для топки печей. Заплесневела вся одежда, книги.

Паша сделал два крупных ремонта роялей своим старым знакомым по фортепианным делам. Оба обещали заплатить, но только как-нибудь потом, в перспективе...
У Сашки в школе спёрли ранец, полный толстых двух- и трёхлетних учебников.
«Досквичу» умудрились на автозаправке залить в бак несколько литров солярки в довесок к бензину. День ушёл на покупку и замену бензонасоса. Диковинное полуимпортное изделие выгребло из кошелька наличность ещё на месяц вперед. И, плюс, на полмесяца вперёд - разбитое увесистым камнем из-под колеса грузовика переднее стекло.

Вессия тоже маялась в рутине. То в ответ на малоэнергичное указание Петина страна неделю боролась с детской беспризорностью. Пытались принять какой-то закон, но что-то недожали. Показали наперебой по всем телеканалам что-то жалостное про загубленное детство. На этом запал как-то иссяк. Потом в Кинжалии поплохело. В побоище погибло человек сто. Президент, опять же, подчеркнул, что терроризм и трихлобизм - это неприемлемо. Потом неделю лихорадило Доскву. Кто-то спёр из кремля такие важные документы финансового плана, что в спешном порядке подняли "в ружьё" всю милицию. Искали абсолютно везде. Велено было обшаривать даже подвалы жилых домов. Так или иначе, но именно в этот период в доме у Будюповых был сожжён лифт и разворочен мусоропровод. Теперь, кстати, жильцы поделились на три категории в зависимости от наличия совести. Первые выносили мусор в пакетах на уличную помойку. Вторые складировали его на лестничных площадках. Третьи швыряли всё из окон.
Кремлевские секретные бумаги одна бдительная пенсионерка всё ж нашла на скамейке в центре города. Их стелил под себя на ночь какой-то бомж. Говорят, что после соответствующего утюжения и санобработки они на следующее же утро легли на стол президенту.
Потом недели две отвязанный маньяк по всей Доскве выслеживал молодых женщин в жёлтой одежде и демонстрировал им приватно под мятым плащом на голое тело что-то такое, отчего все до единой жертвы впадали в дзэн. Из него выводились только психотерапевтом, причем с огромным трудом. Эх! Рутина!

Звонок в дверь уже давно заставлял Павла вздрагивать. Редко он приносил что-то хорошее. По квартирам конвейером ходили представители странных религий, грузя жильцов непонятным. Навязывали, правда, бесплатно, какие-то книги, брошюры и листовки. Коробейники нагло предлагали немудрёный, мало пригодный к использованию товар. Порой, голодного вида солдат срочной службы с разбитой губой жалобно просил денег. И конечно, к жильцам, как к родным, наведывались строители торгового центра. То просились на ночлег, то спрашивали соли или головку чеснока. На этот раз в дверях стояли, переминаясь, два прилично одетых гражданина. Костюмы-тройки, безупречная модельная обувь, дорогие рубашки. Настораживали только цвета галстуков. У того, что слева - ярко-красный. Справа - жгуче-ярко-желтый. Лица обоих являли собой холёность и приветливость.
- Павел Андреевич! Мы привезли Вам горячий привет от дядюшки-грибника. Привезли также билет-приглашение на важное мероприятие. Можно войти?
- Заходите, конечно.
Сашка заглянул в коридор, также явно удивившись цвету галстуков гостей.
Двое прошли в комнату, надсадно скрипя и треща останками щитового паркетного пола.
- Павел Андреевич! Интересующую Вас информацию Вы получите на мероприятии. Лично от нас такая просьба: мы не попали в гостиницу и просимся тут у вас переночевать одну ночь. Если не очень стесним.
- Да ради Бога! Не взыщите только за бардак. У нас тут было два крупных потопа...
- Да мы знаем. Это всё не страшно. Кстати, мы не познакомились - Миша и Иван.
-Очень приятно.
Поговорили о том, о сём, не относящемся к гранд- авантюре. Выпили даже по рюмке коньяку. Обладатели ярких галстуков без конца делали комплименты Юлии, восторгаясь ее ухоженным видом, изысканным платьем (пошитым долгими зимними вечерами). Постепенно в свои права вступил поздний вечер. Достаточно беспокойные гости пошли в свободную комнату готовиться ко сну.
-Знаешь что они там делают? - сказала заговорщески Юлия, прикрыв за собой дверь комнаты.
- Нет.
- Они пересчитывают чемодан блевро!
- Ну, да ни хрена себе! Может, это наш выигрыш... Иначе, зачем они его сюда приволокли? И рожи у них такие торжественно - весёлые. Юль! А чем чёрт не шутит!
- Да ну! Не верится мне. С другой стороны - зачем они тогда сюда прибыли?
По всему телу у Паши забегали нетерпеливо-истомные мурашки. Высидев через силу минут восемь, Павел пошёл будто бы в кухню попить водички. Сквозь не закрывающуюся перекошенную после потопов дверь было отчетливо видно, что джентельмены раскладывают на полу стопки новых купюр. Один сидит по-гурецки, запальчиво закинув красный галстук за спину. Второй стоит на четырёх точках среди островков-кочек из аккуратных бумажек.
Естественно, что уснуть Будюповы уже не могли. В голове у Павла, да, наверное, и у Юлии беспрестанно делились шкуры неубитых медведей. Выждав ещё минут пятьдесят, Юлия направилась с достаточно любопытным видом в сортир. Вернулась по прошествии минут трех с изумлением в глазах.
- Ну, что они там?
- Да они просто педерасты...
- В каком смысле?
- Да в самом, что ни на есть, прямом. Сидят там на диване два пидорка. Лобызаются как в последний раз. Даже в порыве страсти моих шагов не услышали.
- Да-а. Беда, беда...
Будто бы в подтверждении слов Пашиной супруги в стену раздались какие-то глухие ритмичные удары, а затем сладострастный очень громкий стон. После чего все сразу стихло.
Павел маялся в попытках уснуть ещё часа полтора, глядя на монотонно меняющиеся цифры на часах видеомагнитофона. Наконец перед глазами побежали туманные образы, и бедолага уснул.

Наутро гостевая оказалась пуста. Постель аккуратно сложена. На столе - записка хорошим почерком: "Павел Андреевич и Юлия Николаевна! Мы уехали не прощаясь, так как наш самолёт улетает ранним утром. Извините за беспокойство". К мелованному листку скрепкой была приколота пятидесятибублевая бумажка.
- Пидоры - досадливо пробормотал Паша.
- Да... Уж... Иначе не скажешь,- выразила свое неоспоримое мнение Юлия.- А куда, Паш, мы вчера бутылку коньяку поставили? Ты её не видел?
Поискали коньяк там и сям. Не нашли. Похоже, что новый хозяин появился и у хорошего упонского калькулятора, который Павел опрометчиво оставил на столе в комнате у гостей.
- Ядрена макарона! Паш! Смотри! С окна портьера ушла. Хозяйственные такие мужчинушки!
Павел нагнулся и стал что-то доставать из узкого отверстия в полу. Через минуту из-под покоробленной паркетной доски на свет была извлечена шальная новенькая стоблевровая бумажка.
- Есть все-таки в мире какое-то подобие справедливости.- Констатировал Будюпов.


Реставрационная рояльная мастерская в Окаково продолжала исправно функционировать. Работники довольствовались жалкими грошами. Добирались на перекладных, не платя за проезд по причине хронической бедности в промерзший зимой и раскалённый летом цех. Там с горем пополам буквально вытаскивали с того света нечто треснутое, поеденное жучками и молью, очень мало напоминающее музыкальные инструменты. Директор, в свою очередь, находил в вессийских дебрях непуганных и наивных покупателей, берущих этот восстановленный полухлам за весьма нешуточные деньги. Порой ему приходилось заниматься и неприятной текучкой в виде урегулирования бесконечных скандалов, рекламаций и посещения заседаний суда по поводу, мягко говоря, не блестящего качества своей продукции. Зато в порядке компенсации за трату нервов прыткий отставной полковник регулярно баловал себя и суровую супругу хорошими заграничными курортами и неплохими автомобилями. В цеху работало человек пять. Беспокойный вечно пьяный Сведик, гарцуя на понтах, хвалился перед Мишей-малЫм своими нешуточными похождениями:
- Подхозу я токо к этой бабе так и говорю, ты понял, Миса, конкретно: "Пойдем, красавитса со мной, у тебя рот минетный..."
Миша с вечно забинтованными пальцами прыскал и краснел, как нецелованная девушка. Сведика это духарило ещё больше:
-А она, Миса, так это - нет! То да сё... Я токо, бля буду, подхозу поблизе, достаю пикАло и говорю - упрись! Ты, Миса, пикала мово не видел?!
Сведик, не переставая гарцевать и по-уркагански ухарски приплясывать, извлекал из самодельных ножен заточенный трехгранный напильник с цветной наборной ручкой. Миша восторженно хмыкал.
- Миса, х.. с тобой, дай пятеротьку, ты, х.. с тобой, дай тервоньтек. Эти вафлюганы х.. кто тего даст...
Оперный певец, изображая для вида ремонт пианинной механики, жадно вчитывался в мятый ксерокопированный текст. Подойдя поближе незаметно, Павел прочёл первую попавшуюся строчку: "...Мэй дрожал от вожделения. На его потном лбу вздулась крупная синяя вена. Резким и вероломным толчком он вогнал в Хелен свой могучий нетухнущий факел сладострастия..."
Из новых работников имелся гражданин одной мезиатской экзотической страны. Невысокий, очень подвижный, говорящий коротко и гортанно. Ночевал здесь же в цеху, умудряясь спать, лёжа на клавиатуре пианино. Три раза в день поджаривал на почерневшей сковородке крупную саранчу, подгоревший хитин которой был вонюч до безобразия. Тут же, чуть поодаль, на полу стояло невообразимое количество объёмистых полосатых клеёнчатых сумок. Иногда иностранец по имени Фэнь собирал в цеху собрание из многочисленных соотечественников, работавших в этом же здании на производстве якобы бурманских мебельных гарнитуров и в коптильне для рыбы. Разговаривали очень резко и наперебой. Одни полосатые сумки заменяли на другие. Иногда накидывались на почерневшую сковороду, давно не круглую от частых падений, отнимая её друг у друга. Ели, ловко орудуя какими-то гнутыми кочерёжками. Вкуснотищу предлагалось отведать и другим работникам цеха, но те под разными предлогами воздерживались.
Трудоголик Лёша лежал в больнице по поводу истощения. Любитель наркотиков Серёга отсутствовал уже месяца два. Говорят, что его видели в одном захолустном городке в компании со странного вида супружеской парой.
Интереснее дела обстояли с чудны;м Профессором. Устав от серой обыденности, порядком угрузив сослуживцев небезынтересными теориями и гипотезами, мастер на два дня куда-то пропал. На третий появился на работе сияющий, как перо жар-птицы.
- Паш! А я ведь теперь тоже на машине!
- Какую взял?
- Да "Зигули"-"шестёрку". Вон она, третья от твоей стоит.
-Пойдём, поглядим!
Профессор, Паша и ещё кто-то из заинтересованных прыжками через ступеньку спускались по лестнице.
- Да, Лёва, тут попотеть придётся, чтоб её, ласточку, как ты говоришь, к чему-то минимально-достаточному привести...
- Паша! Мне её бывший хозяин сказал, что пробежала она всего пятьдесят тысяч и её только подкрасить надо.
- Ну, хозяину виднее...

Да! В весском человеке никакие перепетии не изживут максимализма. Бедолаги ежедневно кидаются то там, то сям на амбразуры скверной действительности. Малейшие возникающие при этом сомнения глушат алкоголем и аутотренингом "где наша не пропадала".

Перед сотрудниками, поблёскивая на ярком солнышке неправильными бликами мятого кузова на лысых кривых колёсах, опозорившись масляной лужей, стояла Лёвина самобеглая коляска.
- Ты хоть мотор заведи.
- Да я, ребята, с утра аккумулятор в цех заряжать отнёс, а то подсел маленько.
Лёва гордо, с надсадным скрежетом дверного ограничителя, распахнул водительскую дверцу. Народу предстало малорадостное зрелище. Кривые порванные сиденья, привязанные для верности к кузовным стойкам ремнями безопасности. Ворох разнокалиберных бытовых проводов, свисающий навеки спутанной бородой к педалям. И прочее - прочее.
- Я, мужики, на целый месяц у соседа гараж снял. Так что приведу её в порядок. Если что, Паша, поможешь?
Работа у Профессора в этот, да и в последующие дни, хоть убей, не шла. Он поминутно то с тревогой, то без подбегал к окну и глядел на стоянку. Раз в пять минут следил за булькающим и источающим сероводород явно утильным аккумулятором. Едва успокоившись, садился за свой верстак. Посидев с минуту, доставал из сумки очередную чрезвычайно ржавую железку и принимался деловито скрести её крупнозернистой шкуркой.
Трудовой день подходил к концу. Трудяга Фэнь, навьючившись полосатыми кулями, сноровисто направлялся к выходу. Сведик, накидав тряпья и картона, безмятежно спал под роялем. Оперный певец Эмильевич прихорашивался перед зеркалом. Его брови заговорщески двигались, а глаза репетировали лукавые подмигивания.
- Паша! Я дичайшим образом извиняюсь! Не довезёшь ли ты мою машину до гаража на буксире? Дело тут заключается вот в чём: пока она стояла, из неё масло как-то всё стекло...- тревожно сообщил вернувшийся с улицы Профессор.


