ЛИЦО

Утро. Город еще спал погруженный в сладкое томление ранних часов перед своим пробуждением. Никто не видел как на голой стене пятиэтажки-хрущевки, некогда выкрашенной в яично-желтый цвет, а ныне вылинявший за немалое четверть столетия до противного, грязно-желтого, проявилось Лицо.
Утро захватывало у ночной мглы спящий Город, отвоевывая улицу за улицей. Ночная мгла отступала. На улицах начали появляться первые прохожие, спешащие на работу. Неожиданно для себя они увидели на некогда выцветшей стене, появившееся за ночь, Лицо. Они невольно замедляли свои торопливые шаги, оглядываясь на неизвестный портрет молодой девушки, глядевший на них со стены. Яркие, свежие краски контрастировали на фоне желто-серой убогости дома. "Наверное, какой-то пылкий влюбленный запечатлел свою даму сердца – подумалось многим – что не делает любовь с человеком, даже заставляет лесть на высоту третьего этажа и запечатлеть любимый образ". Прохожие невольно любовались нарисованным на стене Лицом. Восхищаясь сочными и яркими красками, которыми оно было нарисовано. Светло-русые волосы были нарисованы так, что казалось, что их треплет утренний ветерок, и пряди волос переплетаются с первыми лучами взошедшего Солнца. Огромные глаза, чистейшего сапфирового цвета, с легким оттенком грусти смотрели вниз, и казалось, в них отражаются фигуры стоявших внизу зевак. Многие пытались найти портретное сходство Лица со знакомыми им барышнями столь же юного возраста, каким выглядело оно, но не находили, столь непохожим было оно, и в то же самое время его черты каждому кого то напоминали.
Георгий Сергеевич, директор ЖЭКа, на участке которого был расположен преобразившийся за ночь дом, был в числе первых, спешащих на работу прохожих. Вот уже без малого тридцать лет он шел знакомым маршрутом к себе на работу. От его дома до подвальчика, где находился ЖЭК, было буквально пять минут ходу, и он не торопился, по пути проверяя работу дворников на вверенных им участках. Наметанным за долгие годы работы опытным глазом он моментально замечал недобросовестное отношение к работе отдельных, небрежно убравших вверенную ему территорию, а так же неотложные дела по которым нужно было на утренней планерке дать указания. Так повторялось уже почти треть века. Каждодневный маршрут, ставшей рутиной, а когда то давно, когда он был молодым, и только начинал работать в ЖЭКе мастером, этот район был другим.
На месте того, что сейчас называют в сухих отчетных строках жилым массивом, была небольшая рощица, упирающаяся в небольшое озерцо. В густой траве росли сопливые маслята, алела земляника. Георгий Сергеевич вдруг ощутил тот запах, которым пах воздух, когда он, тогда еще совсем молодой, спешил по ранней зорьке на рыбалку к этому озерцу, нагибаясь по дороге за земляникой. Теперь от этого не осталось и следа. В городе построили гигант-завод, а рощицу и озеро срыли бульдозерами для строительства домов для его рабочих. Сначала это были нелепые бараки, серые и мрачные, а затем строители налепили типовых коробок панельных домов, расселив людей из бараков. Потом стройка захватила и поле, на котором колхозники, а тогда здесь был колхоз, сажали хлеб. И вот уже нет ни рощицы, не поля, ни озера, а только бетонные коробки домов. На месте озера школа, на месте рощицы монументально расположилось семь пятиэтажек, на месте поля вся остальная, как пишется, жилая и нежилая инфраструктура.
От воспоминаний его вдруг оторвал шум голосов, шумно обсуждавших нарисованное Лицо. Он поднял голову и нахмурился: очевидный непорядок на вверенном ему участке. Он, озабоченно задравши голову, принялся высчитывать, во сколько обойдется замазать данное художество. Те деньги, которые выделила городская власть, ушли на приведение в порядок вверенной ему территории после зимы, а то, что осталось, необходимо было сэкономить на подготовку к зиме. Город крайне неохотно давал деньги, и приходилось постоянно выкручиваться, решая образовавшиеся проблемы. Он повел плечами, и, взглянувши на циферблат наручных часов, озабоченно ускорил шаг, спеша на работу.
С утренней планерки, происходившей в его кабинете, подчиненные выходили спешно и озабоченно, как всегда когда Георгий Сергеевич был с утра не в духе и устраивал своим подчиненным ураганный разнос. Сегодня был как раз такой день. Он подсчитал, во сколько обойдется замазать художество неизвестного художника, и получившийся результат подчиненные ощутили на себе.
- Как думаешь, Сергеич отойдет к обеду? – спросил участковый техник, на вверенной территории которого расположен злополучный дом, такого же хмурого с утра бригадира сантехников, которому только что было отказано в выделении средств на закупку водозапорной арматуры для ремонта аварии.
