ОПЧ22-24

ГЛАВА  22


Этот прыжок Катя произвела более осмысленно, поскольку успела оттолкнуться от уступа ногами самостоятельно. Поэтому она не просто полетела вниз, обдирая живот с лицом о колючий склон, а полетела по безболезненной траектории, очень надеясь приземлиться ногами вниз на следующую подходящую площадку. Но когда траектория падения, усугублённая силой земного притяжения, замкнулась на очередном участке склона, никакой новой площадки под ногами у Кати не оказалось. Она снова протаранила слой густой растительности, но на этот раз успела сгруппироваться и коснулась твёрдой поверхности склона носками кроссовок, а не задницей, бёдрами или, ещё хуже того, спиной. Коснувшись склона, Катя спружинила ноги и, подняв сумку перед лицом, едва-едва оттолкнулась, продолжая падение более осмысленно и пытаясь придать ему хоть какое-то направление.
- Мадемуазель, зачем так спешить? – раздался насмешливый голос Гюстава. Он стоял на первом уступе и поспешно изучал пистолет. А когда разобрался с предохранителем, Катя уже была в двадцати метрах от него. В принципе, на таком расстоянии Гюстав смог бы вести прицельную эффективную стрельбу, но его потенциальная жертва находилась под укрытием девственной зелени тропиков. Своим движением вниз, правда, она выдавала своё присутствие, поскольку та же спасительная зелень предательски шевелилась по ходу спуска. Но Гюстав стрелять не спешил. Наконец он тщательно прицелился и сделал подряд два выстрела. В это время Катя находилась внизу, между двумя разновеликими (и разной крутизны) склонами. По одному она только что, если так можно сказать, скатилась. На другой собиралась подняться. Когда Катя услышала выстрелы, она закричала, словно её подстрелили, и притаилась.
- Вы ведь меня обманываете, да? – недоверчиво осведомился Гюстав.
«Ползи сюда, сволочь, а там разберёмся», - мысленно возразила Катя и увидела свою палку, которую она выронила во время падения. Одновременно молодая женщина достала из сумки нож и замерла.
- Если вы меня обманываете, я буду очень недоволен, - игриво сообщил Гюстав и полез дальше вниз. На это раз он не скакал, как горный козёл: когда убийца, наконец, завладел пистолетом, в такой поспешности просто отпала необходимость. Теперь француз двигался по склону с предельной осторожностью. Катя, притаившись в зарослях, не видела его, но слышала то треск раздвигаемых ветвей, то шорох осыпающихся камней. Выбрав подходящий момент, когда Гюстав особенно шумел во время спуска, молодая женщина быстро сменила позицию на более удобную для засады. Хотя удобство это было весьма условным, поскольку в сплошных зарослях трудно найти преимущество тому, кто хочет устроить засаду на того, кто тебя преследует почти по пятам. Поскольку в густых зарослях одинаково не видно обоим до тех пор, пока оба не столкнутся нос к носу. Тем не менее, кое-какой шанс у Кати имелся и молодая женщина, не привыкшая пасовать в трудных ситуациях, не хотела его упускать.
А Гюстав по мере приближения двигался всё медленней и медленней.
«Где он, чёрт бы его побрал?» - подумала Катя, вертя одной только головой, не желая создавать предательского шороха тропической зелёнки, в которой сидела, как засолочный огурец во вспомогательных листьях. Пока француз был на расстоянии, она ещё ориентировалась на шум его движения, но когда он приблизился почти вплотную, Катя утратила возможность определять по звуку его местонахождение. Шум океана, голоса птиц с животными и даже близкий шорох невидимого врага сильно её дезориентировали, и ей только оставалось вертеть головой и уповать на удачу. А враг чудился ей то справа, то слева, то сзади. Наконец, собрав волю в кулак, а чувства – в кучу, ей удалось услышать француза в определённом месте. Он шуршал мелкими камешками слева от притаившейся Кати и, судя по всему, тоже достиг дна ущелья.
«Эх, была – не была!» - отчаянно подумала молодая женщина, вывалилась из засады туда, где должен был находиться Гюстав, и попыталась треснуть его по голове палкой. Если бы француз обозначился в своём движении справа от Кати, ей повезло бы больше, и в этом случае можно было достать убийцу ножом. Однако француз «нарисовался» слева. А развернуться и обнаружить себя раньше времени Катя поостереглась. Она попыталась вырубить убийцу «ближней» рукой, но ни черта сослепу у неё не вышло. То есть, она достала француза палкой, но удар пришёлся не по голове, а по плечу. Причём по левому.
- Эк! – крякнул Гюстав, слегка присел и одновременно грохнул из пушки.
«Промазал!» - мысленно ахнула Катя и атаковала француза. Фактор неожиданности сыграл свою роль, и сначала молодая женщина довольно грамотно использовала его преимущество. А если бы не пистолет в руке убийцы, она сумела бы разобраться с ним быстро и больно. Но француз в любой момент мог выстрелить вторично, поэтому Кате пришлось действовать более осторожно. Она чуть замешкалась, не успела вовремя ударить убийцу ножом, а лишь повалила его на землю и упала на него сама. Француз упал лицом вниз, вытянув вперёд обе руки. Падение на камни слегка его оглушило, но пушку он не выронил. Катя, сцепившись с французом, упала вместе с ним. Она не знала, насколько противника оглушило во время падения, поэтому снова не рискнула воспользоваться холодным оружием так эффективно, как требовалось. Но навалилась на него сверху и заблокировала его руки своими руками. Палку пришлось выпустить, а ножом Катя попыталась с ходу пронзить правую кисть Гюстава, в которой он продолжал удерживать пистолет. Но тот то ли быстро пришёл в себя, то ли просто бессознательно дёрнулся, и нож врезался в камень.
- С-сука! – выдохнула Катя и припечатала руку противника с пистолетом к земле своей рукой, в которой держала нож. Затем на долю секунды она оторвала руку и снова попыталась поразить кисть француза. Но тот стал интенсивно извиваться под Катей и ничего путного у неё не получилось.
- Блин! Блин! Блин! – три раза выдохнула Катя, три раза не попав в цель. Нож с противным лязгом втыкался в каменистую почву, а француз продолжал вертеться, норовя стряхнуть с себя настырную русскую бабу или хотя бы перевернуться на бок.
«А может, в спину ему воткнуть? – мелькнуло в разгорячённом сознании бывшего российского следователя. – Ну, да, пока я его буду в спину тыкать, он как раз меня из пушки и…»
Пока она удерживалась на спине француза, хватала его за руки, иногда отпуская правую и пытаясь поразить её ножом, и пока думала (всего десять секунд, не больше), Гюстав, наконец, собрался с силами и так как он был всё-таки здоровым сильным мужчиной, сумел разблокировать руки и стал довольно уверенно поворачиваться на бок. Но Катя повторила свой приём и треснула француза лбом по затылку. Однако удар на этот раз получился очень сильный, она на некоторое время «успокоила» француза, но на несколько секунд врубилась сама. Тем не менее, она успела снова схватить его левую руку своей левой рукой и воткнуть нож в правую кисть убийцы. Но когда Катя очнулась, убийца уже поднимал её на своей спине, бормоча ругательства и пытаясь отцепиться от бывшего российского следователя. А она продолжала даже без сознания из последних сил цепляться за обе его руки. Причём за руку с пистолетом Катя не просто цеплялась, а надёжно удерживала за наколотый на неё нож.
Тем временем Гюстав окончательно пришёл в себя, зарычал и стряхнул с себя Катю вместе с ножом. Из его правой руки хлестала кровь, рана, нанесённая довольно широким и острым лезвием туристического ножа, выглядела впечатляюще, и, в общем, с этой руки француз стрелять уже не мог. Поэтому он перехватил пистолет в левую руку и снова попытался пристрелить Катю. А она, упав на землю, зачем-то схватила свою палку, но когда увидела, как француз перехватывает пушку, наконец, струхнула по-настоящему, и рванула в гору промеж спасительных зарослей. Две пули, выпущенные вдогон и противно просвистевшие в полуметре от беглянки, только придали ей сил. Она покарабкалась вверх по правому склону так быстро, как не бегала стометровку по прямой. И не просто покарабкалась вверх, а стала петлять, чтобы не схлопотать пулю вдогон в туловище.
«Одну пулю я выпустила на пляже, когда пугала Мортимера, - стала лихорадочно соображать молодая женщина, почти стремительно приближаясь в вершине хребта, за которым протекал ручей, - две я потратила на аборигена. Две, одну и ещё две расстрелял Гюстав. Значит, у него осталось всего, всего, всего…»
В запарке она не могла сразу посчитать оставшееся количество патронов в обойме. Впрочем, Гюстав вовсю пыхтел сзади и не давал ей сосредоточиться. Он тоже, наверно, считал боеприпасы и больше не рисковал расходовать их вхолостую.
«… Всего шесть патронов, - наконец подытожила Катя и перевалила склон. – А шесть патронов для того, чтобы ухлопать меня, это больше чем достаточно…»
Оказавшись на пути к ручью, молодая женщина буквально понеслась вниз, стремясь увеличить расстояние между собой и преследователем. Ей это удалось, и она была на берегу ручья в то время, пока невидимый убийца шуршал только на вершине склона.
- Теперь быстро, быстро, быстро, - пробормотала Катя и полоснула себя ножом по внутреннему локтевому сгибу левой руки. Она зажала палку подмышкой, сунула нож в сумку, а порез обхватила пальцами, сдавливая, как можно сильнее, артерию.