Лето нынче что-то не клеилось. Кончался июнь, а тепла так и не было. Горожане налегали на согревающее. Нынче в ходу были слабоалкогольные коктейли в алюминиевых банках. Названия были поистине трогательны: "Стёклышко", "Сан Сеич", "Воскресный трахарь". Рецептура этого великолепия не была сложна: неликвидный лимонад и немного спирта скверной очистки. Изрядно подорожавшая водка и вино позорно сдавали позицию за позицией. Пили по-прежнему много. Кто от безделья, кто наоборот - от устатка. Кто от неразделённой любви, кто от чрезмерно разделённой. Домашние застолья уже почти не практиковались из-за дороговизны продуктов. Граждане нажирались на ходу или возле выходов метрополитена.
 
Любой пятачок пространства некогда тихого и уютного досковского района Сиреневцы теперь был утыкан чем угодно, способным приносить прибыль. Неисчислимое количество ларьков, лотков, павильончиков, деньгоотмывочных непонятных контор, замаскированных под магазины-салоны. Торговали с грузовиков, с рук и с деревянных ящиков. К этому великолепию вот-вот собирался присоединиться аляповатый и огромный торговый центр, припечатанный одним боком к Пашиному дому, а другим выдвинувшийся прямо на проезжую часть оживленной улицы. Озадачивало ещё и то, что рядышком, опять же метрах в десяти, но с другой стороны дома начали рыть котлован и готовить фундамент, как сказали, под автозаправку. Торопились. Строили в три смены. Изнемогающие от усталости иногородние строители-рабы шатались и спотыкались. Надсмотрщик в синей каске раз в полчаса колотил кувалдой по подвешенному куску рельса, будя спящих и приводя в чувство потерявших сознание. Иногда в ход пускался взбадривающий перцовый баллончик.  Происходящее также органично дополняли периодические милицейские облавы с заталкиванием проштрафившихся и зазевавшихся в грязный небольшой автобус.

А обычных продуктов купить стало негде. Ярко-желтый фирменный супермаркет в соседнем квартале, казалось, трещал по швам от изобилия, но простые смертные, если и бывали в нём, то лишь для расширения кругозора и выпучивания глаз на наглые ценники. В остальных торговых точках - сухие супы в стаканчиках, чипсы и пиво.
Жизнь продолжалась. Не давая расслабиться, скакала дурными ужимками, строила уродливые гримасы. Крючила запорами и тут же прошибала диареями. «Тест 080» продолжался.


Напрасно Павел наматывал круги по незнакомому населённому пункту, пытаясь найти указанный в билете-приглашении адрес. Весельчаки в ярких галстуках попросту обманули. Переночевать, видите ли, было негде, вот и весь кандыбобер! А калькулятор-то неплохой был, удобный.
Через пару недель потеплело. Птицы навёрстывали упущенное, пели громко и напористо. На тёплом солнышке под это радостное щебетание так и хотелось забыть про весь неслабый пресс навалившихся проблем. К чёрту весь этот досковский бардак, барахтаясь в котором люди стареют до срока и готовы сорваться в истерику от малейшего шороха. Где бы сейчас посидеть на травянистом берегу возле неширокой речки?! Думая о чем-то беспроблемном, просто смотреть на воду. Главное, чтобы ни одна зараза не сообщала тебе, что ты ещё и ей должен столько-то и столько-то, лучше - в зеленых кваксах. За право копошиться в этой жизни... Сидеть бы на бережку. Опустить ступни в тёплую воду, ощущая небыстрое течение и щекотливые прикосновения мелких рыбёшек. Допускается, кстати, неподалеку наличие пары-тройки купающихся нестарых и небезобразных дамочек. Да. Так намного органичнее. Их купальники...
- Паш! Ты когда о своём мечтаешь, тебя звать бесполезно. Сидишь себе с такой блаженной физиономией. Ты, часом, не влюбился? А то в твоём возрасте должно уж на молоденьких потянуть,- заметила стоящая рядом, и стоящая, видимо, уже давно Юлия,- У меня тут, похоже, часы накрылись. На них какая-то ерундень показывается. У Сашки опять с обувью беда. И раз десять парень просит тебя велосипед починить, скоро уж на дачу выезжать. Ты - опять же по нулям. Две квитанции принесли по квартплате. Там задолженность какая-то дикая. А мы, вроде, исправно платим. Надо тебе туда сходить, мозги им вправить. Надо, кстати, Сашке учебники к школе и все там прочее закупать. А то ближе к осени - не пробьёшься. Ещё надо в квартире хоть какой-то фанерой пол застелить. Ноги уж все переломали! Недели две уже лежит квитанция на оплату налога за недвижимость. У меня денег нет её оплатить. На прошлом родительском собрании в конце мая обязали закупить золочёный трёхтомник о Петине, что твоя зазноба пишет (которую ты тут в прихожей обнажаешь)... У нас в холодильнике пусто, пойди, посмотри. Что ты на завтрак с утра есть собираешься? Тебе бы всё о купающихся нимфах грезить!
"Уже мысли перехватывает! Ну и дела!"- подумал Павел, провожая из сознания грезы о тихой речке.
К половине первого ночи Паша закончил с велосипедом. Умывшись, почти ничего уже не видя от усталости, завалился на ребристое провалившееся от череды потопов супружеское ложе. Юлия глубоко спала. Ночную тишину прорезал немелодичный телефонный звонок.
- Паша! Это Лёва-Профессор. Там у меня под машиной какие-то любопытные три провода висят. Ты не...
- Лёв! Спи ради Бога! Завтра приду на работу - будем смотреть...


На следующий день в мастерской царило оживление - увольняли Сведика. Всё произошло как-то экспромтом, хотя идея, в общем-то, витала в воздухе. Разобрав для ремонта три или четыре рояля, употребив авансы без остатка, растеряв порядком детали, Сведик уж, было, заскучал. Ёрзая на грязном стуле в курилке, бывший рецидивист пытался развлечь публику "зонными" прибаутками, но было всё как-то не то, и не так. Курящие тоже поняли натянутость момента и решили сыграть над заскучавшим достаточно злую шутку. Эмильевич протянул ему вырезанную из какого-то рекламного проспекта весьма натуральную с вида стобублевую купюру.
- Сведик, будь другом! Добеги до магазина на горке, возьми пузырёк и закусочки.
Сведик схватил бумажку мёртвой хваткой и на манер мастера спортивной ходьбы почесал по сумрачному коридору. Публика в курилке крякала от удовольствия и пихала друг друга в бока. Вдруг Сведик застыл на полушаге и поднес бумажку поближе к глазам. Курильщики в момент замолчали. "Ссуки!!!" - гулким эхом разнесся по фабрике яростный вопль обманутого. Бедняга стоял, сгорбившись и едва не плача. Навстречу же ему важной походкой двигался гражданин. Все без труда признали директора фабрики, у которого Пашин шеф арендовал помещение мастерской (наряду с множеством прочих разноплановых арендующих). Важная животастая начальствующая персона всегда об эту пору совершала обход своих владений.
- Эй! Б..! Пс-сюда! Курить есть?!- заслышалось от бывшего уркагана..
Фабрикант робким зайцем, прижавшись к стенке, немо миновал оппонента. Затем весьма и весьма проворной походкой, двинул восвояси. Сведик, слегка заплетась, пошёл в цех. Не прошло и минуты, как туда влетел "рояльный" шеф.
- Николай Владимирович!- Начальник с презрительным сожалением смерил Сведика взглядом по вертикали,- Вы опять, как всегда, с утра в жопу пьяны! Почему Вы напали на директора фабрики?! Куда делись струны и молотки от "Бехштерна"? Зачем Вы пугали ножом телефонистку и уборщицу?! Всё! Хватит! Собирайтесь и на хер отсюда!
- Ладно-ладно! Нитего-нитего! Х.. с тобой! СказУ сыновьям, приедут на дзыпах - убьют на х..!
Сведик, было, по-гладиаторски ринулся к начальнику, но с досадой сплюнув на пол, развернулся и пошел собирать свой нехитрый скарб. Так мастерская лишилась ещё одного самобытного работника.
 

Вессия тем временем барахталась в "текучке". Петин раз в неделю делал, как многие давно поняли, ничего не значащие и ни к чему не обязывающие заявления. Что-то о процентах какого-то роста и мировом трихлобизме. Окружение кроило важные лица и кивало. Спешно стенографировали. То было велено разобраться с заказными убийствами ряда важных персон. Потом велено разобраться с огромными долгами по зарплате голодающим учителям. Опять какие-то проценты… Потом велено разобраться с чересчур малыми ввозными пошлинами. Потом велено… Ну да. Разобраться с мировыми кредиторами, требующими своё и по праву. Ну и так далее. Не разобрались. Что- то, как всегда и прочно мешало.

Народ жил своей жизнью. Игнорируя рекламу про пышный отдых за границей, про чудеса играющих музыку и мигающих женских прокладок и заводящее с пол-оборота эротическое бельё, бедняги копошились в своих мелких и не видных с высоты проблемах. Помирать явно не собирались.
На этой неделе все телепрограммы обсуждали супер (или как теперь любили говаривать - супермегакражу) века. Из досковского, оборудованного по последнему писку охранной техникой хранилища пропало несколько килограмм уникальных драгоценностей. Моментально выяснилось, что на задворках здания находилась неприметная облезлая дверь, закрывающаяся на загнутый гвоздь, ведущая под лестницу. Там местный дворник хранил свой нехитрый лопатно-метельный инвентарь. Сигнализация была отключена с помощью общего рубильника. Автономное её питание не включилось, так как было разворовано примерно год назад. Охрана ничего подозрительного не заметила, потому что играла в полном составе в шумную компьютерную стрелялку. По всем телепрограммам выступал злополучный дворник, клялся, что ни сном, ни духом... Один бдительный пенсионер, правда, видел слонявшихся неподалеку троих лиц явно южнокинжальской национальности. Вечером с телеобращением выступил директор центрального хранилища, сказав, что теперь Вессии нечем отдать долг международным кредиторам. А среднестатистическому населению, от мала до велика, предстоит опять-таки потуже затянуть пояса. Лучше на шее. Ещё через три дня повысились цены на газ, бензин, электроэнергию и ряд другого прочего.
 Днём позже какая-то зараза угнала у президента Петина огромный бронированный "Верседес". Поговаривали, что это сделал кто-то из ближайшей охраны. Никого другого в радиусе километра быть не могло.
Сам Петин выступил со специальным обращением в вечернем телепрайм-тайме. Он говорил недолго и по делу. О череде нелепых случайностей и Законе Подлости. Закончить логически свою мысль ему не дала вклинившаяся реклама. На месте разговаривающей головы возник ухмыляющийся помидор, распевающий о чудесном вкусе кетчупа "Тореадор". Следом нарисовалась дама, похожая на предводительницу косяка пираний и сообщила в игриво-наглой форме, что не позволит ни одному мужчине прийти к ней с визитом без презерватива "Капитан Брей". Далее шло средство от запущенных форм поноса (очень, кстати, реалистично снятый ролик), пиво "Бодун" и какой-то шампунь от собачей перхоти.

На Доскву опустился угарно-безветренный вечер. В открытые окна влетал традиционный коктейль шумов из сирен автосигнализаций, хлопков петард (а может и стрельбы), скверного матерного бубнения пьяных во дворах и шелеста проносящихся по улицам вызывающе-дорогих иномарок. Иногда в шумовой ассортимент вклинивался грохот подвески, рык дырявого глушителя и визг заклинившего водяного насоса. Это следовал на древних "Зигулях" кто-то попроще.


