Свиток 2

- Итка, да очнись же ты наконец! – встревоженный голос Астемия с трудом, преодолев великое множество высоких барьеров, препятствий, похожих на заковыристые лабиринты, и тягуче-вязких, будто болотная жижа, препонов, пробился на окраины сознания девушки. – Вот чёрт, никак не получается…

 Приходить в себя Итаре вовсе не хотелось. Зачем? В забытьи так уютно валяться посреди густого тумана, словно на мягко-ватном облаке возлежишь высоко-высоко над землей, царапая острым носиком девственную синеву небес, и ничто тебя не колышет. Нет ни забот, ни хлопот, ни друзей, ни врагов, ни чувств, ни мыслей… Хотя, она не права: колышет, да еще как! В смысле, за плечи её прямо сейчас трясут нещадно, как бедненькую яблоньку по осени, когда снизу все плоды пообрывали уже, а до верхних и с разбегу не допрыгнешь. Но яблочек отведать всё равно хочется.

 Юноша еще пару раз чертыхнулся, вспомнил нехорошими словами поименно полторы дюжины монстров и чудищ, изученных на уроках защиты, присовокупил к ним троицу свеженьких, только что им самим придуманных гибридов-страшил и наконец угомонился, оставив подругу в покое. Правда, как оказалось, ненадолго.

 Не успела она три раза безмятежно вздохнуть, собираясь вновь погрузиться потревоженным сознанием в ласково-успокаивающую бархатистую темноту, как к её левой щеке чувствительно припечаталась ладонь друга. Не сказать, что Итаре стало больно, хотя щека и заполыхала крохотным костерком. Скорее обида вцепилась кошачьими коготками в сердце: чего это он себе позволяет, джиль рогатый, дохлец хвостатый, дрягва болотная?!.. Итара еще долго могла бы мысленно произносить нелицеприятные эпитеты, характеризующие лучшего друга как раз далеко не с лучшей стороны, и медленно упиваться всё возрастающей злостью на него, продолжая меж тем медленно погружаться в бездонную пучину беспамятства, жадно чавкающую где-то внизу в предвкушении сытного обеда. Но тут и на правой щеке расцвела огненная роза пощечины, и гораздо более чувствительной, чем предыдущая. Астемий - левша, ему той рукой сподручнее лупить беззащитных подруг. Да и по всей видимости, он решил постепенно наращивать силу каждого последующего удара, впрочем как и их частоту тоже.


 Боль вперемешку с досадой заставили сознание Итары мягко извернуться из объятий всепоглощающей тьмы и рвануться наверх, к неясно забрезжившему, мерно колыхающемуся пятну света, словно она смотрела на восходящее солнце со дна озера Слез, что широкой голубой кляксой раскинулось на равнине невдалеке от замка, в изножии Вороньего холма. Мысли девушки путались и подобно скользким рыбешкам, пойманным голыми руками, так и норовили вывернуться, чтоб опять занырнуть куда-нибудь подальше и поглубже. Но пока сознание стремительно неслось навстречу свету, одну из вертлявых непосед Итара успела понять и прочувствовать. “Не хватает только, чтобы Астик с перепугу бросился искусственное дыхание делать! Он – друг, и целоваться им не след. А уж за грудь лапать, даже делая массаж сердца, тем более ни к чему. И хотя там у Итары пока еще особо лапать-то нечего по сравнению с большинством однокурсниц, - холмик в ладонь запросто уместится, - но это не дает ему права…”

 Мысль прервалась недодуманной, а глаза распахнулись. И как раз вовремя, чтобы успеть перехватить налету руку друга и не дать ему отвесить ей еще одну незаслуженную оплеуху. Хотя как знать, может быть и заслуженную: нефиг в обморок падать, словно благородная княжеская дочурка, впервые попавшая на кухню и увидевшая, как и из кого делают её любимые котлетки. А она-то до сих пор думала, что вкусняшки на деревьях растут: как созреют - собирай в корзинку и жарь за милую душу.