- Ты где, сука?! – услышала он рёв Гюстава. Ему после чувствительного ранения и напряжённой погони уже было не до игривости тона. И он уже скатывался вниз, находя нужное направление по ещё не распрямившейся зелёнке, которую несколько секунд назад примяла Катя.
- Здесь я, здесь, - прошептала Катя и побежала, как смогла, по правому берегу ручья. Она нашла походящий голый участок берега с каменистым невысоким обрывом и отпустила рану. Кровь хлынула из неё и пролилась на один из камней.
«Очень хорошо», - мысленно похвалила себя молодая женщина и быстро ногой посбивала в воду несколько других камней. А затем спрыгнула в воду сама, снова перехватила пальцами рану и поспешила к гроту. До него было чуть больше десяти метров, и Катя рисковала не успеть к тому времени, когда Гюстав объявится на просматриваемом пространстве.
- Поплавать, что ли? – спросила себя молодая женщина и, чтобы не отпускать рану, упала на спину и понеслась с потоком к гроту ногами вперёд. Скорость потока обеспечивала свободное, почти без усилий рук, плавание. А его глубина позволяла плыть, не обдирая спину. Иногда, правда, на пути движения воды в сторону грота попадались валуны. В этих местах ручей волнами перекатывался через них, и Катя повторяла волнообразное движение воды. Она, приподняв голову, видела стремительно приближающийся грот. Он напоминал почти идеальной конфигурации полукруг с радиусом метр с половиной. Ручей, сужающийся на входе под естественный свод, в этом месте заметно ускорялся. Катя, зажав одной рукой рану, а подмышкой другой руки палку, торжественно влилась в тоннель под аккомпанемент радостно журчащего потока. На какое-то мгновение ей даже удалось увидеть радугу, вспыхнувшую в брызгах разбивающейся о каменное основание грота воды. Но затем свет для неё померк, её всосало в недра горы, и она понеслась с ручьём дальше.
«А вот дальше мне совсем ни к чему», - подумала молодая женщина, и стала с помощью палки и ног тормозить. Ей это удалось на первом подземном изгибе ручья. Он оказался метрах в восьми от входа в тоннель, Катя, продолжая барахтаться вперёд ногами, треснулась в него коленями, затем упёрлась двумя руками и, помогая себе палкой, встала. Высота свода (метр с лишним) и глубина ручья (чуть ниже пояса) позволяли ей стоять в рост, не касаясь «потолка» головой. Дно, правда, было чрезвычайно скользким, и поток норовил сбить женщину с ног, чтобы утащить к океану. Но «ехать» туда не входило в планы бывшего следователя. Она закрепила, как смогла палку, обхватила её коленями и достала из сумки перевязочный пакет. Разорвала его зубами и соорудила на локте тугую повязку.
- Ничего, жить буду, - проворчала она и стала осматриваться. Вода в ручье, кстати, не была ледяной. Поэтому Катя не рисковала замёрзнуть здесь насмерть. К тому же воздух под свод грота проникал довольно тёплый. Вместе с освежающим дыханием прохладной воды он давал вполне санаторный эффект. Но Кате было не до эффектов. Она с минуты на минуту ожидала появление Гюстава. Поэтому спешила занять подходящую позицию. Дело в том, что молодая женщина ещё не рассталась с мыслью вернуть себе пистолет. Она знала, что Гюстав, если обнаружит кровь на берегу ручья, а также место «падения», не преминет удостовериться в факте гибели свидетельницы своего злодеяния. Для этого ему нужно будет повторить путь Кати хотя бы до входа в тоннель. Вот тут бы его и подкараулить.
- Да, неплохо бы, - пробормотала молодая женщина, осторожно перебирая ногами по скользким камням навстречу свету. Она надеялась легко обнаружить Гюстава даже издали, в то время как он её в темноте увидеть не мог. Тем не менее, стоило проявить максимум бдительности, поскольку с пушкой, заряженной шестью полновесными патронами, шутки плохи по любому.
«Ой, плохи!» - невольно вздрогнула Катя, вспомнив, как свистели пули в предательской близости от её дорогого молодого тела. В бытность свою милицейским работником ей не только не пришлось никого подстрелить, но и самой не пришлось быть обстреливаемой. Так уж получилось, и, слава Богу. Однако стоило ей податься в края, где, казалось бы, про стрельбу и прочую поножовщину людям известно только из американских боевиков, как её не только обстреляли в прямом смысле этого слова, но всё ещё норовили убить.
«Это мы ещё посмотрим, кто кого», - с неожиданной злостью подумала Катя. Она шла вперёд, стараясь как можно плотнее прижиматься к левой по ходу движения стене тоннеля. По её подсчётам, Гюстав как раз должен был найти кровавый след. Затем ему понадобится ещё минут пять, чтобы на ногах (ведь плыть ему незачем) дойти до грота. Тут он попытается заглянуть внутрь и убедиться в том, что изобразила на берегу с помощью своей крови и обрушенных в ручей камней Катя. То есть, убедиться в том, что смертельно раненная им женщина (кровь на берегу), пыталась перейти ручей, но не удержалась на берегу, рухнула в воду, и её утащило течением сначала в грот, а потом к океану. Быть может, Гюстав даже попытается войти в тоннель, чтобы укрепить свою уверенность в первоначальном предположении. Вот тут-то…
- Да, пусть только сунется, - прошептала молодая женщина. – Однако что-то он долго ползает…
К тому времени Катя почти приблизилась к входу в тоннель. Она продолжала пластаться вдоль шероховатой стены и осторожно выглядывала на свет. Но Гюстав всё ещё не появлялся. Катя, пользуясь его отсутствием, обнаружила в стене тоннеля со своей стороны небольшое углубление. Углубление имело подходящие размеры, соответствующие росту невысокого человека, и располагалось возле самого входа в грот. Катя решила занять эту нишу, там она могла дождаться Гюстава и напасть на него.
«Блин, как скользко», - подумала она и сделала три неверных коротких шажка. Вода, с гулом врывающаяся под свод, била Катю по ногам, вырывала палку из перевязанной руки и, казалось, придавала упрямой женщине некое колебательное движение.
«Ещё чуть-чуть», - приказала себе молодая женщина, сделала ещё один шаг, выглянула на свет и увидела Гюстава. Он стоял на берегу и нерешительно разглядывал следы – кровь на камне и осыпавшийся в воду край берега.
«Иди сюда, родной!» - послала мысленный сигнал французу Катя и стала моститься в облюбованном месте. Однако рядом с углублением имелся небольшой порожек, скрытый перекатывающейся через него водой. Катя, стремясь побыстрее встать в углубление, поскользнулась на этом чёртовом порожке и плюхнулась в воду. Хорошо, что она не успела достать из сумки нож, иначе могла его утопить во время падения. Палку, правда, она не выпустила, и женщину потащило течением вглубь горы вместе с ней.
- Ах, чтоб тебя! – с отчаяньем пробулькала молодая женщина и попыталась снова тормознуть на давешнем подземном изгибе ручья. Она стала тыкать палкой в дно, на какое-то мгновение ей показалось, что она зацепилась, Катя опёрлась о палку раненой рукой, а правой рукой даже коснулась стены изгиба. Но она, торопясь занять исходную позицию у входа в тоннель, неосторожно переступила ногой, снова поскользнулась, снова погрузилась в воду и стремительно «поехала» дальше.
- Ой-ё-ёй-ё-о-ёй! – запела она чисто по-бабьи, кувыркаясь на подводных камнях, невидимых перекатах и норовя плыть ногами вперёд. Ей это удалось, и на следующем повороте она приложилась к каменному изгибу не головой, а пятками. Молодое сильное тело инстинктивно отреагировало на толчок и, Катя ещё не успела сообразить, как поступить, ноги сами легонько оттолкнулись от стены второго подземного поворота и направили её в стрежень. Затем последовали новые изгибы тоннеля, Катя перестала их считать, а темень вскоре наступила беспроглядная. Зато ноги продолжали действовать автоматически, и молодая женщина поскользила вперёд наподобие опытного саночника, который только на первый взгляд ни черта не делает, лишь катится себе по прихотливо закрученной горке и слушает плеер.
«Хорошо, что я не страдаю клаустрофобией», - кстати вспомнила молодая женщина. Одновременно она старалась не думать о том, что тоннель где-нибудь может сузиться до таких размеров, когда дальнейшее надводное плавание будет вынужденно превратиться в подводное. И тогда, если до выхода в океан останется достаточно длинное расстояние, Катя вполне может захлебнуться.
«Вот именно – расстояние, - с беспокойством подумала она, натыкаясь на очередной поворот, - какого чёрта здесь столько извилин? Ведь по прямой в океан можно попасть гораздо быстрее…»
Она не успела додумать свою мысль. Сразу за поворотом оказался довольно высокий порог. Высоту его в кромешной тьме определить было невозможно, но Катя почувствовала своей задницей, что это довольно высокий порог. Она соскочила с него, сказала с чувством «блин!», её подхватило течением и выбросило на подземную отмель.
- Мамочка! – завопила Катя, натыкаясь в темноте на что скользкое, тёплое и отчаянно дрожащее. Покойников она за время службы перевидала достаточно, но на свету. Здесь же ей стало жутко, поскольку было темно, хоть глаз коли, а то, на что она наткнулась, судя по дрожи и теплу, трупом ещё не было. И ещё неизвестно, чьим  о н о  трупом не было.
- Don’t kill me, please!  – услышала Катя знакомый голос и чуть не расплакалась от счастья: она узнала по голосу бедную, бедную Лизу.


