Записки инспектора угрозыска. Ваше благородие...

Весть о том, что завтра в порт Энска прибывает сухогруз «Камчедал», который до этого заходил на Филиппины, в Малайзию и Японию, бешеным рябчиком пронеслась по сотрудникам городского отделения милиции. Зазвенели ключи от служебных сейфов и оттуда доставались личные деньги, (это была компенсация за форменную одежду, материальная помощь и выплаченные за предыдущий квартал командировочные) спрятанные от скупых жён и строгих родителей. Народ готовился брать на абордаж советское судно с их «контрибуцией», собранной нашими же моряками на заграничных помойках в знак жеста доброй воли с их стороны к нам.

На следующее утро, якобы проводя оперативные мероприятия, Вася З. и Миша И. стояли на причале и ждали медленно плывущую СРП-13, под управлением Сергея Цобы. У Михаила в руках была большая спортивная сумка, полностью набитая водкой. Глаза у обоих горели, руки чесались, слюноотделение было на нуле. За двадцать метров до причала Сергей Цоб, выглянув из рубки СРП, крикнул: «Верещагин, уходи с баркаса!». Так он придавал этому мероприятию ироническое начало, ещё не начавшись.



- Волна не хорошая, а, где наша не пропадала, успеем до шторма,- сказал он,  махнув ребятам рукой, приглашая на борт расхлябанной плавучей мыльницы. И, как кузнечик, самоходка попрыгала по волнам к стальному гиганту в полутора милях от берега.

- Эй, на «Камчедале», а где боцман и экипаж!?- спросил Васька, качаясь в СРП-13 на открытой трёхметровой волне, слегка ударяясь бортом мыльницы о борта сухогруза, у полупьяного морячка, пытающегося повернуть небольшой ручной кран.

- Команда почти вся сошла на берег, а боцман закрылся у себя в каюте и пока ящик коньяка не выпьет, не выйдет,- донеслось от морячка, угощая в ответ легким перегаром, передавая его по ветру вместе со словами.

- Машинки стиральные, холодильники, телевизоры есть?

- Пройдитесь по каютам, там всего полно,- ответил морячок, продолжая крутить кран, как заколдованный.

Ступив на вторую палубу и проходя по узкому задавленному каютами променаду, Васька и Мишка с замиранием сердца двигались по экзотической «иностранной земле» с чувством любопытства и страха. Каждая приоткрытая  каюта, сквозь образовавшуюся щель и окошко иллюминатора пестрела всевозможными заморскими товарами, как прилавки валютного магазина «Берёзка». Пахло шикарной цивилизованной жизнью вкупе с русским авось. Неожиданно из последней каюты, в глубине длинного коридора, с визгом выскочили две обнажённые девицы. Вслед за ними показался голый загорелый матрос. Из одежды на нём было лишь чёрные носки и полосатый тельник, слегка просевший на его стоячем огромном фаллосе с надутыми венами по бокам. Настолько этот аппарат был огромным, что Мишка, сглотнув слюну, поправил в штанах своё причинное место, проверив заодно машинально его присутствие. Повода для беспокойства не было, на радость хозяина всё было на своём месте. Матрос вышел на променад и, расперев руками противоположные каюты, нагло стоял, раскачивая своим столовым прибором, как маятником и голосил: "Ко мне прастипомы! Мой кнехт требует смазки и ласки!!!".

Нагие пышки, проскользнув между стенами коридора и ребятами, пробежали за Ваську и Мишку, укрылись за их спинами, продолжая пищать и звонко смеяться. Их зыбкие телесные арматуры дрожали барабанной дробью. Мишка обнял девчонок за потные талии и сказал, обращаюсь к матросу: "Дядя, меняю двух прастипом, холодильник, стиральную машинку и телевизор на ящик водки!".

- Э!?- выпалил матрос.

- Тогда мы пошли на первую палубу,- сказал Васька.

- Стоп машина!- резко оборвал их матрос.

- Забирайте всё, что найдёте, только одну рыбку верните мне,- подавленным голосом ответил матрос.

- Лови,- сказал Мишка, оттолкнув от себя девицу с раскосыми сисями и рыжими волосами прямо в лапы «Тритону».

- Где твоя одежда? Во что ты была одета, рыбка?- спросил Михаил спасённую отвоёванную наготу от возбуждённого владыки морей.

- У него в каюте джинсы, босоножки белые и футболка жёлтая,- ответило обнаженное тело. Мишка бегло оглядел чудо природы. Оно было приличным, фигуристым. С грудями в форме средней хозяйственной чашки, выстроганной талией и волосатым бугорком тёмно-русого цвета, висящим у начала стройных ножек.

Войдя в каюту, он собрал весь перечисленный комплект одежды и, швырнув ей поверх голов присутствующих, спросил:

- Куда тебя отвести?

