Народное средство - глава IV

  Следующий день был  расцвечен положительными эмоциями и ощущениями, так как потеплели батареи отопления. Были слышны потуги появившихся сантехников – их рабочее ворчание. Начальствующие окрики слабо раздавались то где–то рядом, то вовсе издалека.
Ворвался как ураган в палату Григ, сразу скакнул к кровати Облизаловой. Строго спросил, обнаружив излишества в её облике:
– Что это? – указывая подбородком на темную коробочку на голове Надежды.
– КФС–любовь, – охотно среагировала Надежда на любопытство Грига.
– На спине лежали?
– Да, я же помню…
– Есть вопросы?
Зинаида не удержалась - вякнула:
–  Ну, вот кому плохо, что в палате и на душе теплее стало?
Григ только скосил на нее глаза, уже поворачиваясь на 180 градусов, махнул в её сторону рукой, словно бросил кляп в рот.
– Всё! – сказал и вышел, сердито захлопнув за собой дверь.
Григ не понял – он или его близнец бросил в Казаринову этот кляп, устыдился и за себя и за него, покраснел и отшлепал обоих повлажневшими ладонями.
Дверь бесшумно приоткрылась, словно кто–то подкрался и стал прислушиваться к происходящим переменам в тринадцатой палате. Зинаида и старушка Разуваева хохотали, попеременно высказывались.
– Надя! Ты когда Григу лекцию прочитала про КФС? Похоже, он тебя понял.
– Надюша! А что такое КФС–любовь? Похоже, что вы на одной с Григом волне.
Через приоткрытую дверь донеслось активное кукареканье. Старушка Разуваева по этой команде, приостановила утренний моцион, заторопилась на сходку к подружкам. У перевязочной уже стояла толпа больных  Грига. В этот день операций не было, и Григ достаточно времени уделял каждому больному: шутил, объяснял, ободрял. Надежда с Зинаидой не торопились на встречу с Григом, осматривали швы, пытаясь предугадать время окончательного заживления ран. Вернулась старушка Разуваева и, показывая на двери, отвлекла Зинаиду:
– Там гость хочет с тобой пообщаться. У него не получается телефон настроить. Я сказала, что ты всё можешь.
Зинаида, ничего не сказав, вышла в коридор. Среди прочих больных выделила худощавого мужчину, скромно подпиравшего стену с телефоном в руках, он внимательно всмотрелся в лицо, подал телефон. Зинаида, понажимала разные кнопки, спросила:
 – С рук покупали?
 Мужчина утвердительно кивнул головой, обклеенной короткими полосками коричневого лейкопластыря.
– Проблема не в настройках, скорее заводской брак, – грустно высказалась Зинаида и телефон вернула.
Мужчина сказал  «спасибо» и пошёл  по коридору. Не успела Зинаида войти в палату, как услышала лай, вздрогнула и повернула на лай голову. Именно этот мужчина, сотрясаясь всем телом, издавал  нечеловеческие звуки. Выплыл на коляске из смежного коридора Сашок, как всегда приветливый и веселый, Зинаида подождала когда тот подкатится, сходу спросила:
– Александр! Скажи, будь добр, этот мужчина – шутник или действительно травмированный?
– Петушок?
– Да.
Сашок всмотрелся в обеспокоенное лицо Зинаиды и, утвердившись в совершенной безвредности любопытства, начал рассказ, надолго приковав внимание и старушки Разуваевой, неожиданно появившейся.
– Есть такая деревня – Кукарека. Там семьями кукарекают, а в соседней деревне ещё и лают. Он родом из Кукареки или из другой, что рядом. С нашим следователем случилась по молодости история. Он девушку из соседней деревни обманул. Мать девушки его прокляла, сначала он закукарекал, а потом и вся его родня.
– А лаять когда начали?
– Этой истории я не знаю.
– Не верю я в эти сказки. Ты, наверное, шутишь. А петухи и собаки в этой деревни не заговорили человечьими голосами?
– Надо подумать, – хитро подмигнул Сашок, прищелкнул языком и резво крутанул колёса коляски. Зинаида поспешила на перевязку, оставив со сказочником старушку Разуваеву. Старушка за неделю присутствия в больничных стенах полюбила Сашка больше даже чем самых важных и нужных для неё людей, опережая всех, торопилась ему навстречу и могла до бесконечности с ним болтать на разные темы.
– Сынок, мне то уж скажи правду: с тобой – то почему беда случилась?
– Думаете, когда сам пойму – тогда беда к другому утечет? – ответил с неохотой погрустневший Сашок. – Или будете помнить  и молиться за меня?
– Я мало и плохо училась, Саша, но всегда любопытной была, потому отметину на лице и получила. Ни одну молитву не знаю – сама выкарабкиваюсь, зачем Господу отвлекаться на ленивых.
Старушка лукавила.