Ночные демоны бепамятства, Глава четырнадцатая

  Ночь брала своё, матч подходил к концу, разочарованные и радостные болельщицы уже вяло реагировали на острые моменты в игре - их тела отчаянно требовали отдых, дабы успеть восстановиться перед завтрашними работами. После того как все расслабились и приняли удобное положение для полусна, в комнате не осталось и свободного сантиметра. На широком раскладном диване сидели Стейси и ещё две заключённые. На полу с подушкой разлеглась четвёртая. На одной ручке дивана, сложив ногу на ногу и оперевшись о спинку дивана, сидела хрупкая девушка. А зеркально ей, облокотившись на одну из подруг, сидела тридцать пятая. Перед ней за столом на мягком стуле сидела Натали. Всё это время она почти молча составляла компанию заключённым, изредка беседуя с тридцать пятой почти шёпотом, чтобы не отвлекать остальных... Кто были эти самые остальные? В основном - друзья тридцать пятой. Спортивные, молодые, но оступившиеся, у которых после заключения ещё вся жизнь была впереди. Их можно было видеть на игровых площадках, где они проворно забивали голы и набирали очки, их можно было застать за тихой дискуссией за обеденным столом, их можно было наблюдать в душе... Всегда стройных, молодых, красивых и опрятных. Их лица излучали покой и душевное ровновесие, как если бы они были вовсе не в тюрьме, не в колонии, а на курорте или в летнем лагере. Мелкие кражи, нелепые бытовые ситуации, драки по пустяку или на пьяную голову - вот что приводило их сюда. Они не были глупыми и легкомысленными, не были надменными, как могло показаться сперва - они были самодостаточны и умны и всегда оставались лёгкими на подъём. Они знали - всё ещё изменится, и можно не расстраиваться. Тридцать пятая была самой опытной и самой спокойной из них - для неё заключение всё же стало лишением свободы и перестало быть просто приятным досугом. Однажды дело должно было дойти до освобождения... И тогда мир из тёплой и солнечной, пусть, пустыни, превращался в холодные бетонно-стеклянные джунгли, по правилам которых приходится выживать. Чем скорее должен был истечь срок, тем серьёзнее и мрачнее становились мысли и взгляды тридцать пятой, и Стейси уже давно начала это замечать, несмотря на то, что они не так часто общались.
  Но сейчас более примечательными казались эти трепетные отношения между тридцать пятой и Натали. Дружба... Тёплая, спокойная и размеренная - то, на что была абсолютно согласна Стейси, точнее, то, о чём она могла только мечтать, и то, всегда боялась. Прошли уже три контрольных осмотра, во время которых они с Натали сохраняли атмосферу полной формальности. Ни единого вольного взгляда, слова, прикосновения - ничего этого Стейси не могла себе позволить, несмотря ни на что. Пусть, её сердце было обречено прогарать изнутри, прожигая тело всё дальше миллиметр за миллиметром, до тех пор пока и вовсе не испепелит его. Пусть. Ей уже давно было всё равно - ей хватало возможности видеть Натали, чувствовать запах её парфюма, крема для рук, её кожи, ей хватало возможности слышать этот чудный голос, ощущать запретное тепло. Всего этого было уже вполне достаточно, чтобы существовать, пусть, не жить.
  После долгой и мучительной игры матч был окончен. Все пришедшие принялись помогать Натали убирать посуду и превращать порядок в идеальную чистоту... Стейси молча осталась сидеть, уставившись в экран, где начиналась комедия. Нет, разум не играл с ней злую шутку - это действительно был тот же фильм, что на экране телевизора в квартире Даяны. Почти полгода. Почти полгода жизни прошли как одна неделя в колонии. Не было амбиций, не осталось планов, не осталось места мечтам. Всё то, что казалось таким важным на свободе, превратилось в пустяк и забылось за нагромождениями в распорядке дня. Она сидела как заколдованная, ничего не слыша и ни на что не реагируя. "Якорь". То, что подсознание для себя сохранило на всегда, ассоциируя с конкретным днём, конкретным местом и конкретным событием. Глаза невольно закрывались, Стейси чувствовала, как по пальцам стекает тёплая, слегка вязкая... Кровь. Пульс стучал в висках как после марафона, а голова как будто превратилась в свинцовую.