"Лёва! Где ты такую шикарную багровую шишку на лбу заполучил?"- спрашивали с утра работники мастерской у Профессора. Бывший же работник умственного труда, смущаясь, прятал свое новоприобретение под козырьком свежепромасленной кепки-бейсболки.
- Прелюбопытный случай! Я тут вчера вывез машину из гаража и разобрал салон: снял руль, сиденья, коврики. Решил ржавчину с пола счистить. Чистил, надо сказать, часа три. Смотрю - уже темнеет. Одел руль на трубу (вал - по-научному), вместо сиденья для экономии времени складной стульчик поставил. Сел, завёл на подсосе и решил в гараж заезжать. Видно газу многовато было, может сцепление резко отпустил. Машина как рванет! Я спиной назад с табуретки загремел, а руль сорвался из рук куда-то улетел. Машина ревёт и на гараж несётся. Сначала пытался вал прямо руками крутить, чтоб в сторону отвернуть. Не крутится. До гаража уже метра полтора! Тут я внезапно вспомнил, что у машины ведь ещё тормоза есть! Нажал со всей дурацкой силы. Меня вперед клюнуло, я об рулевой вал лбом! Да вы же ещё не знаете, что за история у меня с прикуривателем вышла!
Тут все обратили внимание, что левая рука Лёвы перебинтована. В результате минутного рассказа стало ясно, что счастливец только по случайности остался жив, уронив раскаленный прикуриватель в лужу растворителя.
В дверях возник начальник.
-Лев Леопольдович! Мне мужики рассказали, что вы большой спец по машинам. Что-то с моей "Войотой" новой не то. Как-то вся дёргается, чихает и глохнет. Может, дело в пустяке, а на гарантию ехать времени нет. Гляньте пожалуйста. Вот от нее ключи.
Профессор, провожаемый совершенно свинскими ухмылками в спину удалился, крутя в здоровой руке связку ключей.
В монотонной работе, беседах про машины и рассказах автобаек незаметно прошло часа три.
-Смотрите! Смотрите на Лёву нашего! - Миша малой подзывал всех к окну.
На свободном пространстве автостоянки было расстелено белое полотнище, размером с пять простыней. Профессор, ползая на четвереньках раскладывал на нем снятые с мотора детали. Судя по их количеству, внутри "Войоты" почти ничего не осталось. Кончилось всё тем, что посрамлённый Леопольдыч вернулся в цех, а с площадки шефову машину увозил автоэвакуатор. Парни в красивых оранжевых спецовках ловко свернули полотнище с автотребухой в огромный узел, который затем еле-еле загузили на платформу.
На следующий день расценки на ремонт роялей для мастеров были урезаны на треть.


                *       *       *
               
Незаметно лето перевалило на свою вторую половину. Погода стояла вполне сносная. Народ активизировался в плане отдыха. Семейству Будюповых посчастливилось через знакомых знакомых снять совсем незадорого на два месяца неброский домик на тенистом от старых-престарых яблонь садовом участке. Хозяйка всего этого великолепия достаточно немолодая фальшиво-приветливая мадам уже давно не находила удовальствия в дачной трудотерапии, с бОльшим удовольствием посещая ежедневно поэтические, политические, уфологические и некоторые другие общества. Будюповы сталкивались с хвастливой дамой всего лишь раз в неделю по субботам, когда она, протресясь более двух часов в городском и пригородном транспорте стремилась устроить на своем владении "трудовой развод". Елизавета Вительевна, неестественным образом выпятив все выступающие части туловища, двигалась по садовым тропинкам, отдавая указания:
-Юленька, голубушка! Вот здесь и здесь надо траву вырвать, а то рудбэкии тесно. А вот здесь подкопать земли и полить, чтоб манбрэция лучше цвела. Потому что если траву не вырвать, то рудбэкия не сможет расти. А если не подкопать...
Дама в атласной косынке обожала гонять разговор по кругу, видимо, не признавая краткость сестрой таланта.
Отдав два или три указания, вылившихся в более чем часовой монолог, Елизавета Витальевна, обменявшись попутно льстивыми любезностями с соседями, удалялась в Доскву с достаточно удовлетворенным видом.
А вымотавшийся за неделю Паша наконец-то садился в кресло-шезлонг под яблоней и брал в руки свой издавна любимый автожурнал "Под колесом". Королевский отдых! Загоревший и окрепший всего за неделю пребывания на даче Сашка самозабвенно запускает, дёргая за верёвочку, пластмассовый вертолёт. Юлия пошла в кухню готовить что-то вкусное. В стареньком холодильнике дожидается вечернего часа аппетитный шашлык и бутылка хорошего сухого вина. И, кажется, что нет на свете неусыпного безденежья, сволочей-политиков, гадких вымогателей-чиновников, тупой замызганной пьяни, дурных оголтелых баб и пронизавшего все клеточки Вессии криминала. Жаль, что всему хорошему суждено бытро кончаться. И вот уже наутро, собираясь в Доскву, чтобы заняться неиссякаемым квартирным ремонтом, Паша невольно замечал еле-зримые признаки осени. Зябкое росистое утро, жёлтые листочки среди зелени. Какой-то особый, слегка окисленный увяданием воздух.
-Ну, Вы вчера превзошли самого себя по мужской части, Павел Андреевич, - монотонно-кокетливо произнесла Юлия супругу в ухо. - А ещё пишут, что к сорока...
-А мы особо никому не расскажем.
-Про нас с Сашкой там вспоминай, а по дороге рули посильней.




Всё-таки противоестетвенно скрести наждачкой потолок в квартире, когда на термометре плюс тридцать, воскресенье, а твои на даче заряжаются витминами и солнцем. Зазвонил телефон.
-Мне нужен Павел Андреевич. Здравствуйте! - Мне Ваш телефон дал коллега по работе, у которого Вы на правительственных дачах...
-Да! Всё понял.
-Мне тоже нужно рояль настроить. Сегодня сможете?
-Запросто.
-Тогда через час за Вами приедут, привезут-отвезут.
Паша смыл с себя под душем шпатлёвку и принялся ждать обещанную черную "Дууди" с мигалками.

Машина, наяривая кондиционером, покачиваясь и вдавливая при разгонах в кресло, неслась по резервной полосе. Крякала спецсигналом, пролетала на красный, пугая до полусмерти пешеходов. Водитель со стеклянным взором напоминал Павлу лётчика-испытателя при переходе звукового барьера.
«Минут через пятнадцать будем, если не побьёмся. А то предыдущая машина»...
Тут "лётчик" замолчал на полуслове. Навстречу по той же резервной полосе нёсся наглый чёрный джип с включенными посадочными огнями. Между героическими асами оставалось не более двухсот метров.
«Сейчас... мы.... посмотрим... у ... кого... нервы ... крепче...», – будто механическим голосом произнёс водитель, сканируя вдаль немигающим стекляным взглядом.
Машины разминулись в нескольких сантиметрах друг от друга, нещадно подрезав едущих в левых рядах. Обернувшись, Паша увидел клубы пыли и чей-то несчастный "Зигуленок", вылетевший на обочину. Вроде, никто не убился. Слава Богу.
«Так вот, меня из предыдущей машины спасатели с помощью четрёх гидродомкратов и резаков вынимали, - продолжил "лётчик", - Ногу врачи еле собрали. Там всё на пластинках и шурупах. А чего они, пидоры, все на резервную и встречную лезут?»

Дача очень ответственного работника не отличалась какой-либо революционной новизной от сотен других нагло-роскошных строений этих мест. Мощнейший забор красного кирпича, дорогой искусственный ландшафт с непременным небольшим прудом. Беседка для дружеских попоек, домик охраны. Чуть поодаль - тир с мишенями. На автостоянке греют глянцевые бока на солнце три разновеликих весьма недешёвых автомобиля. В доме всё тоже традиционно. Интерьеры из журналов квартирного дизайна, мебель под старину.
Всем вышеописанным распоряжался гражданин примерно Пашиного возраста, слегка ожиревший, судя по специфическому румянцу, умеренно пьющий, одетый без изысков.
Через полтора часа средней паршивости рояль наконец зазвучал. Хозяин сыграл что-то немудреное старательно подобранное из старого бранцузского фильма.
 - Отлично, Павел! Пойдёмте пить чай.
 Алексей Романович, ответственный работник, оказался мужиком весьма и весьма говорливым. Уполовинив бутылку хорошего коньяку, домовладелец уже не скрывал от гостя своей внутренней «кухни».
-Я, Павел, ведь очень известный пиарщик. Фалимия моя Куйбылдо, слышали, может? Я нашему президенту, считайте, весь пиар делаю. Ну это, в общем, стиль, раскрутка, выходы на публику, рейтинги и так далее, скажем так. Меня Шлабудович на Петина навёл, показал, говорит - забирай клиента. Короче! Я глянул - да! Тут есть над чем поработать. Ходил Григорий Григорьевич как-то всё бочком, шарахался от любого. С фониатром пытались ему голос ставить. Чтоб что-нибудь басовитое, с металлом. Ну, как у генерала Ястреба. Специалист помаялся- помаялся, признал - безнадёга. Походку, правда, облагородили. Теперь никаких подпрыгиваний и западаний. В общем, результаты сами видите.
- А сейчас-то работа есть?
- Хоть отбавляй. Сейчас все, особенно на Западе, помаленьку прочухивать стали, что жизнь человеческая коротка, чтоб от него чего-то конкретного дождаться. Вот, Джеймс Куш собирается специально из Лимерики лететь, что-то типа проверки на вшивость ему устроить. Ну, вот. Мы  в кремле всё думаем, как ситуацию развести. Тут мощный выброс по пиару нужен. А всё, вроде, перепробовали. Может Вы, Павел, свежим взглядом...
- Пусть старушку какую-нибудь тонущую спасет или шпиона разоблачит.
- Как в книжке у Фурьевой что-ли? Она ведь где-то в вашем районе живет.
- Знаю - знаю.
- А насчет старушки так... Я думаю, надо устроить приезд Петина в квартиру простой пенсионерки. Как раз и Куша к этому подключить. Поговорить с ней за жизнь, подарок подарить... Ну, старушку подходящую, скажем так, найдем. Кстати, Павел, у Вас в доме осанистые старушки есть, чтобы без подвохов?
- У меня в доме, кажется, есть именно то, что нужно. Бойкая такая, справная и, что любопытно, всю свою сознательную жизнь в Центральном Вессийской Безопасности оттрубила.
- О!!! Прэлестно! Номер квартиры скажете, остальное за нами. Будет всё о-кей - за мной бутылка вот такого коньяку. Допьём?
Допили.


Обратно было ехать значительно веселее. "Лётчик", по всей видимости, также коротая время, тяпнул какой-никакой жидкости от обледенения плоскостей. Во всяком случае, глаза не были столь стеклянны, как до того. А из динамиков гремел всеми несправедливо подзабытый Зуй Черметов:
Чтобы не ржаветь орудью -
Прибегайте к рукоблудью,
Ля-ляй -ля-ляй -ля-ля...


Работать в цеху от жары было невыносимо. Солнце раскаляло бетон, стекло и битумную крышу здания до банных температур. Мастера, голые по пояс, маялись от рояльной пыли, липнущей на потную кожу. Пот заливал глаза, проникал в рот. Утешало одно - осень находится на ближних подступах. Ещё каких-нибудь недели три, и детишки пойдут в школу. Загорелые отпускники вернутся - кто с иностранных курортов, кто с поддосковных огородов. Представительницы прекрасного пола, вспомня о приличиях, уберут до следующего лета полупрозрачные платья, рискованные донельзя шортики, маечки и прочую атрибутику, заставляющую мужиков раздружиться с собственной головой и, уподобившись похотливым зомби, принимать сигналы спинного мозга, как руководство к действию.

Пашины размышления прервал голос Миши-малого:
-Нашего Лёшу-работягу вчера в легавку на вокзале забрали за приставание к дамам принародно!
- Неужто, и самый стойкий наш работник не сдюжил? Что-то не верится.
- Всё совсем не так просто, как ментам показалось. Короче, ехали мы с ним вчера с работы. Вышли из электрички и идём в метро. У Лёши за спиной огромный рюкзак с инструментами: его любимый компрессор, банки с краской, спецовка. В руках по невгребенной сумке: настроечные ключи, запчасти, сухпаёк, пара белья…
 Он мне говорит: "Сейчас буду пытаться через турникет на халяву пройти. А то в кармане бубля три всего, а проезд - семь стоит. Ты, говорит, Миш, пронеси, возьми, мои сумки." Тащу я еле-еле его барахло и вижу, что Лёха возле кассы даму клеит. Дайте, мол, я за Вами в метро пройду или четыре бубля мне дайте. Она говорит - нет - как отрезает и бегом от него к турникетам. Лёха, согнутый как крючман под рюкзаком, в три прыжка её догоняет. Обхватывает своими загребущими руками и своим мужским естеством под соответствующую часть сзади в турникет пихает. Проходи, мол, поскорее - не рассусоливайся. Бедняжка как завопит на весь метрополитен, вместе с рюкзаком Лёху уронила и давай по ребрам ногами охаживать. Менты прибежали, под ручки и в ментовскую. Отлично, дескать, на развратные действия стопроцентно тянет. Пришлось его выкупать на последние. Мужики! Скиньтесь по двадцать бублей!






