Гопники

Начало января. Как обычно в это время года природа веселила скучающих жителей уездного городка Н… теплым и уже ставшим привычным дождиком. Под ногами булькала неопределенная коричневая жижа, вроде бы состоявшая из снега, песка и соли. Местами жижа превращалась в банальные, но зато глубокие лужи, все это добро мешало ходить, пачкало штанины и норовило просочиться в обувь, чтобы булькать там. Дома, бывшие раньше просто серыми, превратились в отчаянно серые, деревья торчали никчемными вениками совершенно бесцельно, даже машины на дорогах стали абсолютно одинаковыми. Разбитая «шестерка» выглядела так же паршиво, как «Порш» с позолоченными пепельницами.  Население Н...  прекрасно гармонировало с окружающей обстановкой.  После праздников (хотя и не только) все были одинаковы, никчемны и, конечно, похожи на веники. Покинуть свою нору решались только ради еды или алкоголя, ну, те, кто мог себе это позволить.  Остальные были вынуждены выползать на свет божий, мокнуть от дождя, потеть в теплой зимней куртке, и чесать в бритом затылке, чтобы «че-нить сообразить».
Серега по прозвищу Малой испытывал острую необходимость «че-нить сообразить».  От родоков толку никакого: сами бухают уже неделю, и едят только оливье с холодными котлетами, предусмотрительно заготовленными впрок. Дома срач, все завалено грязной посудой и тарой из-под спиртного, стол, вытащенный в честь праздника в центр зала, торжественно разложенный и накрытый скатертью, завален объедками и заляпан чем-то липким; довершает картину жалкое подобие Новогоднего дерева – веточка ели, засунутая в вазу для цветов и украшенная мишурой и игрушками времен Петра I. Даже кот Пушок, изрядно похудев и, кажется, побледнев за последнее время, куда-то благоразумно свалил. Ну, и самое главное, – по телеку смотреть нечего.
Улучив момент, пока маманя с папаном займутся ежедневным скандалом, Серега начал процедуру побега. Он шмыгнул в свою комнату мимо кухни, где заканчивался Оливье, и начал переодеваться. Серега быстро натянул спортивные штаны Адидас, потом фирменную футболку, купленную за бешенные деньги на местном рынке, потом толстовку и, набегу подхватив олимпийку Найк, сотовый и пустую барсетку, уверенно помчался в прихожую.
– Сережа, ты куда? – раздался голос матери из кухни.
Бля, - тихо расстроился Малой, уже завязывавший шнурки на настоящих, «натурных» кроссовках «Reebok», - Я иду гулять с друзьями.
– Э-э… погоди, – это уже отец. На кухне зашаркали единственные в доме тапки. Папан появился в дверном проеме. Выглядел он херовее, чем обычно. Треники прожег бычком, грязная майка-алкоголичка болтается подмышками, все предметы туалета папана начисто уделаны какой-то дрянью. Отец какое-то время таращился в пустоту, силясь вспомнить, за каким лядом он вышел в коридор, наконец, собравшись с мыслями, он запустил руку в штаны, выхватил оттуда два мятых червонца и протянул их сыну.
– Си… Сигарет мне купи.
Серега взял деньги и вышел в коридор. В коридоре было так же весело как и в квартире, с той лишь разницей, что в коридоре бычки и пустые бутылки были аккуратно набросаны в один уголок. Под потолком догорала унылая лампочка, освещая стены, покрашенные до половины синей краской, а выше – побеленные. На покрашенной половине стен, надписи «***», «Цой жив» и «24-й район – сила» были сделаны маркером, а на побеленной – старательно выцарапаны ключами. Еще, с потолка свисали унылые спички, вплавленные в побелку и обреченные висеть там до скончания времен или следующего кап. ремонта дома, что, разумеется, – одно и то же. Временами казалось, что дом сразу построили таким: пластмассовая кнопка вызова лифта всегда была выжжена до черноты, и экранчик над дверями выдран вместе с проводами, и почтовые ящики были оторваны или вскрыты, и газеты разбросаны по полу и втоптаны в серую грязь, и мусоропровод забит безнадежно,  и, конечно, в углу какая-то падла не постеснялась помочиться.
Серега торопился на улицу, чтобы встретить там своего давнего товарища.  Серега Малой и Костик Красный числились друзьями еще со школы. С давних времен они вместе курили за гаражами, матерились, рассказывали друг другу вымышленные истории про снимание «телочек», отбирали мелочь у третьеклассников, и даже иногда щипали девочек, когда тех зажимало в толпе, спешащей в столовую или раздевалку, и те были абсолютно беспомощны. Как-то раз они вместе получали по головам от старшеклассников в школьном туалете: пинки и оплеухи сыпались со всех сторон, Костика с Серегой уже вот-вот должны были опустить головами в унитаз, но праздник жизни испортил учитель истории, заскочивший по нужде. Это приключение скрепило их узами настоящей пацанской дружбы. Вдобавок родилась новая история, и скоро доверчивые одноклассники стали с еще большим уважением поглядывать на Серегу с Костиком, потому что те «не очканули» подраться со старшеклассниками, и ничего, что проиграли, старшеклассников ведь было больше и напали они из-за угла и с битами. 
Но это было давно, сейчас оба они возмужали, стали одеваться как надо, научились говорить по понятиям. Школа была позади, выпускной тоже удалось пережить. Серега поступил в Техникум, а Красный в Педагогический институт – у него там работал кто-то из родни. Будущие учитель и механик пожали руки и молча пошли к киоску.
– Ну че, ловэ есть?
– Да так, по дэцл. Батя сказал сигарет купить.