- Никуда, я официанткой на судне работаю,- ответила рыбка.

- А зовут, как?

- Люда,- кокетливо ответила она.

- Вась займись Людком, а я с матросом бартер проведу,- предложил Мишка товарищу.

- Ну, Посейдон, выкатывай товар и с прибором осторожнее, не прищеми о коробки, хи-хи-хи,- вырвалось у Михаила.

- Забирайте холодильник «Sharp», стиралку «Sony», и телевизор «Sanyo»,- сказал матрос, шустро пряча бутылки в рундук.

Рассчитавшись с продавцом, Мишка, Васька и Людмила принялись перетаскивать бытовую технику на верхнюю палубу к борту, где пришвартовано, болталась их мыльница. Выбирая момент, когда борта двух судов сравнялись, качаясь на волнах, Мишка и Васька нежно перебрасывали товар кормчему. Передав Сергею Цобе в конце перегрузки трофей, в виде отбитой у варвара официантки Людмилы, залапанный при транспортировке по производственной необходимости тремя парами мужских рук, опера прыгнули в СРП и сказали в один голос:

"Заводи мотор, Верещагин! Ваше благородие, трогай!".

На берегу морской десант встречал Гурий Николаевич, нервно прохаживаясь и смотря в сторону моря, прикладывая к глазам ладонь руки.

- Папа то родной, вас ждёт, волнуется,- ехидно произнёс Цоб, указывая рукой на шефа. СРП-13 плавно примкнула к причалу и замерла.

- Николаич, принимай товар и русалку в нагрузку,- отрапортовал Васька, прыгая на твёрдую землю.

- Так гондурасы всё грузите в «цыплак», бабу тоже и на базу, быстро!

Разгрузившись в милицейском гараже, бравые добытчики поднялись на второй этаж ГОМ, и зашли к начальнику в кабинет. Шеф, синегрудым селезнем топтался у морской красавицы, почёсывал макушку, хлопал себя по коленям, рассказывая ей про тяжелейшую милицейскую службу и о нехватки  внимания со стороны женского пола в редкие минуты отдыха. Короче, Гурий Николаевич давил на жалость и выпрашивал того самого внимания у русалки в открытой форме. Увидев Василия и Михаила, тут же переключился на них.

- Можете идти по домам,- по родительски добро сказал он и заулыбался. Сделав благодарственные лица, оперативники  вышли из кабинета шефа и притаились за дверью.

Он.

- Сю-сю-сю…

Она жеманно и робко.

- Я Вас боюсь.

Он ласково и добро.

- Ты меня не бойся, я мужик простой.

Она робко, но весело.

- Всё равно я Вас боюсь.

- Ой, что это?- вероятно наткнувшись случайно рукой на зловещего гнома, спросила она.

Он.

- Хвост!- ответил по-джентльменски, но, откровенно хихикая, и от удовольствия густо покраснел. Эту интимную рапсодию, слушали, наблюдая, затаив дыхание, Мишка и Васька, едва приоткрыв дверь кабинета начальника Энского ГОМ. Они, восторгаясь, наблюдали, как Гурий Николаевич, прильнул грудью к её груди. Затем обнял за плечи правой рукой, левой же закрался под пояс джинсовых брюк, одновременно не давая ей опомниться, дарил поцелуи, ползая усатыми губами морского дьявола по диковинным местам розария, имея желание передать человеческие житейские прихоти сконфуженной дамочке.

- Пойдём в мой гардероб, моя цыпка,- уговаривая, тащил кокетливо упирающуюся «Людмилу» «Руслан» в малюсенькую гардеробную комнатку, прищурившись, смотря на приоткрытую входную дверь кабинета.

- Пойдём скорей, лапочка,- возбуждённым голосом пиликал, подпихивая ладошкой по центру зрелых ягодиц «камчедалочки» Гурий Николаевич. Две фигуры скрылись в маленькой гардеробной за книжным шкафом кабинета, оставив молодых наблюдателей один на один со своими воображениями. Прокравшись на цыпочках через кабинет к гардеробной, блестящие глаза весельчаков сверлили круглые ягодицы, с заросшим анусом Людмилы, садившиеся на каучуковую пальму майора милиции. Коричневая впадина, между двух какао-бобов, вазелиновым блеском подмигивала двум пехотинцам, испуская слюни счастья со звуковым бряцаньем трущихся гидравлических механизмов, исходившего от мужского пуансона и женской матрицы. Гурий Николаевич, держась руками за скобы бёдер Людмилы, оглянулся и, заметив Ваську и Мишку, сразу же стал с ускорением дёргаться, давая понять, что он находится в хорошей спортивной форме.

- Дай ей, дай!