 - Астик, еще раз так меня тронешь, - вяло прошипела Итара, отводя его руку в сторону от своей щеки, - и я тебе промеж ласково смотрящих глаз от всего моего любящего сердца врежу, не скупясь… А вообще-то, спасибо, что помог очнуться. Но вместо того, чтоб лупить почём зря, помоги лучше сесть. Давай сюда свою лапищу. Эх, и ни фига себе! И вот этими-то кувалдами ты безжалостно мордовал свою лучшую подругу? Убивец! Садист безжалостный.

 Впрочем, болтала девушка от нечего делать и лишь для того, чтобы удостовериться: голос постепенно крепнет, хотя в горле сухо и шершаво, голова кружится всё меньше и меньше, а привычные отношения с Астиком, в немалой степени основанные не только на взаимной приязни, но и на изрядной порции юморных подначек друг друга, - никуда не пропали, остались прежними.

 - Да я ж тихонечко, - виновато шмыгнув носом, пробормотал юноша, и вправду смутившись, но всё же протянув девушке ладонь, за которую она тут же ухватилась, приводя себя в сидячее положение. – Только чтоб в чувство привести, из лучших побуждений. Сказать честно, ты меня сильно напугала, Итка, когда попыталась навзничь завалиться. Хорошо, что я позади тебя стоял и вовремя успел подхватить. А то б еще и шишку на затылке заполучила для полного счастья. Ты чего это вдруг удумала в обмороки падать?

 - А я откуда знаю? – искренне удивилась Итара и, почувствовав, что хаотичное мельтешение разноцветных звездочек в глазах сходит на нет, медленно и осторожно встала на ноги. Они чуть подрагивали в коленках, но в остальном вполне твердо держали свою хозяйку. Да и в голове малую толику прояснилось. – И вряд ли это обморок меня скосил.

 - А что ж еще-то, если не он?

 Девушка невнятно пожала плечами, поначалу решив, что рассказывать Астемию об увиденной во время пребывания в бесчувственном состоянии сценке не стоит. А если выражаться точнее, так сперва она как бы увидела нечто непонятное, хотя и смотрела на местный пожар, и уж только потом одновременно там, в чужом мире, и в этом, реальном, - отключилась. И возможно такая последовательность событий важна для понимания сути произощедшего. Недаром же их, учеников, постоянно на различных уроках, тренировках и прочих занятиях неоднократно увещевают не пренебрегать мелочами. А порой и заставляют едва ли не детально продумывать пару-тройку дней полученное задание, которое они, на их первый неопытный взгляд, могли бы с легкостью выполнить, пока горит одна единственная свеча. Ан нет! Стоит поразмыслить поосновательнее, так сразу становится ясно, что учителями в эту простоту хитрых ловушек и невидимых препятствий понатыкано, как у ежика иголок. Не хочешь больно уколоть пальчик, так сперва подумай головой, а уж потом она скомандует рукам и ногам, что, как и в какой последовательности им нужно делать. Ну а дурная головушка способна лишь только быстро отыскивать приключения на потеху заднице. Другому не обучена.

 А потому после недолгого раздумья Итара рассказала Астику всё, ничего от друга не скрывая, во всех подробностях расписав свои видения. Решение поделиться пережитым пришло неожиданно после того, как колдовка отчетливо осознала, что одну мелочь она, собственно, сразу едва не пропустила мимо глаз: Астик ведь всё равно от неё не отстанет, пока постепенно не вытянет из подружки детальный рассказ. Так почему бы не пойти навстречу любознательному мальчугану? Тем более одна голова – хорошо, две – больше, а три – на дракона похоже. А они – рептилии мудрые, если верить сказкам и байкам тех проходимцев, что в грудь себя бьют, с самыми честными глазами утверждая, будто они с драконами лично встречались, общались накоротке и едва ли не мед-пиво распивали...

