Народное средство - глава IV

  Следующий день был более узнаваем и более расцвечен красками и ощущениями. С утра потеплели батареи отопления. Были слышны потуги появившихся сантехников - их рабочее ворчание. Начальствующие окрики слабо раздавались то где-то рядом, то вовсе издалека.
  Ворвался как ураган в палату Григ, сразу скакнул к кровати Облизаловой. Строго спросил, обнаружив излишества в её облике:
- Что это? – указывая подбородком на нечто темное на голове Надежды.
- КФС-любовь, - незамедлительно среагировала Надежда на излишнее любопытство Грига. Он понял и задал следующий вопрос:
- На спине лежали?
- Да, я же помню,- ответила ласково Надежда.
- Есть вопросы?
  Казаринова, всегда помнившая о своей неотразимости, проявляя хорошую память, вякнула:
-  Ну, вот кому плохо, что в палате и на душе теплее стало?
Григ только скосил на нее глаза, уже поворачиваясь на 180 градусов, махнул в её сторону рукой, словно бросил кляп ей в рот:
- Всё! - вышел, сердито захлопнув за собой дверь.
  Григ не понял - он или его близнец бросил в Казаринову этот кляп, устыдился и за себя и за него, покраснел и отшлепал обоих повлажневшими руками.
Дверь немного приоткрылась, словно кто-то прислушивался к происходящему в тринадцатой палате. Казаринова и старушка Разуваева хохотали.
- Надя! Ты когда Григу лекцию прочитала про КФС? Похоже, он тебя понял.
- Надюша! А что такое КФС-любовь? Было похоже, что вы на одной с ним волне.
  День начался с активного кукареканья. Старушка Разуваева словно по команде, приостановив утренний моцион, поторопилась на сходку к подружкам. У перевязочной уже стояла толпа больных  Грига. В этот день операций не было, и Григ достаточно времени уделял каждому больному: шутил, объяснял, ободрял. Облизалова с Казариновой осматривали швы, пытаясь предугадать время окончательного заживления ран, и не торопились на встречу с Григом. Вернулась старушка Разуваева и, указательными пальцами показывая на двери, зашептала, отвлекая Зинаиду:
- Там гость хочет с тобой пообщаться. У него не получается телефон настроить. Я сказала, что ты всё можешь.
  Зинаида, ничего не сказав, вышла в коридор. Среди прочих больных выделила худощавого мужчину, скромно подпирающего стену с телефоном в руках. На просьбу Зинаиды, внимательно всматривающейся в его лицо, подал телефон, попросил вместе с ним присесть, показывая на ряд сцепленных сидений вдоль стены. Зинаида, молча оценивала программную начинку, поинтересовалась:
- Телефон куплен с рук?
  Мужчина ответил утвердительно.
- Проблема не в настройках, скорее заводской брак, - грустно высказалась Зинаида и телефон вернула.
  Мужчина сказал  «спасибо» и пошёл  по коридору. Не успела Зинаида войти в палату, как услышала лай, вздрогнула и повернула на лай голову. Именно этот мужчина, сотрясаясь всем телом, издавал  нечеловеческие звуки. Зинаида не стала заходить в палату, осталась обдумывать ситуацию,  которая требовала переосмысления.
  Сашок выплыл на коляске из смежного коридора, как всегда приветливый и веселый. Зинаида интуитивно устремилась ему навстречу, отвечая на приветствие, поторопилась с вопросом:
- Александр! Скажи, будь добр, этот мужчина – шутник или действительно травмированный?
- Петушок?
- Да.
  Сашок всмотрелся в обеспокоенное лицо Зинаиды и, утвердившись в совершенной безвредности любопытства, начал рассказ, надолго приковав внимание и старушки Разуваевой, неожиданно появившейся рядом.
- Есть такая деревня - Кукарека. Там семьями кукарекают, а в соседней деревне ещё и лают. Он родом из Кукареки или из другой, что рядом. С нашим следователем случилась по молодости история. Он девушку из этой деревни обманул. Мать девушки его прокляла, сначала он закукарекал, а потом и вся его родня.
- А лаять когда начали?
- Этой истории я не знаю.
- Не верю я в эти сказки. Ты, наверное, шутишь. А петухи и собаки в этой деревни не заговорили человечьими голосами?
- Надо подумать, - хитро подмигнул Сашок, прищелкнул языком и резво крутанул колёса коляски. Зинаида заторопилась на перевязку, оставив его со старушкой Разуваевой. Старушка за неделю присутствия в больничных стенах полюбила Сашка больше даже чем самых важных и нужных для неё людей, опережая всех, торопилась ему навстречу и могла до бесконечности с ним болтать на разные темы.
- Сынок, мне то уж скажи правду: с тобой - то почему беда случилась?
- Думаете, когда сам пойму – тогда беда к другому пойдёт? – ответил с неохотой погрустневший Сашок. – Или будете помнить  и молиться за меня?
- Я мало и плохо училась, Саша, но всегда любопытной была, потому отметину на лице и получила. Ни одну молитву не знаю - сама выкарабкиваюсь, зачем Господу отвлекаться на ленивых.
Старушка лукавила.