ГЛАВА  23


Гюстав, обнаружив пятно крови на одном из камней правого обрывистого берега ручья, встал как вкопанный и принялся тщательно изучать место якобы падения этой коварной русской стервы. Один раз ей удалось ввести его в заблуждение, что чуть не привело к довольно плачевному финалу. О чём свидетельствует…
- О, дьявол! – ругнулся француз. Рана на руке, свидетельствующая о недавнем поединке, напомнила о себе, и Гюстав был вынужден оставить на время изучение следа и заняться рукой. Он достал из походной сумки мини-аптечку и как смог остановил кровь. А затем снова склонился над обрывом. Судя по всему, ему удалось подстрелить эту чертовку. Во всяком случае, кровь на камне и обвалившийся в ручей участок обрывистого берега выглядели достаточно убедительно.
- Что ж, - буркнул француз и полез в воду. Он предположил, что раненная русская женщина либо без чувств упала в воду, и её потащило течением в сторону грота, либо не очень ловко сошла в ручей, чтобы перейти его. Поэтому Гюстав пошёл по течению медленно, разглядывая оба берега. Ведь эта хитрая сука могла снова выйти на правый берег и там снова затаиться в засаде на преследователя. Однако следов крови нигде не было видно. Гюстав приблизился к гроту, упёрся локтем раненной руки в наружную стену тоннеля, пистолет приготовил к стрельбе и заглянул под свод. Ему удалось разглядеть тоннель настолько, насколько позволял проникающий туда свет. Дальше вода, свод и всё, что могло там находиться, поглощала логичная для всякого неосвещаемого подземелья темнота. Лишь до слуха доносило глухое бурление воды, бившейся о невидимые пороги и повороты.
Гюстав постоял несколько минут, осмотрел внутренние стены тоннеля рядом с входом, не обнаружил никаких новых следов крови и вылез на правый берег.
- Эту стерву наверняка смыло в океан, - пробормотал он и покарабкался на склон, откуда только что спустился. – Если она не застряла в тоннеле… Ну и чёрт с ней!
Гюстав глянул на часы и сунул пистолет в карман. Ему следовало поспешить, потому что Мортимер с Гансом, если они не разбились во время вынужденного падения насмерть, могли попытаться улизнуть. Но французу такой расход был ни к чему. Для выполнения его намерений требовались дохлые пассажиры, поэтому…
- Дьявол! – снова ругнулся француз. – Я совсем забыл про Лизу. Где её теперь искать? Ладно, что-нибудь придумаю…
Он бойко миновал высшую точку склона, спустился вниз, продрался сквозь зелёнку и вышел к голому каменистому крутому подъёму. Этот подъём венчался злополучным гребнем, с которого недавно покатились вниз Ганс с Мортимером. Их, разумеется, на каменистой поверхности не оказалось, поскольку он был достаточно крут, а более или менее подходящие выступы на нём отсутствовали. Поэтому тела Ганса и Мортимера следовало искать в зелёнке. Гюстав покарабкался вдоль её границы и вскоре обнаружил следы падения своих спутников. Кто-то из них (или они оба) уже в начале падения поранился до крови, и её пятна виднелись кое-где на камнях рокового спуска.
- А, вот вы где, - будничным тоном произнёс Гюстав. Он осмотрел Мортимера, потом Ганса. Первый ещё дышал, второй оказался не столь живуч и не подавал никаких признаков жизни. Обнаружив, что англичанин ещё жив, Гюстав потянулся было к пистолету, но потом передумал, подобрал с земли подходящий камень и хладнокровно размозжил Мортимеру череп.
- Вот теперь ты готов, - пробормотал Гюстав, минуту-другую передохнул, взвалил на себя более тяжёлого англичанина и потащил его в гору.


