Учитель

За сорок лет школа, где он работал сначала учителем, а затем бессменным директором, стала для Андрея Родионовича вторым, если не первым, домом.
Теперь он не работал, теперь он раз в неделю учил детей игре в шахматы – вёл шахматный кружок, всё ещё стараясь жить школьной атмосферой.
За долгие годы много юных душ- личностей и характеров прошло через руки Учителя. Иногда бессонными ночами он в памяти перебирал их лица. Были ученики – гордость школы, - способные, трудолюбивые, ищущие знаний; были посредственные, но упорные и терпеливые, а были лодыри, и хулиганы, и малолетние преступники – память Учителя хранила всех.
Сегодня была среда. Октябрь заливал дождями. Андрей Родионович шёл из школы по мокрому асфальту проезжей части дороги – тротуаров как таковых в селе нигде не было. Обогнавший его на скорости джип обдал облаком грязных брызг, но затем резко остановился и сдал назад – ему предложили подвезти. За рулём джипа был его бывший ученик – Грачёв. Школьная кличка Грач за ним сохранилась по сей день, приобретя зловещий бандитско-криминальный оттенок. По пути Грач завёз его в своё кафе на чашку чая.
До Учителя доходили слухи, что Грачёв с дружками на автотрассе Новороссийск-Москва грабил автобусы с «челноками», едущими за товаром в Лужники, что они с неорганизованных стоянок угоняли фуры с дорогим грузом, оптом торговали левой водкой и крадеными машинами. Затем они с какими-то предпринимателями выбивали какие-то долги с колхозов: вывозили из хозяйств дойных и стельных коров, не обращая внимания на уговоры руководителей и плач доярок, прямо из-под комбайнов грузили в свои машины при уборке зерно, угоняли технику – одним словом, грабили и грабили, - строили капитализм. Сейчас Грачёв известный в области бизнесмен, - ему везде почёт и уважение; в своём селе он тоже теперь хозяин, - сельская администрация усердно служит ему. Разговор с Грачёвым для Учителя был неприятен.
- Ты меня, Андрей Родионович, заставлял учиться, ты мне рассказывал сказки про порядочность, про доброту, про уважение к труду скотника и кочегара, ты из меня готовил послушного раба, - а я родился не рабом и ты потому выгнал меня из школы, - обвинял ученик Учителя.
- Так кто же оказался прав? Ты или я? Скажи, пожалуйста, какой у тебя доход. Пенсия девять тысяч в месяц, а у меня в месяц больше миллиона – я живу в сто, в двести раз лучше тебя. Я вас всех купил. Вы все вот где у меня, - показывал крепко сжатый кулак расходившийся Грачёв.
- Не надо путать знание с богатством, а ум с хитростью. Богатство это не радость – это беда, - это душа, проданная дьяволу, которому надо праведно и неправедно служить, богатство как раковая опухоль уничтожает жизнь. Когда-нибудь Вы это, Василий, поймёте. А отчислял я Вас из школы за дело: учиться Вы совсем не хотели, постоянно срывали уроки, хамили учителям, устраивали драки и терроризировали младших школьников, - настаивал на своём Учитель.
- Может быть, может быть, но по жизни прав оказался я, и ты, Андрей Родионович, должен попросить у меня прощения за то что было, - нагло и невозмутимо чеканил Грач.
- Прощения, Василий Павлович, просят за ошибки, за грехи, а мне просить прощения не за что. Тем более, что тогда последнее слово было за Вами, если бы захотели учиться, Вас бы никто не отчислил – я помню хорошо тот педсовет. Так что спасибо за чай и будьте здоровы.
Учитель вышел в осенний полумрак и под дождём зашагал к своему дому.
- Ты ещё об этом пожалеешь, - выходя следом и садясь в джип, прорычал бывший ученик.
Осень тянулась целую вечность. Дожди не прекращались. Шахматный кружок работал. Учитель старался не подавать вида, старался быть спокойным, но каждый раз подходя к роковому месту, он сердцем начинал чувствовать приближающуюся опасность – сердце начинало учащённо и тревожно биться, и с этим он ничего не мог поделать, не мог с этим справиться.
И в тот раз он как всегда дошёл до злополучной лужи, начал обходить её и услышав шум двигателя за спиной, плотнее надел на голову капюшон. Сердце учащённо забилось. Он остановился, - ожидание холодного душа затянулось. Почему-то кружилась голова.
Неожиданный громкий голос вывел его из оцепенения: он обернулся и увидел остановившуюся рядом с ним машину и знакомое лицо своего ученика Пети Коротких. Петя вышел из-за руля и открыв дверцу, приглашал Учителя садиться, он даже пытался помочь ему не поскользнуться на грязной обочине, но Учитель на глазах у Петра внезапно начал оседать и падать на бок. Коротких успел его подхватить  на руки и бережно усадить в кресло.
- Сейчас, сейчас мы будем в больнице, надо немного потерпеть, - говорил он безмолвному, пристёгнутому ремнём, с поникшей головой Учителю.
А в это время в сознании Учителя красочным калейдоскопом мелькали картины последнего школьного звонка:  вот он выступает с приветствием, вот первоклассница со звонком в ручонке, вот звучит школьный вальс и кружатся пары, кружатся на площадке перед загрустевшей школой любимые его ученики. Они кружатся почти не касаясь земли, они как ангелы красивы и воздушны, а он стоит в центре площадки, а пары отрываются от земли и поднимаются выше и выше; он следит глазами за их полётом и вдруг как-будто порыв ветра, как-будто вихрь делает его невесомым и уносит его под самые облака.
Больше не слышно переворачивающей душу мелодии вальса… Последний звонок отзвенел.