Капля утренней росы гл 4 Горячи шоко-ад

Глава 4

Горячий шоко-ад
    
Все, что успела рассмотреть Вера, так это название клуба. Оно было каким-то устрашающим – «Горячий шоко-ад», как будто буква «л» выпала из общего ряда и находилась в висячем положении. Но вывеска была настолько зрелищной и яркой, что являлась не ошибкой, а, пожалуй, реальной сутью этого клуба.
 Девчонки предъявили контрамарки у входа, где толпилось много молодежи. Фейс-контролеры посмотрели на них, поставили какие-то цифры и позволили пройти внутрь. За ними прошли Горелый и Гонза.
– Так, девочки, пойдемте за нами, а то тут вас снесут.
Вера с Наташей посмотрели друг на друга: внутри клуба было оживленно, громкая музыка звучала так, что, казалось, пробивала до самых мозгов. Но ее стиль и жанр только поддавал жару танцующей молодежи. Это была музыка восьмидесятых в современной аранжировке, своеобразный микс из звучания классических инструментов, электронной музыки и  спецэффектов. Все выглядело, на взгляд подруг, просто обворожительно – в меру красиво и гламурно. Они прошли вглубь зала, удаляясь от танцпола, где резвилась молодежь. Там в приглушенном освещении стояли столики с шикарными диванами, на которых вели размеренную беседу респектабельные посетители клуба. Когда подруги подошли к одному из столиков, им предложили сесть. Официант убрал со стола табличку «Заказано», оставил меню и удалился к другому столику. Горелый предложил девчонкам заказать все, что только пожелают. Но, посмотрев на изобилие блюд и коктейлей, а самое главное – на цены, они отложили меню в сторону.  Но Горелый, увидев их смятение, взял инициативу в свои руки. Успокаивая их, он сказал, чтобы они расслабились, ведь они здесь гости и за них уже все оплачено. Он посоветовал им пойти потанцевать, пока  накроют стол. Увидев с высоты второго этажа, где находился ресторан, как интересно развлекается молодежь на танцполе, где постоянно менялись группы, которые танцевали и пели под музыку техно, Наташа спросила:
– Неужели и правда они так могут петь?
На что Горелый ответил:
– Здесь тусуется самая продвинутая молодежь, да и много кто еще из элитной верхушки, но они в большинстве – наблюдатели. Здесь заведено работать ди-джеем так, чтобы не просто гонять музон, а устраивать  из этого целый театр, настоящее музыкальное представление. И каждый из ди-джеев соревнуется, кто круче, а это знаете как заводит молодежь, что аж башку сносит.
– Как это – башку сносит? – спросила Вера.
Горелый засмеялся:
– Ну, в общем, это когда ты вливаешься в толпу, и тебя оттуда уже просто выносят, потому что от такой музыки остановиться просто  невозможно.
– Пойдем поближе, посмотрим и, вообще, тоже попрыгаем. Мы же еще не старухи, – сказала Наташа Вере.
 Они встали с дивана и, взявшись за руки, спустились в самую гущу танцующей толпы, растворились в ней. Да, вибрация била по венам, казалось, что все тело само по себе судорожно дергалось в ритм музыки. Вера чувствовала, что она растворяется в ней и плывет, все больше и больше погружаясь в ритм танца. Танцуя, она нечаянно наступила на чью-то ногу и, повернувшись к этому человеку, попыталась извиниться, но  неожиданно увидела перед собой Артура. Смутившись, они стояли и смотрели друг на друга. Вера решила было ретироваться с дискотеки, но Артур задержал ее за руку и, потянув к себе, попытался что-то сказать, но музыка заглушала его голос. Он, стараясь перекричать музыку, взволнованно спрашивал:
– Вы с кем? Кто с Вами? Зачем Вы здесь? Сюда просто так не ходят! Здесь опасно!
Он пытался вывести Веру из этого шумного места, из толпы, но его за руку одернула какая-то девушка и увела. Она стала допытываться у него:
– Кто она? Та, которую ты хотел увести?
На что Артур ответил:
– Это самый близкий мне человек.
– Самым близким человеком может быть только мать.
– Да, мама – это святое, – согласился он и вдруг резко оттолкнул от себя ее руку и растворился в толпе. Но найти Веру он уже не смог. Наташа увела ее к столику на втором этаже, где они сидели до этого, объяснив, что могут быть неприятности, тем более, что Артур еще молод и горяч?
– Как видишь, мы с тобой не одни. Я одного не пойму: почему нет Бронислава? И зачем он все время дает нам в сопровождение каких-то недалеких типов.
– Нет, ты видела, как они разговаривают? – спросила Вера.
– Да сейчас все так разговаривают, олигархи тоже могут куда подальше послать и всякую чушь пороть. Ведь заметь: от тебя ничего не требуется, а просто жить в свое удовольствие, – ответила Наташа.
Садясь за столик, они удивленно стали смотреть на стол: чего там только не было. Невольно складывалось такое ощущение, как будто их хотят кормить всю ночь. Изобилие блюд и коктейлей необычно развеселило их. Наташа спросила:
– А что, к нам еще кто-то придет?
– Нет, – ответил Гонза, – это все для вас. Вам здесь понравится. В час ночи начнется самое интересное. Так что два часа вам хватит на то, чтобы уплести все, что только понравится. Мы пока выйдем, покурим, а вы  – кушайте, кушайте.
Они вышли из-за стола, спустились к танцполу и растворились среди танцующих.
– Ужас, какая вкуснотища! – рассматривая предложенные угощения и уже с аппетитом уплетая, произнесла Наташа.
Вера же находилась в какой-то странной задумчивости: она никак не могла понять, что хотел ей сказать Артур. Но она не успела как следует поразмыслить над этим, так как обратила свой взор на  Наташу, которая ее спросила:
– Какая-то ты задумчивая. Неужели Артур не дает тебе покоя?
– Нет.
Она улыбнулась, потом, вздохнув, ответила:
– Я просто увидела в его глазах такое удивление и неподдельное переживание… Он пытался мне что-то сказать или предупредить о чем-то, но я совершенно ничего из-за грохота музыки не услышала, а потом еще  эта девушка…
– Наверно, он просто хотел извиниться, – пробуя деликатесы, сказала Наташа. – Теперь я понимаю, почему ты загрустила: ты увидела его с девушкой!
– Наташа, – поправила ее  Вера, – неужели ты не видишь, что вокруг происходит? Что жизнь  какая-то бессмысленная. Я сама не пойму, зачем я здесь. Я убежала от прошлой жизни, но и в этой  не вижу выхода. Меня как будто ведут. Но куда?
– Ты говоришь совершенные глупости, ты просто не видишь, как живут другие люди. Вот вышла бы замуж, родила ребенка – и сразу появился бы выход. Ведь, согласись, у тебя все есть, ну, почти все, притом, и в личной жизни еще есть выбор. И кто тебя ведет? Ведь ты вправе остановиться, только ты можешь сказать себе «нет». Но ты ведь не можешь этого сделать лишь только потому, что боишься остаться в пустоте, не правда ли?
К столику подошли Горелый и Гонза. Садясь рядом с ними на диван, Гонза заметил:
– Скоро вам не будет скучно, а то вы какие-то грустные.
Пытаясь развеселить их, он стал рассказывать анекдоты и всякие смешные истории.
Время уже подходило к полуночи. Они спустились со своего этажа. Музыка по мере того, как они удалялись вглубь просторного коридора, становилась все тише и тише. Они подошли к заветной двери, где стояли два накачанных фейс-контролера, которые, взглянув на предъявленные контрамарки, открыли перед ними дверь. В правую сторону отвели мужчин, а в левую – женщин, которые сначала думали, что так и надо. Но Веру один из охранников увел в одну из комнат, Наташу – в другую. А тем временем в зале, где уже в каком-то туманном угаре суетились люди и занимали свои места, конферансье, развлекая публику, состоящую почти из одних мужчин,  громко объявил о начале шоу:
– Сейчас выйдет популярная группа «Аста» из Казахстана, которая исполнит песни из репертуара шведской группы «АББА».
Исполняя несколько композиций необычайно популярного в прошлом квартета, казахстанцы на прощание подарили публике свою оригинальную песню «Мой город». Все происходившее было ярким и зрелищным. А конферансье, удалившись за кулисы, очень переживал, как встретит такую юную и непривычную группу публика. Директор шоу возмущался, что тот нашел каких-то детей,  которые могут только все испортить. На что конферансье возразил:
– Ты же сам просил какой-нибудь экзотики. Согласен, эти девки-стриптизерши уже всем надоели. Помнишь, были у нас чукчи из тундры, из Индии – танцоры. Так что если публика тех радушно встретила, то и этих, из Казахстана, тоже воспримет нормально. Видишь, – он чуть приоткрывал занавес, – как все внимательно прислушиваются к музыке. Да посмотри, что творится: они встали и хлопают им, крича «Браво!».