- Так её, так!- как ведущему активисту, точнее шефу, держащему в крепких руках пассивную тачку, буркнул Зубровин и сам закатился заливистым хохотом, повиснув на Михаиле. Гурий Николаевич, сдерживая смех, несколько раз брыкнул ногой, как конь, прогоняя, прочь таким жестом своих воспитанников. Вспомнив про товарищескую совесть и дружескую этику, дабы не мешать развязке совокупления, молодёжь оставила в покое сладкую парочку гуся и гусыню и, выйдя из здания городского отделения милиции, направилась по улице Лесной мимо частных гаражей. Наступили сумерки. От одиноко стоящего городского фонарного столба исходил тусклый свет. В жёлтом взгляде фонаря Мишка вдруг заметил три фигуры, катящие на автомобильном прицепе какой-то большой длинный предмет. Третья часть предмета свисала с прицепа. Загадочный  предмет был явно тяжёлым, прицеп время от времени «клевал носом» к земле, перевешивал из-за смещения центра тяжести. Мишка, толкнув Ваську, тихонько сказав:

- Васяха, смотри, наверняка что-то украли.

- Точно,- подтвердил Васяха.

- Надо проследить куда покатят.

- А катят-то со стороны ПТУ-7,- шепотом продолжал Мишка.

- Наверное, в гараж хотят спрятать.

- Так и есть подкатили к 22-му гаражу.

- Пусть закатят и выйдут.

- Утром узнаем, чей это гараж и с пожарным Азаровым и председателем кооператива проверим гаражи на противопожарную безопасность. И в ПТУ необходимо забежать тоже утром, осторожно узнать у завхоза, может что-то украли на днях.

- Пошли надо шефу позвонить и доложить, пусть немного подумает перед сном не о сиськах и писках, а о работе,- сказал Васька и захихикал. Выслушав сыщиков по телефону, шеф позвонил дежурному по милиции и распорядился выставить засаду напротив гаража № 22 до 8 часов утра, и лёг в кровать, настроившись смотреть вторую серию порнографических снов вместе с женой по имени «Зоя», вернее Натали.

Утром, обходя окрестности ПТУ-7 с завхозом Щербиной все четверо: завхоз, Васька, Мишка и Гурий Николаевич остановились у одного из пьедесталов, на котором отсутствовал памятник, но осталась табличка с надписью: «пионеру-герою Павлику Морозову». Пьедестал был, а «Павлика» не было.

- Не понял…?- выдавил из себя Щербина.

- А где пионер?

- Япона-мать, он же из бронзы был отлит!

- Украли, сволочи!

- Родину продали!

- Это только на корабль можно продать, моряки с удовольствием возьмут за тысячу долларов.

- А в Японии этот пионер весом в тонну на три машины можно, наверное, поменять? – сделал вслух арифметический расчёт завхоз и покрылся крупными каплями пота, напугав себя и присутствующих сумасшедшими деньгами.

- Вот люди деньги делают бляха муха, вот жульё!- удивлённо произнёс он, всё больше и больше покрываясь потом. Затем несколько раз, обойдя пустующий пьедестал и заглянув за редкие кусты, словно пытался обнаружить пропажу, которая могла закатиться куда-нибудь, развёл руками и сказал:

- Нет пионера!

- Хоть убей, нет пионера!

- Щербина, передайте Берестову, чтобы он растапливал баню и накрывал на стол. Вечером я и мои два опера придём обмывать «пионера»,- сказал Гурий Николаевич и, сунув руки в карман брюк, пошёл, насвистывая что-то себе под нос, загребая пыль тротуара походкой моряка в вдоль аллеи юных пионеров-героев.

Через два часа сотрудники Энского ГОМ в присутствии понятых открыли гараж № 22 и грузили в бортовой «УАЗ» предмет искушения, отдающий пионерский салют своим спасителям. Всё прошло гладко, если не считать кратковременного обморока понятой, секретаря Берестова Галины Цой. Она, увидав торчащие чёрные ноги скульптуры из-под сползшего с неё брезента и включив женское воображение, приняла их за окоченевшие конечности чьего-то безжизненного тела. А в остальном, мероприятие прошло удачно. Пионер возвращён владельцу, преступники полностью изобличены.

Шестьдесят девятую годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции руководители провинциального городка встречали стоя на трибуне городской площади с алыми гвоздиками, приколотыми на груди. Яркими красными транспарантами пестрели украшенные фасады домов, призывавшие верить в Коммунистическую Партию Советского Союза, любить Родину, быть честными комсомольцами и быть достойными пионерами, продолжая дело дедов, отцов и старших братьев. Ветераны, трудящиеся, молодёжь и пионеры шли в колоннах строевым шагом, выкрикивая громкое троекратное «ура!» старшим товарищам. А чуть поодаль, на территории ПТУ-7, где недавно была аллея «Пионеров-героев», стояло двенадцать иномарок из Японии, как символ нерушимого братства русского и японского народов.