 Именно об отсутствии третьей умудренной опытом головушки Астик и не замедлил посетовать, когда подруга закончила описание своего приключения по другую сторону сознания, показавшегося ей настолько реальным, будто она на краткое время погрузилась в пучину собственных воспоминаний: ярких и правдивых. Вот только имеется одно маленькое ”но”: девушка не могла припомнить ничего подобного в своем детстве. А еще точнее, так она вообще почти ничего не помнила о нём. Ну, а вам слабо прямо сейчас навскидку вытащить из памяти на всеобщее обозрение картинку из своей четырех- или пятигодовалой сопливости? У кого получился этот фокус, могут купить себе бублик к чаю, большего не заслужили. Потому как вряд ли воспоминания правдивы. Скорее уж они являются вашим нынешним представлением о своем счастливом детстве. Представлением, изрядно искаженным прожитыми годами. И уж никак не истинным воспоминанием о том, что происходило на самом деле.

 - Итка, тебе нужно поговорить об этом с кем-нибудь из старших, - предельно серьезно посоветовал Астемий. – Лучше всего с одним из учителей. Они подольше нашего землю топчут и больше знают о всяких хитростях жизни.

 - А чего уж не к архилиту Братства на беседу напроситься? – Итара оживленно фыркнула, развеселившись после того, как поделилась мыслями и предположениями с другом. Недаром люди говорят: что для одного - проблема, для двоих - пустяк. – Он у нас тут вообще самый-самый!

 - Слушай, а ведь это идея, - юноша с воодушевлением принялся развивать шутку подружки, только в другом тоне, серьезном и основательном. – И незачем медлить. Пошли к нему прямо сейчас? Расскажешь, как всё было, может и посоветует чего умного. В крайнем случае, будет знать о произошедшем с тобой. А то мало ли что еще случиться может. Я думаю, Ита, дело гораздо серьезнее, чем нам с тобой кажется. И даже если ты просто грохнулась в обморок, то это тоже не совсем нормально. А поэтому…

 - А поэтому остынь, Астик! – резко оборвала юношу Итара. – Никуда мы не пойдем, особенно прямо сейчас. И нет в моем обмороке ничего настолько серьезного, чтобы перед самим Галманом себя на посмешище выставлять. У тебя слишком богатое воображение.

 - Кто бы говорил…

 - Мне уже достаточно того, что одноклассники теперь будут до конца лета лыбиться, глядя на меня. А кстати, где они все?

 Девушка с удивлением завертела головой, пытаясь отыскать взглядом хотя бы одного сокурсника поблизости. Но кроме неё и хитро усмехающегося Астемия на опустевшем ристалище никого больше не наблюдалось.

 - Так вот, значит, какого ты мнения о своих будущих боевых соратниках? – улыбка Астика стала еще шире, расплывшись от уха до уха и превратив его лицо в насмешливо-язвительную маску. – Лестно, ничего не скажешь! Но ты ошибаешься. Так что не бойся, никто над твоим обмороком насмехаться не будет. Не так мы воспитаны. Да они и не видели, как ты падала. Все к этому моменту уже к башне улетели геройски помогать тушить пожар.

 - Странно, - Итара пожала плечами и медленно направилась туда же. – Мастер Даган вроде бы сказал, чтоб мы отсюда ни на шаг?

 - Итка, а тебя саму часто учительские запреты останавливают, если что-то интересненькое наметилось? – друг медленно вышагивал рядом с девушкой, бдительно поглядывая на неё искоса время от времени, готовый, если понадобится, вновь подхватить бесчувственно падающее тело. На его скуластом лице так явно и открыто отразилась трогательная забота и неверие в бесследное исчезновение причин предыдущего казуса, что Итара взяла друга за руку и благодарно сжала крепкую ладонь. Хороший он всё-таки, верный, надежный, хотя изредка чересчур простодушный и излишне доверчивый к людям. А вот это зря! Непозволительная роскошь для колдовца. Не все ведь в этом мире так взаимны в отношениях, как она, его лучшая подруга. Могут и воспользоваться добротой Астика в своих корыстных интересах, запудрив парню мозги и в результате подведя его же под монастырь.

 - Бывали в жизни огорчения: останавливали. Правда, только тогда, когда их запреты по случайности совпадали с моим собственным мнением и желаниями.

