Глава 1 Маркевичи. Часть 4. Любовь Семёновна

Люба была на год старше моей мамы, и девочки очень дружили. Когда Люба пошла в школу, мама, которой было шесть лет, устроила грандиозный скандал и настояла, что пойдёт в школу вместе с Любой.
Закончив семилетку, Люба поступила на бухгалтерские курсы в Хабаровске. Наверное, там на интересную черноглазую весёлую девушку обратил внимание Фёдор Прокопьевич Прошкин. Был он постарше Любы, внешней привлекательностью не отличался, но был настойчив, уверен в себе и добился согласия Любы выйти за него замуж. Когда расписывались, Люба оставила свою девичью фамилию.
Молодые уехали жить в Советскую Гавань, где работал муж. Домашние хлопоты Любу не привлекали: готовила она неохотно, иголку в руки не брала. Всю прозу жизни взял на себя Фёдор Прокопьевич. По-видимому, он считал своим мужским долгом сделать жизнь любимой женщины лёгкой и приятной. Вскоре у них родился сын Толик. Красивый способный мальчик. Больше детей у них не было. Наверное, это было самое счастливое время в их жизни. Вот на этой фотографии они молодые, счастливые полные сил и надежд. Люба и Фёдор были неплохо обеспечены материально и могли помочь более бедным родственникам. В голодном послевоенном 46-ом году Люба послала сестре Гале золотую цепочку, что по тем временам было царским подарком.
После окончания школы Толя поступил в военное училище. Во время учёбы он женился на молоденькой медсестре. Как часто бывает, родители были очень недовольны, полагая, что она не пара их перспективному сыну. Наверное, под их влиянием Анатолий развёлся и уехал в Ленинград в военную академию. Там интересный  и неглупый молодой мужчина сумел жениться на генеральской дочери Тамаре. Вот это была подходящая партия,  по мнению родителей. Однако радость их была не долгой: генеральская семья избегала общения с провинциальной роднёй. Тамара не хотела навещать родителей мужа, и им приходилось самим отправляться в долгую поездку по железной дороге, чтобы повидать сына и внука Мишеньку.
К этому времени Любовь Семёновна и Фёдор Прокопьевич вернулись в Облучье и стали жить вместе с Прасковьей Ивановной. Любовь Семёновна работала главным бухгалтером, а Фёдор Прокопьевич – где-то по хозяйственной части. Когда умерла Прасковья Ивановна, они остались хозяевами в родительском доме.
Наступающая одинокая старость очень их пугала. Сын к себе не приглашал, хотя аккуратно поздравлял с праздниками и на новый год посылал конфеты «Белочка». Позднее он старался летом приехать к старикам, помочь по хозяйству: поправить забор, перетаскать уголь в сарай на зиму. Родители были за это ему очень благодарны, но им всё тяжелее было жить в неблагоустроенном доме и заниматься огородом. Пенсии у них были небольшие, но обходились без долгов. Одно время старики лелеяли надежду, что сестра Галя, с которой они регулярно переписывались, пригласит их жить к себе, в благоустроенную квартиру в Новосибирске. Но Галя чувствовала, что не сможет постоянно с ними общаться: в пожилом возрасте тяжело сходиться характерами, менять свои привычки. И сестра не ответила на деликатно завуалированную просьбу. Хорошо, что соседи, жившие рядом, помогали старикам. Родственники «за спасибо» не хотели себя утруждать, а давать им как раньше в долг или угощать не было возможности.
Тем не менее, Фёдор Прокопьевич писал оптимистические письма: «Мы живём, вернее, доживаем и всё же иногда улыбаемся и хохочем наравне со всеми, когда слушаем по радио комиков».
До конца своих дней Фёдор Прокопьевич носил воду из колодца и топил печь. Ему было 86 лет, когда пришло его последнее и, впервые, откровенно печальное письмо, тронувшее меня до глубины души. Я не могла его забыть и через пару недель решилась написать Анатолию, хотя раньше никогда с ним не общалась. В этом письме написала о тяжёлом положении его родителей, чтобы он поимел совесть и взял их к себе. Моё письмо опоздало. Сердце Фёдора Прокопьевича остановилось, когда он наклонился, чтобы положить дрова в печь.
Конечно, Анатолий прилетел на похороны. Любовь Семёновна была вне себя от горя. Когда они остались одни после похорон, Анатолий рано закрыл задвижку у печи. У него не было опыта, а Любовь Семёновна привыкла полагаться на мужа. На следующий день соседи забеспокоились, что они долго не выходят, пришли узнать, в чём дело, и нашли их задохнувшимися от угара. Похоронили их рядом с Фёдором Прокопьевичем. Прилетевшая из Ленинграда жена Анатолия продала дом Маркевичей молодой семье.
Об этих трагических событиях мне написали добрые соседи Любовь Семёновны, в общем-то, чужие люди. Дай Бог им здоровья и благополучия.