Конферансье вышел на шум бурных оваций и еще раз поблагодарил участников группы и предложил всем присутствующим как всегда обратить свое внимание на  телеэкран. Там появилось изображение двух женщин-воинов. Их лица были скрыты под масками, костюмы, выполненные из латекса, изящные по цвету и своему фасону, выгодно подчеркивали стройность фигур участниц поединка. Ведущий шоу объявил, что справа находится  девушка-воин с боевым псевдонимом Амазонка. На экране появился крупный план, так что представилась возможность более детально разглядеть  ее изящный силуэт.
– Этот воин, – продолжил конферансье, – родом из Америки.
По залу прошелся гул, конферансье понял, что будет горячо. «Вот это да! Какие шоколадки нам попались. Спасибо Броньке! Только бы он не выиграл эту ставку, а то придется отвалить тонну бабла». Тут же увидел, что на мониторе появилась вторая девушка в боевом облачении. Он объявил:
– А этот воин под псевдоним Тропиканка – из России.  Делайте свои ставки, господа! 
На табло высветилась таблица, где цифры бегали, как секундная стрелка на часах.
– Правила игры вам известны: ставка становится неизменной в том случае, пока один из воинов в первом раунде не потерпит поражение. Как только один из воинов будет скинут с мостика в гущу шоколадной массы, ставки меняются. Победителем считается тот из воинов, кто первым  снимет маску своего противника.
На сцене, где должна была начаться игра, погасли все прожекторы. Арену освещала только красная подсветка. Над бурлящей жижей шоколада возник, благодаря чуду спецэффектов, мостик – это было необычное сооружение. С четырех сторон разливалась шоколадная масса, которая напоминала лаву огнедышащего вулкана. Девушки стояли на расстоянии, лицом  друг  к другу, держа в руках освещенные лучами неонов мечи. Когда пробьет гонг, начнется первый раунд, им надо будет вступить в схватку. А пока они смотрели друг на друга сквозь маски, которые были плотно одеты на их головы, и ждали начала поединка. Все, что нужно было им делать, – это скинуть своего противника в гущу шоколадной массы. На трибуне за всем происходящим наблюдали Бронислав, Гонза и Горелый. Бронислав был чрезвычайно удивлен, когда узнал, откуда родом Амазонка – он поставил на нее большую ставку. «Ну, я так и думал, что на Веру она никак не катит. Но как узнать ее настоящее имя? В принципе, это уже не важно», – решил он.
Гонза, наблюдая, как бьются на мечах девчонки, спросил Седого:
– Я что хочу спросить: как они согласились участвовать в этом шоу?
– Здесь грамотные люди работают, так что поневоле захочешь сделать все, что необходимо для участника, – ответил он.
Когда Амазонка упала от удара меча с мостика в шоколадную жижу, то Тропиканка спрыгнула туда же. В это время объявили второй раунд, на мониторе появились новые  цифры – не в пользу Амазонки. Ставки изменились. Борьба была настолько жесткая и неравная по силам, что симпатии публики разделились: одни, болея, кричали: «Тропиканка!»,  другие – «Амазонка!» Противницы явно не хотели уступать друг другу, ведь они знали, чем чревато их поражение: с проигравшей будут слизывать шоколад какие-то мужики. Но, тем не менее, Амазонка сорвала маску с Тропиканки и в ужасе произнесла:
– Ты?
Тропиканка толкнула ее от себя, сплевывая теплый шоколад. В это время прозвучал гонг, возвестивший о начале третьего раунда. Вслед за ним раздались голоса мужчин:
– У- у- у…
Лишь только хладнокровный Бронислав вкушал лавры победы, зная, что весомый куш из призового фонда ожидает его за кулисами авансцены. Посматривая по сторонам, он сказал Горелому и Гонзе, чтобы они поторопились к выходу и предложили девчонкам пройти в дискотечный зал. А там уже попытались им объяснить, что они не виноваты в случившемся, что не предвидели  ничего такого.
– А потом подойду я сам, – сказал Бронислав и удалился.
Подождав, пока Вера с Наташей выйдут из комнат, где они переодевались, Горелый с Гонзой начали их успокаивать. Но, к их удивлению, подруги не плакали от стыда и собственного бессилия. Они переживали только из-за того, что чья-то злая воля столкнула их в  открытом поединке. А ведь они так дороги были друг другу! Они шли молча, почти не слыша оправдательных слов братков. Пройдя по коридору в гущу толпы, где по-прежнему бесконечно громыхала музыка, они поднялись на второй этаж и сели за столик, посматривая друг на друга.
– Это что было? – спросила Вера. – Это дурной сон? Мы опять здесь сидим и слушаем эту дурацкую музыку! Они что, не знали на самом деле, что с нами там происходит?
– Ты знаешь, я сначала была в каком-то ступоре, но уже стоя под струями воды, подумала о тебе, и пришла в ужас только при мысли о том, что какие-то мерзкие, похотливые мужики наверно сейчас слизывают с твоего тела шоколад. Прости меня, что не смогла тебя от этого избавить!
Наташа поспешила успокоить свою подругу:
– Не переживай, со мной этого не произошло. А знаешь, этим ребятам из клуба надо работать в ЦРУ: они умеют наводить страх, даже не применяя силы.
– Да, они так психологически нас обработали, что если бы  мы не стали  участвовать в этом кошмаре, пришлось бы нам заплатить неустойку. Они вежливо и доходчиво объяснили при этом, что нашим ребятам придется всю жизнь расплачиваться за нас, – с грустью и ноткой сожаления ответила Вера.
Горелый и Гонза стояли, рассеянно наблюдая сверху за танцующими. Официант принес коктейли, Вера с Наташей взяли бокалы в руки и, чокнувшись, произнесли:
– За нас!
В это время подошел Бронислав и, подавая им два конверта, сказал, что он ходил разбираться с  устроителями этого безобразия, а своим позже уши надерет.
– А пока вы положите конвертики в ваши сумочки, потом узнаете, что в них.
Он взял коктейль, садясь рядом с ними, спросил:
– Ну, как вы себя чувствуете после всего?
Наташа ответила, что такого прилива адреналина она еще не испытывала никогда, но не дай ей Бог испытать еще что-либо подобное когда-нибудь.
– Только кто за этим стоит и кто за все ответит? – спросила Вера.
– Хорошо, хорошо, вы сейчас расслабляйтесь, а я потом сам с ними разберусь и все в точности узнаю, – ответил он.
В пять утра Бронислав со своей братвой отвез девчонок домой. Изрядно выпившие, они выглядели смешно и как-то трогательно, по-детски. Бронислав протянул букет роз: он хотел  хоть на миг удержать возле себя Веру. Как хотелось ему прижаться к ней, жадно схватить ее и не отпускать уже никуда. Как ни странно, но в таком состоянии она ему ужасно нравилась: эти алые губки, что-то бормочущие, жадно манили к себе.  Сдержавшись, он отпустил ее руку и, улыбаясь на прощание, сказал им, уже заходящим в подъезд, что был очень рад провести время в обществе таких прелестных дам. После захлопнул за собой дверцу джипа, уехал.
Дома Вера с Наташей прошли на кухню, чтобы посидеть и попить кофе. Там они вспомнили о странном подарке, достали из своих сумочек  конверты. Но в это время зашел на кухню Виталик:
– Вы что, совсем обалдели: заявились под утро, да еще пьяные?! Я из-за вас ночь не спал.
Быстро засунув конверты в сумочку, Наташа произнесла:
– Мы совершенно… трезвые, а вот по твоей физиономии… видно, что ты ни черта нас не ждал. Вон какой, весь опухший после сна! Иди, ложись спать дальше, а то нам надо еще сполоснуться и поспать тоже. Сегодня воскресенье – выходной, так что мы поспим подольше, а ты с Ксенией дуй в цирк. Там вон в коридоре на тумбочке два билета в цирк  – этот, как его там, шапито.
Зевая, Наташа удалилась в ванную, но прежде отнесла свои вещи в спальню. Вера тоже ушла в свою комнату. Проснувшись  поздним утром, уже ближе к полудню, Наташа прошла в спальню Веры.
– Вера, ты спишь? – спросила Наташа.
– Уже нет.
– Ты знаешь, что в конверте были деньги? Ты считала сколько?
– Нет, – ответила Вера.
– А ты посчитай. Там двадцать тысяч долларов. Ты понимаешь, в какую игру мы втянуты и кто за этим стоит? Ведь просто так, с улицы, кого попало не пустили бы туда. Значит, все было заранее запланировано. Притом у того, кто это все затеял, был немалый интерес: если нам столько денег заплатили, то можно представить, сколько получил он сам! Как ты думаешь, кто этот человек, который так по-крупному играет с нами? 
И сама отвечая на свой вопрос, тут же произнесла:
– Я думаю, это Бронислав.
– Да нет. Его с нами не было, он появился только в конце.
– Да как ты не понимаешь, что нас подставили, специально подстроив эту битву, в которой мы, ничего не подозревая, сражались друг против друга! Ладно, поиграем с ними.