- А Бог его знает! – сердито ответил тот – я сам не приложу ума, что делать, вчера обещал денег выделить, сегодня наорал за растрату! Я ему сто раз объяснял, что оборудование старое престарое, служит уже двадцать лет, и требует замены в срочном порядке, а он заладил свое: "Реставрируйте то, что есть", будто от реставрации толк, какой будет! Все равно через месяц все заново переделывать надо будет! Ты лучше разберись у себя со своими Рембрантами, что на домах малюют, а то точно всю зиму без воды просидим.
Вечером, идя с работы, Георгий Сергеич удовлетворенно отметил четкую исполнительность своих подчиненных: Лицо, смотревшее со стены пятиэтажки, было закрашено. Единственно, что выдавало случившееся, так это яркое пятно желтого цвета на стене дома. Весь вечер Георгий Сергеевич провел в прекрасном расположении духа, и даже позвонил бухгалтеру, и приказал завтра, не дожидаясь его выделить сантехникам необходимые им деньги. Однако на следующее утро его радость мгновенно улетучилась, когда он увидел на прежнем месте Лицо, поверх свежего пятна краски, которой окрасили вчера. Дело принимало серьёзный оборот: неизвестный художник бросал вызов! Георгий Сергеевич сердито повел плечами, и сильно сутулясь, как всегда бывало, когда он волновался, скорым шагом зашагал к себе на работу.
Борьба с неизвестным художником растянулась почти на две недели, круша финансы ЖЭКа. Лицо затираемое свежей краской, затем безжалостно уничтожаемое шпателями маляров каждое утро регулярно продолжало появляться на прежнем месте. Даже дежурства, организованные, и возглавляемые, самолично Георгием Сергеевичем не помогали. Лицо возникало на стене, словно проявлялся негатив фотопленки каждое утро вновь и вновь. Уставший от безрезультатной борьбы с Лицом, обратился в школу, к учителям химии, может быть те, что подскажут. Вмешательство научной мысли так же не принесло своих результатов. Лицо, словно издеваясь над людьми, которые пытались его уничтожить, продолжало регулярно появляться каждое утро. Подчиненные уже старались меньше показываться ему на глаза, отговариваясь неотложными делами на их участках. Не известно сколь долго продолжалась эта борьба, если б Лицо однажды не исчезло. Георгий Сергеевич возликовал над одержанной победой. Впервые за две недели у него с утра улучшилось настроение и он весело насвистывая, зашагал на работу.
Войдя в полутемную прохладу подвального помещения ЖЭКа он впервые услышал непривычную тишину, царившую в его стенах. Это было не характерно для столь ранних часов, потому что в это время обычно собирались все техники, мастера участков, бригадиры подходили за нарядами, везде царило оживление, слышались взрывы смеха от рассказанного анекдота. Он озабоченно вспомнил устраиваемые им в последние недели разносы подчиненным, иногда даже не по делу. "Надо собрать всех и извинится."- пришла ему в голову мысль. Его секретаря на месте не оказалось. "Наверное, опять в бухгалтерии кофеи гоняет" – с неудовольствием заметил он про себя, решив в ближайшее время поставить вопрос об отсутствии подчиненных в рабочее время основной темой следующей планерки. Он открыл дверь своего кабинета и зашел внутрь и остолбенел: в запертом кабинете сидела молодая девушка, и озабоченно рассматривала свои ногти.
- Кто Вы такая?! – нахмурился Георгий Сергеевич, силясь припомнить, где он видел эту девушку, чьи черты лица ему были знакомы – Что Вы здесь делаете?
- Вас жду, - просто ответила девушка, отрываясь от созерцания своих ногтей.
- Меня?! – Георгий Сергеевич нахмурился. Он вспомнил, где видел эту девушку: именно ее портрет доводил его последние две недели.
- Да, да! – кивнула головой девушка, словно угадав его мысли – мое лицо было для Вас предметом огорчения и забот последние две недели. Но эту заботу я вам не создавала, ее создали вы сами себе. Я ведь никому не мешала, в отличие от ваших работников, и просто рассматривала ваш город.
- Но позвольте! – нахмурился Георгий Сергеевич – Во первых подобные художества не предусмотрены архитектурным планом города, а во вторых, точнее во первых, поскольку это важней, как вы попали в мой кабинет?!
- Кабинет…- задумчиво протянула девушка – кабинет это условность, как впрочем, и ваш архитектурный план. Пара штрихов карандаша Художника, и он есть, впрочем как и вы. Надоест, сотрут. Вот посмотрите, - она встала и подошла к окну, которое при приближении девушки вдруг раздалось вширь и в высоту, заняв всю стену. За окном распростерлась вся картина города, словно смотрели не с окна полутемного полуподвального помещения, а с высоты, какой ни будь высотки, которых в городе и не было. За окном распростерся серый пейзаж заурядного города: две трубы ТЭЦ дымили на горизонте, окрашивая небо в грязно серый цвет, по улицам сновали различного размера коробочки машин, выпуская из себя облачка сизого дыма, люди сновали взад вперед, словно муравьи.