  Перед её глазами сидела Даяна в своём кресле... Посреди пустынного поля, где, казалось, вокруг не было ни души - только бескрайний простор, только пожухшая осенняя трава. С какой бы стороны Стейси ни пыталась подойти к креслу - она всегда видела Даяну со спины. Казалось, кресло поворачиволось, стоило только сделать шаг, и Стейси стала делать шаги больше, быстрее... И вот она уже бегала с предельной скоростью вокруг него, но ничего не менялось - лишь поля вокруг превращались в размытые очертания. Стейси остановилась, чтобы отдышаться и оглянуться, изучить это странное заколдованное место, и тут на охристом осеннем пейзаже как из-под земли выросло большое ссохшееся дерево, на котором красовались три неопрятных иссиня-чёрных пятна. Три ворона пристально следили за попытками Стейси заглянуть Даяне в лицо и на лишь им понятном языке тихо перекрикивались, будто активно обсуждая происходящее.
- Думаете, я не смогу, да?! Да?! - закричала им в ответ Стейси - А сами смогли бы?! Сами смогли бы посмотреть в лицо той, кого убили?!
  Ответом для неё служило лишь рокотание со стороны облезшего дерева: вороны переглянулись друг с другом и один за другим с тихим кряхтением отвернулись от поляны, где позади кресла Даяны на коленях стояла ноль сорок вторая.
- Ну, и ладно! Я справлюсь, я сама разберусь с этим проклятым местом. Я смогу, слышите!?
  Но они как будто не слышали. Никто не слышал слов Стейси, кроме неё самой... Она поднялась. Снова сделала шаг, на этот раз настолько мучительно медленный, как если бы он должен был длиться несколько лет. Шаг. Кресло не изменило своего положения, и вполне логичный результат после первых неудачных попыток казался чудом или обманом зрения. Она сделала ещё один абсолютно такой же шаг, даже меньше. Кресло не спешило отвернуться, избегая взгляда, а один из воронов развернулся и заложил голову на бок, пристально разглядывая происходившее. Ещё один шаг. Кресло не двигалось. Оставалось каких-то там два шага, и теперь все вороны застыли в любопытстве, будто понимая, что что-то грядёт. Стейси окинула их ответным взглядом, но на этот раз промолчала. Шаг. Ещё один, последний. И вот она стоит перед креслом, но глаза её зажмурены. Вороны разбушевались и закричали, так громко, что барабанные перепонки почти лопались. "Тихо-о-о" - пыталась заглушить этот звук Стейси, обхватив голову. Она открыла глаза, и перед ней оказалось безмятежное как во сне лицо Даяны. Вороны сидели на спинке и ручках кресла и пристально смотрели своими чёрными глазами-бусинками.
- Видите? Я не боюсь. Я не боюсь. - тихо шептала им Стейси в ответ на взгляды.
  Как будто поняв её, вороны сначала замерли. А затем один из них, самый проворный, клюнул Даяну в висок. Глаза её раскрылись, и безмятежный вид сменился страхом и негодованием. В её волосах распускалась роза кроваво-красного цвета. Лепестки с неё тут же опадали. Приземляясь как капли крови на руку, на ручку кресла, а затем и на землю... Друг за другом распускались розы, тут же сбрасывая лепестки, как будто взрываясь. Стейси замерла с ужасом наблюдала за этим зрелищем, в то время как воздухе витал солоноватый запах крови. Их взгляды встретились, её и Даяны. Лицо последней начинали заполонять распускавшиеся бутоны роз так, что были видны лишь широко раскрытые глаза. С губ её не сорвалось ни слова. За несколько секунд розы начали исчезать, так же, как и те, что были на её руках, на её ногах: они так же взрывались, как будто управляемые неведомой силой, изнутри... Стейси окатило волной из кроваво-красных лепестков. Последнее, что она увидела, прежде чем зажмурила глаза - это скелет Даяны в кресле, вокруг которого и на котором сидели всё те же три ворона. Самым ужасным были глаза Даяны, которые оставались на месте и продолжали пристально следить за Стейси... Не с ненвистью, но со всей болью и тоской, которая может отражаться в глазах одного человека.