 К моменту их прихода пожар в Наугольной башне уже полностью потушили. Огонь не успел еще толком разгореться, разбежавшись по всем помещениям языкастыми отростками, как наставник Ягор Сутулый - виновник происшествия, вовремя выскочивший из своей лаборатории, охваченной пламенем, опомнился и приступил к тушению. Учитель даже не столь уж и сильно пострадал, как логично предполагалось, пока его не видели. А тут и остальные подоспели на выручку. Кто-то уже мчался к Наугольной с ведрами, полными воды. Правда, добежав, с изумлением обнаруживал, что они наполовину пусты. Кто-то тащил лопаты и багры. Хотя, что они ими собирались делать, так и осталось загадкой. Земля возле башни, в которой изучали алхимию и зельеварение, была утоптана учениками до такой неподатливой твердости, что от неё даже крохотный кусочек и киркой-то не сразу отколупнешь. А уж простой лопатой и подавно. Только тонкий слой пыли взбаламутишь. А баграми кирпичную кладку собирались растаскивать что ли?

 В результате ничего из суматошно натасканного имущества не понадобилось. Кто пламя породил, тот его же и убил. Для этого преподавателю оказалось достаточным отдышаться, сбить огонёк с тлеющего рукава камзола, собраться с мыслями, вспомнив требующееся заклинание, сконцентрировать собственную волю и колдовскую силу в единое целое, начертить в воздухе перед собой зыбко колыхающуюся гальду Вантах – треугольник, с отходящими книзу косыми черточками-лучами, да гневно топнуть ногой, указав пальцем на башню. А потом учитель алхимии, зельеварения и колдовских снадобий прошептал себе под нос заклинание, которое никто толком не расслышал в царящей вокруг суматохе.

 Гром не грянул, небеса не разверзлись, молнии тоже не полыхнули, и даже ветер в ушах присутствующих не засвистел. Зато прямо внутри Наугольной башни разразился ливень, короткий, но успевший за считанные удары сердца сбить спесь с пламени, а потом через пару-тройку вздохов и вовсе его затушивший. Дождь прекратился также внезапно, как и начался. Только через порог распахнутой настежь двери Наугольной башни выскользнули наружу под ноги зевакам грязно-мутные ручейки воды, да с угла подоконника о землю застучала частая капель.

 - Что у тебя там случилось, Ягор? – поинтересовался мастер владения мечом у алхимика, который медленно заковылял к ближайшей скамейке под сенью крепостной стены, где во время перемен между уроками обычно отдыхали ученики, если погода позволяла.

 Учитель зельеварения в ответ только грустно махнул рукой, дескать, ему хоть и неприятно, но и никакой трагедии не произошло. Всего лишь мелкая досадная случайность. Но его внешний вид красноречивее слов сказал, что он огорчен гораздо сильнее, чем пытается показать. Левая нога слушалась хозяина хуже обычного, и его подволакивающая походочка стала еще неуклюжее и медленней, словно у краба давно и далеко выкинутого волной на берег, а теперь неуверенно крадущегося бочком в свою водную стихию.

 Среди учеников гуляли слухи, что Ягор повредил ногу еще в молодости, выбираясь с Неизведанных земель. Якобы ему перекусил сухожилье ползучий двузубок, которого он в темноте не заметил, наступив ему на хвост. Если это соответствовало истине, тогда учителю крайне повезло, что у него вообще нога осталась. Хотя при здравом размышлении, так он вообще счастливчик, каких свет ни видывал, раз смог выбраться с Чужеземья живым. Тем более, что в тех же самых сплетнях утверждалось, будто Ягор лазил по неизученным территориям в гордом одиночестве.

 А вот почему он там крутился один-одинешенек - объяснялось по-разному. Одни таинственным шепотом с завистливым придыханием сообщали заинтересованным слушателям, что их нынешний учитель имеет какие-то секретные, лишь ему известные, сведения о местонахождении Изначальных Врат и пытался найти их в Проклятых Землях. Другие с не меньшей таинственностью ”давали руку на отсечение”, что алхимик, мол, таскал из Чужеземья колдовские артефакты один за другим, словно орешки из кармана. А брались они алхимиком из случайно найденного им хранилища в некоем загадочном заброшенном замке, в котором когда-то в стародавние времена… Тут уж фантазии было где разгуляться: каких только небылиц и страшилок не придумывали. И все страстно мечтали когда-нибудь в будущем, когда вырастут и станут самостоятельными колдовцами и колдовками, найти в Таинственной Глухомани еще более крутой замок-хранилище. Желательно под завязку забитый загадочными артефактами, хитрыми амулетами, могущественными талисманами, неведомым оружием, способным порубать любого встречного монстра или нежить в лапшу одним ударом, и мудрыми книгами древних, в которых собраны все их колдовские знания, и сводящими с ума от радости обладания ими.