И уже хотела было выйти из комнаты, как Вера ответила ей:
– Ты знаешь, а мне нравится этот Бронислав. Он  вел себя как настоящий джентльмен, и он совсем не похож на мусорщика.
– Что? – переспросила Наташа. – Он что – мент?
– Я не знаю. А что обозначает это слово?
– Здравствуйте, вот это да! Это, по-вашему, копы. Да что-то непохоже, что он там работает, хотя их, братков и ментов, сейчас друг от друга не отличишь, – подытожила Наташа. – Ладно, поспали, теперь давай обед приготовим, а то наши гуляки придут из цирка просто как мамонты голодные.
– Ой, сколько уже? – в испуге произнесла Вера и, посмотрев на часы, тут же добавила, – да уже двенадцать часов. А я не заметила и как Золушка в сказке проспала время начала службы в церкви.
– Ну, точно Золушка. А теперь  признавайся: все-таки ходишь в секту?
– Я тебе уже говорила, что у нас в Америке есть церковь «Transformation», и я здесь нашла такую же. И знаешь, что мне удалось понять? Бог возлюбил мир! И, как ты думаешь, можно ли уйти, возлюбив нас и не оставив надежды? А этой надеждой является вечность, которая откроется в нас. Но самое интересное, что она откроется только через Иисуса Христа. Жаль только тех, кто не ухватился за эту надежду, которая подобна канату, протянутому над самой пропастью. У меня есть эта мечта, но я не знаю, как ее осуществить. Наверное, еще не время!
– Да-да, мечтательница, жизнь – это тебе не сказка. Ну-ну, походи туда и отнеси  все  свои сбережения. Да, деньги, наверно, те, которые у тебя в конверте, им отнесешь, да? – возмущенно спросила Наташа.
– Всего лишь десятую часть?
– Что это такое – десятая часть?
– Ну, это десять процентов по-русски.
– А по-американски, – улыбаясь, произнесла Наташа, – сколько будет?
Но Вера, ничуть не смущаясь, ответила:
– Сколько не жалко. В нас это заложено с младенчества. Ты знаешь, мой народ – верующий и на дела благотворительности  весьма щедрый.
– А у моего русского народа любви хватит на всех, а вот  денег – навряд ли. Так что  всеобщая бедность не позволяет нам быть щедрыми. У нас все не просто, мы живем на обмане и крови, хотя и пытаемся облагородить себя. Но, знаешь, как у любого металла, даже драгоценного, есть примесь, так и в нас много всякого сора намешано. Но когда-нибудь все изменится. Россия – звучит гордо! Сколько раз стирали русский дух с нашей земли – и ведь не могут. А знаешь, почему?
– Почему? – спросила Вера.
– Потому, что сила народа измеряется не только  материальным состоянием, но и его духовными ценностями. А они дарованы нам ценою страданий и потерь. Люди, объединенные одним горем, становятся одним народом, и народом непобедимым. Ведь с нами враждуют, а мы – непоколебимы. Тронь нас – мы поднимем знамя как один народ. Будь то украинец, казах, молдаванин или армян и так далее. Они все заступятся за Россию, потому что Россия – душа этих народов. Это такое величие духа, которое не мозгами живет, понимаешь, а душою.
– Знаешь, мы чем-то похожи, – сказала, выслушав ее, Вера.
– Нет, дорогая, – перебила ее тут же Наташа, – вы слишком расчетливы. У вас сколько стоит земля? А у нас раздели всю по кусочкам – все равно в расчетах не сойдемся. Мы – страна убогих для вас. Да, есть у нас богачи, но как они богатеют? Опять же, за счет вас! А здесь те, кто пытался разбогатеть, теперь уже на кладбище лежат под дорогими мраморными плитами.
– У нас тоже есть нищие, но чаще  всего они сами выбирают такой образ жизни. Ведь у нас в Америке есть социальные компании по поддержке и реабилитации такой категории людей. А у вас в России они вынуждены быть нищими, потому что беззакония затмили рассудок нации. Закон попран, и никто не ищет правды! А правда ваша и национальные ценности – в гробницах освященных храмов, и ходите вы туда толпами, а внутри вас – пустота, и только смертные заслуживают у вас почести. Вот ваша хваленая Россия!
– Что-то мрачный какой-то у нас разговор получился, – отметила Наташа. – Давай лучше помоги мне картошки почистить, а то мясо уже почти потушилось.
Вера, чистя картошку, задумалась, вспоминая случай, который произошел на авеню. «Странно, – размышляла про себя она, – что же все-таки произошло с продавцом антикварной лавки? Не думаю, что он расстался с кулоном лишь из-за моей мамочки, которая, якобы, будет меня ругать. Господи, Боже мой, а что, если этот незнакомец узнает у мамы, где я живу? Интересно, как он узнал адрес моих родителей? Что именно у родителей, меня надо искать, раз приходил? Тьфу ты, – догадалась Вера, чуть не подпрыгнув от мысли, которая пришла мгновенно, – квитанция!».
– Что с тобой? Ты порезалась? – спросила Наташа.
– Да нет, просто лезвием надавила на палец больно. Хорошо, что не острое, а то бы порезалась, – ответила Вера.
– Вот скажи мне: мужчина в доме, а ножи тупые! – возмущенно произнесла Наталья. – Кстати, хочу тебя спросить: что ты думаешь на счет Бронислава? Какой у него все-таки интерес: деньги дал, чтобы снять с себя вину или для того, чтобы заманить нас в более жесткую игру? Слушай, а может он запал на тебя, но боится сам себе признаться в этом, вот и строит некую прелюдию – типа миллиардер, а на самом деле какой-нибудь бандюга. Машина уж точно смахивает на ту – из питерских гонок, хотя по городу таких полно, правда? – немного успокаивая себя, заключила Наташа.
– Что? – спросила Вера. – О чем ты говоришь?
– Да ну тебя! Ты где? Что, вся в картошку погрузилась? Давай миску, а то я смотрю, ты уже чистишь лишнее. Тебе ЗЗ года, а ты никак не повзрослеешь! Все живешь в своих мечтах. И о чем ты думаешь? Сейчас, в наше время, принцев не бывает! У тебя был вариант – Артур, ты его отшила. Ну и что, что он молод? Скажи, разве дело в возрасте?
– Давай прекратим этот разговор, – перебила ее Вера. – Это моя личная жизнь, и я сама решу, что мне делать дальше.
– Ну-ну, решишь: останешься одинокой, старой и никому ненужной, – ответила ей Наташа.
Вера помыла руки, вышла из кухни и, пройдя в зал, села за фортепиано. Нежно пройдясь пальцами по клавишам, она  интуитивно искала ту музыку, которая целиком захватила бы ее сердце и душу, помогла бы уплыть, утонуть в океане звуков  чарующей мелодии. Ее сердце в безудержном ритме рвалось на свободу, она с чувством прикасалась к клавишам, играя блюз, в котором звучала армстронгская грусть: «О, Америка, где покой твой? Вот я, твое детище, пытаюсь залечить раны моей души. Почему я здесь? Я, как Моисей, убежала в пустыню».
Но мысли, вызванные звуками блюза, перебила Наталья. Она нежно положила на ее плечи свои руки и сказала:
– Какая удивительная мелодия. Чувствуется, как ты любишь свою Америку. Ведь мы все любим, каждый из нас, свою страну, в которой живем. Папа мне говорил, что земля – это душа человека, без него она не может жить. Земля тоже страдает, когда на ней проливается кровь человеческая. Она создана для нас, чтобы давать нам жизнь. Но посмотри, что происходит вокруг: ощущение приближения конца света. Безумие людей из-за гонки за наживой, всеобщее вооружение и прочие катаклизмы очевидны. Деньги затмили  разум. Ты знаешь, я иногда пугаюсь, видя в своем муже  такой же большой интерес к деньгам. Он и за компьютером сидит  днем и ночью, и все из-за этих денег! Говорит: вот были бы мы самыми богатыми, как, например, Абрамович! Уверена, что из-за этих проклятых денег у него с головой не все в порядке, все какие-то навязчивые идеи и нереальные планы. Вот ты ходишь в эту церковь, а там тоже большие охотники до денег встречаются. Я прошу тебя, будь осторожна! – там  разные люди. Ты же не стенам говоришь о себе, а людям, но иногда бывает так: те, кому ты открылась, еще обберут тебя и закроют пред тобой дверь, потому что с тебя больше нечего брать.  Я не раз  про такое слышала.
Вера ничего не ответила. Закончив играть и закрыв крышку музыкального инструмента, она ушла в свою комнату. Ей хотелось побыть одной: слишком тяжело было на сердце, хотя она не могла понять, от чего.
Взяв сумочку и доставая из нее мобильный телефон, она дозвонилась до родителей в Вашингтоне. Когда Вера услышала голос матери, у нее как-то сразу отлегло от сердца.  Она спросила с улыбкой:
– Мама, как вы там с папой поживаете? Какие новости?
В ответ услышала:
– У нас все хорошо. Никто не приходил, хотя, правда, был Дэвид, твой бывший муж, очень сильно интересовался тобой. Я ответила ему, что ты уехала и живешь в Москве.