  Она очнулась. Всё там же, в комнате Натали, но уже лёжа, а не сидя, укрытая пледом, да и ноги, судя по ощущениям, находились выше головы. Натали сидела рядом на стуле и с обеспокоенным видом держала её руку. Первую же попытку Стейси подняться она пресекла словами: "Куда?! Лежи, ради всего святого." И правда? Зачем было так спешить избавляться от тепла и заботы...
- Как ты себя чувствуешь? Голова болит, кружится? В глазах темнеет? Тошнит? Знобит? Что-нибудь? - голос звучал как будто из пещеры или колодца, эхом рассыпаясь в голове.
  В ответ ещё пару минут звучала тишина, в которой обе прислушивались к только что очнувшемуся от кошмарного сна телу.
- Нет, вроде...
- Лучше скажи сразу - я попрошу отправить тебя в больницу. Впервые имею дело с таким. - взгляд Натали был всё ещё взволнованным, и она не пыталась этого скрыть. - Я привыкла к травмам, к отравлениям и побочным эффектам препаратов, а вот такое вижу впервые.
- Это нормально. Ничего страшного. Это воспоминания. Так бывает. - начала было оправдываться Стейси, приподнимаясь с дивана и глядя в погасший экран телевизора. - Правда. Со мной так бывает. Это как сон. Потом немного странные ощущения. Но это просто сон.
- Хорошие сны... - Натали убрала свои руки и в задумчивости покачала головой. - Оставайся сегодня в лазарете, всё равно остальных уже увели по камерам, и грех снова тревожить охрану.
  Мысли в голове Стейси всё ещё были вперемешку, наперекосяк, скомкавшиеся между собой. Сердце молило остаться на ночь тут, поговорить с Натали, раскрыть свою душу, узнать хоть что-то о этой необычайно заботливой женщине. Разум кричал, требовал уйти к себе в камеру, закрыться, разыться в одеяло и остановить эти напрасные терзания. Это случалось так редко, что слово "редко" можно было заменять на "никогда"... Но разум всё-таки победил.
- Нет... Всё в порядке. Я лучше пойду в блок. Всё правда нормально. Спасибо за заботу.
- Тебе виднее. Но только попробуй оказаться в моей приёмной сегодня ночью или завтра! Обижусь до конйа жизни. - Натали засмеялась. - Сейчас вызову охрану, чтобы тебя проводили.
- Обещаю, что не появлюсь тут ни ночью, ни завтра днём. - с улыбкой, отчего-то грустной, произнесла она.
  И через пару минут раздались шаги по лестнице, по коридору, стук в дверь.  Вместе со всем этим, как последние капли воды на палящем солнце, в сердце Стейси растворилась надежда, оставляя после себя пустоту и какую-то долю грусти. Хотя было понятно, что принятое решение было верным: не следовало привязываться к Натали, у которой была своя светлая жизнь, и в то же время омрачнять её путь своими демонами.
  На улице было на редкость свежо, над головой висело звёздное чёрное небо. Бесшумный конвой в виде сонного охранника как будто испарился. Она достала пачку сигарет и закурила одну в звенящей ночной тишине. Дым туманом улетал ввысь и растворялся там, скрываясь из виду. Освящённый периметр - единственное, что напоминало о том, что здесь Стейси не на свободе... Но было то, что никто не был в силах отобрать ни у неё, ни у других заключённых. Они могли забрать у них время, забрать дом, забрать семью и друзей, забрать свободу и право выбора. Но они не могли забрать у них небо. Им не под силу было остановить вольный ветер, который врывался в окна камер. Не под силу было заставить погаснуть луну и звёзды. Не под силу было выбить почву из-под ног. И это была та самая свобода, которую никто на свете не был в праве у них отнять.