 Те ученики, кто попроще, довольствовались россказнями о Ягоре – охотнике на редких монстров, особо ценных из-за содержащихся в их организмах специфических ингредиентов. Дескать, они способны при умелом использовании совершить переворот в алхимии и дать колдовцу небывалое могущество, новые невиданные ранее способности, если выпить правильно приготовленное из них зелье. В эту незатейливую версию верилось охотнее, так как она привязывалась к личности колдовца его специализацией в алхимии и зельеварении, а потому больше походила на правду. Но кто ж знает, что случилось на самом деле? Ведь почему-то никто из многих поколений учеников Вороньего холма так и не решился попросить учителя самого рассказать, как и где он повредил ногу. И может быть потому, что придумывать загадочные истории более интересное занятие, чем узнать какую-нибудь до жути банально-бытовую истину?

 - Хотел сварить новое зелье для наших. Давно уже с ним бьюсь, экспериментирую, пытаюсь вывести его надежную, общую для всех формулу, - алхимик ответил на вопрос только после того, как устало опустился на широкую доску ближайшей скамьи и устроился там, опершись обеими руками на клюку и сгорбившись сильнее, чем всегда, что казалось невозможным проделать. – Зелье удачи! Оно многим из нас не помешало бы, я так думаю. Особенно учитывая…

 Ягор мазнул скользящим взглядом из-под седых кустистых бровей, слегка опалившихся, по навострившим ушки ученикам, хмыкнул, чуть повеселев, и досказывать не стал. Кому нужно и можно знать об особом, тот и без продолжения понял, о чём идет речь. А остальные… Подрастут – узнают. Возможно. Наверное… Но в глазах преподавателя однозначно отразилось веселье, разыгравшееся у него в душе. А сам он, кажется, даже помолодел немного, изогнув сухонькие губы в торжествующей усмешке, так не подходящей ситуации.

 - Но что-то в эксперименте пошло не так, как мной первоначально предполагалось. Возможно, некоторые компоненты оказались несовместимыми. А может быть способ приготовления технологически неверен. Пока не знаю. На досуге постараюсь досконально разобраться в причинах неудачи и отыскать ошибку. Но сама идея – жуть как хороша! Жалко будет, если не удастся довести её до конечного продукта.

 - Хвала богам, что живым и невредимым успел выскочить из башни.

 - Я в них не верю, - небрежно отмахнулся алхимик. – Скорее собственное чутье спасло, когда увидел первые незапланированные искорки в колбе.

 - Ну, раз не веришь, тогда просто поздравляю! Береги своё спасительное чутьё, еще пригодится, – мягко улыбнулся Даган, отправляясь назад к себе на ристалище. – Я ведь больше тут не нужен? У меня следующими выпускники должны подойти на свой последний урок. Не хотелось бы его отменять. Нужно по-хорошему попрощаться с ними, а то когда еще доведется увидеться вновь.

 - Иди, иди, я тут сам управлюсь. Да и детишки помогут… У нас ведь по расписанию сдвоенный час как раз с вами должен бы скоро начаться? Вот и отлично! Итак, как вы уже поняли, урок отменяется. Несомненная удача, - преподаватель хитро подмигнул столпившимся вокруг него подросткам. - Но наводить порядок в башне вам придется помогать мне, как минимум, до обеда. Тут уж ничего не поделаешь: влипли, так влипли!