- Это вы именуете порядком?! – насмешливо спросила девушка – данный пейзаж, по-вашему, порядок?
- Вообще, кто вы такая?! – грозно сдвинув брови нахмурился Георгий Сергеевич. Будь здесь подчиненные они б поняли, что сейчас грянет небывалая буря с его стороны. Но их не было, а девушка в ответ звонко рассмеялась.
- Я? – звонко спросила она – Я, это я! Полноте сердится! Вы же сами недавно вспоминали, как хорошо было раньше: озерцо, рощица, сопливые маслята, земляника. Так это хуже, чем ваш архитектурный план? Полноте!
Георгий Сергеевич хотел возразить, но у него внезапно перехватило дыхание. Он сделал глубокий вздох, что б восстановить дыхание и, глядя в окно, обомлел: лежащий за окном город исчезал, покрытый легкой рябью туманной зыбки………………………………………………………….................
………свет….
……..свет падает отовсюду…….
……..картины………….
………пейзажи…………
………….молодая девушка со светло-русыми волосами и большими грустными глазами, цвета чистейшего сапфира, тихо подошла со спины к Художнику, рисовавшему свое очередное творение………………
- Ты у меня Великий Художник! – прошептала она ему на ухо, скрестив руки на его шее.
- Не мешай, пожалуйста! – попросил он ее.
- Не а! – отрицательно кивнула головой она – буду! Ты рисуешь несчастливый мир! Усталый мир, изживающий самого себя. Ты посмотри на него! – она широким жестом указала на создаваемое полотно, на котором распростерся Город. Две трубы, грязно оранжевого цвета, выпускали в воздух густой шлейф серого дыма, вымарывающего голубизну чистого неба, однообразные коробки домов, отличающиеся лишь высотой своих этажей, и разными оттенками своей окраски, разнообразные коробки машин…
- Это несчастный мир! – произнесла она – неудачное творение Великого Художника! Ты пробовал экспериментировать с Кистью и ранее, но ничего из этого не получалось хорошего. Я была в твоем мире! Он извращен нелепыми представлениями о красоте, добре. Я наблюдала за ним и его обитателями, и ничего радостного не увидела! Сотри его!
- А что взамен? – спросил Великий Художник.
- У тебя под слоем краски похоронен прекрасный мир. Чистый и нежный.
- Но, это прошедшая тема.
- Нет ничего прошедшего в Бытие! Все существует, и прошлое, и настоящее, и будущее одновременно! Посмотри на будущее нового мира. Все краски уходят с холста, и остается лишь серость и однообразие! Мир размеренной жизни, ведущий себя к исчерпанию. Его тема не перекликается с темой будущего, если ты, конечно, не хочешь одеть свой мир в будущее под знаками некрона, мертвого мира, мертвого Бытия! Но не забывай: ты ответственен за живущих в этом мире. Ты их создал и воплотил реально. Они твои дети, а детоубийство, самое тягчайшее преступление против Бытия! Тогда исчезнет Будущее, и Хаос придет на смену сущему. Хаос не терпит форм, не терпит Бытия, не терпит Времени, и все созданное тобой канет в пучине аморфности и безличия!
- Возможно, ты и права! – заметил Великий Художник, со вздохом беря в руки шпатель, слои за слоем принялся уничтожать недавно созданное творение…………………………………………
будильник затрещал, зазвонил над ухом. Человек сел в кровати, стряхивая с себя остатки сна. Странные были его сны. Снился неведомым город. В техникуме много рассказывали о прекрасном и светлом будущем, вот и наснилось. Двадцать пять лет, прекрасный возраст. Он только начал привыкать к тому, что он теперь не Жорка, а Георгий Сергеевич, что у него есть подчиненные, перед которыми он ответственен. Он встал и потянулся. Наскоро оделся, и, подхватив удочки, заспешил к озерцу, лежащему за раскинувшейся на горизонте рощицей, по дороге подбирая алевшие в траве ягоды земляники. По дороге он приметил пару семейств маслят, притаившихся под молодой березовой порослью, которые надо будет срезать на обратном пути. Его взгляд упал на статью из вчерашней газеты, которой была накрыта кошелка, в которой лежал прикорм, и различные рыбацкие принадлежности. Стройки, ожидавшийся десять последних лет не будет, не выгодно. Он, ежась от утреннего тумана, ускорил шаг. На мгновение ему показался Город, увиденный ночью во сне, серые колонны панельных пятиэтажек, почудились голоса людей, но все это быстро исчезло, при дуновении ветерка. Он заспешил: скоро взойдет солнце и клева не будет. Он не увидел, что на мгновение облака, уже подсвеченные грядущим рассветом, стали похожи на лицо не известной девушки, исчезнувшее столь же стремительно, как и ранее виденное видение Города…………………