Гюстав Жермо во время полёта в «Пуэрто-Банос» чувствовал себя неважно. Разболелась старая черепная рана, и француз отправился за таблетками к аптечке. Стюардесса в это время была занята с кем-то из женщин, и Гюстав решил её не беспокоить. Тем более в чартерах типа «люкс» для состоятельных пассажиров предусматривались такие демократические виды самообслуживания, когда тебе надо что-то взять в буфете, в баре или в аптечке. Все эти «удобства» находились в передней части салона, справа и слева от «двери», соединяющей салон и специальный тамбур, где имелись клозет с кладовочкой стюардессы. Болтанка только-только началась, паникой ещё не пахло, и экипаж пока не ограничивал своих пассажиров в передвижении. Гюстав подошёл к стойке бара, налил себе воды из сифона и полез в аптечку. Она находилась возле самого борта, за буфетом, который был устроен в виде старинного комода возле выхода из тамбура. То есть, встав за «комод» и засунувшись в аптечку, Гюстав оказался вне поля зрения капитана, который в это время вышел из рубки поговорить по телефону. Гюстав его сначала не увидел, но очень вскоре услышал, когда тот, не обнаружив никого в клозете, а затем и возле бара с буфетом, начал телефонный разговор. То, что одного пассажира нет в кресле, капитан мог не заметить в силу двух причин: во-первых, Гюстав занимал место возле иллюминатора, во-вторых, его скрывала массивная фигура англичанина. А может, капитана просто поджимало время и торопили обстоятельства, поэтому он не проявил должного внимания. И принялся торопливо переговариваться по телефону с кем-то, кто сообщил ему такие вести, от которых у Гюстава совершенно перестала болеть голова. Он машинально проглотил таблетку и замер возле входа в тамбур, удерживая в руке стакан с содовой, словно человек, который ещё не решил, ограничиться ли одной содовой, или «заполировать» её чем-нибудь более существенным.
«Ты уверен, что информация достоверная?» – спросил в это время капитан. Он говорил по-английски и Гюстав без проблем понимал, о чём речь. При этом к подслушиванию его больше спровоцировала тревожная интонация, чем смысл разговора, поскольку вопросы капитана не содержали на первый взгляд ничего любопытного.
«Джек, я верю в твои возможности, иначе я никогда бы не согласился искать сокровища, используя столь рискованные методы», - вдруг заявил капитан Джон.
После этого заявления Гюстав чуть не пролил воду из стакана.
«Учти, если ты ошибаешься, у нас могут быть большие проблемы», - сообщил в это время капитан на какое-то возражение собеседника. Его Гюстав, разумеется, не услышал.
«Да, я уже на пути в зону аварийной ситуации, - снова сказал капитан. – Осталось включить глушилку…»
«Глушилку!?» - мысленно ахнул всё более и более прозревающий француз, по воле случая оказавшийся в нужное время в нужном месте. Он кое-что понимал и в глушилках, и в прочей самолётной электронике с автоматикой. Гюстав моментально связал два высказывания командира чартера (о зоне аварийной ситуации и глушилке) в одну логическую цепь и ему стало почти всё понятно.
«Хорошо. Ноутбук уже в сети. Как только приму сообщение, тогда включу…»
«Всё, конец связи. Пожелай мне удачи».
Второй раз высовываться в салон командир чартера не стал. Гюстав услышал, как он убрался в свою рубку, француз тоже занял своё место и задумался. Вообще-то, у него имелись кое-какие планы насчёт этого рейса, Гюстав даже приготовил некоторые аксессуары для выполнения данного плана, но разговор пилота его насторожил. А вскоре началось то, о чём стал догадываться коварный француз, подслушав телефонный разговор командира чартера. И он стал строить новый план. Вернее, достраивать старый...


… Гюстав тащил в гору Мортимера минут двадцать. Он не торопился, тщательно выбирал путь, иногда клал тело на подходящую каменную «заусеницу», придерживал его руками, чтобы не скатилось вниз, отдыхал сам, а потом снова тащил. Трудолюбия и упорства французу было не занимать. Он вырос в семье и среде, где к труду приучали с малых лет. Где с малых же лет вдалбливали, что надо постоянно думать о хлебе насущном и старости, которую необходимо обеспечивать заранее. Поэтому Гюстав, если брался за какое-нибудь дело, всегда доводил его до конца. Вот и сейчас, поднявшись на каменную треугольную площадку, с которой они все недавно начали свой путь вниз, кто удачно, а кто – не очень, француз уложил на неё Мортимера, присел на него, выпил воды, но долго отдыхать не стал. Минуты три, не больше. Но затем снова встал, снова взвалил на себя грузного рослого англичанина, и осторожно пошёл вниз, в сторону пляжа. Это он, Мортимер, сидел тогда впереди Гюстава в самолёте, когда Джон не увидел, что одного пассажира нет в своём кресле...


… Тогда, когда Гюстав отказался от своих первоначальных намерений, он сильно рисковал. Поскольку вполне мог неправильно истолковать услышанное. Вернее, подслушанное. Тем не менее, он решил рискнуть и не ошибся. И вскоре самолёт произвёл вынужденную посадку. Далее по новому плану хитроумного француза ему следовало подождать с началом решительных действий, он подождал и снова не ошибся. Кто-то в первую же ночь убил капитана и одного пассажира. Француз посовещался со своей женой, которая только прикидывалась больной, нервной и немного инфантильной, но с самого начала была в курсе совсем недетских затей мужа, и та предложила ещё подождать. Супруги подождали и снова оказались в выигрыше. Ганс застукал второго пилота, девушку-китаянку, за очень интересным занятием, когда та перепрятывала пистолет, табельное оружие покойного командира чартера. Началась суматоха, Лили под шумок помогла Мэри Ли бежать, а затем сама же и опять под шумок предложила организовать охоту на беглую китаянку. Причём так умело устроила провокацию, что зачинщиком переполоха с выходом в поле считался Ганс. А когда началась погоня, Гюстав сразу же побежал к самолёту, но там была русская девушка, изображавшая из себя комиссара полиции. Француз дождался, когда Катя уйдёт, залез в рубку и без труда обнаружил глушилку, о которой шла речь во время телефонных переговоров перед авиакатастрофой. Гюстав не стал трогать глушилку, позволив ей и впредь работать в прежнем режиме, создавая «непроходимые» помехи в телефонном эфире для всех желающих связаться с большой землёй или службой спасения. Он обыскал кресло пилота, нашёл специальный бокс пустым и покинул самолёт. Затем Гюстав попытался присоединиться к участникам сафари. Но ни черта у него не вышло. Остров хоть и казался мал, а та его часть, что поросла джунглями, - парком, отыскать группу горланящих любителей было не так-то просто. К тому же Гюстав сразу сбился с курса и поэтому совершенно случайно оказался возле места дневного отдыха какого-то невероятно уникального субъекта. Больше того: хитроумный француз чуть не попал под «разделку», но счастливо избежал данной участи. Зато попали американские парни. А Гюстав какое-то время стоял с вытаращенными глазами в укромном месте, наблюдал сцену кровавой расправы, затем бегство уникума, сказал по-французски «Эге!», подобрал нож и поспешил смыться с места двойного преступления.
Затем он какое-то время блуждал в джунглях и, наконец, натолкнулся на охотников. Он услышал их азартные вопли догоняющих (или загоняющих?), которые не могли перекричать даже местные обезьяны с попугаями. Из общего хора выделялась Лили. Когда они с мужем расстались, они договорились, что Лили будет кричать громче всех. А если Гюстав всё-таки не найдёт охотников, то на этот счёт супруги решили врать, что заблудились и – точка. Но Гюстав таки нашёл, присоединился, как ни в чём не бывало, к участникам сафари, и ему снова повезло. Дело в том, что группа преследователей как раз гнала Мэри Ли вдоль южных скал. Гюстав, печёнкой авантюриста учуяв возможную удачу, пристроился за группой из миссис Эрмитейдж, Шарля и Жанны. Он бежал сзади и негромко науськивал бедную вдову словами: «Влево уходит, влево… Я её почти вижу!»
Миссис Эрмитейдж, в чьих венах текла не только холодная британская кровь, к тому же удручённая потерей своего темнокожего кормильца, легко провоцировалась. Больше того, она якобы сама начала видеть убегавшую злодейку. Бедная миссис полезла вверх, за ней полезли туда же и Шарль с Жанной. Вот тут миссис Эрмитейдж и кувыркнулась вниз. Вернее, сначала она чуть не кувыркнулась, однако вовремя схватилась за дерево. Но дерево не выдержало нагрузки тяжеловесной миссис и стало самым натуральным образом вылезать из почвы. Миссис Эрмитейдж завопила, и первый ей решил помочь Шарль. Добрый винодел окликнул свою супругу, чтобы не убегала, и кинулся на выручку английской леди. Он увидел плачевное положение миссис Эрмитейдж, не растерялся, вынул из брюк свой пояс и один конец кинул вдове. Но та уже вовсю «ехала» вниз, выдирая дерево из края обрыва с корнем и куском почвы. Однако она успела схватить пояс, который мог бы её спасти, если бы не Гюстав. Он всё время находился поблизости и с интересом наблюдал за происходящим. Тем временем Шарля тоже потащило вниз, и он воззвал к своей жене. И, чтобы не обидеть англичанку, или просто в запарке, крикнул по-французски: «Дорогая, помоги мне, а то эта корова утащит меня вниз». Для Гюстава эта фраза прозвучала сигналом к действию, и он не упустил своего шанса. И когда ничего не подозревающая Жанна обхватила Шарля руками, а тот попытался за пояс вытащить миссис Эрмитейдж, Гюстав выскочил из зарослей, как вездесущий чёртик, и столкнул под откос всю троицу...


… На пляже Гюстав решил передохнуть как следует. Он сбросил с себя тяжёлого англичанина на песок, разделся и побежал окунуться в прохладную воду океана. Последние дни в здешних местах царило затишье. Циклоны не удручали океан своим тяжёлым характером, смерчи и краткосрочные ураганы обходили регион стороной. Поэтому волны набегали на берег лениво, не задирая своих гребней высоко над уровнем океана. Гюстав дождался, когда очередная волна, следующая за ушедшей с довольно продолжительным интервалом, схлынет, и вслед за уходящей водой вошёл в полосу прибоя. Он отошёл от условной кромки берега метра три, неторопливо ополоснулся и принял на грудь натиск новой волны. Француза слегка подбросило вверх, но он устоял на ногах, окунулся ещё в два следующих вала и вышел на берег. Там он обтёрся рубашкой и перевязал руку. Рана была ужасной, но Гюстав с презрением не обратил на неё повышенного внимания. Он оделся, проверил сумку, пистолет и нагнулся над англичанином. Идти с грузом на плечах Гюставу оставалось недолго, так что к обеду он вполне успевал…


… Из троих упавших насмерть разбилась одна Жанна. Шарль и миссис Эрмитейдж ещё были живы. Шарль находился без сознания, а миссис Эрмитейдж, увидев Гюстава, пыталась даже взывать к помощи.
«Да-да, конечно», - любезно пообещал Гюстав и ударом камня в висок прикончил миссис Эрмитейдж. Он добил тем же камнем Шарля и стал оттаскивать их подальше от места падения. Убийца очень спешил и не обратил внимания на то, что Жанна, ударившись при падении головой, стронула с места несколько камней, и ей защемило прядь волос. Он оттащил бедную женщину вместе с другими за поворот, которое делало ущелье по пути к океану, и стал прикидывать, где бы их всех положить так, чтобы трупы кто-нибудь не сожрал. Хоронить убитых по-настоящему у него не оставалось времени, но возле самого берега Гюстав обнаружил довольно удобную шхеру шириной со среднего человека. Эта шхера находилась чуть выше уровня океана, и в тихую погоду вода сюда не попадала. Гюстав, с виду изящный, но на самом деле очень жилистый и выносливый, затолкал в шхеру покойников и завалил их камнями. Благо этого добра всюду валялось в достаточном количестве. Затем он осмотрел себя на предмет следов крови, ничего такого не обнаружил и полез наверх. Если бы не охотники, в это время сделавшие поворот на сто восемьдесят градусов и снова побежавшие вдоль южного скалистого берега, Гюстав попробовал бы отыскать пояс Шарля. Но он услышал вопли Лили и поспешил присоединиться к участникам сафари…


… До рухнувшего чартера Гюстав тащился час с лишним. Он вконец вымотался и перед тем, как отнести покойного англичанина в салон, положил его возле аварийного трапа и выгнал из самолёта двух рыжих обезьян. Эти твари облюбовали салон самолёта под долгосрочное жилище и очень сильно возмущались, когда какой-то человек, иностранец без временной прописки и регистрации, выгнал коренных жителей острова из понравившегося им уютного гнёздышка. Тем более уютного, что в самолёте чудом сохранились целыми все иллюминаторы и фонарь рубки пилота. Разве что кое-где образовалась характерная сетка трещин.
- Пошли вон, дорогие родственники! – насмешливо крикнул Гюстав и запустил вдогонку разоряющемуся самцу увесистую дубину. Рыжий уродец тотчас утратил свою воинственность и задал отменного стрекача впереди своей подруги.
- Вот так, - буркнул француз и вошёл в самолёт. Он осмотрелся, вспомнил, кто где сидел и проследовал в рубку пилота. Там Гюстав включил автономное питание приборной панели и проверил наличие в баках топлива. Судя по показаниям, горючего в баках оставалось ровно столько, сколько в них было, когда Гюстав смотрел приборы последний раз. Следовательно, баки не потекли, и это его вполне устраивало.
- Очень хорошо, - сказал француз и вернулся к трапу. Он осмотрел аварийный люк и пришёл к выводу, что его можно будет потом задраить. Затем Гюстав спустился на землю, снова взвалил Мортимера на плечи и втащил его в салон. Там француз усадил мёртвого англичанина в его кресло и пошёл на выход. Покидая салон, он тщательно в нём осмотрелся: не заскочила ли туда какая-нибудь несанкционированная тварь? Не увидев ничего подозрительного, Гюстав вышел из аварийного люка, поднатужился и поставил его на место…