Глава 16. Куш и пенсионерка. Третье собрание грибников. Скукожатая седлушка.

Под самый занавес лета Вессия начала готовиться к визиту Джеймса Куша, лимериканского президента. Этот деятель выразил желание взглянуть - как и на что были употреблены тучи джолларов, выделенные Лимерикой за три года на нормализацию экономики и прочие насущные нужды. В спешном порядке красились фонарные столбы, укладывался асфальт, подрезались деревья и кустарник. Как бы невзначай сгорел финансовый отдел в кремле, якобы от разряда шаровой молнии. Со смертельным исходом попал в автоаварию главный казначей Вессии (пришедший на смену убитому Виктору). Вообще, жизнь в Доскве стала заметно активнее. В глазах было синё от проблесковых маячков на холёно- зеркальных крышах "Дууди","Верседесов" и "ВМБ". Телеведущие галдели о судьбоносности момента. Поздним вечером Паше позвонил господин Куйбылдо и поблагодарил за осанистую пенсионерку.

На следующий день Павел не смог после работы подъехать на машине к своему дому. Наряд строгой милиции велел до особого распоряжения оставлять машину на платной стоянке в соседнем квартале. "Говорят, что сюда Куш с Петиным пожалуют в пятницу. Посмотреть, как простые люди живут, типа..."- сказал рыжеволосый страж порядка с какой- то лениво-миролюбивой интонацией.
Возле дома стояла нешуточная возня. Рабочие в трёх навесных люльках красили фасад дома и заменяли облицовочные панели балконов. Бригада асфальтировщиков приводила в полный порядок все подступы к дому. Строющуюся бензоколонку и часть торгового центра накрыли камуфляжно-маскировочной сеткой. Несколько гаражей и металлических тентов за домом художественно разрисовали берёзками и цветами, а въездные ворота временно заварили и опечатали. Пропали куда-то даже все бесчисленные кошки из подвала и стая помоечных ворон. Не мандили поблизости и привычные, как рассвет с закатом, дворовые бухарики.
В квартире Зинаиды Прокопьевны, заслуженной кадровой работницы Центрального Управления Безопасности, а ныне шустрой и справной пенсионерки, проводился срочный косметический ремонт. Сама Зинаида Прокопьевна пока ютилась у сестры в её крошечной и убогой квартирке. В тесноте, да не в обиде на проживающих там совместно громоздкого усатого и пузатого зятя, дочь замужнюю, незамужнюю и двоих малых внучков сестры. Быт скрашивал также огромный чёрный ньюфаундленд, пара кошек и черепаха, живущая в аквариуме. Зинаида Прокопьевна ежедневно посещалась некими работниками, которые обучали старушку предстоящему общению с персонами такого нешуточного ранга. Вечерами избранная пенсионерка старательно изучала биографию и список героических поступков Григория Петина по выданному под расписку трёхтомнику писательницы Фурьевой.

Час "Z" неумолимо приближался. Количество милицейских и прочих спецмашин в Пашином квартале превысило все возможные пределы. Поминутно требовали предъявить документы, проверяли трубочкой на трезвость, ощупывали одежду на предмет оружия и взрывчатки, требовали даже до окончания мероприятия сдавать под роспись ботиночные шнурки и брючные ремни.
Тем временем Джеймс Куш с видом мирового триумфатора спускался по трапу из огромного "Воинга" на многострадальную Вессийскую землю. Неприметный, вечно жующий жвачку, явно не обремененный каким-либо интеллектом лимериканец, несомненно мнящий себя мировым господином, пока глядел тут на всё скучно-оценивающе. Лишь пролетая с несусветной быстротой по досковским проспектам на семиметровом лимузине под красно-синее мигание, взвизгивание и скрежет спецсигналов, глава Лимерики наивно осведомлялся:
- А почему вокруг так пусто? Мне известно, что в Доскве живет приблизительно двенадцать миллионов человек, а по улицам ездит миллиона три машин?..
- Видите-ли, сейчас Вессия находится на таком небывалом подъёме экономики, что людям буквально некогда выйти на улицу. Все трудятся в офисах и на предприятиях. А машины в это время хранятся в специальных подземных паркингах.- разъясняла ситуацию принимающая сторона.
После отдыха в шикарном отеле Куш прибыл в кремль побеседовать с Петиным. Бесстрастные телекамеры десятков информационных агентств всего мира показали, как, зайдя в золочёные двери трёхметровой высоты, Куш застыл словно вкопанный, оказавшись словно на краю перед бездонной пропастью. Сначала двойная порция жвачки пошла не в то горло, и бедняга зашёлся в удушливом конвульсивном кашле. Личный врач с саквояжиком, стоявший в трёх шагах, немедленно поспешил на помощь. Отработанным движением он перегнул Джеймса пополам и ударом куда-то промеж лопаток заставил злополучный розовый комок выпасть на зеркально-глянцевый паркетный пол. Присутствующие конфузливо молчали. Куш, проморгав слезящиеся глаза, отерев сопли ладонью, нарушил тишину: "Йес! Йес! Бьютифл! Йес!" Количество позолоты, драгоценных камней, хрусталя, всяческой инкрустации в кремлёвской гостиной на квадратный сантиметр было способно свалить с ног любого непосвященного в особенности вессийской жизни.
- А потрогать можно?- осмелев, сказал лимериканский президент с интонацией школьника, прижимающего одноклассницу возле неосвещённой лестницы.
- Да трогайте! Чего уж тут!- царским жестом указал на золотых русалок вессийский президент.


Пенсионерке Зинаиде Прокопьевне наконец было позволено вернуться в свою квартиру. "Глазам своим не могу поверить! Надо же! Какие потолки белые! Какие обои в полосочку! И линолеум- то новый. Батюшки! А на кухне-то!" Старушка качала головой с седыми свежеуложенными в парикмахерской кудрями. Новые шкафчики, раковина и даже чудесным образом появившаяся микроволновая печь.

Одного не усмотрела по-милицейски бдительная пенсионерка. Какой-то шутник, скорее всего из милицейского круглосуточного оцепления, ночью поменял местами… таблички с номерами квартир на лестничной площадке...

На следующее утро Джеймс Куш посетил лимериканско-вессийское процветающее предприятие быстрого питания, специальный колледж, проповедывающий лимериканские ценности и гигантский супермаркет в престижном районе. Принимающая сторона не ударила в грязь лицом. Зря что-ли незадолго до визита вессийской стороной был подкуплен на корню некий чиновник из тамошнего президентского окружения, ведающий маршрутами передвижения и адресами предполагаемых к посещению объектов?
- Ну а как у вас простые пенсионеры живут? Мы же вам на пенсионные преобразования три миллиарда джолларов выделяли, не забыли?
- Конечно! Давайте прямо сейчас и заедем в обычный район к обычному пенсионеру. У меня в ноутбуке адреса всех досковских пенсионеров. Сейчас наугад и выберем. Вот, Джеймс, смотрите. Нажимаю кнопку случайных чисел... Вот. Район Сиреневцы, улица Фердинанда, дом 18, квартира 27. Едем?
Джеймс принялся звонить по телефону, долго говорил с кем-то полузашифрованным языком.
- Господин Петин!- наконец продолжил беседу Куш, - охрана строго запретила мне ехать в жилой досковский район. Говорят, там никаких гарантий безопасности. Но ваше предложение остается в силе. С вами по выпавшему адресу поедет моя пресс-служба и телеоператоры. Все будет транслироваться в прямом эфире через спутник на весь мир. Не боитесь?
- Снявши голову, по волосам не плачут! Так у нас говорят,- Петин погладил свою достаточно негустую шевелюру, пытаясь придать чёлке волну- Поедем.
Проводив Куша в отель, вессийский глава со всей многочисленной делегацией отправился к Зинаиде Прокопьевне.

Напряжённость ожидания в Пашином квартале достигла кульминации. Над домами, раскатисто шлёпая лопастями, сновал туда-сюда вертолёт. Снайперы от госбезопасности прильнули к оптическим прицелам. Могучие дворники (примерно в количестве двадцати человек) в негнущихся новых робах подметали двор мётлами с неправдоподобно толстыми чёрными ручками. Поминутно бросая мести, то один, то другой хватался за правое ухо, наклоняя голову.

 Для оживления обстановки в квадрат предполагаемого действия были допущены несколько заранее и многократно проверенных детей, которые попарно и патологически-монотонно бросали друг другу мяч. Больше всего не повезло худенькой девчонке, которой досталась роль непринужденно прыгающей через верёвочку. Нечеловеческое страдание, помноженное на жалкую приклеенную улыбку, отражалось в её таких детски-невинных глазах при каждом приземленнии на стертые в кровь ступни. К тому же подошва одного сандалика на третий час прыганья болталась на честном слове и обещала оторваться ещё до приезда делегации. Пенсионеры возле подъезда по замыслу пиарщиков должны были обсуждать неглубокие проблемы и пить кефир из пакета, разлитый в пластмассовые стаканчики. Возле лавочки уже стояли четыре или пять пустых пакетов, а пожилые люди разговаривали с заметной натугой, отрыгивая и придерживая дряблые животы.
Наконец во двор влетел серебристый милицейский "Верседес". Сидящий за рулём полковник через громкоговоритель объявил двору минутную готовность.

- Сюда, пожалуйста, Григорий Григорьевич, мы гостям всегда рады,- пенсионер с мускулистыми руками заученным движением открыл перед делегацией стальную свежепокрашенную дверь подъезда. Петин уже перешагнул порог, когда дверная ручка вдруг хрустнула и вместе с вырванными шурупами осталась в руке старика. Влекомое мощной пружиной тяжёлое изделие, с не успевшей как следует высохнуть краской, от всей души пнуло президента в спину. Президент охнул. Дорогой черный пиджак окрасился со спины в мышино-серый. Инцидент моментально был замят под непроизвольный смех лимериканской стороны.
 В подъезде невыносимо пахло хлоркой, смешанной с туалетным освежителем воздуха. Бесстрастные телекамеры крупным планом снимали и транслировали аккуратно заваренные крышки почтовых ящиков и мусоропровода.
На звонок долго никто не открывал. Окружение Петина заметно заволновалось: не померла ли старушка от волнения, ожидая гостей? Наконец послышались шаги по ту сторону двери.
- Кто там?
- Президент Вессии и телевидение.
- Не надо хулиганить.
- Открывайте быстрее, Зинаида Прокопьевна, Вы что, плохо себя чувствуете?
- Зинаида Прокопьевна живет в соседней квартире.
-...Мы квартиры перепутали!- вдруг выпалил без задней мысли кто-то из петинского окружения.
- Что значит- перепутали?! – с возмущением спросил человек с лимериканской стороны.- Ведь был уговор посетить случайно выбранную квартиру. Искажается чистота эксперимента. Джеймс Куш настаивает, чтобы посетить квартиру именно под номером двадцать семь!
Петинцы, заметно побледнев, нервно переминались с ноги на ногу.
- Так что же, визит не состоится?
- Ну отчего же, пожалуйста... Хозяева! Вы нас пУстите?
- Да, пожалуйста. У нас ни от кого секретов нет!
Дверь открыла пожилая женщина в адски застиранном халате, с очень уставшим и настороженным взглядом.
- Проходите. О! Никак не думали, что к нам пойдёте. Ходили слухи...
- Слухами земля полнится - выпалил, перебивая, не на шутку разволновавшийся, шмыгающий носом Петин.
В квартиру вошла служба безопасности, покрутилась минуты четыре и доложила обстановку президенту. Григорий Григорьевич ещё сильнее занервничал и побледнел.
- Президент Лимерики по телефону заявил, что настаивает на посещении этой квартиры, в противном случае...-начала лимериканская сторона.
- Не надо - в противном случае... Пойдёмте...

В крошечной двухкомнатной квартире давно прописалась Бедность с большой буквы. Стол со стёртой до дыр скатертью. Потрёпанный ковёр на стене. Полуистлевшие обои. Камеры обстоятельно снимали ванную комнату с почерневшими кафельными плитками, треснутой раковиной и гнилыми водопроводными трубами. Повсюду ржавые потёки. Полотенцесушилку украшали аляповатые хомуты для заделки свищей. По всему этому "великолепию" сочилась вода, стекая в подставленный таз. Кухня и прихожая представляли собой не менее жалкое зрелище.
- Меня зовут Полина Алексеевна, мужа моего - Николай Николаевич. Ещё сын есть, но он на работе. Вот ещё, видите, две собаки с нами? Восемь лет назад на лестницу кто-то щенков принёс, вот и пожалели.