 Ягор по-юношески задорно и звонко расхохотался, всматриваясь в лица учеников, вытянувшиеся от огорчения. Быстро отсмеявшись, он ткнул клюкой в направлении Наугольной башни, скомандовав:

 - Можете прямо сейчас приступать. Находиться внутри уже не опасно. Что требуется делать, я думаю, объяснять в деталях вам не нужно. Всё, что уцелело - оставить, остальное тащите на свалку. И желательно для начала хоть какой-то порядок в пострадавших помещениях навести. Идите, идите, а я к вам через несколько минут присоединюсь. Вот только нагоняй от архилита Галмана, который уже на подходе, получу по полной программе, и догоню…

 Алхимик не обманул: ученики вкалывали аки проклятые почти до обеда. И, несмотря на все их усилия, сделано оказалось не так уж и много. А когда ребята впервые вошли гурьбой в пострадавшую от пожара и ливня башню, то у них от ужаса перед объемом работы по разгребанию творившегося там бедлама поначалу глаза на лоб полезли и руки безвольно опустились. Но, опечаленно вздохнув, они в прямом и переносном смыслах засучили рукава и приступили к зачистке враждебной территории, как кто-то из одноклассников, стоявший по щиколотки в мутной воде, удачно подметил. Шутка получилась грустной, но правдивой. Битва с сыростью, грязью и сгоревшим имуществом далась нелегко. В результате перед обедом все ученики поголовно выглядели похлеще любого болотного монстра: частично промокли, одежду изрядно заляпали капельками грязи, мордашки густо перемазали жирными разводами сажи. Лишь только довольные улыбки белозубо выделялись на этом чумазом фоне.

 У них имелись все основания гордиться собой. Большую часть сильно обгоревшей мебели с учебного яруса и оборудования из лаборатории Ягора, находившейся на том же этаже башни, ребята смогли удачно доломать на более мелкие куски, чтобы суметь вытащить их во двор. А девушки за это время основательно убавили количество воды, грязи, сажи и копоти, яростно орудуя тряпками, отжимаемыми в ведра, которые пригодились хотя бы после пожара. Оказывается, всё же не зря их сюда приволокли. Выплескивали, не глядя, прямо в оконный проем - от рамы и стекла даже воспоминаний не осталось. И судя по громким крикам снаружи, не сказать, что шибко негодующим, а скорее удивленным, девушки несколько раз окатили адско-помойной смесью кого-то из своих же. Из краем уха подслушанных между делом обрывков разговоров и веселых смешков облитых ребят, Итара поняла, что досталось не только вернувшимся снизу одноклассникам. Ягора с Галманом, крутившихся рядом с башней и частично руководивших деятельной суматохой, тоже трижды зацепило. И в последний раз весьма основательно, потому как они после очередного нежданного душа предпочли удалиться на безопасное расстояние и более не докучали ребятне своими советами и рекомендациями, что и как нужно делать, да в какой последовательности. Старшие на то и старшие, чтобы слёту понять тонкий намек: здесь покаместь и без вас дела неплохо продвигаются, так что не путайтесь под ногами, мешая своим чутким руководством.

 Незадолго до обеда учеников отправили отмываться и переодеваться в спальное крыло замка. Встречные собратья по учебе вне зависимости от возраста не могли сдержать широких улыбок, а зачастую и веселенького хихиканья, при виде этой донельзя изгвазданной группы. А те в свою очередь внутренне, в мыслях потешались над попавшимися им навстречу, думая примерно одинаково. “Да, мы чумазые! Ну и что? Зато нам досталась легкая работка по предварительной уборке, и мы её сделали в лучшем виде! А вот вам еще только предстоит вылизывать Наугольную башню начисто. А это - дело нудное и кропотливое. Так что можете лыбиться и забавляться, сколько душа пожелает. Пока у вас есть возможность и настроение…”

 Итара в девчачьем умывальнике задержалась дольше всех своих сокурсниц. Большое, почти во весь лоб, пятно размазанной сажи никак не желало отмываться. Казалось, будто чернота так глубоко проникла через поры, что отпечаталась татуировкой вплоть до черепа и останется на коже навечно. Девушка уже в пятый раз густо намыливала лицо, ожесточенно терла злосчастную отметину и даже осторожно поскрябала коготками по лбу. И только после этого поняла, что наконец-то победила. Три пригоршни воды из-под массивного и вычурного бронзового крана, выплеснутые в лицо, смыли остатки мыльной пены и немного придали уверенности в собственной миловидности.