– Мама, – перебила ее Вера, – я же просила тебя не говорить никому о том, где я. И с чего это вдруг такой интерес у него появился? Мам, прошу тебя, будь осторожна!
– Что с тобой? – спросила ее мать. – С каких это пор ты стала такой заботливой? У тебя что-то случилось?
– Нет! Просто я соскучилась и переживаю за то, что ты там находишься в большинстве одна.
 Еще немного поговорив, они распрощались. Вера легла на диван. Удобно подбив подушку под себя, она смотрела телевизор и уснула. Проснувшись к вечеру, она выключила работавший телевизор и, переодевшись в пеньюар, вышла из спальни. Пройдя по комнатам и удивившись, что в доме так тихо, заглянула в Наташину спальню: мать и дочь спали. Закрыв дверь, она прошла на кухню. Виталика не было дома, компьютер был отключен. Сделав два бутерброда и подогревая их в микроволновке, она села за стол пить чай. Всматриваясь в окно с ажурными шторками, которое было напротив, она вдруг почувствовала такую свободу и тишину!.. Ей давно хотелось вот такого, совершенного покоя, чтобы быть одной, чтобы ей не мешали, и она – никому не мешала. Под впечатлением этих мыслей она решила, что, пора поговорить с Наташей о том, чтобы они подыскали себе жилье. Ведь у них достаточно денег для того, чтобы купить в центре Москвы однушку, да и прописка у них уже есть. Не успела Вера допить чай и поразмыслить, как на кухню, зевая и потягиваясь, зашла сонная Наташа.
– Да, вчерашний поход в клуб совершенно нас разморил.
– А где Виталик? Никогда раньше такого не было, чтобы он уходил в столь позднее время? –  спросила Вера.
– Да он сказал, когда я завалилась спать с Ксюшей после их прогулки в цирк, что у него какая-то там деловая встреча. В подробности я не вдавалась, – ответила Наташа.
– Может, это к лучшему, что так. Но у меня к тебе есть предложение. Я думаю, что это правильное решение, и ты прекрасно понимаешь меня, как женщина женщину. Как бы ни было нам хорошо вместе, но у вас семья и вам надо жить отдельно. Может, я не так объясняю, но мне хочется, чтобы вы были счастливы. Я вижу, что это вам просто необходимо  – у вас должен быть свой угол.  Ведь у вас растет дочь. И наверняка, еще будут дети. Это ваша жизнь и ваше счастье, – сказала Вера Наташе.
Наташа резко встала из-за стола. Она подошла к окну. Смотря сквозь него в белоснежную даль города, обиженно произнесла:
– Ты хочешь, чтобы мы выселились?
– Нет-нет, ты не так меня поняла: я хочу, чтобы вы рассмотрели это предложение на будущее. Мне нравится, что мы так близки стали друг другу за такое недолгое время. Прошло около года – это хороший срок. Но я хочу и для себя личной жизни, ведь ты сама говорила: хватит мечтать, пора подумать о будущем, – ответила она.
– Может, ты еще хочешь и магазином владеть? – язвительно спросила Наталья.
– Это ты так думаешь обо мне? Мне дороги наши отношения, и я вас люблю, как свою семью, и за все это я бесконечно благодарна Олесе.
– Вот-вот, вспомнила о ней. А ты видела ее, как она умирала и какие муки испытала? Ты не была здесь, жила себе в капиталистической Америке и в ус не дула, а мы были рядом.
– Ты это говоришь мне в упрек, – перебила разговор Вера.  – Да я даже не знала всего, что у нее происходит. Она была занята своим бизнесом, я – своим мужем, – прослезившись, сказала Вера. – Если бы не Георгий Афанасьевич, я не узнала бы, что она умерла от рака. Я не виновата, что она подарила мне квартиру.
Возникло недолгое молчание. В это время в квартиру, открыв дверь ключом, зашел Виталик. Пройдя на кухню и чему-то улыбаясь, он успел заметить взволнованность Веры и недовольство Наташи.
– Что это у вас такая мертвецкая тишина, как будто кто-то помер, а?
Наташа молча накрыла на стол ужин. Аппетитно уплетая еду, Виталий смотрел то на Веру, то на Наташу, ожидая от них ответа. Вера встала из-за стола, помыла посуду за собой и вышла из кухни в ванную, чтобы приготовиться ко сну. Тем временем Виталику не терпелось узнать обо всех новостях вчерашнего гулянья в клубе. Однако Наташа сказала, что ничего особенного не произошло, они с Верой отсыпались от вчерашней ночи.
– Ну и как прошел ваш званый ужин в клубе? – спросил он.
 «Да если бы ты знал, какой это был ужин – купаться в теплом шоколаде за двадцать тысяч долларов», – подумала она про себя, но ему сказала:
– Как обычно: музыка, танцы и еда. Молодежи было очень много  и весь бомонд Москвы.
– Можно подумать, ты уже у меня состарилась и к тебе определение «элита молодежи» не подходит. Да такую красоту еще нужно поискать, – возмущенно ответил он. – И это все, что ты мне хочешь сказать? Так ничего и не произошло?
– Нет, не произошло, – раздраженно, с недовольством ответила она.
– Что с тобой? Ты что такая нервная?
– Нам предложили искать другое жилье, – ответила с грустью она.
– Кто предложил?
– Вера.
– Ну, нашла из-за чего расстраиваться.
 Он подошел к окну, где стояла Наташа, нежно обнял ее и тихонько сказал:
– Еще посмотрим, кто кого. Как бы ей поспешно не пришлось убираться в свою гребаную Америку.
– Ты что говоришь? Ты что-то задумал? – вытирая от слез глаза и строго смотря на него, спросила Наташа. – Не смей, слышишь, – у нас же дочь.
– Хорошо, хорошо! Да ты успокойся, не надо нервничать, – ответил он, – я пошутил.
Но про себя он рассуждал по-другому: «Слушать женщину – все равно, что стену ломать. Слишком далеко я зашел и много проиграл на биржевых торгах. Если бы она знала, что мы банкроты – ведь я все деньги спустил, и упустить квартиру – ну уж нет».
Быстро пролетел месяц. Февраль выдался самым спокойным. Работы в магазине было немного – хорошо налаженный бизнес уже требовал меньше времени, поэтому Вера чаще бывала дома.
Внизу, недалеко от дома, как и прежде, стоял черный джип. В машине сидели Гонза с Горелым:
– Слушай, уже месяц прошел с того дня, когда мы были в клубе, этом, как его там,  в «шоколаде». И мы до сих пор сидим здесь, чтобы охранять эту фифу. Сколько мы еще здесь будем сидеть в засаде, как менты? Что еще придумал наш босс?
– Да ладно тебе пыхтеть. Тебе же платят за это бабло и ты не участвуешь в стрелках, – ответил ему Горелый. – Вот давай послушаем лучше рэп, мне один друган на днях вручил.
 Крутя диск в руке, он вставил его в магнитолу.
 – Ты знаешь, – продолжил он, – что интересно: этот тип, который мочил, творил беспредел, отошел от дел. Говорит, мол, начал новую жизнь, покаялся – бред полный.
– Интересно, – возмутился Гонза, – что нового может быть в этом мире? Все одно и то же: одни мочат других.
Они оба замолчали в тот момент, когда музыка явно задела их за живое:
– Сегодня пятница – обычный день. Сидит Серега дома, и не то, что бы лень, а просто надоело жить как обычно, хочется, чтоб было какое-то отличие. И вдруг мобила зазвонила на столе – это был его друган. Значит, дело есть теперь. Он накинул рубаху, взял свой пистолет, не думая о том, сколько стоит это лет. Вот выходит он с подъезда, рядом ждет его Санек объяснить, в чем дело. Нужно, чтобы Серега въехать мог.
– Понимаешь, братан, тут такая беда: завалили типы одни нашего кента.
Серега – не дурак, сообразил, на что идет за своих кентов, хоть Бена Ладена найдет. Тут подъехала машина, в ней еще три пацана, и поехали ребята разбираться за кента.
Подъезжают на район тот, вон эти козлы, и, недолго думая, берут в руки стволы. Машины двери открывая, выходят пацаны, без вопросов и страха к толпе той подошли. Какой-то недоросток из той толпы что-то там вякнул: «Че пришли?». Их сидело шестеро, до фига, все на понтах, предъявляя что-то в своих укуренных глазах. Серега не стал разбираться, что к чему, направляя в рожу ствол нашакуру одному. Раздается выстрел один, потом второй, и уже два человека ушли на покой. Санек, прихлопнув третьего, дал козлам понять, что если есть желание – их можно тоже распластать. И тут понты пропали, очконулись и мотать, но не по понятиям – в спину стрелять.
От всего пережитого – рассеянный взгляд, и все позабыть Серега был бы рад. Но внутри понимая, что братана не вернуть, поникнув головой, бьет себя в грудь. Не сложно это было – пришить трех человек, но дело не в этом, а в том, что это – «смерть». Таких же пацанов, для кого-то дорогих, кого любили и учили, а теперь их нет в живых. Если подумать хорошо, то как же быть дальше? Давать мочить своих или в ответ – с тройной отдачей. Арифметика жизни тут не сложна: на одного кента – три чужих пацана. И в итоге – четверо ушло в царство теней, надежных или подлых, но все же людей, а сколько в день по свету похожих новостей. И Божья это воля или жестокость людей?
– Да ты че, да ну? – возмущаясь от услышанного, произнес Горелый. – Ты, да это почти такая же байда, как у твоего братана в Ростове, – у Славутича!
Гонза ничего не ответил. Он вылетел из машины; захлопнув дверь, достал из кармана дубленки сигареты «Мальборо» и нервно закурил. В это время во двор подъехала черная «девятка», из нее никто не вышел. Машина так и осталась стоять возле подъезда Веры. Гонза, докуривая сигарету, пытался рассмотреть людей в машине, тем более, что ему показалось, что незнакомцы будто подозрительно ведут себя. Минут через двадцать, когда Гонза,  стоя возле джипа,  закуривал еще одну сигарету, из подъезда вышла Вера. Она была в хорошем настроении: стоял такой погожий зимний утренний день. Она радостно подошла к своей машине и, доставая из сумочки ключи от зажигания, не обратила внимания, как из черной «девятки» вышел тип и, подойдя к ней сзади, ткнул чем-то острым ей в спину.
– Если молча пойдешь со мной, ничего не сделаю. Так что не дергайся, если хочешь жить, поняла? – сказал он ей тихо, но в то же время грозно.
Она послушно подчинилась угрозам. Подведя Веру к дверце машины, он затолкнул девушку внутрь. Там был еще один тип. Захлопнув за ней поспешно дверцу, он сел за руль, дал по газам. Машина юзом выкатила со двора, стуча колодками, скрылась за поворотом.
– Черт! – бросив окурок, Гонза рывком сел в машину. – Заводи мотор – нашу чувиху украли!
Горелый вздрогнул от крика, резко протер глаза от дремоты и завел машину. Мотор взвыл, предчувствуя погоню, и они понеслись по утреннему городу, обгоняя машины, идущие впереди них, чтобы поближе приблизиться к «девятке».
– Газуй! Жми на газ – они уходят! – крикнул Гонза Горелому. – Ты их упустишь! Смотри, они свернули на Ломоносовскую.
Горелый, газуя и пытаясь не упустить из виду уходящую от погони черную «девятку», совершенно спокойно ответил:
– Ты не бойся, я знаю этот район как свои два пальца. Здесь все нарики тусуются, так что достанем из-под земли.
Черная машина свернула в сквер одного из домов. Двое рослых типов вывели Веру из машины, предложив ей последовать с ними в один из подъездов жилого дома. Зайдя в квартиру, они закрыли за собой дверь. Через несколько минут, почти одновременно, к черной «девятке», подъехали на джипе Горелый с Гонзой. Метнувшись к машине, они ожидали, что  в ней застанут похитителей Веры, но увидев пустой салон «девятки», разочарованно пнули ногой машину и сели  опять в свой джип.
– Что будем делать? – спросил Горелый. – Тут до фига квартир – где их искать?
– Да не суетись ты, – ответил ему Гонза. – Сейчас Седому позвоним.
– Да он нам снесет бошки за то, что прозевали ее, – ответил Горелый.
Гонза посмотрел в его сторону и сказал:
– Вот если промолчим – точно головы снесут.
Подключившись к мобильному, он стал подробно изъяснять боссу, что прозевали девку, и услышал в ответ брань. Гонза расстроился и только сопел от безысходности. Седой дал  указание, чтобы они высиживали этих подонков до конца, пока все не прояснится. А после  связались с ним.
– А вдруг ее убьют? – спросил Горелый.
– Хотели бы убить сделали бы это сразу – разве ты не знаешь, как мокрушники работают, – ответил злобно Гонза.
В это время в квартире, где находилась Вера, два типа по кличке Корж и Ботаник издевались над ней: примотав ее скотчем к стулу, они били ее по лицу, угрожали. Они кричали, что она надолго запомнит Россию, требовали, чтобы она валила в свою Америку. Ботаник ударил ее со всей силы по лицу, да так, что она потеряла сознание. В ее голове все зашумело; она ничего не слышала, что они еще кричали ей – она погрузилась во тьму. Корж, изрядно перепугавшись, побежал на кухню, схватил со стола графин с водой, облил ее. Мокрая от воды, Вера пришла в себя и, задыхаясь от капель воды, дергаясь на стуле, чуть не упала вместе с ним на пол.
– Ты, давай с ней поиграемся да и отпустим, она после этого точно сбежит в Америку, – предложил Ботаник, поддерживая стул от падения.
– Тупень, – ответил Корж, – я и так за это отмотал срок.   Хорошо, хоть замазали это дело, как за наркоту. Кстати, у нас еще есть один чек, давай ширнемся, а то меня уже не вставляет.
Затянув на руке резинку, они загнали кубик героина на двоих. Находясь изрядно под кайфом, Ботаник предложил Коржу, чтобы и этой чувихе тоже загнать иглу. Но, пошарив по карманам, Корж ответил:
– А нету! Больше чека нету! Я пойду в комнату к ней, побеседую, а ты давай чеши  в аптечку за презиками.
 Они оба вышли из кухни. Корж присел возле нее на пол, обнимая и гладя ноги Веры, сказал:
– Я это тело буду ласкать только через презик, да же, солнышко? – с ехидной улыбкой он посмотрел на нее.
– Ты думаешь, что в такое позднее время  их можно где-то купить? – возмутился Ботаник.
– Ну, раз замутил, вали по-быстрому – их во всех магазинах немерено, – ответил Корж.
– А давай ее порешим, как бы невзначай, – предложил Ботаник, явно не желая выходить, находясь под кайфом, в какой-то магазин за дурацкими презиками.
– Идиот, она американка. Знаешь, что нам светит за это, да еще если нами займутся ребята из Интерпола, притом если у нее родичи где-нибудь в парламенте, например, работают, то считай, что  пропала твоя и моя жизнь. Да и деньги мы навряд ли получим за мертвое тело. Тебе же сказано было: всего лишь попугать.
– Давай вали за этими презиками и не парь мне мозги. Они и так у меня дрейфуют, а тут еще ты заставляешь грузиться, – в эйфорийном состоянии ответил Корж.
Одевшись, Ботаник недовольный вышел из подъезда. Подойдя к машине, только хотел открыть ее, как почувствовал удар сзади, который оглушил. Горелый отключил его одним ударом кулака по голове. Оттаскивая его к джипу, он уложил неподвижное тело внутрь салона, и они уехали с этого места. Подъехав к офису своего босса, они затащили его в одну из комнат. Посадили его в кресло, Горелый обыскал карманы и, вытащив из них заточку и складной ножичек, тут же удивленно произнес: «Ух ты, как он опасен и вооружен!».
Похлопав его по щекам, они привели его в чувство. Горелый заметил:
– О, так он еще и под кайфом.
Седой разозлился и крикнул:
– Адрес, говори адрес, черт!
Ботаник, перепугавшись, дернулся вперед с кресла, но Горелый ударил его под дых. Хорошо обрабатывая его ударами, они узнали от него адрес, где находилась Вера. Седой и его братва, разместившись по машинам, уехали по указанному адресу. Подойдя к двери, они сделали два звонка. Дверь открыл Корж, ничего не подозревая. В ответ он получил удар в лицо. Заламывая ему руки за спину, его увели на кухню, закрыв за собой дверь. Слышно было, как его били. Седой подошел быстрыми шагами к Вере и, вставая на колени, стал срезать ножом скотч с ее ног, потом с рук и резко сорвал скотч с губ, да так, что она вскрикнула. Он прижал ее к себе.
– Девочка моя! – довольно переживая за нее, произнес тихо он. – Я знаю, что тебе было больно, но теперь все позади, ты со мной. Я накажу этих подонков, солнышко мое!
Он продолжал говорить, гладя ее по еще не высохшим от воды волосам, жадно всматриваясь в ее перепуганное лицо. По ее щекам текли горячие слезы. Он приблизился к  ней, осторожно и нежно стал целовать ее щеки, слегка прикасаясь, как бы впитывая эти капли в себя.
– Какие солененькие, – произнес шепотом он.
Поднимая ее со стула, он спросил:
– Что они с тобой сделали? Почему ты  такая мокрая? 
Он взял ее на руки и вышел с ней из этой злополучной квартиры. Когда они спускались по лестнице, Вера сказала ему:
– А я знаю, кем Вы работаете!
– И кем?
– Вы – мент! Вы убираете всякий ненужный мусор, вот поэтому вас называют мусора.
– Верка, ты чудачка! Откуда у тебя такие познания? – улыбаясь, он посадил ее в джип.
– Мне Наташа рассказала, что они так работают.
– Ну, во-первых, я там не работаю, – уже отъезжая от  Ломоносовского района, сказал он ей. – А в остальном твоя Наташа права: не надо тебе знать об этом, главное – ты жива и здорова.
Тут же он дал задание своим ребятам, чтобы они узнали у этих отморозков  все подробности этого дела и имя заказчика.
– А  после – убрать их, – скомандовал он.
Бронислав с Верой ехали молча по ночной Москве. В свете ночных фонарей мимо них проносились машины, освещая своими фарами дорогу. Свернув с трассы на проселочную колею, где вдоль дороги росли мохнатые ели и сосны, они подъехали к огромному двухэтажному дому. Ворота открылись автоматически. К нему подбежала его охрана, но он сказал им, чтобы открыли его ключами входную дверь. Он взял Веру на руки и внес ее в дом. Поднявшись по лестнице на второй этаж, он внес ее в одну из спален и, положив Веру на постель, стал раздевать. Она, испугавшись, стала убирать его руки.
– Дуреха, – улыбаясь, сказал он ей, – ты же заболеешь.  Сейчас же в парилку – вон в ту дверь. Что, я женщин голых не видел? На, накинь полотенце.
Он открыл дверь, помог ей удобно устроится на скамейке в парилке.
– А потом в ту дверь, что рядом с парилкой, там  – джакузи. Ну, что, давай расслабляйся.
Вера вышла в состоянии какого-то блаженства. «Боже мой, у него все предусмотрено, даже крема, масла для тела. Что это?». Взяв в руки, она поняла, что это махровый халатик розового цвета. Она надела тапочки и, выйдя из спальни, стала спускаться по лестнице в столовую, откуда доносился необычно аппетитный запах еды. Она зашла в столовую, где колдовал над плитой Бронислав.
– О, Вы умеете готовить? – спросила Вера.
– Ну, да! –  улыбаясь, ответил он. – Это мое хобби. Я в детстве мечтал быть поваром.
– Хм, как вкусно!
– А я-то думаю, чего мне не хватает?! – так же улыбаясь, спросил он. – Ценителя моей кухни!
– Первый раз вижу мужчину, испытывающего восторг от такого творчества. Спасибо Вам за все, но мне уже пора домой, – как-то неуверенно сказала она.
Он посмотрел на нее с нескрываемым укором и ответил:
– Здесь решаю все я! Поэтому Вы будете в этом доме, пока я не буду абсолютно уверен в Вашей полной безопасности.
Вера даже немного испугалась, увидев его хмурое лицо. Не зная, как с ним разговаривать, все-таки спросила:
– Можно, я тогда пойду спать?
– Это с превеликим удовольствием исполню, даже провожу Вас в апартаменты спальни и пожелаю прекрасных снов, – ответил с довольством он.
Наташа провела ночь в бессоннице – ужасные мысли лезли в голову. Не выдержав такого напряжения, она толкнула локтем рядом спящего Виталика. Он, бурча себе что-то под нос, явно не хотел просыпаться, но понял, что ему все равно не досмотреть сон, простонал:
– Ну чего тебе надо, а? Все люди, как люди, спят, а тебе все не так.
– Где Вера? – коротко и прилично нервничая, спросила она.
– А мне-то откуда знать, где она? Наверно, уехала в свою Америку.
– Вот так, тайком от нас? С чего это вдруг? Мобильный отключен, на работе ее тоже не было. Ее нигде нет.
В панике она крикнула ему:
– А ну говори – это ты?
– Что я? – возмутился он. – Не мешай мне спать – на дворе еще ночь.
Он посмотрел на электронные часы, которые стояли на тумбочке возле кровати.
– Дура, только шесть часов утра, а ты не даешь мне спать.
День выдался обычным. Зимняя прохлада приятно бодрила. Но Наташе было не по себе. Предчувствуя надвигающуюся опасность, она целый день названивала на мобильный Веры, но тщетно – он был отключен. В конце рабочего дня Наташа позвонила домой, чтобы узнать хоть какие-нибудь новости. В трубке послышался голос дочери. Наташа спросила у нее дрожащим голосом:
– А где папа?
Ксюшка, шмыгая, ответила:
– К папе пришли какие-то большие дяди, и он ушел с ними. А меня закрыл дома на ключ.
Слыша всхлипы, Наташа стала успокаивать дочку:
– Солнышко, я скоро буду дома, не волнуйся. А тети Веры не было?
– Нет, не было.
Наташа поспешно стала собираться, чтобы срочно уехать домой. Она оставила Лену до конца рабочего дня. Взволнованная, она села за руль и со скоростью ветра приехала домой. Поднявшись на лифте, дома она спросила у дочери, что произошло. Но ничего толком не узнала о том, кто его забрал. Она стала ходить из стороны в сторону, изрядно напуганная и не знающая, что ей делать в таком случае. Наконец решила, что надо позвонить в милицию. Набрала номер и тут же осеклась и положила трубку. «Нет, надо подождать, – подумала она, – и успокоиться, а то испугаю дочурку».
Наталья зашла в зал, села рядом с дочкой смотреть телевизор. Через некоторое время зазвонил мобильный. Она взяла трубку и, услышав голос Виталика, стала кричать ему:
– Где ты? Что случилось? Где Вера?
На что он ответил:
– Заткнись и слушай сюда: никуда не звони. Со мной все нормально. И с Верой. Я потом все объясню.
Разговор резко прервался, и в трубке послышались гудки. Наташа ушла в спальню. Если можно было бы кричать, она бы вдоволь это сделала, но она встала возле кровати на колени и с ревом упала на нее. Она поняла, что случилось то, чего она больше всего боялась: муж, который прожил с ней столько лет, предал ее. «Почему я это не предотвратила, ведь чувствовала в нем недобрые перемены. Вот тебе не рыба и не мясо. Неужели все из-за квартиры? Да сдалась нам эта квартира».
Она спешно встала с постели и стала собирать свои и дочери вещи, чтобы уехать к родителям в Старый Оскол. «Только кто меня там ждет и поможет?» – подумала она про себя. Когда вещи были собраны, она пошла на кухню, выпила стакан воды – у нее от всех переживаний в горле пересохло. Подошла к окну, чтобы посмотреть на свою машину – как ей быть: ехать на ней или поездом. Но когда она посмотрела вниз, то увидела, что возле ее машины стоит черный джип, тот самый, на котором они с Верой ездили в клуб «Горячий шоколад». Она поняла, что сейчас начинается самый настоящий ад. Первый раз в своей жизни она упала на колени и молилась Богу, прося у него помощи и защиты. Жуткий ужас охватил ее, ведь когда-то она посмеивалась над благоговением Веры пред Богом, которому Вера часто молилась. Наташа подошла к дочке в зал и, обнимая ее, поцеловала в лобик. Она посадила девочку себе на колени и стала укачивать.
– Мама, что с тобой? Ты что меня укачиваешь? Я уже большая!
– Нет, доченька, ты у меня самая маленькая.
Немного покачав ее на своих руках, она почувствовала, что ей самой стало в душе теплей и немного спокойней. Уложив дочку спать, она прошла на кухню и встала, как обычно, у окна в ожидании своего благоверного мужа.
Боясь нарушить тишину, дверь открыл своим ключом ее муж, Виталий. Он тихо стал снимать с себя зимнюю одежду. Наташа выбежала к нему из кухни и обнаружила, что лицо его обезображено от побоев. Начала плакать и ругать его.
– Где Вера?
– Я знаю лишь только то, что нам дали время – двадцать четыре часа на то, чтобы убраться с города. А Вера у этого главаря. Так что кто эти козлы, я не знаю, но из-за них все коту под хвост. Ты понимаешь, мы банкроты, – закрывая  руками лицо, он сел на диван в зале.
– Что же ты наделал? – она взяла его руки, чтобы открыть его лицо и посмотреть ему в глаза.
– Я спустил все наши накопления на компьютерных торгах – есть такая игра на деньги в инете.
– Я ведь доверила тебе сбережения для того, чтобы ты разместил их на банковском депозите, а ты?..
– Сейчас надо думать, как спасти бизнес – это все, что у нас осталось, – произнес он.
– Да, – с печалью и грустью в глазах ответила Наташа, – надо. А еще необходимо связаться с Верой и завтра искать съемное жилье в пригороде Москвы. А может, позвонить в милицию и рассказать, как все было – вон ты какой побитый. Тогда мы при работе останемся и при жилье.
– Дура, что ли? – чуть во весь голос не заорал он. – Ты что, не поняла, что я тебе сказал? Какая милиция? Потом найдут наши трупы где-нибудь в Москве-реке или в одном из коллекторов, а проще – в бетон закатают, и тогда нас никто не найдет.
У Наташи по телу пробежала дрожь. В панике она взяла мобильный, чтобы дозвониться до Веры, но тщетно: мобильный был вне зоны или отключен, как говорил оператор в трубке.
– Давай успокоимся. Пока соберем все вещи, немного отдохнем, а завтра с утра все решим, – сказал Виталик.
Тем временем Бронислав и Вера сидели у камина в уютной гостиной его дома.
– Я думала, что все русские живут в глубинке, в избушках, а, как оказалось, у вас – царские хоромы, – после недолгого молчания произнесла Вера.
Бронислав в ответ улыбнулся.
– Не все так живут. Действительно, в глубинке есть избушки.
Отпивая из бокала виски, он рассказывал, что эти хоромы ему достались от очень хорошего друга, партнера по одному интересному делу. Теперь он живет в США, в городе Нью-Йорке. А там, среди небоскребов, за городом есть дом, который в три раза больше, чем этот: он такой архитектуры и планировки, что все это – песчинка по сравнению с ним.
– Лучше расскажи мне о себе. Ведь я знаю, что ваше настоящее имя не Вера – не правда ли? Но я хочу, чтобы Вы сами мне назвали его. Я видел твою смелость и решительность в бою с Наташей в клубе «Горячий шоколад». Как ты дерзко дралась! – с восхищением сказал он.
– А Вы откуда знаете? Вы что, были там?
– Ребята мои вызвали меня, чтобы я уладил это дело, чтобы не было чего похуже, а то у нас некоторые входят в кураж. Так что шоколад никто с вас слизывать не стал, ну и, естественно, взял с них компенсацию за такое удовольствие.
Он скрыл от нее, что это его затея – сделать на них бабки и в то же время понаблюдать за Верой: какой у нее темперамент и жажда жизни. Он с удовольствием сказал ей, что любовался ее фигурой – настоящей Амазонкой в шоколаде. После, отклонившись от темы разговора, стал расспрашивать ее о личной жизни  в США. Но она прервала беседу, вспомнив о Наташе.
– Скажи мне, кто  так поступил со мной?
– Ты сама должна догадаться! – сказал он ей.
– Наташа? – возмущенно спросила она.
– Нет, ее муж, – ответил Бронислав.
Она встала с кожаного кресла, который стоял у камина.  Чувствуя, что в ногах совершенно нет силы, покачнулась. Вера хотела пойти на второй этаж в спальню. Бронислав вскочил с дивана и подхватил ее, видя ее удрученное состояние.
– Ты не должна сейчас думать о них! – держа ее, сказал он.
– Понимаешь, я жила вместе с ними, и если бы не Вы, то все могло бы закончиться куда хуже, поэтому мне надо с ней увидеться, – подавленно ответила Вера.
– Давайте сделаем это завтра, а сейчас Вы набирайтесь сил. Вот уже ужин привезли. Между прочим, это из ресторана, где подают блюда европейской кухни – самый престижный в столице. Там работают лучшие повара мира, и есть, как ты говорила, эти новые технологии и разработки. Помнишь, тогда, когда мне обувь престижных фирм продавала? Ух, коварная женщина: захватила меня полностью вместе с обувью, – с ироничной улыбкой сказал он. – Самое интересное, что сам повар из этого ресторана будет обслуживать нас.
– Пойдемте в столовую.
Он взяв ее за руку.
– А как называется ресторан?
–  «Дежавю».
– В Москве «Дежавю?» – засмеялась она.
– А что? Это же означает в переводе на русский язык что-то вроде «опять, сначала», – ответил он ей.
– Нет, это в переводе с французского означает повтор, – поправила Вера.
– Вот, чувствуете, как аппетитно и вкусно пахнет? – переменив тему разговора, спросил он  Веру.
Да, такого внимания она никогда еще не испытывала в своей жизни. Смакуя еду, она восхищалась изобилием французской кухни. Чего только не было на столе! Повар подошел к ней, чтобы налить подогретого вина, но она сделала протестующий жест правой рукой. Бронислав вежливо попросил ее пригубить это изысканное французское вино. Он сказал, что оно изготовлялось семьей Демонте де Нуаром еще во времена Наполеона и всегда подавалось в лучших дворах французской знати. Известно, что сама  Жозефина дала ему высокую оценку, так что уже в наши дни оно считается коллекционным и употребляется преимущественно только самими французами; ведь если для нас  – это просто дорого, то для них  – это овеществленная история.
– Так что можете попробовать: вино согреет Вам душу, ведь оно подогрето со специальными пряностями,  и вреда не принесет. Увидев, что она не пьет, он почувствовал, что ею овладел какой-то странный, непонятный   страх.
– Вера, Вы чего-то боитесь?
Вера молчала, как бы собираясь с мыслями: как и что ему сказать, и нужно ли  говорить об этом. Но, понимая, что  вряд ли ей удастся умолчать о своем прошлом, так как слишком остро она испытывает боль только лишь от воспоминаний о муже, она  тихо сказала:
– Я раньше много пила, почти полгода. Это был  настоящий провал в моей жизни. Я любила человека, с которым прожила большой отрезок времени, но он растоптал мои чувства и стер меня из своей жизни. Может быть, я бы не решилась приехать сюда, в Россию, но это один единственный шанс забыть о прошлом.
– А что же потом? Разве Вы не видите в своем будущем  другого мужчину? – спросил он.
– Даже не знаю, как Вам сказать. Но зачем? Чтобы быть кухаркой и домохозяйкой? А потом он найдет другую, и опять трагедия, а о детях я вообще промолчу, – ответила она.
– Давайте будем на «ты». Вот, например, я сам готовлю еду – вот такой домохозяин. Не всегда, конечно, но ведь приятно, когда есть для кого это делать. Вот, например, мне было лестно твое мнение и то, как ты с горящими глазами предвкушала то мгновение, когда можно будет насладиться едой.
И шутливо добавил:
– А я еще тебя мучил, что вот-вот, сейчас будет готово, а сам отключил плиту.
– Ах ты, мучитель, – взяв полотенце, она хлопнула его нежно по спине, и они вместе рассмеялись.
– Так странно: ты хочешь сказать, что ты и есть тот благородный избранник? – спросила она.
– Нет, что ты. Ты достойна лучшего, а моя жизнь – только миг. Я даже не думаю об этом – не хочу сделать несчастной любимую, – ответил он.
– Как красиво ты сказал «любимую». Тебе ли не быть достойным счастья? Разве в твоей жизни нет женщины? –  с удивлением спросила она.
Возникла неловкая пауза. Чтобы как-то заполнить ее, Бронислав налил вина.
– Давайте выпьем за нас, за то, что мы в этот вечер сидим вдвоем, и что ты жива и здорова!
Приветственно подняв бокал, он выпил вино.
– Ты так говоришь, как будто прощаешься! – сказала Вера.
Он только улыбнулся в ответ и сказал, что время уже располагает ко сну. Еще немного они посидели за столом. Он встал, взял ее за руку и повел на второй этаж в спальню. Когда они поднимались, Вера думала: «Господи, только бы он ко мне не приставал, а то вижу, что он слишком веселый от вина. Не хочу обидеть его, но я так боюсь этого». Войдя с ней в спальню, он расправил ей постель, взбил подушки и сказал:
 – Ну, вот – ложись спать, и пусть твой сон будет легким, как эти подушки.
Он пожелал ей спокойной ночи и вопреки ее опасениям вышел из спальни, закрыв за собой дверь. Облокотившись на нее, он долгое время стоял, ожидая и надеясь, что она  сама позовет его к себе. Но этого не произошло, и он ушел к себе в спальню.
Выйдя из ванной, Вера легла в постель, но сон никак не приходил к ней. Она взяла свою сумочку и достала мобильный. Увидев, что телефон отключен, она подключилась к связи и набрала номер Наташи. В телефоне послышался знакомый голос. Стало понятно, что Наташа сильно встревожена и напугана.
– Вера, Вера, где ты? Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь, пожалуйста. Я прошу тебя, я умоляю – ради дочери Ксюшки, приезжай к нам, я все тебе объясню! – почти прорыдала Наташа.
– Хорошо, я приеду, – сказала тихо в мобильный Вера и отключила его.
Рано утром, приведя себя в порядок, она спустилась вниз в столовую. Оттуда, как и вчерашним вечером, распространялся аппетитный запах еды. Но кухарничал не хозяин, а повар из ресторана «Дежавю». На вопрос о том, где Бронислав, он лишь пожал плечами.
– Что Вы говорите – я не поняла Вас? Так Вы что, и вправду француз?
 Радостно беседуя  с ним по-французски, она узнала лишь то, что он здесь  находится только для того, чтобы вкусно кормить ее, остального  ничего не знает и сказать не может.
– Ну, вот, – огорчилась она. – Осталась я в этом доме одна.  Есть еще одна душа, и то немая – молчит, как рыба, ничего не говорит.
 «Что за человек – этот Бронислав, – думала про себя она, раз так все его боятся и прислуживают ему? Кто он?». Она  не раз задавалась этим вопросом.