В лучах телесофитов к пожилой чете подошел интервьюер известного лимериканского агентства.
- Джеймс Куш через меня будет задавать вам вопросы. Отвечайте по возможности откровенно. Не бойтесь и не стесняйтесь.
- Чего нам, старым, стесняться и бояться? Бога ради!
- Расскажите, где Вы с мужем работали.
- Мы с Колей всю жизнь на одном оборонном заводе проработали в пригороде. Там и познакомились. Я - контролёром ОТК, он - с простого инженера до зам. директора дошёл. В пятьдесят седьмом мы поженились, через год Валюшка родился. В коммуналке много лет жили, потом эти хоромы получили. Теперь, вот, пенсионеры. Валюшка работает, но денег очень мало всё равно.
- Какая у вас пенсия? Мы видим, что вы живёте без особого шика.
- По три тысячи бублей. Почти полторы за квартиру платим, бублей семьсот на лекарства уходит. Ещё дача у нас есть, одних взносов за неё платим... Не дача, так - хибара на шести сотках. Вся уж развалилась...
- А нам тут господин Петин подсказывает, что вам льготы по квартплате положены.
- Пусть Григорий Григорьевич сам и попробует их получить! - Полина Алексеевна не без укоризны глянула на потупившегося Петина.- Собирал Коля почти месяц справки на эти льготы, пошёл в собес, а там надо с ночи стоять. День простоял, не успел. На второй день его какая-то женщина в очереди ударила. Приходит он и говорит: "Да лучше с голоду издохнуть, чем у этого государства чего-нибудь просить! И сам больше туда не пойду, и тебе не позволю". Принципиальный уж очень.
- Сколько денег уходит у вас на еду, а сколько на развлечения? Когда ваша семья последний раз путешествовала?
- Да всё остальное на еду и уходит. Картошка, капуста, лук, морковь, макароны. Иногда сосисок купим.
- А мясо?
- Мясо мы только собачкам нашим покупаем. Ведь они-то ни в чём не виноваты... Получим с Колей пенсию и немножко вырезки купим нашим волкодавам.
Услышав слово "вырезка", оба лопоухих беспородных милых пса завиляли хвостами так неистово, что в комнате аж стало ветрено.
- А путешествия и развлечения?
- Милые! Последний раз мы на Юге отдыхали году в семьдесят восьмом, ещё при той власти. Вот, всё собирались к моему брату в КустОв съездить, навестить. Пока деньги на поездку копили - он состарился и умер. Теперь все развлечения у нас - телевизор. Даже деньги на них, развлечения, тратим - каждую неделю газету с программой покупаем. То про потрошителя посмотрим, то про трёх братьев - киллеров. Молодёжный сериал, вот, смотрим про колонию.

Одна из телекамер крупным планом взяла пожелтевшую почётную грамоту в рамочке на стене. "За испытание и запуск в производство комплекса "Филигрань" награждается..."
Лимериканская сторона оживилась.
- Джеймс Куш спрашивает, та ли это самая система "Филигрань", с помощью которой в Любомирии при проведении военной операции был сбит сверхсекретный лимериканский невидимый бомбардировщик "Спелс"?
Тут неожиданно вступил в беседу Николай Николаевич, спокойный седовласый человек с худыми угловатыми плечами.
- Да, та самая. Секретность с неё ровно три дня назад сняли. Так вот, я её, собственно, и придумал. Молодой был, горячий, всё кому-то что-то доказать хотел. Много лет меня с бумагами мурыжили, помню, а потом говорят: вот вам соавтор. Поможет. Соавтор бумаги все под себя переправил, а я оказался, вроде, и не при чём. Теперь он живёт - не тужит в тихой западной стране. По телевизору его как-то видел. Дом у него такой неплохой.
- Джеймс Куш просит раскрыть секрет - как система "Филигрань" узрела на высоте пятнадцать тысяч метров абсолютно невидимый бомбардировщик?
- А Вы уверены, что он был невидим?
- Ну, да.
- Там есть одна очень видимая деталь.
- Какая же?
- Под кабиной пилотов изображен флаг Лимерики и буквы крупные "LA"(Limerik Army). Все это система и идентифицировала как цель. А может быть дело в аварийном радиомаяке, имеющемся в самолете… - Николай Николаевич еле заметно усмехнулся.
- Вы такие вещи говорите... Не боитесь?
- А чего бояться? Системе "Филигрань - 2", которую мой ученик придумал, уже ни флаг, ни буквы, ни радиомаяки не нужны. Там другой принцип, ещё более неожиданный!
-Какой?
- А вы подумайте.
На лестнице послышался шум.
- Там какой-то чуднОй требует впустить. Кричит, что живёт здесь.
- Проверили?
- Сын.
- Досмотрите и запустите.
В квартирку вошел очень бедно одетый мужчина средних лет.
- Мам, пап, что тут вообще такое?
- Тише, Валя, всё на Лимерику транслируется. А ты что, президента нашего не признал?
- Ну, да... Здравствуйте. Вот уж никак не думал. Я тут...
- Что за предмет у Вас отобрала служба безопасности при входе в подъезд, Валентин Николаевич?
Мужчина замялся.
- Сумка у него на колёсах, а в ней - пустые бутылки. Вот такая у него работа, господа хорошие. Вы же просили, чтоб откровенно...-выпалила хозяйка дома.
- Вы где-то работали до этого, Валентин Николаевич?
- Работал я на оборонном заводе, где папа с мамой. Потом завод один шустрый деляга забрал под какие-то бандитские дела.
- Ты, сынок, расскажи - что с тобой потом на этом заводе приключилось.
- Я, это, пошёл зарплату получать последнюю. Меня ведь скоро два года, как сократили. У кассы охранники. Отпихивают, говорят - мне деньги никакие не положены. Я прямо к директору. А там здоровенные мужики меня прямо в кабинете бить стали. Голову проломили, кости поломали. Я потом четыре месяца в травматологии пролежал. Рука с тех пор усыхает и голова все время ноет. На работу с таким букетом никто не берёт. Вот так, уж, извините…
Петин хотел уж встрясть в беседу, но осёкся и начал пристально разглядывать свой левый ботинок. Ему показалось, что блестит он меньше, нежели правый.
- А что у вас, Полина Алексеевна, во второй комнате? Вы нам разрешите туда зайти?
- Нет. Туда нельзя. Просим прощения,- сказал Николай Николаевич.
- А отчего ж! Пусть снимают! Там есть, на что приятно посмотреть! – хозяйка решительно отперла ключом обшарпанную дверь,- охранники видели, но сказали, что Петин туда не пойдёт. Хотели - смотрите...
В очень и очень запущенной комнатушке из мебели были только еле живой письменный стол и непонятное сооружение из неструганных брусьев. Деревянное нечто представляло собой что-то среднее между нарами и четырёхполочным стеллажом. На полках было постелено какое-то тряпьё. Густо пахло затхлой одеждой. К стене испуганно жался одетый в исподнее кудрявый южанин. Густо-волосатое исхудавшее тело тут и там украшали татуировки.
- Кто вы?
- Да он ни по-весски, ни по-менглийски не понимает. Не старайтесь. Это рабочий со стройки. Они тут у нас скоро полгода, как квартируют. Их двенадцать человек... Спят, аккурат, в три захода, питаются одним хлебом с холодной тушёнкой. Пьют только воду из-под крана. Не платят им на стройке почти ничего. Мы их с Колей пожалели, пустили. После того, как у них зимой человек насмерть замёрз!- на едином выдохе выпалила на весь мир Полина Алексеевна.
Воцарилась театральная пауза. В наэлектризованном воздухе отчетливо слышалось бурчание чьего-то живота. Обстановку, как мог, разрядил некий господин в дорогом костюме. Впрыгнув в фокус видеокамер, он изрек:
- Лимериканская сторона в знак дружеского расположения дарит этой семье дисконтную карту, дающую семипроцентную скидку при покупке шуб и дублёнок в сети магазинов "Акула". Эта же карта дает от трёх до шести процентов скидок при посещении мировых курортов. Условие - заказ номера в отелях рангом не ниже четырёх звезд!
- Спасибо, милые,- устало сказала Полина Алексеевна,- может нашему президенту больше пригодится...
Президент Петин с совершенно обескровленным лицом резко вскочил, опрокинув косоногий стул и, расталкивая людей в тесной прихожей, выскочил из квартиры. Телеоператоры отключили камеры и свет. Маститый лимериканский интервьюер вытер обильный пот со лба и принялся глотать пилюли.



Бодро, но с некоторой грустью Сашка Будюпов собирался в школу. Загорелый, надышавшийся впрок свежим воздухом, заметно подросший парень явно жалел ушедшее скоротечное лето. Возле школы гремела музыка. Машины разной степени престижа пытались преодолеть наспех присыпанную щебнем траншею на подступах к храму образования. Нарядные мамы с волнением прихорашивали своих чад и давали им всякие наставления. Громоподобная школьная директрисса могучими голосовыми связками перегружая микрофон, живописала прелести школьной жизни, ежеминутно поправляя что-то массивное под одеждой. Не менее могучие старшеклассницы, пытаясь спрятаться на торжественной линейке за спинами сверстников, украдкой курили, попрятав длинные сигареты в ухоженных кулачках.
Само школьное здание прямо-таки сияло: накануне его старательно отмыли растворителем от результатов самовыражения граффити-нецензурщиков. А ещё двумя неделями раньше восстановили утраченный фрагмент угла и части фасада. Юный бомбист, устроивший изъян, с сильной контузией и огнестрельным повреждением головы коротал дни в больнице.
- Павел Андреевич! Павел Андреевич!- к Будюпову-старшему сквозь толпу родителей прямо-таки прорывалась Сашкина классная руководительница. Неприлично-ярко накрашенные губы сеятельницы доброго и вечного можно было успешно фотографировать со спутника. Избегая возможного ожога сетчатки глаз, Паша опустил взгляд, но тот упрямо застрял на кружевном треугольнике, ярко просвечивающем сквозь полупрозрачно-белые трикотажные брюки.- Павел Андреевич! Вы не посещаете родительских собраний, не участвуете в общественной жизни школы! Оба наших пианино в нерабочем состоянии и вообще...
- Я их смотрел. Там какой-то стервец половину деталей "с мясом" повыдирал.
- Ну, не хотите чинить - не надо. Но почему вы не сдаёте деньги на пункт видеонаблюдения, оборудование петинской комнаты, входные турникеты и магнитные кодовые карточки, подарок к юбилею директора, новые два компьютера (вместо тех, которые летом украли), на антинаркотиковую программу и оборудование кабинета штатного гинеколога?
-Понимаете, Ярославна Игоревна, я уже говорил, что зарабатываю на порядок меньше тех сумм, что Вы собираете и собираете.
«Классная», гордо развернувшись на каблучках, поспешила к очередному неплательщику, нешуточно тряся едва прикрытыми ягодицами. «Антицеллюлитные мероприятия она явно игнорирует, а зря»- почти вслух отметил Паша.

На работе в этот день опять издевались над Лёвой-Профессором. Бедняга сидел за верстаком с совершенно неестественно вывернутой головой. Чтобы при этом как-то работать, он так и этак скашивал глаза, крутился особым образом на стуле и вздрагивал от боли.
- Паш! Шею полностью заклинило вот так, в пол-оборота. Вчера вечером поехал на машине подкалымить. Одного южного подвёз. Он, мало того, что не заплатил, так ещё (извини, Паш, матом можно?) –…ный рот, всю обивку каким-то гвоздём исцарапал. Потом я знак проглядел – пришлось постовому две сотни бублей отдать. Еду, трамвайные рельсы стал переезжать – хрясь! Колесо подломил и в асфальт уткнулся. Собирался всё шаровую поменять с рычагом, да всё как-то… Уже колонна трамваев проехать требует, сигналит. Я назад подать попытался – колесо выпрямляется, и машина, как ни в чём не бывало, едет! Вперёд - тык-мык, опять колесо «раком» и «морда» в землю. От дома-то я заехал километров, надо сказать, за двадцать. Что делать? Ночь уже. Какая-то пьянь лезет от машины чего-то откручивать – еле прогнал. Решил так задним ходом и ехать. Процедура вся заняла часа три. К дому подъехал, а из машины не вылезти. Как назад смотрел - так и заклинило. По лестнице задом наперёд поднимался. Раза три упал. Сейчас-то уже лучше. Могу идти боком, приставным шагом.
- Эх, Лёва! (Павел спешно перевёл с бурманского любимый перл грузного бармена Отто) Не я тебя делал - ты бы ещё чуднЕе был.


Пашин квартал понемногу приходил в себя после визита высокопоставленного гостя. Вернулся из больницы опившийся кефиром старичок. Школьники, мстя за обиду, нанесённую друзьям во время мероприятия, полностью разнесли детскую площадку и заново расписали нехорошим стены и потолки злополучного подъезда. Была вырыта свежая, "с иголочки", траншея достаточно извилистой конфигурации, раскорчёван асфальт. Прорезать заваренный мусоропровод у коммунальных работников не было ни средств, ни желания. Так что отходы жильцы сыпали на лестницу и из окон. Без вины виноватой пенсионерке Зинаиде Прокопьевне выставили немалый счёт за сделанный впустую ремонт. Плакали бабушкины "гробовые". Квартира с ней по соседству и вовсе была пуста и опечатана. Говорили разное. Дескать, обнаружили наркотики, оружие. Оптимисты и завистники, напротив, уверяли, что семья проснувшихся знаменитыми успокаивает нервы где-то на хороших курортах, не отказывая себе отныне ни в чём.

БОльшая часть сентября прошла у Паши в многочисленных настройках, обычных об этакую пору. Основное, что Павел заметил для себя после посещения множества квартир досквичей - это резкое расслоение по достатку. Среднеарифметической квартиры типового досковского жителя бормачёвского периода уже не существовало.  Где теперь обязательный массивный бордовый ковер на стене и непременная мебельная стенка из дешёвой ДСП? Остатки этой былой роскоши можно видеть в усеченном виде лишь в семьях неприкрытой бедности. Пианино там ужасны и напоминают бомжей: порванные струны, исцарапанные клавиши, выломанные молоточки.
Средний класс достатка практически отсутствует. В основном, есть бедность и денно и нощно пытающаяся из неё вырваться часть населения. Пашущие на полный износ в полулегальных производствах мужики. Их супруги, изо всех сил пытающиеся выглядеть, что им, кстати, удаётся. Есть, как правило, единственный ребёнок. Он покладист, не капризен и прилично одет. Всё бы ничего, если бы не суровая действительность, ежедневно, без зазрения совести потрошащая карманы и нервную систему.
Далее, с большим отрывом следуют богатенькие. Квартиры в кирпичных домах за заборами с многоступенчатой охраной. Новомодный дизайн огромных помещений - закругленные простенки, ступенчатые потолки с десятками хитроумных светильников. Огромное количество электронных безделушек из серии "какого хрена вам ещё-то надо?" Хозяева высокомерны и важны. Дети изнежены и капризны до крайности. Однажды Павел в такой квартире, не спросясь у хозяев (те куда-то запропали) посетил огромный золочёно-глянцевый соротир. "Гостевой туалет и умывальник у нас в дальнем конце коридора налево!"- крайне раздражённым прокуренным голосом изрекла хозяйка. «На такую без тихой грусти не взглянешь", - про себя отметил Будюпов: злобное, бесповоротно стареющее лицо с явными признаками неоднократных хирургических подтяжек, холёные пальцы в дорогих кольцах и перстнях. Измученное шейпингом и фитнессом без толку тело. "Небось, ещё по экстрасенсам и целительницам носится, не жалея джолларов, требуя отвадить от супруга любовницу или любовниц". Сынок, короче говоря, чтоб этюды не разучивать, сыпанул из пачки макарон в пианинную механику: "Мама, мама! Не играет, зови настройщика!"
Как ни парадоксально, надменная Зоя Михайловна чуть не силком усадила Павла за стол.
- Замучились, небось, макароны-то вынимать? Ничего! Я своему оболтусу, о кей, сегодня за это устрою, когда его со школы привезут. Ста джолларов точно не досчитается!
- Это как?
- А! Да! Даниил у нас по прогрессивной лимериканской методике воспитывается. Ребёнка надо поощрять и наказывать только материально. У нас с ним так, на самом деле: погулял вечером с собакой - десять джолларов в сейф (мы с Марком, мужем, ему хороший сейф купили). Получил четвёрку в щколе - плюс сорок джолларов. Пятерку - плюс сто пятьдесят. В магазин сходить - это - десять. Замечание в дневнике - это штраф в десять джолларов. На самом деле, как ещё его научишь жизнь понимать? Вот, книги даже иногда читает. Я ему по двадцать за книгу плачу. Отцу-то не до воспитания...
Зоя Михайловна, до этого лишь томно поглядывавшая на большую бутыль "Кинзано", одним махом наполнила фужер и прямо- таки мужицким залпом выпила.
- Я вам не предлагаю, вы ведь на машине... Не обижайтесь на меня, на самом деле. Я вся на нервах. Может, сказала что-то не то... У нас ведь только-только ремонт в квартире закончился, а это - такие деньги!
Зоя Михайловна вторым махом наполнила и опорожнила фужер. Щеки заиграли сосудистым румянцем, глаза заблестели. Речь приобрела плавность и растянутость.
- Мне, Павел, вообще-то много пить нельзя, врачи не велят. А по-другому нервов никаких не хватает, на самом деле, короче. Марк у банкиров денег назанимал, теперь ото всех бегает. Ты, говорит, скажи, что я в больнице или что-нибудь такое. А знаешь, в какой он больнице?!
В Зое Михайловне после второго фужера, как правило, просыпался "синдром попутчика". Это когда соседу по купе в поезде доверяют самые сокровенные тайны, успокаивая себя тем, что больше этого человека не увидишь, а на душе, глядишь, полегче, - Баба у него молодая, мне в дочери годится! Мне добрые люди рассказали (бутылка "Кинзано" тем временем стремительно пустела), что он ей, по****ухе, короче, квартиру снял и наведывается. Она не работает, не учится. Скучает, видите-ли. Он ей щенка за три тысячи кваксов купил. На выходные за границу, сволочи, летали развеяться, на самом деле. В Грянцию. У меня, говорит, работы невпроворот. Так ведь мир не без добрых людей, на самом деле. Докладывают, он ее теперь на наши деньги от наркомании лечит. Скучно ей, видите-ли! Долги за неё платит по наркотикам в трёхзначных суммах. А я - вообще по боку! - Зоя Михайловна высморкалась и вытерла слёзы, перемазав скулы косметикой.- Простите! Кому я теперь вообще нужна?! Пыталась на тусовках знакомиться, так там красавчики через десять минут знакомства прямым текстом, короче: А ты дай тыщонку-другую кваксов в долг без отдачи. Все помешались на этих поганых джолларах! На самом деле...
Паша засобирался домой. Было пора.
- Вы, Павел, извините, на самом деле. Я наговорила лишнего и вообще... А Даниила я сейчас на сто джолларов оштрафую. Сейчас, как только его привезут... О кей?
- О кей. Конечно, о кей.

С утра под окнами пышно открывали торговый центр. Играл большой духовой оркестр, бабахали салютные петарды. Огромные гирлянды из воздушных шаров впечатляли. Не обошлось без приезда высокопоставленных чиновников из досковского правительства. Дело в том, что окопавшийся во власти мэр Досквы Дужков любил просматривать среднестатистические данные о жизни простых смертных. Из аккуратных бумаженций выходило, что в их копилках, под матрацами и в смывных бачках унитазов хранится разливанное море денег! Вопрос состоит лишь в том, как это скопище скупердяев склонить к протратам. Тарифы, штрафы, пени, налоги - это само собой. Всё это пересчитывалось в сторону повышения трижды в году, да так, что от нулей рябило в глазах. Следующей задачей значилась ликвидация всех мало-мальски дешёвых магазинов с помощью дикой арендной платы и бесконечной череды проверок. Далее, надлежало загнать граждан в так называемые торговые супер-мега-центры. Тут в режуще-ярком свете под неусыпным оком телекамер наблюдения, многочисленных охранников, лоснящихся администраторов и толп всяческих работниц в униформе ждали своего покупателя десятки, если не сотни тысяч наименований товаров. Зубочистки для собак, голографические наклейки с монстрами и пауками на мобильные телефоны, водка 177 видов, бутафорские рыцарские доспехи (видимо для нетрадиционных форм секса). Список можно продолжать и продолжать. Так что отныне нагло сияющий вывесками торговый центр с нежным названием "Траектория" был призван утолять покупательский зуд жителей Сиреневцевого района. Правда, по основательно накрученным ценам. Туда были включены и десятипроцентные отчисления "крыше" и двадцатипроцентные - власти. Плюс труд сотни охранников, ста пятидесяти продавщиц, трёх десятков девиц с компьютерами. Свет и отопление четырехэтажного монстра размером с океанский теплоход забирало из карманов граждан ещё Н-ную (н- с большой буквы) сумму. Про земельную аренду, взятки тем или иным "у кормушки", презентации, банкеты для своих и оркестры с салютами уж и вовсе напоминать нет нужды.


В начале октября Будюпов все же получил по почте приглашение на сбор грибов.
- Надо же! Не всё пока накрылось медным тазом. Представляешь, если вдруг выигрыш обломится! Должна же быть какая-то справедливость на свете!- замечтала Юлия.
- Это оно вряд ли... Обязательно в последний момент возникнет что-то ну никак не запланированное. У меня всю жизнь так. Знала, за кого шла и на что шла. Чего уж теперь... Буду, Юль, собираться. А то грибники заждутся.

Как потрясающа поддосковная осень! Пашин автомобиль летел, мягко приседая на дорожных волнах, еле слышно гудя породистым мотором. Небольшие деревеньки в утренней субботней прохладе просыпались ото сна. Едва заметно пахло печным дымом. Бедно, но чисто одетые крестьяне стояли на автобусных остановках по дороге в районный центр - довольно- таки приятный городок. Деревенский куражный балагур со свежепобитой небритой физиономией, опираясь как на костыли - на видавший виды велосипед, брёл под абсолютно неестественным углом относительно горизонта. Пятничная гулянка, судя по всему, удалась.
Ярко-красный микроавтобус с интригующей надписью "ТЕСТ 080" на гладком боку уже поджидал гостей на поляне возле старых, в два обхвата, берёз. Никаких пластмассовых кресел, столика с фуршетом и прочей атрибутики прошлых заседаний не наблюдалось.
- Павел Андреевич! Рады вас видеть! Правда, говоря откровенно, выглядите очень уставшим. Как Ваша фрау и сын?
- Спасибо, всё нормально.
Беседа протекала внутри микроавтобуса. Места хватило всем с избытком. На трёх участников эксперимента приходилось трое его устроителей.

- Итак, не будем многословны. Господин Нечухайло с радостью через нас приветствует троих, не считая членов семьи, вот, Павла Андреевича, кому удалось с немалыми трудностями выйти на финишную прямую. Конечно, за оставшиеся полгода в этой стране может ещё чёрте-что произойти, но тем не менее...
За прошедшие почти два года, как видите, наши с вами ряды заметно поредели. Как всегда, начнем с самого грустного:
Вольфганг Зальцштраубе, он же Александр Синицын. Женился три года назад. Работал в торговой фирме сборщиком мебели. Ни в чём противоправном замечен не был. Пил не много. Был спокоен и уравновешен. На законном основании, как любитель охоты, имел охотничье ружьё. Год назад празднично отмечал с женой и тёщей международный женский день - восьмое марта. Принёс домой огромную сумку продуктов, букет тюльпанов и торт. За столом выпили чуть меньше бутылки креплёного вина. Александр, совершенно без признаков опьянения, сославшись на усталость, прилёг на диван. Задремал минут на десять. Жена и тёща в это время за столом продолжали отмечать праздник. Очнувшись ото сна, Александр, ни слова не говоря, открыл железный шкаф с ружьём, взял его, зарядил и, опять же ни слова не говоря, выстрелил в виновниц торжества. Затем, перезарядив ружьё, пытался выстрелить в себя. Видя, что не хватает смелости, разбил окно и выпрыгнул с восьмого этажа. Естественно, разбился насмерть. Медицина установила, что всё случившееся явилось следствием затяжного стресса. Кстати, по официальным данным за год тут происходит более полутысячи подобных происшествий по аналогичным причинам и мотивам. Слава Богу, жена погибшего осталась жива, перенеся три операции. Что любопытно, выйдя из больницы, почти сразу через международную службу знакомств познакомилась с потенциальным женихом, гражданином Бурмании. Через две недели назначена свадьба. Жить собираются в Доскве, так как жениха направили на работу в досковский филиал крупной торговой фирмы.
Ещё двое участников теста: Генрих Ферре - Антон Лапин и Скотт Вильямс - Яков Коровин пополнили собой ряды асоциальных элементов, проще - бомжей. После неоднократных предупреждений были отстранены от участия в мероприятии.
Ещё один участник исчез из нашего поля зрения. Год назад он работал в пиар-кампании по повышению рейтинга Григория Петина. Получив наличные деньги в достаточно большом количестве на оплату публикаций в популярных изданиях и оплату сценария телепередачи "Сплав по быстрой реке", Карл Обершпринг, он же Трифон Карась пропал. Последний раз его видели на нелегальной шхуне, принадлежащей одному из мезиатских государста.
Участница теста Элла Одеркапут, она же Римма Фаталова связалась с сектой голодающих и самоедов. Принимая во внимание серьёзность ситуации, была тайно вывезена нашей стороной и помещена в одну из бурманских клиник. После длительной психиатрической реабилитации перенесла также ряд пластических реконструктивных операций. От участия в тесте отстранена.
Густав Бупп - Геннадий Басов странным образом попал в вессийский шоу-бизнес, хотя никогда не учился музыкальной грамоте и не тяготел к музыке. Так вот, на одной шумной презентации по поводу очередной липосакции супруга Жанны Бугачевой, пользуясь пьяным и беспомощным состоянием присутствовавшего там господина Ефима Фигина, ограбил и изнасиловал последнего. Немедленно исключен из рядов участников теста. Мерзость поступка просто не поддаётся описанию!
Феликс Штралль, он же Владимир Зуев полтора года назад обратился в православную веру и сейчас монашествует в одном из монастырей в глубине Вессии. От участия в тесте отказался.
Ульме Эуух - он же Натан Зингелькранц, два месяца назад по непонятным причинам впал в полный ступор. Реагирует только на звон колокольчика и на карканье ворон. Медики делают всё возможное. Специально собиравшаяся по этому поводу комиссия признала опасным дальнейшее участие в тесте данного участника. Отстранён и передан бурманским светилам на лечение.
Таким образом, господа, вы видите, что пребывание в Вессии в роли простого обывателя весьма и весьма небезопасно («А о Витьке – ни слова!»- констатировал мысленно Павел). Господин Нечухайло призывает всех оставшихся участников марафона крепко взвесить свои силы и возможности. Как жест доброй воли (а господин Нечухайло вообще славится своей гуманностью), он предлагает прямо сейчас сойти кого-то из вас с дистанции. На размышление даётся ровно тридцать минут. Можете посидеть здесь, можете погулять по лесу. Позвоните своим близким, мы не против. Вот телефон. В случае добровольного отказа вы сможете вернуться в Бурманию по визе гастерарбайтера, то есть устроиться без проблем на малопрестижную работу. Итак, мы засекаем время...
 Павел, сдвинув массивную боковую дверь автобуса, шагнул в лес. Сквозь рыжеватые проплешины в кроне могучих деревьев проглядывало необыкновенно ласковое солнышко. Блестели тончайшие нити паутины. Прямо под Пашиными ногами сидели в спутанной траве два шикарных подберезовика. Зря что ли по грибы ехал?
Опять залез в автобус. Позвонил Юлии, обрисовал ситуацию. "Ты ведь всё равно всё по-своему устроишь... Какая разница - что я тебе посоветую? Я устала жутко. Делай, как хочешь..." Будюпов нервно вылез из автобуса и принялся наматывать круги по поляне. Потом опять залез в качнувшийся на пружинах салон. Возле сиденья водителя на кронштейне под потолком был включен небольшой плоский телевизор. Демонстрировались, естественно, красоты Бурмании. В линеечку подстриженные деревца и кустарник. Домики необычайной, будто игрушечной аккуратности. А вот румяно-довольные мужчины с потными залысинами попивают бочковое пиво в уютном подвальном ресторанчике. Так и чувствуется аромат свежеподжаренной свинины! Слышны пьяненькие возгласы и смешки. Наверное, услужливый бармен включил "видак" с "плотной эротикой" для настроения. Вдруг, Паша не поверил глазам, на экране возникла его родная мутти. С донельзя счастливым видом чопорная фрау поливала из блестящей лейки цветочки возле собственного домика. Далее показали чьих-то пухлощеких детей и дурноватую мужеподобную массивную женщину. Сидевший рядом с Павлом невзрачный гражданин охнул и уронил голову на ладони. Бедняга плакал навзрыд. Будюпов опять рывком открыл дверь и почти бегом ринулся в лес. Глаза предательски слезоточили. В голову стучала пульсирующая кровь. Полчаса были на исходе. Возле переднего бампера автобуса Павел едва не упал, споткнувшись о мягкое. На траве в не очень естественной позе лежал гражданин весьма плотного телосложения - ещё один участник теста. Кажется, Карл. Тревогу рассеял запах: густой запах плохо очищенной водки с чесноком. Стеклотара лежала тут же неподалёку. "Что за дурацкая привычка – вот так самоустраняться в решающий момент?"- вслух подумал Будюпов. "О! Я! Я!"- подтвердил его правоту один из устроителей теста.
- Итак! Время вышло. Битте! Ваше решение...
- Отказываюсь! Где расписаться? - выпалил одним махом невзрачный господин с красными глазами.
- Оставляю всё, как есть!- с такой же интонацией заявил Паша.
- А что с тем, вон, господином? - переглянулись устроители,- кажется согласен продолжать (посмотри, Хельме, на его довольную физиономию!). Мычание- знак согласия. Ставь галочку, яволь?


Фортепианная мастерская бывшего военного функционировала. Отремонтированные из рук вон плохо рояли отправлялись к новым хозяевам. Сверкающие неровным глянцем бока скрывали вековую гниль и едва замазанные трещины. Внутрь и вовсе лучше было не заглядывать. Стараться за совершенно жалкие деньги никто из мастеров и бесчисленных подмастерий не стремился. Пили в последнее время мало, скучали.
Лёша-трудоголик за какую-то провинность попал в рабство к одному не любящему шутить господину. Раз в неделю работник звонил из поддосковья и, заикаясь, просил шефа никого не принимать работать на его место, и что осталось ему отработки месяца на три-четыре. Миша-малой, как уже говорилось, не так давно женился. Мягкость Мишиного характера без остатка растворилась в патологической властности любимой супруги и тёщи. Бедняга резко отощал и совершенно перестал мыться. Случайно посаженное на лоб пятно рояльной грязи оставалось на своём месте и через день и через два. Волосы были не стрижены и крайне грязны. Глаза достаточно глубоко ввалились внутрь головы и обозначились крупными голодно-усталыми кругами. Походкой лунатика Миша прохаживался по мастерской часами, вертя в руках какую-нибудь рояльную деталь. Мыслями, чувствовалось, он был очень и очень далеко.
- Миш! А почему ты мыться-то завязал? – балагурили не сильно тактичные коллеги-мастера.
 - У нас очень трудно со временем,- жалобно-высоким вибрирующим голосом говорил Миша,- утром тесть на работу собирается, потом жена, а потом тёща начинает мыться. А она очень долго моется. В ванне лежит, читает журналы, песни поёт про паромщика и мельницу. Чем- то пузыри пускает. А с работы приду – тёща стирает или кошку моет. Потом тесть приходит – там, в ванной что-то непонятное отмачивает каждый день часа два. А на кухне мне умываться запретили… Говорят, как же, чужой человек…
Лёва-Профессор тоже ежедневно веселил публику автомобильными историями.
- Лёв! А где твоя "ласточка"? Что-то ты на ней опять не ездишь?
- Ну, начнём с того, что она беззастенчивым образом жрёт бензин. Литров двадцать на сотню ей вынь, да положь! К тому же её сейчас переваривают.
- Ты что, въехал на ней в кого-нибудь? Ты ведь недавно ее варил и красил...
- Так я же на асфальт с креслом провалился!
- Это как?
- Стою на светофоре, газую. Это потому, что по-другому она сразу глохнет. Слева подъезжает такой достаточно спортивный тип на "ВМБ" и тоже газу поддаёт. Решил, что я сейчас сорвусь и всех "делать" буду. Дай, думаю, и вправду посоревнуюсь. Зеленый дали – я с полного газа как рвану! Дым, грохот, скрежет… И всё затихло. Прямо перед глазами - потолок. Первая мысль – перевернулся. Оказалось все гораздо любопытнее: оказывается, это я пол провалил сиденьем и спиной вниз на асфальт выпал.

 В конце октября у Будюповых сильно поплохело в смысле денег. После повышения с первого сентября почти на треть квартплаты и тарифов на электричество, процентов на двадцать - за телефон и прочее-прочее, в кошельке у Паши все чаще откровенно гулял прохладный ветер. В квартире после двух супер-мега-потопов царила антисанитария и бедлам. Максимум, что удалось сделать – это удалить кошмарные останки паркетной доски и застелить почти всю квартиру толстой фанерой.

Сашка учился неплохо и в школу ходил с охотой, но уровень культуры учителей пугал и шокировал. В Сашкиных рассказах часто проскальзывали словечки типа «седлушка», «гудаперчатый», «самородина», «скукожатый».
- Кто у вас там так изысканно говорит, Саш?
- Так это Марфа Финогеновна, наша училка. Она, между прочим, у старших классов ещё весский язык и литературу преподаёт.
Паша, хоть и опаздывал на работу, наспех одевшись, побежал в школу.
Громогласная директриса в непроглядно прокуренной учительской, тряся кудрями, распекала очень худую и плохо одетую преподавательницу:
- Вы, Анна Сергеевна, помните, что кроме знаний имеется масса всяких моментов! Мать этого, как вы выражаетесь, негодяя Родиона Пляскина заведует очень крупным косметическим салоном. Вы этого не знали? А отец - частный врач-гинеколог. В том, что мальчик в вас из пистолета выстрелил - большой беды лично Я не вижу. Ну, во-первых - пистолет газовый! Не померли ведь? А потом, вот, отец Родиона утверждает, что его сын перед тем, как выстрелить, всегда громко предупреждает. Так что идите и работайте. Ничего-ничего...
- Здравствуйте, Маргарита Термидоровна! Я всего на две минуты,- и Павел изложил директрисе суть своего недовольства.
- Павел Андреевич! Как же я вас понимаю! Как понимаю... Я, что называется, всеми фибрами... Да только где сейчас за такую зарплату учителей искать? Эту Сашину учительницу я, например, в городке Усть-Передрючинске нашла. У них там года четыре вообще зарплату выдавали рукавицами на меху и зеркалами в розовых рамочках. Там на всех обочинах люди бедные это пытаются продать проезжающим. В общем, Павел Андреевич, надо терпеть. Знаете, в наше непростое время... У нас, например, учительница химии - ярая сектантка, а физрук - трижды судимый!
- Случаем, не за педофилию?
- Что Вы, что Вы! Гораздо серьезнее... За измену Родине!
- И с кем же он ей изменял?
- А вот, не говорит. Да так ли это важно?
На прощание Маргарита Термидоровна напомнила нерадивому папаше о двухмесячной задолженности за охрану и видеонаблюдение. Проходя по коридору, Паша был практически полностью окачен водой из разорвавшегося у ног наполненного из-под крана под завязку презерватива. Пацаны возле туалета подленько рассмеялись и дунули врассыпную. Эх! Детство золотое!

Пашина память магнитофонной перемоткой крутанулась лет на двадцать пять, а то и чуть больше - назад. Стоял довольно тихий Бюдхенский весенний вечер. В тёмное приоткрытое окно влетал незабываемый запах первой свежей травы, только-только распустившихся на деревьях почек и дождя. Худосочный нескладный Фриц в своей комнате за письменным столом тщился готовить уроки, то и дело распыляясь буйным воображением на миловидных одноклассниц в пикантных одеяниях и позах. Юношеские искания прервал возникший на пороге комнаты дружище Хайне. Розовощекий беспокойный подросток заговорщески подмигнул и извлёк из кармана огромную связку ключей.
- Вас ис дас, чего это у тебя?
- Чего-чего! Ключи от школы! Ото всех дверей! Там на улице нас Рольф дожидается. Идём по кабинетам полазаем. По-тихому!
Компания из трёх отроков торопливым шагом по мокрому тротуару затрусила к школе. В здании было жутко темно и гулко. Сопение здоровяка Рольфа, страдающего хроническим насморком разносилось эхом по всем пяти этажам.
- Сейчас-сейчас,- подбадривал компанию Хайнц, шуруя фонариком и ключами,- вот он. От химии!
Друзья зашли в лабораторию химического кабинета. Прирожденный химик Хайне потрошил шкафы и стеллажи, сваливая реактивы в три кучи: "Вот это горит, вот это - не горит, а это вообще на хрен не нужно. А теперь я вам супер-опыт покажу. Я в одной военной книге прочитал про войну с Вессией!"
В толстостенной эмалированной чаше юный химик торопливо смешивал несколько компонентов. Рольф гулко чихал и сморкался в рукав за отсутствием носового платка.
Адская смесь вдруг резко почернела и зловонно задымилась.
- Не боись! Так и должно быть!- Хайнц приплясывал возле инвентаря - видно хотел в туалет.
В чаше разгорелось зелёным пламенем. Всем троим моментально стало нечем дышать. Слезы и сопли полились в просто ужасающих количествах. Рольф, подавив испуг, заорал: "Туши!!!" Поискав без толку водопроводный кран  , здоровяк махнул досадно рукой, быстро расстегнул ширинку и принялся писать на огненную смесь. Хайне в момент составил ему в этом компанию. Комната моментально осветилась, причём противоестественно ярко. Огонь, уже с алым оттенком, тысячей огненных брызг рассыпался во все стороны. Огнетушителя не нашли, зато обнаружили раковину, куда и швырнули огненную чашу. Страх взял верх над разумом, и троица на ощупь дунула прочь из школы.
К счастью, учебное заведение не сгорело, но старый учитель химии чуть не получил инфаркт, обнаружив наутро полностью расплавленную металлическую раковину, покрытую, как и весь кабинет, каким-то оранжевым налётом. Под останками раковины наблюдалась оплавленная воронка в полу со спекшимся рукавом канализации.
- Дети шалили! -доложил педагог директору, остолбеневшему в дверях.


Осень, достаточно мягкая и сырая, не принесла Будюповым ни особых радостей, ни бед. Паша добросовестно трудился в мастерской за достаточно жалкие деньги. Иногда отправлялся на настройки к весьма и весьма состоятельным господам. Люди среднего и низкого достатка настройщиков практически не звали. А если звали, то по газетным объявлениям выискивали - где наиболее дёшево. Спившиеся окончательно в свою далекую бытность - настройщики готовы были разбередить колки стареньких пианино за пару бутылок водки. Недоучившиеся музыкальные студенты брали чуть дороже и даже пытались тщательно "выстроить" звукоряд по чудесному упонскому приборчику - тюнеру. Через десять часов "мудовых рыданий"(по выражению заслуженных мастеров настроечного ключа) инструмент звучал чудовищно невыразительно и серо. Расшатанные вдрызг колки просили пощады. Не выдержавшие пыток струны обрывками валялись на полу. Третья же категория настройщиков была и вовсе хитрозада: при телефонном разговоре с "потенциальной жертвой" назначалась цена настройки, скажем, в шестьсот бублей. Очно же осмотрев инструмент, мастер серьёзнел, указывал клиенту на множество дефектов и прочих моментов, скажем: "Тут надо поднимать строй. Это плюс четыреста бублей. Инструмент кошмарно грязный. Чистка - сто. Два колка поменять придется - плюс ещё двести. Регулировочка механики - в обязательном порядке - ещё пятьсот. Вам никто за меньшее не сделает, куда ни звоните!" Клиент с глубочайшим вздохом соглашался.

Павел, как человек ответственный, ездил на особо нешуточные настройки к очень нешуточным людям. За проведенные в Вессии три с половиной года он так и не свыкся с мудрыми пословицами про одежку и соответствующие ей ножки, про Сеньку и его шапку и тому подобное. Из каких таких доходных статей в стране, практически ничего не производящей, обросшей жуткими долгами, стране, которой никто из уважающих себя больше не даст в долг - растут уже не посёлки, а целые города из шикарных каменно-кирпично-стеклянных дворцов. В обстоятельных имениях свои управляющие в лице басовито-пузатых отставных полковников, штат охраны, живущий в отдельно стоящей казарме. Штат поваров, уборщиц, рабочих по саду, шоферов и автослесарей при гараже, людей для ухода за животными (в имениях живут породистые бойцовые и декоративные псы, лошади, элитные кошки, экзотические птицы и даже змеи и крокодилы). Есть врачи, штатные гадалки и экстрасенсы, бухгалтерия и элитные гувернёры. Трудятся там также люди, ответственные за закупку продуктов и вещей, спортивные инструкторы (они же - бой-трахари для скучающих помещиц). Список можно продолжать, но тошно. Ласковая и многое прощающая для одних держава с исступленным садизмом пинает под дых пенсионеров, больных и инвалидов (ставших, как правило, таковыми по вине этой же страны), ни в чем не повинных детей. Остальные худо-бедно держатся на плаву, практически ничего не видя кроме работы.


Досквичи осенью особенно хмуры. Вид увядающей, и без того чахловатой досковской растительности толкает многих на тихую депрессию и питьё водки. Вессийские красавицы, коих в каждом вагоне метро насчитаешь не менее тридцати, запаковывают свою вызывающую привлекательность в пахнущие нафталином пальтуганы. И будут пребывать в этаком виде, кажется, целую вечность. Как заколоченные на зиму фонтаны в парке. Крашенные же телекурвы в агрессивной рекламе, хоть убей, не вызывают никаких эмоций, заголись они хоть до скелетов.

Со своей законной супругой Павел последнее время общался мало, не видя в ее глазах какого-либо интереса к своей персоне. Говорят и пишут, что так оно и должно быть через много лет супружества. Рекомендуют устраивать мини-встряски семейной рутины с помощью интрижек мелкого заглубления, недомолвок и микрозагулов. Юлию, видно, уже не пронять и этим. Отошёл на задний план старый верный детектив Каггерт и фасонный Перкюль Куаро. Пашина половина предпочитала угрюмо сидеть за кухонным столом, читая книги на менглийском. Кстати, ещё недавно оберегаемые от Паши компьютерные распечатки менглийских агенств по брачным знакомствам сменили уже лежащие в открытую списки женихов из далекой Кисспании.
- Подруга Лариса со своим менгличанином рассталась, потому что посольство строго отказало ей в визе. Сказали, что в весских женах их граждане не нуждаются. Да и, подруга говорит, откровенно скуповаты они. Теперь, вот, с кисспанцем познакомилась. Этот, вроде, щедрее. Там со стороны посольства - препятствий никаких, даже наоборот. Вот думает...
- Словно знойный кисспанец я сегодня напьюсь!- спел Паша в задумчивости, одел верную уютную куртку, выложил из неё на стол сотовый телефон и двинулся на туманно-сырую вечернюю улицу.


Наконец-то достроили автозаправку и с пафосом открыли. Единственный въезд в Пашин двор теперь одновременно являлся и въездом на АЗС. Прямо к стене дома примкнули боксы для авторемонта и мойки. Клятвенно обещанные возмущённым жильцам дома детская площадка взамен уничтоженной и принудительная очистка воздуха от бензиновых паров отсутствовали. Возмущайся-не возмущайся, а досковские власти всегда правы. То, что вчера ещё казалось полным абсурдом - сегодня уже - в порядке вещей. Джоллары решают всё. Их охотно "кушают" чиновники всех рангов, судьи и пресса с телевидением. Простому смертному надлежит лишь принимать всё как должное. Теперь, вот, запросто вырубают гектары парков под строительство дворцов. Пресса разъясняет, что тысячи деревьев безнадёжно больны. Для особо не верящих даже демонстрируют подтверждающие документы с печатями. Обитателей тесных пятиэтажных кварталов с крошечными двориками, заставленными впритык машинами, ждёт очередное мудрое решение. Убогие дома-коробки надлежит надстроить ещё на четыре этажа вверх и "раздать" в ширину выносными лифтами и балконами. Не пропадёт ни сантиметра драгоценной досковской земли!
Итак, автозаправочная станция вышла на славу! Строилась, правда, по нынешним меркам долго - почти год. За это время дважды сменился хозяин объекта. Один бесследно пропал, другой месяца через три был убит возле своего загородного дома. Раза четыре на стройплощадке лютовала милиция, толпами заталкивая южан-строителей в покоцанный автобус и увозя для разбирательств. Дело в том, что почти вся рабочая строительная сила Досквы нелегальна. Стало быть, не нужно заботиться об их бытовых условиях. Предыдущая партия смуглых рабов, к примеру, жила в подогнанном на стройку ветхом автобусе с заваренными железом окнами. Грелись газовой горелкой. Питались просроченной лапшой на пальмовом масле. Милиция забрала этот автобус вместе с обитателями во время ночной облавы. Пришедшие им на смену ютились уже в зарытой по горловину объемистой цистерне. Там были даже заботливо сколочены из досок трёхъярусные нары, скамьи и обеденный стол. Правда, в начале осени, там несколько человек, говорят, угорели насмерть. Так или иначе - непростое строительство было завершено.

 Павел без особого труда наблюдал сквозь стеклянные витрины административного павильона заправки за вечерним пышным банкетом по поводу открытия.
 Все подъезды к АЗС были уставлены роскошными авто только черного цвета. Эти, уже набившие оскомину "Верседесы" и "ВМБ". Плотнотелые брюнеты, также в чёрном, поднимали бокалы и обстоятельно закусывали. На подиуме играл небольшой ансамбль и крутили попами три эротически облегченно одетых танцовщицы. Примерно через час к заправке подкатила "Зигули"-"девятка" серебряного цвета. Из нее многообещающе вышел смуглолицый кудрявый господин в кожаной куртке и прошествовал в павильон. "Что-то он ни по одежде, ни по марке и цвету машины в мероприятие не вписывается"- подумал Павел.
- Юль! Смотри! Там у этих какой-то скандал!- позвал Паша к окну супругу.
За стеклом впрямь шло какое-то буйство. Опрокидывались столы. Ещё минуты три назад мирно пьющие и закусывающие теперь размахивали руками и носились по помещению. Из двери выбежала перепуганная танцовщица и скрылась за углом дома. Вдруг отчетливо послышалась автоматная очередь.
- Паш! Надо милицию и "скорую" звать. Да не торчи ты у окна - подстрелят!
Уже через несколько минут по улице навстречу движению с дальним светом фар и сиреной неслась машина милиции. Ещё минут через десять прибыло пять машин "скорой". Естественно, серебряной "девятки" уже не было и в помине, а медики вынесли из помещения семь носилок с клиентами, из тех, которых несут ногами вперёд.
- Слушай!- сказала Юлия супругу.- Наш дом кто-то сглазил. Надо или священника звать - изгонять злых духов, либо мотать вообще отсюда, пока живы. Вот в той же Кисспании...

На следующее утро несчастную заправку у дома 18 по улице Фердинанда показывали по телевидению. Продемонстрировали опрокинутые столы, тарелки на полу и лужи крови у выхода. Далее после обильной кулинарной и антизапорной рекламы выступил начальник досковской милиции. Павел подумал, что где-то уже встречался с этим человеком. Сидящий за огромным богато инкрустированным столом в просторном золоченом кабинете генерал был никем иным, как вчерашним капитаном милиции в паспортном столе сиреневцевого района! Это ему Будюпов пару лет назад едва не заронил стол (в ту пору гораздо менее шикарный) на голову. А, вот, поди ж ты!
Неровно сопя, начальник теребил настольную бронзовую фигурку гребца на каноэ: "Конечно, произошедшее вчера на улице Фердинанда - ни что иное, как очередные криминальные разборки. Конечно, разные простые испуганы автоматной стрельбой, но ведь никто из незаказанных не пострадал. И в этом в какой-то мере, видимо, есть и заслуга досковской милиции! Ведь позавчера при проведении спецмероприятия "Тайфун-антиурюк" на въезде в столицу у группы южнокинжальцев была изъята реактивная артиллерийская установка "Крант". А по оперативным данным именно она и должна была быть использованной на этой автозаправке. Итак, мы имеем в этой перестрелке семь погибших заказных тел. Меня могут спросить - а много это или не очень? К примеру, в результате автоаварий на досковских дорогах в день гибнет до десяти-двенадцати трупов. Так что повода для умышленного беспокойства, уверяю, нет".

Сашка мирно спал в своей комнате. Павел умилённо заулыбался сыновнему безмятежному сну. Бедный! Как же много всяческой гадости ему ещё предстоит узнать и хлебнуть! И исключительно благодаря отцовской тяге к рискованным авантюрам. В успех "Теста 080" Паше, хоть убей, не верилось.
- Юль! А что это за странная книга тут у Сашки на столике лежит? Что там за скрюченный долгоносый урод нарисован?
- А, "Приключения Стрёмы"? Так это ему в школе велели приобрести для внеклассного чтения.
- Интересно...
Паша уселся за чтение. Книга сурово повествовала, что в небольшом южном вессийском городке жил скромный мальчик Стрёма. Родители его были мало образованы и серы. Годами не получали зарплату и пили пиво из больших пластмассовых бутылок. Пареньку хотелось стать богатым и купить себе упонский мотоцикл. Стрёма сбежал из дома и подался на перекладных в Доскву. Родители, впрочем, особенно его не хватились. Три месяца парень прожил возле вокзала в старом заброшенном автомобиле. Чтобы не грустить – нюхал клей. Затем решил открыть своё дело. На это нужно было две тысячи джолларов. И парень придумал выход! Прознав про секретный институт, где можно выгодно продать не сильно нужные внутренние органы, Стрёма добровольно лишился одной почки и селезёнки, но зато, приобретя начальный капитал, стал сотрудничать с одной видной фирмой. Провернув несколько выгодных посреднических операций, герой повествования оделся в дорогой костюм, купил иномарку и даже вкусил продажной любви в элитном борделе. Не всё шло гладко. Его «кидали» с деньгами. Он «кидал». Его возили в зимний лес пытать за не отданный вовремя кредит, сожгли дачу. Но Стрёма был не лыком шит. Очаровав очень богатую пожилую даму…
- Что это вообще за херня, Юль?
- Повесть о трудном детстве и отрочестве. Рекомендована для начальной и средней школы.
- Ты-то не читала?
- А что, стОит?
- Упаси Бог! - и Паша с раздражением разорвал мерзкую книжонку в глянцевом очень ярком переплёте.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.