 Колдовка, упершись ладонями в край раковины, слегка привстала на цыпочки, едва ли не носом уткнувшись в помутневшее от времени зеркало. Конечно, она не та красавица, о которой грезят в своих роскошных замках юные принцы. Да и тот же эльф Лингвар из книжки вряд ли влюбился бы в нее до такой степени, чтобы бросить своё племя и остаться жить среди людей. Тем более что Итара не колдунья, а колдовка. Насколько девушка поняла из прочитанных ею книг: разница существенная, несмотря на схожее созвучие слов. Но надо отдать должное, природа наградила её вполне симпатичной внешностью, так что грех пенять на судьбу. И для Итары тоже наверняка найдется в этом мире осколочек счастья, когда она еще немного подрастет. Хотя и сейчас возраст такой, что родись она не колдовкой, а обыкновенной горожанкой или непритязательной крестьянкой, а тем паче имей в жилах хоть малую толику благородной драгоценной кровушки, - так сватов от женихов со дня на день можно было б ожидать. Не промедлят: прискачут, как миленькие. Хотя не факт, что окажутся долгожданными и желанными. Но судьба колдовки другая. Она намного лучше! Потому что колдовкам дано право и привилегия самой свою судьбу решать, без принуждения и оглядок на кого-либо, выбрав спутника сердцу только по любви.

 Девушка утерлась льняным полотенцем с вытканным по краям незатейливым узором и в последний раз бросила взгляд на свое отражение. Длинные каштановые волосы в лохматом беспорядке разметались по худеньким плечам отдельными прядями, кое-где еще мокрыми и слипшимися между собой, спускаясь почти до середины спины. Итара попробовала хотя бы отросшую челку, давно напрашивающуюся под ножницы, получше уложить, заправив длинные концы волос за уши. Но затея оказалась неудачной: космы сами решали, чего они хотят, а чего нет. Спустя пару секунд прическа, а точнее её отсутствие, стали прежними. Итара обреченно вздохнула и оставила как есть, подумав, что и с цветом волос ей тоже не повезло: каштановыми их назвать она слишком самонадеянно поторопилась. Скорее уж подойдет определение: когда-то бывшие каштановыми с непонятным сдвигом в рыжину. Да еще и выглядят так, словно отдельные пряди сильно и неравномерно выгорели под палящим солнцем, став почти русыми. Когда успели, если лето только-только начинается?

 Зато вот глаза у Итары такие, что обзавидуешься! Большие, лучащиеся неведомым внутренним светом, темно-зеленые, а в месте соединения радужки с белком, как и у всех остальных колдовок и колдовцев, словно опушённые желтовато-золотистой бахромой. Тонкие брови вразлет только подчеркивают бездонную глубину глаз, смотрящихся на довольно худеньком личике вполне мило, притягательно и чуточку завлекающе. Аккуратный носик с немножко вздернутым кверху кончиком придает мордашке озорное выражение, словно заранее предупреждая: с этой девчонкой скучать не придется! С губами Итаре тоже повезло: не тонкие, и не толстые – в самый раз. Привычные к улыбке, зачастую мечтательно блуждающей по ним. Слегка выступающий вперед остренький подбородок ненавязчиво намекает на острый ум, приправленный изрядной долей сарказма, но всё равно доброжелательный к людям.

 А вот самую кроху подрасти и чуть-чуть поправиться девушке не помешало бы. Что-то задержался организм на пороге между подростково-угловатой нескладностью и округляющей формы юностью, не решившись сделать еще один шаг вперед по жизни. Хотя если она и дальше будет продолжать таращиться в зеркало, то о прибавке веса можно смело забыть. Нужно срочно переодеться в чистую и сухую одежду, да стрелой лететь на обед, если не хочет сегодня и без него остаться. Желудок и так уже огорчен отсутствием завтрака, урча шибко недовольно.