– Забей ***. Надо че-нить сообразить. Пошли пивка возьмем.
– Не, слышь, не покатит, надо сигарет купить, а то заебет потом.
– Да ладно, не ссы, к вечеру найдем денег – купишь.
– Пошли к Пижону лучше зайдем. У него есть.
Красный достал мобильник и набрал номер, после пары гудков скинул, чтоб ему перезвонили. Денег на счете у него, конечно, не было, так же как и у Сереги. Все уходило на сигареты, дешевое пиво и шмотки.
Скоро сотовый заиграл что-то из блатняка. У Пижона деньги на сотовом были, но звонил он с домашнего, в целях экономии.
– Пижон, здаров, выходи, дело есть. Да ладно, потом сделаешь, выходи к подъезду.
С Красным было бесполезно спорить, если бы Пижон продолжил нудить, что ему надо делать уборку, Красный начал бы на него бычить и орать, что он пацанов кидает. Это всегда действовало как заклинание, потому что Пижон боялся остаться за бортом настоящей пацанской дружбы и разделить судьбу печально известного Лося, которого вчерашние школьные друзья из-за двух тысяч долга отвезли на кладбище и хладнокровно опустили. Пижон мог схитрить и вообще не перезвонить, соврав потом, что не слышал, правда, тогда Красный приперся бы к нему домой, и колотился до тех пор, пока ему не откроют. Даже вариант попросить родителей сказать, что его нет, не прокатывал. Красный говорил интеллигентным и воспитанным родителям, что давал их сыну кассету посмотреть, и теперь она ему срочно нужна, не дав опом-ниться, добавлял, что знает, где она лежит и сам возьмет, можно не беспокоиться. На слове «лежит» он уже успевал разуться и шел к комнате, где прятался Пижон.
В общем, сопротивление было бесполезно, через десять минут Саша Пижон стоял у подъезда и мял в кармане полтинник, который ему дала мама.
– Ну че, в киоск за пивом!? – взял быка за рога Красный.
– Да я не знаю… Матушка сказа…
– Не ссы! Жвачкой зажуешь!
«Киоск называли» киоском чисто условно. Прогресс и индустриализация докатились даже 24 района города Н… Раньше киоск представлял из себя металлическую коробку, с зарешеченными витриной и окошком. Это был культурный центр всего микрорайона. Там можно было купить Жигулевское и водку, но главное – давали в долг. Тетю Нину можно было разжалобить и получить заветную порцию алкоголя, что и делали опытные алкаши и подрастающая смена, к которой принадлежали и Серега с Костяном. Но время прошло, металлическую коробку погрузили на грузовик и увезли под ошалелыми взглядами постоянных клиентов. На его месте воздвигли кирпичный павильон, с табличкой на двери «Мы не продаем сигареты и алкоголь лицам, не достигшим совершеннолетия».  Одно хорошо, тетя Нина осталась, и все вернулось на круги своя. А из-за того, что тетя Нина теперь расхаживала за прилавком, а не выглядывала из-за батареи сникерсов и сигарет на витрине киоска, она стала даже как-то ближе и роднее.
Красный вел себя с тетей Ниной, как старый знакомый, интересовался здоровьем, спрашивал, как работается, пока она доставала из холодильника «Балтику-9». Тетя Нина что-то отвечала, но Серега не слушал – пялился на плакат не стене. Знойная блондинка в едва заметном купальнике на фоне пальм и лазурного моря, милосердно улыбалась даже ему, Малому с двадцать четвертого района. В ответ он вытирал рукавом сопли и думал, что вот бы ему такую телку.
– Пошли, - Костик развеял мечты, грубо пихнув Серегу в плечо.
Само собой, пить пиво было принято на детской площадке. Лавочка у песочницы, на которой обычно рассаживались участники попойки, была противная и мокрая, пришлось пить стоя. На полтинник Пижона, Серегину двадцатку, и червонец Красного было куплено три «Девятки» и пачка сигарет.
Красный и Малой пили с удовольствием, закуривали сигаретами папаши. Пижон давился, но пил. Он не курит, ему нужна закуска, чтоб полноценно попить пива. Серега, когда немного выпивал, очень хотел продолжения банкета, желательно в обществе «телочек», Красный хотел выяснять отношения и кого-нибудь разводить, Пижон, хотел домой и блевать. Почти каждый свободный от забот день повторялось одно и то же. Когда алкоголь заканчивался, приходило осознание, что «надо че-нить дальше сообразить». В этот момент Пижон всегда пытался свалить домой, в безопасность, но его никто не отпускал. Серега с Малым и сопротивляющимся Пижоном шли «гулять». Они искали кого-нибудь, чтобы «сработать телефон», отобрать деньги или хотя бы поиздеваться, позапугивать, поспрашивать с какого района. Потенциальными жертвами были одинокие пьяные мужики, стайки школьников с карманными деньгами, алкаши, уснувшие в остановках. Но самый большой подарок судьбы – это влюбленная парочка в темном переулке: Сереге было до кого подомогаться, а Костику – кого унизить и развести, а кроме морального удовольствия еще и деньги обламывались, так как парню девушку надо было на что-то гулять. Правда, не всегда все шло гладко.
Последний раз Малой и Красный долго пасли мужика, который в одиннадцать ночи ковылял домой. Одет нормально, часы дорогие, наверняка есть сотовый и наличность, идет зигзагом, ни о чем не подозревает. Около часа плутал по дворам, пока, наконец, не зашел в один из подъездов. Там-то его и «пресанули» Красный с Малым.

-------Конец бесплатного отрывка---------