Ее раздумья прервал телефонный звонок – у повара зазвонил мобильный. Взяв его в руки, он посмотрел, кто звонит, и приложил трубку к уху. Затем он передал трубку Вере. Она услышала голос Бронислава. Он спрашивал, какие она любит духи, но она ответила, что ей ничего не надо. По голосу стало понятно, что Бронислав улыбнулся, а затем сказал, что скоро приедет: кое-какие дела доделает и будет дома. Она хотела сказать ему, что ей срочно надо увидеться с Натальей, но в трубке послышались гудки. Раздосадованная тем, что она не скоро попадет домой, Вера позавтракала, вышла из столовой.  Пройдя в холл, она не могла не отметить изысканность интерьера. Сев на шикарный диван, включила кинотеатр. На экране телевизора были кадры из фильма «Война и мир». Она так увлеклась сюжетом киноромана, что забыла о времени. Когда Бронислав вошел в холл, то обрадовался тому, что вновь увидел ее.
– Я думал, что ты сбежала от меня, – иронично улыбаясь, сказал он ей.
– Ты смеешься?! – возмущенно спросила она. – С такой охраной даже мышь не пробежит, а тем более я со своей комплекцией.
– Комплекция не требует доработок. А вот как ты тут без меня провела время? – он сел рядом с ней на диван.
По телевизору показывали музыкальный ролик. Взяв ее ладонь, он положил ей коробочку с дорогими французскими духами  «Jadore Dior».
– Так интересно!
Разглядывая их в своих руках, она заметила:
– Мне в последнее время на французов везет. Ты случайно не их кровей, а то повар – француз, фильм посмотрела – тоже про них, и еще вот – духи?
– Ну, это отдельная история. Если честно сказать, то мои предки оттуда. Все как в фильме «Война и мир». Кстати, как фильм, тебе понравился? – спросил он.
– Полное дежавю! Это шедевр, который можно смотреть вновь и вновь, там все: красота, любовь, война, пожарища!
– Вот-вот, пожарище… Но даже оно не смогло спалить любовь моих предков, и поэтому я здесь сейчас сижу с тобой живой и невредимый, – с чувством откликнулся  Бронислав.
– Бронислав, я хочу попросить отпустить меня домой.
– Нет, – опять грозно ответил он.
Он встал с дивана, где она сидела. Ее испугал его такой властный и грозный вид. Увидев, что она вздрогнула, он припал к ней на коленях.
– Не бойся! Что же ты испугалась? Я сам боюсь тебя, – сидя и смотря ей в глаза, с ноткой нежности в голосе сказал он ей.
– Ты?! Ты такой сильный и могущественный, ты такой… хороший и добрый. Понимаешь, мне все равно надо будет уехать отсюда к маме, в Вашингтон. Но сейчас я хочу увидеться с Наташей.
– Дело в том, – перебил ее он, – что я дал им ограниченное время.
И, смотря на часы на руке, добавил:
– Надо торопиться.
– Что значит – ограниченное время? – еще не понимая, о чем идет речь, спросила Вера.
– Это значит  – убраться из Москвы! – резко ответил он.
– Зачем ты это сделал?
– Это мои правила: жизнь за жизнь, смерть за смерть!
– Разве можно решать за других? Ты меня спросил?
Вера была в недоумении.
– Если мужчина спрашивает у женщины, что ему можно, а что нельзя, то он подобен ослу, – жестко ответил он.
– Прости! Я, конечно, благодарна тебе за оказанную помощь, но ты тоже должен меня понять.
«Да, – собираясь ее отвезти, подумал он, – это такая услуга в виде благодарности мне за жизнь, всего лишь щедрый подарок, но заслуженный». Смотря в зеркало, Бронислав поправлял на себе пиджак. «А чего ты хотел? Чтобы тебя любили такого? Сам-то ты кого-нибудь любил?» – такие дерзкие и противоречивые мысли одолевали его.
 Собравшись, они сели в машины и поехали к Вере домой, где ее ждала Наташа. На улице возле подъезда стояла машина, на которой было написано «Грузотакси». Вещи  были упакованы, вся семья уже приготовилась к выходу. Вера вошла в прихожую. Виталик с Ксюшей молча спустились вниз. Наташа сказала ей, что все вещи собрали, жилье сняли  в пригороде Москвы.
– Ну, ничего – будем так же добираться до работы. Вот со школой еще вопрос надо решить. На «Феррари» будем добираться – ты же знаешь, я лихачка, – пытаясь улыбнуться, сказала Наташа.
Она попросила Веру:
– Прошу тебя, поговори с Брониславом: может он даст нам возможность жить в Москве, ведь у нас здесь работа и главное – дочь.
Вера посмотрела ей в глаза и мысленно сказала: «И это все, что ты можешь мне сказать? Вот так, одним таким поступком – все перечеркнуть!».
Наташа, попрощавшись, произнесла:
– Прости нас! До свиданья!
Войдя в лифт, она спустилась вниз. Сев в машины, они уехали.
Вера прошлась по комнатам, держа ключи от «Шкоды» и квартиры, которые вручила Наташа. Только сейчас до конца она поняла, что осталась совершенно одна. Ей стало не по себе, когда она увидела, как все вокруг опустело после ухода Наташи с семьей. Она подошла к фортепиано, подняла крышку, увидела перед собой клавиши. Молодая женщина смотрела на них совершенно другими глазами: сейчас они буквально показывали, какая она, жизнь, черная и местами белая. «Да, – подумала Вера, – какая точность. Ну почему так все в жизни сложно? – клавиши подобраны один к одному, но в жизни не так!». Чуть не плача, она стала наигрывать «Piano» из репертуара «Linkin Park». В ее душе все переворачивалось, ее одолевали противоречивые мысли. С одной стороны ее душила обида на людей, которые были так близки, но предали ее, но в то же время и горькое сожаление об утраченной дружбе терзало ее сердце. Как-то само собой ее боль слилась в музыку и слова, и она стала петь:
Нет никого дороже мне ни под водой, ни на земле.
Лишь только там, за облаками, вдаль смотрю,
Пути небес понять хочу.
Но кто откроет путь туда?
Там говорят, что жизнь мертва.
Тела небесные плывут, лучи сияний издают.
И я туда хочу взлететь, но как дыханьем овладеть?

Кто скажет мне, где мой покой:
Он за горой или в мечте?
Он там, в краю теней, во тьме могил.
А может, в высоте небесных сфер,
Где млечный путь открыт не всем.

А ты грустишь и дверь закрыл на ключ,
И вторишь ты судьбе, что мир несовершенен.
Ты так стремился к розовой мечте,
Ты в детстве говорил, что будешь умным. 
Но кто-то взял и повернул все вспять,
Разбил твои мечты о камень преткновения.
И ты упал, оставленный без сил.
Куда идти, чтоб душу распахнуть
И смыть с души тревогу и сомнение?

Кто скажет мне, где мой покой:
Он за горой или в мечте?
Он там, в краю теней, во тьме могил.
А может, в высоте небесных сфер,
Где млечный путь открыт не всем.

Но как-то ночью Бог во сне
Явил мне милость созерцания,
Открыл мне путь к моей мечте,
О чем весь мир еще не знает.
В Его я милость прихожу
И чашу вечности приму.
Лишь только тем открыт на небо вход,
Кто жаждет правды и за ней идет.
И в небе там, как ныне и всегда,
Горит вселенская звезда
И путь весь освещает, –
Ей не погаснуть никогда,
Она любовью душу согревает.
Встань, человек, и ободрись:
Там, в высоте небесных сфер,
Весь мир принадлежит тебе.
Отстранившись от клавиш, она попятилась назад и села  на диван, стоявший рядом, стала раздумывать о том, что произошло с нею и произошло прямо сейчас, словно по наитию свыше. «Что это? Откуда эти слова? Кто здесь?». Она посмотрела кругом, потом в потолок, как будто ища кого-то, и продолжила про себя: «Неужели это «Linkin Park» раскрыл во мне такое?». Пройдясь по комнатам и не почувствовав ничьего присутствия, она несколько успокоилась. Потом Вера занялась уборкой квартиры и даже не заметила, как сгустились сумерки. Заканчивая все домашние дела, она порядком устала от всех потрясений. Сполоснувшись в ванне, по привычке легла спать в свою спальню. На следующее утро, выспавшись и хорошо отдохнув, она быстро привела себя в порядок и отправилась  в гараж за машиной.  Но когда Вера вышла во двор, то увидела, что возле подъезда уже стоит ее «Шкода  Октавия», а рядом с ней – черный джип. Она посмотрела на ставшие уже ненужными ключи и поняла, что это еще не конец, это – только начало ее пути. Она села в машину, завела ее и отправилась по строймаркетам Москвы. В зеркале заднего вида она наблюдала, как «Ленд Крузер»  неотступно следовал за ней…      
   
 
            

               

    
            

               






               
Любить – не поле перейти.
А если вдруг на зло пойти
Сквозь бури, снежные бураны?
Но что есть поле? Если ты
В душе не делал борозды,
Чтобы узнать: «Кто ты?».
Любви бескрайние просторы,
Ты добрый, верный, дорогой,
Как в поле колоса пшеничка.
Борясь в пути, живи мечтой,
Что жизнь твоя не горстка дыма,
А вечной жизни дух живой,
Творца Небесного частичка.