Я дал Семе в морду

Я дал Семе в морду.
А случилось все довольно прозаически. На день медицинского работника мы ставили приглашенным детям театральное представление – Буратино. Есть такая фишка у нашего главврача – самодеятельность.
Буратино – наш завхоз Илья Ефимович. Он низкого роста, худой от перепивания и незакусывания, у него длинный нос, выпученные глаза и детский писклявый голос. Вылитый Буратино, даже грима не нужно. Но некоторые изменения в его облик пришлось внести: на нос одели длинную заостренную бумажную трубочку чтобы скрыть его неестественную красноту а на голову колпак, для той же цели по части лысины.
Анфиса была Мальвина. Она стройная, изящная, с естественным румянцем на лице  – как раз подходит для этой роли.
Я – Пьеро. В желтых шароварах красной куртке в крупный желтый горошек. Клоун, да и только. И это я – офицер флота. