i

Каждый раз, поворачивая в замке ключ, мне казалось, что, наконец, войду к себе домой. Именно поэтому я задерживался на пороге, не решаясь шагнуть в прихожую. Прислушивался. Принюхивался. Весь – одно больное ожидание. Один большой страх. Страх не увидеть, не услышать, не почувствовать.
По дороге, вплоть до самых дверей было лучше – теплилась надежда. Она и отвадила меня от квартиры (домом я так и не смел ее называть), заставила проводить все свободное время в казино, возвращаясь под утром только лишь для того, чтобы принять душ и переодеться.  Существование между фамильным кладбищем и гардеробной.
 
Ремонт окончательно расставил точки над «i». Испанская плитка похоронила звуки любимых шагов, циклевочная машина заживо содрала их следы. Под обоями исчезли брызги юбилеев и, просто, развеселых посиделок. Все, что удалось отстоять, - несколько предметов старой мебели. Они долго пытались вписаться в круг непорочных новинок; не сумели, и со старческой мудростью решили дожидаться того часа, когда новоселы, пусть и не сравняются с ними  годами, но обтерпятся об острые углы жизни. Жизни непростой. Разноцветной.

Купленная по знакомству отмычка легко справилась с нехитрым механизмом. Не успел даже понервничать. Налобник можно не включать – ноги помнят. Справа совмещенный санузел, впереди большая комната.  Три шага в сторону – кухня.  Такая маленькая, что запах маминых котлет разлетался по дому в считанные минуты. А вот и спальня.  Была еще кладовка, ну да подождет.  Нащупал кровать. Перекур. Карманная пепельничка очень кстати. И фляжка – как нельзя… Подождем.

А вот и они. Тени прошлого. Бродят неприкаянные.
-  Привет, родные! Не узнали?

-  Ну хорош обниматься – задушите. Я тоже соскучился. Свинья – знаю. Но и вы не лучше – бросили на произвол судьбы. Ладно, не будем.
-  Будем!
Коньяк пошел по рукам. 
-  Значитца так: предлагаю, нет! настаиваю на воссоединении. Молчание – знак согласия.
-  Понятно: ladies first. Джентльмены фиговы. Вы и на минное поле дам пропустите. Дело ваше. Только потом не обессудьте – можем и не пригласить. Да, девочки?
-  Ну, вот и хорошо. Пошли, пока новые хозяева не вернулись.

Поначалу все складывалось весьма удачно. Прелестницы делали, что и прежде, но только – молча. Это добавляло отношениям загадочный аромат и  минимизировало вероятность размолвок. Мечта женатика!
Но очень скоро аккредитованные ранее посетительницы квартиры почуяли неладное (разница в возрасте была не в их пользу). И «открыли рот». Благо эти говорить умели. Не забыли.
Неискушенные в особенностях ведения современного диспута, лишенные возможности активного участия в перипетиях оного,  да и что греха таить, разочаровавшись в способностях постаревшего ухажера, бывшие подружки засобирались «до дому».
Расцеловались на дорожку. Проводил. Обещал навещать.
Соврал.

Им на смену пришли старые друзья.  Конкурентов у них не было. Но и разговор с ними не клеился - отчаянно молоды и слишком наивны. И решительно бескомпромиссны. За что и любил. Что и объединяло. Любовь осталась…
Выпили на посошок. Пожали руки. Обещал навещать.
 Соврал.

В утробе пылесоса что-то громыхнуло, и он предательски захрипел. Повозившись, извлек на свет божий поржавевший шуруп. Безжалостно развальцованная прорезь на шляпке царапнула память:
-  Точно! Это он. Интересно, кто из гостей подбросил? Скорее – мальчишки. Они более сентиментальны.

Задача была трудной, но выполнимой.
 К ночи рудимент прошлого красовался  в красном углу, а чуть позже на нем повисла черно-белая фотография того, прежнего я, каким не суждено уж быть, потому как в одну реку дважды не войти.
Ни с какой отмычкой.
Даже  - «по знакомству».

25.10.13