Народное средство - глава VI

  Григ решил прогуляться. Постовую сестру предупредил  –  где будет находиться. Пройдя несколько шагов по длинному переходу в административное здание, он присел на широкий белый подоконник. Это место было недосягаемо  для камер наблюдения.
За окнами гулял ветер и срывал старые сухие ветки, они ударялись о стекла или об оконные  карнизы и падали на запорошенную снегом землю. Рябиновые гроздъя без устале качались, и в этих качаниях можно было усмотреть и насмешку, и сомнение, и горечь. Тихие шаги отвлекли внимание. В дверном проеме перехода показалась Зинаида. Она постояла некоторое время без движения, словно ждала разрешения на каждый следующий шаг. Григ молчал. Не дождавшись реакции Грига, она насмелилась и все же приблизилась.
 Как ему хотелось взять её за руки, посмотреть ей в глаза и сказать – «Я тебя ждал,  я так долго тебя ждал». Но он не мог позволить себе подобных сантиментов. Он перестал быть мечтателем, за двадцать лет он научился быть жестким и хладнокровным, потому  что таким он нужен был всем. Заговорила первой она:
– Гриша! Ты – такой чужой! – Зинаида прижалась к холодной стене, – Я знала, что ты именно здесь. Спасибо тебе!
Григ встал рядом с Зинаидой:
 –Зина! Не думай, что у меня сложилось хуже, чем могло бы.
  Поняв, что выдал затаенный спор с самим собой, поправился:
– У тебя, надеюсь, всё нормально?
– Какое нормально, если сюда попала!?
– Вовремя попала, да и свиделись, наконец,– Григ говорил быстро и уверенно: – Звучит цинично и даже более – тебе спасибо! Ты всегда была моим маяком, – хитро подмигнул, – А то ещё будет!
Они молчали, долго молчали. Им обоим было приятно молчать и этим молчанием единиться…
  Зинаида присела на холодный подоконник, Григорий сделал тоже самое. Они сидели в полуосвещенном коридоре перехода и болтали ногами, настраиваясь на одну волну в воспоминаниях. Падение лёгких комнатных тапок с ног Зинаиды, послужило сигналом – Григорий быстро встал с подоконника, со словами:
– Я узнал тебя, только когда стали   зашивать рану, – наклонился, быстро и легко обул Зинаиду.
  У Зинаиды от этого перехватило дыхание, она, не скрывая своего восторга, вскрикнула:
– Надо же! Я это поняла. Неужели я так изменилась? Согласилась с мыслью, что намеренно не узнаешь и даже хочешь досадить, а мне так хотелось тебя обнять.
– Когда на операционном столе лежала? Обнимай сегодня, не откладывай до завтра, – пошутил Григорий, дерзко вглядываясь и проникая взглядом в самую её глубь.
  Зинаида молчала. Григорий ощутил себя юнцом.
– Жених–то жив?
– Все женихи живы! – уклонилась от должного ответа Зинаида. – Ты ведь женился раньше, чем я замуж вышла.
– Понятно же, что дураком был.
– А сейчас ты – величина, и жаль, что не я такую величину создавала.
– Может я от злости и стал хирургом – это очень даже возможно…
  Григ вернулся в ординаторскую, некоторое время машинально перебирал папки с историями своих больных. Рассортировав их по номерам палат, выдвинул ящик стола и положил папки далеко вглубь. Стал разглядывать письменный прибор. Рука потянулась за ручками.
  Он вытаскивал их по очереди и свойства каждой следующей проверял на клочке бумаги. Показалось, что он последний день выдержал в этом предельно фантасмагорическом мире и должен зафиксировать свое состояние, чтобы смочь пережить ночь с надвигающимися ВРЕМЕННЫМИ РАЗРЫВАМИ. Выбрал достойную подружку – красивую серебристую ручку с синими окрылками, и начал набрасывать рисунок. Поразмышлял над рисунком, сняв белый колпак, встал, подошел к окну, пристроил колпак на подоконнике, тут же одумался – схватил колпак и бросил его на стол. Сел, смял рисунок, потом начал мять белый колпак, но тот не поддавался. Оттолкнул колпак на соседний стол, схватил бумажный комок, поиграл им и, прицелившись, бросил его в стоящую в углу мусорную  корзину. Попал! И успокоился.