Фейерверк

    
Фейерверк не всегда был таковым.
У него было солнечное детство, как у всех, была любящая мама и строгий папа, была любовь с одной девчонкой до утра на сеновале в июльскую тёплую ночь, была не менее тёплая осень золота и размышлений.
В общем, у него было что вспомнить с радостной улыбкой и светлой печалью.
А теперь у него появилось и место для воспоминаний: в один какой-то весьма трудный момент жизни его насильно втиснули в маленький металлический снаряд. Причём втиснули туда не весь фейерверк со всеми его потрохами, а лишь самое лучшее и энергичное, вернее, всю его нерастраченную энергию души. Втиснули и плотно закрыли пыжом.
И вот перед нами однажды появился наш герой в новом облачении и сути. Этот теперь фейерверк, наделённый крепчайшим металлическим телом – снарядом.
Нашего нынешнего героя создал не Бог, а хорошие мастера из машиностроительного завода. Создали с выдумкой, начинили его разными яркими образами и сюжетами, дав ему право самому в момент высшего вдохновения выбрать понравившуюся цепочку образов и сюжетов.
А момент высшего вдохновения, сказали, у него будет тогда, когда его из пушки выстрелом выпустят в небо.
Фейерверк помнил, как его учили в момент сотворения и тогда, когда он проходил школу воспитания на складе:
– Скоро, – говорили. – мы выпустим тебя в жизнь. Это и будет твоя настоящая жизнь! Ты взлетишь на небо, станешь выше всех нас, и там, на небе, все имеющиеся в тебе образы и сюжеты претворятся в причудливую картину огня, красок и звуков. Это будет твой высший момент вдохновения! Ради него и рождаются на свет!
Всё, чем ты был до завода, до снаряда, до залпа, – это всё была прелюдия, а сам залп – это и есть самая настоящая жизнь!
Она коротка, но – красива! Прекрасна!
Ради этого залпа ты и родился на свет!
Когда ты превратишься в причудливую картину огня, цвета и звуков, народ под тобой замрёт от радости и счастья! Он всегда будет тебя помнить, и всегда будет тебя любить!
Так воспитывали фейерверк, поэтому он, плод такого воспитания, с радостным предчувствием и трепетом ждал своего салюта, своей настоящей жизни.
Однажды его и несколько его сотоварищей взяли со склад, загрузили в машину и куда-то повезли. Наконец, зарядили в пушку наш фейерверк.
Минута, вторая, третья, и – выстрелили.
Когда с человеком случается смерть, это, наверное, сногсшибательный удар, после которого всё мгновенно исчезает для умершего человека, и сам он исчезает, как дымка, как утренний туман, как призрак. Исчезает раз и навсегда.
Всё, не нужно теперь больше просыпаться и засыпать, есть и голодать, думать и чувствовать, испытывать добро и гнев. Всё, ни дна тебе, ни покрышки, финита ля комедиа, как говорится.
С фейерверком было иначе.
Правда, начало похоже: сногсшибательный удар!
Его выбросило высоко в небо! Это был тоннель, тоннель света и боли, тоннель, ведущий в свет!
В конце тоннеля действительно был яркий свет!
Фейерверк выбросило в этот яркий свет в конце тоннеля, и там, в конце тоннеля, фейерверк взорвался!
Взорвался и – исчез, умер.
Но в последнее мгновение своей жизни он увидел ту самую причудливую картину огня, цвета и звуков, во что он превратился благодаря взрыву. Это было потрясающе!
– Какое счастье! – подумал фейерверк в последнее мгновение своей жизни. – Я выполнил своё предназначение: я стал ярким салютом жизни для всех, кто подо мной внизу, на земле, среди грязи и слякоти, снега и холода. Кто на моей родине, о родина! Я показываю им истинную суть жизни!
Жизнь – это фейерверк!
Мало, но – чертовски красиво!
Смотрите, учитесь, пока я жив! Я для вас – символ жизни! Я знак праздника, а праздник – лицо жизни!
Так бы и думал дальше фейерверк, но ему стало больно и душно, тоска снедала его, словно он был для тоски сладкой булочкой.
Он вдруг понял, что его мысли – это еще не вся правда. А в последний миг жизни ему хотелось всю правду без остатка. Он оглянулся на себя и на своих тоже пылающих сотоварищей. И стал думать так:
– Господи, я вижу картины своей исчезающей жизни. Это моя родина, моё детское село на склоне горы возле большой реки, три тополя возле отчего дома и одна черемуха у окна кухни. А из окон зала видна железная дорога, поляна и турбаза «Восход», и курья, заросшая камышом и лилиями!
Благодатное время детства видится мне, мои родители, мама, которая часто сидела рядом со мной молча, папа, делавший надписи красивым крылатым почерком на подарках гравировкой, старший брат, рисующий маслом Саяно-Шушенскую ГЭС, средний брат бульдозерист, сестра, ездящая на велосипеде, купленном средним братом, старая бабушка, которая оставляла вставную челюсть в граненом стакане на ночь, и еще одна бабушка, курящая папиросы Прибой.
– Неужели всё, жизнь кончилась! – закричал фейерверк в сердцах и заплакал, искры его ярких слез полетели брызгами фонтана.
Потом он стал падать вниз, силы еще оставались, он упал на снег и закрутился юрком, громко шипя. Скоро испустил дух.
Какой-то мальчик побежал к крутящемуся трупу фейерверка и кричит:
– Папа, он еще жив, давай его спасем! Папа, ну скорей же, скорей!
Но фейерверк уже нельзя было спасти. Есть время, когда спасти еще можно, а есть момент, когда спасти уже нельзя. У фейерверка именно такой – второй момент, к сожалению.
Люди расходились с площади, все хвалили фейерверк.
Он действительно, был великолепен, ярок и причудлив по образам и сюжетам.
Расходившиеся люди уносили с собой образы своей родины, своего села на склоне горы возле великой реки, три тополя и черемуху, поляну и курью, вспоминали образы женщин, мужчин, старух. Люди вспоминали образы своей любви к родине.
Никто не увидел в фейерверке стариков, а только старух, ведь стариков действительно не было, они почти все погибли на великой войне.
Фейерверк напомнил людям их детство, их родных и любимых, их родину, вызвал волну любви и добрых чувств.
Все видели и запомнили содержание жизни фейерверка, но никто не знал, как же зовут этого самого фейерверка.
Обидно, никто даже не поинтересовался, как же все-таки зовут этого самого  фейерверка.
У него нет имени, это не поэт, хотя каждый фейерверк – это отдельное стихотворение о любви, о любви к человеку и родине.
                9 января 2013 г.


Рецензии