… Затем охотники потеряли Мэри Ли, какое-то время бесцельно бродили по джунглям, потом кто-то предложил сходить на пляж, который кто-то видел во время аварийной посадки, остальные согласились и участники несостоявшегося сафари отправились на берег океана. Там они с чувством выразили благодарность Лили, которая «мудро» предложила перед началом охоты запастись виски, и разбрелись по пляжу. А так как кроме виски охотники ничего захватить с собой не успели (уж очень быстро удирала по плато в сторону джунглей Мэри Ли), бывшие пассажиры рейса «Гонолулу – Пуэрто-Банос» довольно быстро осовели и неизвестно как с ними поступили бы Гюстав с Лили, но на пляже в это время появилась эта несносная Кэт.
Затем было то, что было, а когда Кэт отправилась в одиночку к чартеру, Гюставу пришла в голову очередная идея. Он незаметно пошептался с верной спутницей жизни, и они с замечательным артистизмом изобразили за спиной Марты присутствие пантеры. Гюстав кинул в заросли палку, а Лили изобразила характерное урчание. Марта запаниковала, её страхи перекинулись на остальных, супруги Жермо подбавили жару и бывшие участники сафари разбежались по джунглям, как зайцы. С самого начала Гюстав и Лили побежали так, чтобы продолжать пугать бедных земляков-европейцев и гнать их в сторону от лагеря. Но вскоре Гюстав оставил жену и рванул «домой». А там обнаружил картину двойного убийства и сцену расхода Лизы с Джиной.
«Эге-ге!» - сказал по-французски злоумышленник и поспешил в жилую хижину, в то время как Джина погналась за перепуганной Лизой. Француза чрезвычайно смутило увиденное. Ему, в общем, лишние трупы не помешали бы, но очень уж настораживала удача, так неотступно следовавшая по его пятам. Вот так, пребывая в смущении, он второпях перепутал кофр пилота с вещами супругов Мантолини. Минуты две он рылся в них, нашёл медицинские документы, прочитал реквизиты, в спешке засунул их на место и, наконец, добрался до вещей покойного командира. В них Гюстав нашёл портативный ноутбук продвинутой фирмы и поспешил скрыться с ним в джунглях. Когда он миновал условную опушку условного леса на юго-востоке, с юго-западной стороны джунглей вышли Катя и Мэри Ли.
«Успел!» - радостно подумал тогда Гюстав, и спрятал ноутбук в надёжном месте. Спрятав, он побежал на юг, где они договорились встретиться с женой. А если бы не встретились, то вернулись бы в лагерь в условленное время порознь. Но они легко отыскали друг друга, и пришли в лагерь позже других. При этом качественно изобразили полное измождение и абсолютный упадок сил…
Потом они с изумлением слушали русскую даму, довольно грамотно интерпретировавшую события минувших часов, изображали невинных жертв, а наедине прикидывали дальнейшие свои шаги.
«Эта сумасшедшая Джина испортит нам всю игру», - зло говорила Лили.
«Не испортит, - возражал Гюстав. – Лишь бы она кого-нибудь не убила там, где мы его потом не сможем найти. Но это исключено, потому что сейчас все будут стараться держаться вместе».
«Надо что-то делать с сигнальными ракетами, - напомнила Лили. – Эта русская стерва собирается подать сигнал бедствия. Но почему именно в четыре часа утра?»
«Теряюсь в догадках, дорогая, - шептал в ответ Гюстав. - Эта русская необычайно умна, будь с ней начеку. А о ракетах я позабочусь…»
И он позаботился. Благо часовые из сытых непуганых европейцев никакие. Разве что Папу Римского охранять, который даром никому не нужен. В общем, никакого сигнала бедствия никто не подал. Зато странное создание, обнаруженное Гюставом накануне в каменном логове на юго-западном берегу, снова отличилось. И зачистило бедную Джину. Правда его самого потом зачистила Кэт. Что ж, удача снова благоволила супругам Жермо, поскольку таинственный помощник по уборке бывших спутников хорош в меру, а ну как он перережет глотки самим супругам?
Затем русская мадемуазель по имени Кэт организовала поиски пропавших, а потом…
- Сука, - буркнул француз и посмотрел на раненную руку. Рана его мало волновала, потому что в лагере имелся достаточный запас медикаментов. И там находилась его Лили, верная спутница жизни и надёжный товарищ во всех его авантюрах. Впрочем, раньше они оба вели размеренный образ жизни добропорядочных законопослушных граждан. Пока с Гюставом Жермо два года назад не обошлись совершенно по-свински. Тогда он и кинулся во все тяжкие, а Лили полностью его поддержала. Больше того: сама приняла участие в авантюрах мужа, который решил жестоко отомстить своим обидчикам. А если удача и впредь будет к ним благосклонна, то они не только отомстят обидчикам, но и останутся в большом выигрыше. Может быть…
«Вот именно, может быть, - подумал Гюстав. – Ведь если Джон предпринял такой отчаянный шаг, как аварийная ложная посадка на остров «Поющих черепах», это ещё не значит, что его сведения о местонахождении пиратских сокровищ достоверны. Хотя всё выглядит довольно убедительно. Так что, моя малышка Лили, нам светит довольно радужное будущее…»


ГЛАВА  24


Пока Гюстав делал своё грязное дело, малышка Лили тоже не сидела без дела. Перед тем, как поисковая группа из трёх мужчин и одной женщины покинула лагерь, они успели перешепнуться с супругом и вкратце прикинули план мероприятий, рекомендованных к производству Лили в отсутствие мужа. Впрочем, стопроцентного выполнения или даже самого выполнения в случае какого-нибудь уважительного обстоятельства от неё не требовалось, тем не менее, она подошла к делу ответственно.
- Ах, какое приключение! – проворковала она, когда группа поисковиков скрылась в гуще тропических зарослей и доброжелательно посмотрела на Марту с Виктори. Мэри Ли, предупреждённая Катей, держалась поодаль и в «проводах» участия не принимала.
- Ничего себе, приключение, - поёжилась Виктори. – Гора трупов за неполные двое суток – это вы называете приключением?
- Это есть несчастный случай, - поучительно возразила Марта.
- Ну, я не трупы имела в виду, когда говорила о приключении, - защебетала Лили и взяла Виктори под руку. – Но ведь если забыть о них на минутку и посмотреть на окружающую нас действительность в более…
- О них трудно забыть, потому что они рядом, - продолжала упорствовать Виктори, но руку не высвободила и стала прогуливаться возле жилой хижины на пару с француженкой.
- Кэт просила держаться вместе, - напомнила им Марта.
- Не беспокойтесь, дорогая, мы прогуляемся к могиле бедной Джины, - возразила Лили. – А это на виду лагеря. К тому же, кого нам бояться? Джина мертва, её зарезал какой-то дикарь. А этого таинственного убийцу застрелила Кэт.
- Тем не менее не стоит уходить далеко от лагеря, - приняла участие в разговоре Мэри Ли.
- Мы и не уходим, - запротестовала Лили. – А если хотите, пойдёмте с нами?
- Я не хочу, - отказалась Марта.
- Мне тоже там делать нечего, - сказала Мэри Ли.
- Что ж, пойдём вдвоём, - возразила Лили.
- Вообще-то, я не уверена, хочу ли, - засомневалась Виктори.
- Ну, пожалуйста, составьте компанию?
- Ладно…
Дамы, продолжая держаться под руки, направились в сторону ручья. Он довольно живописно пересекал безлесное плато, неся свои воды со стороны северо-восточных гор к океану через юго-западную низину. Там, где ручей протекал по плато, его берега кое-где поросли тростником. Само плато спускалось к джунглям несколькими неравномерными невысокими уступами, и в этих местах по берегам ручья громоздились причудливые горы камней. Они образовались в результате геологических разломов, и по-своему украшали путь ручья к океану. Но особенным украшением были цветы. Они росли везде на видимом пространстве.
- Как красиво, не правда ли? – полувопросительно заметила Лили и в три минуты нарвала букет красных, жёлтых и голубых цветов.
- Очень красиво, - немного смягчилась чопорная английская леди.
- Давайте отнесём цветы на могилы погибших? – душевно предложила Лили.
- Давайте, - ещё больше смягчилась Виктори.
Они нарвали ещё цветов и отнесли их на временную могилу Джона и Чарльза. Потом они украсили живыми венками могилу Лоренцо и Мэри Хо. Затем женщины спустились вниз по ручью, нарвали новых цветов, объединили их в один букет и положили их возле захоронения Джины.
- Ах, какое несчастье! – трагически воскликнула Лили и закатила глаза, не забывая подглядывать за происходящим в лагере. Марта давно убралась в жилую хижину, а вот Мэри Ли постоянно торчала на «дворе», наблюдая за прогулкой двух женщин. Но вот она направилась в туалет и на какое-то время пропала из поля зрения.
- Да, кто бы мог подумать? – скорбно возразила Виктори.
- Мне кажется, букет надо немного поправить, - сказала Лили. – Вас не затруднит?
- Нет, конечно, - с готовностью согласилась англичанка, памятуя о физических кондициях Лили, которая нарочито выглядела болезненной.
- Вот сюда, вот так, теперь совсем хорошо, - продолжала ворковать якобы хилая здоровьем француженка, цепко наблюдая и за англичанкой, и за лагерем. – Теперь просто отлично!
С этими словами она стремительно нагнулась, подняла с земли облюбованный булыжник и треснула им по голове ничего не подозревающую Виктори. Англичанка изумлённо вскинула глаза, встретила испытующий взгляд коварной спутницы, и медленно без чувств завалилась на бок. Лили взяла её за руку, нащупала пульс и удовлетворённо улыбнулась.
- Очень хорошо, - прошептала она и закричала: - Мэри Ли! Марта! Скорее сюда! Виктори плохо!
- Что случилось? – первой услышала призывы француженки Мэри Ли.
- Кажется, с Виктории случился солнечный удар! – сообщила Лили и ещё раз внимательно осмотрела голову англичанки. Однако она не зря выбирала камень, поэтому удар гладкой его стороной по голове англичанки не оставил никаких видимых следов. Тем не менее, Лили на всякий случай повернула голову Виктории так, чтобы место ушиба было скрыто от постороннего взгляда.
- Марта! Марта! – позвала Мэри Ли и скрылась в жилой хижине. Через несколько минут она выбежала оттуда, держа в руках аптечку. Следом за ней появилась Марта. Пока они приближались к месту происшествия, Лили «упаковала» облюбованный ею камень в лёгкий шёлковый дамский шарф и сунула его между двумя другими камнями более крупных размеров. Конец шарфа Лили вытянула из щели и положила на него правую руку, якобы с состраданием присев рядом с занемогшей спутницей.
- Что случилось? – повторила вопрос Мэри Ли, появляясь на берегу ручья.
- Вы можете перейти его прямо здесь, - посоветовала Лили. – Тут совсем неглубоко…
- Да, тут неглубоко, - глубокомысленно повторила Марта, спускаясь в воду следом за Мэри Ли.
В это время Виктори слабо застонала, а Лили слегка занервничала.
- Да быстрее же, ей совсем плохо! – укоризненно воззвала она. Лили произнесла свою фразу столь убедительно, что у Мэри Ли, предупреждённой Катей, пропали всякие сомнения и она быстро форсировала ручей. Что касается Марты, то она ничего такого не подозревала.
- Как она? – тревожно осведомилась Мэри Ли, склоняясь над англичанкой.
- Марта, помогите же, в коне концов! – воскликнул Лили и этим восклицанием разбудила подозрение в Мэри Ли. Она вскинула голову на француженку, встретила холодный взгляд красивых глаз и получила по затылку чувствительный удар. Лили довольно грамотно «упаковала» голыш в шёлковый шарф, и теперь он представлял собой грозное и эффективное оружие. Мэри Ли покорно улеглась рядом с англичанкой, а Марта, также склонившаяся над оживающей Виктори, только и успела спросить:
- Вас?
Но Лили не стала отвечать на её вопрос. Она, удачно приложив китаянку, сделала правой рукой новое колебательное движение, придав нужную амплитуду завёрнутому в шарф камню, и также удачно стукнула по голове Марту. И, пока первая не пришла в себя Виктори, Лили «распаковала» камень и связала англичанку шарфом.


Лили Жермо, в девичестве Манье, никогда не тяготела к насилию. Она даже не смотрела американских боевиков, на которых последнее время помешались кинопрокатчики и телевизионные бонзы, подменяя культурное европейское кино штучного производства американским одноразовым ширпотребом. Но два года назад, когда с её мужем обошлись столь жестоко, что про это можно было бы написать слезливый роман об издержках процветающего буржуазного общества, Лили Жермо внутренне сильно преобразилась. Она очень любила своего Гюстава, у них не было детей, но у каждого из них был он и она. И когда Гюстав после двух лет мытарств решился на крайне рискованный шаг, имеющий целью отмщение за эти мытарства, и посвятил в свои планы жену, она безоговорочно его поддержала. Откуда у неё для этого нашлись мужество, решительность и злость, Лили сама до конца не понимала. Но теперь, когда она сумела произвести физическую расправу над тремя невинными женщинами, Лили поняла, что ей помогли любовь и ненависть. И ещё Лили стало понятно, что после акта расправы, который она совершила без сомнения и особенного напряжения физических сил, ей будет легче следовать по дальнейшему пути к намеченной цели. К той заманчивой цели, что нарисовал её любимый супруг.
- Да, я думаю, Гюстав будет весьма доволен, - пробормотала Лили, вспомнив о муже. Связав наскоро Виктори шарфом, Лили выпростала рубашку из пояса и расстегнула джинсы. Готовясь к делу, она обмоталась подходящим тряпьём. Это были её вещи и вещи Джины Мантолини, чью сумку Лили незаметно обыскала ночью, когда все спали. В частности, Лили запаслась шёлком, капроном и нейлоном. И теперь сноровисто снимала с себя колготки, пояса, шарфы и кофточки. Затем она также сноровисто связала Марту и Мэри Ли. Откуда бралась эта сноровка, оставалось только удивляться. Видно, ей помогало вдохновение и, опять же, любовь.
- Лили, что вы делаете? – простонала Виктори. Она окончательно пришла в себя и несколько минут с изумлением наблюдала происходящее, пока не поняла, что связана по рукам и ногам, а эта странная Лили делает то же самое с Мэри Ли и Мартой.
- Помолчите, пожалуйста, - ответила Лили. Она не испытывала злости именно к этой женщине, просто несправедливость, случившаяся с их семьёй, расколола для неё мир на две враждебные части. В одной части находились они с Гюставом, в другой – всё остальное человечество.
- Зачем вы меня ударили? – жалобно спросила Виктори.
- Замолчите, или я ударю вас ещё раз! – повысила голос Лили.
Англичанка испуганно притихла. А Лили довершила начатое дело и стала связывать женщин между собой. Руки она убрала им за спины, поэтому, связанные между собой и, держа собственные руки связанными сзади, они вряд ли смогли бы противостоять коварной француженке.
- Ну, всё, дамы, хватит отдыхать! – прикрикнула Лили, зачерпнула в ладони воды и стала брызгать на Марту и Мэри Ли.
- Что такое? – простонала Мэри Ли.
- О-о-о! – подала голос Марта.
- Вставайте, вставайте! – приказала Лили. Она старалась, чтобы получить одобрение любимого мужа. А для этого ей надо было кое-что доделать.
- В чём дело? Как вы смеете!? – гневно спросила Марта, приходя в сознание и садясь на земле.
- Ах, какая я дура! – воскликнула Мэри Ли. – А ведь Кэт меня предупреждала…
- О чём вы говорите? – всполошилась Марта. Её привязали в конце после Виктории и Мэри Ли, тем не менее она не могла сесть так удобно, как ей этого хотелось, - мешала китаянка, которая ещё лежала.
- Вставайте, чёрт бы вас побрал! – крикнула Лили и, вырвав из ближних зарослей зелёный побег тростника, принялась хлестать женщин.
- Что вы делаете!?
- Прекратите сейчас же!
- Если сейчас же не встанете, непременно продолжу избиение!
- Но как мы встанем!? Ведь нам неудобно…
- Я буду командовать, а вы выполняйте мои команды! – вошла во вкус Лили. – На счёт раз – сели, на счёт два – подогнули ноги, на счёт три – встали. Итак, раз, два, три!
- Что дальше? – злым голосом спросила Виктори.
- Идём в лагерь, - велела Лили. – А чтобы не упасть при ходьбе – надо идти в ногу. Начинаем с левой ноги по моему счёту: раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре…


Лили привела связанных женщин в лагерь довольно быстро. Она глянула на часы, усадила женщин возле жилой хижины, напоила их водой, дала Марте таблетку аспирина и принялась хлопотать дальше. Надо сказать, Лили была родом из фермерской семьи, где все её члены с утра до позднего вечера вкалывали, чтобы едва-едва сводить концы с концами. Поэтому она не понаслышке знала всякие ремёсла, необходимые в сельском хозяйстве, и владела многими полезными навыками. Кое-какие из них могли ей пригодиться сейчас. Она вошла в инвентарную хижину, порылась в инструменте, выбрала ножницы по металлу, крестовидную отвёртку, молоток и пошла в кубовую. Там Лили освободила алюминиевую коробку из-под листового чая и вынесла её наружу. Затем она сняла с кубовой хижины два кожаных чехла от кресел пилота и помощника. Лили положила их на подходящий плоский камень, присела возле него на корточки и принялась с помощью ножа резать чехлы на полосы шириной пять сантиметров.
- Господи, что она ещё затевает?
- А о чём вас предупреждала Кэт?
- Ничего себе, приключение, - тревожно шушукались в это время крайне обеспокоенные женщины. Связанные по рукам за спиной и привязанные друг к другу, они сознавали свою беспомощность и не предпринимали попыток к бегству.
А Лили, не обращая на них внимания, продолжала свои занятия. Она нарезала из алюминиевой коробки металлических заготовок и принялась пробивать в кожаных полосах отверстия. Когда подготовительная фаза работ осталась позади, Лили принялась надевать на женщин своеобразные кандалы. А чтобы те не противились, она приготовилась хлестать их по малейшему поводу специальной хворостиной. Женщины, видя такое решительное настроение самопровозглашённой надзирательницы, не сопротивлялись, но наблюдали за происходящим с ужасом и смятением.
Кандалы Лили смастерила из кожаных полос. Она надела по одной полосе на правые ноги своих пленниц и заклепала их с помощью камня, молотка и алюминиевых заготовок. К предусмотрительно оставленным концам на каждой кожаной петле Лили затем приклепала по кожаной полосе длиной полтора метра. А потом с помощью тех же заклёпок соединила их с другими концами так, что женщины оказались на одной кандальной связке. Теперь можно было освободить их руки. Но прежде Лили критически оглядела свою работу, проверила, насколько туго обхватывают кожаные петли лодыжки пленниц, попробовала на прочность клёпочные соединения и осталась довольна. Не зря она с детства помогала отцу с братьями и в кузнице, и в слесарной мастерской. Они могли гордиться своей дочерью и сестрой.
Убедившись в том, что вручную связку женщинам ни разорвать, ни расклепать, Лили, наконец, освободила их от временных пут. Теперь пленницы могли самостоятельно принимать пищу, пить воду, а также умываться и ходить в туалет, но все трое.
- Вы можете в течение десяти минут заняться собой, - заявила Лили, подняв пленниц на ноги, - но под моим присмотром. Можете поесть или попить. Затем нам предстоит немного поработать…


До прихода Гюстава женщины вместе с Лили, трудились, как проклятые. Они откопали трупы Чарльза, Джона, Мэри Хо, Лоренцы и Джины, и по очереди перетащили их к лагерю. Такое занятие вызвало возмущение, но Лили быстро успокоила пленниц. Ей самой было не очень приятно перетаскивать покойников: под воздействием жары некоторые тела стали разлагаться и пахли довольно специфично. Но Лили собрала волю в кулак, вспомнила, как она помогала в детстве убирать свинарник, и довела начатое до конца. Затем она организовала своеобразную «упаковку» покойников: их тщательно завернули в подходящие куски материи и перевязали. Более тяжёлого Чарльза перевязали дважды, остальных – трижды. К каждой перевязи Лили приделала что-то наподобие ручек. И теперь покойники напоминали ручную кладь. Времени на всё ушло достаточно много, и когда женщины закончили с Джиной (она ещё не успела подвергнуться тлению и её отложили напоследок), из джунглей вышел Гюстав.
- Дорогая, у тебя всё в порядке? – зычно крикнул он.
- Да, милый, ты будешь мной гордиться! – весело, словно она приготовила праздничный обед и пригласила на него подруг, откликнулась Лили и выбежала навстречу мужу. Он шёл усталой походкой, его правая рука была перевязана, а в левой Гюстав нёс ноутбук Джона.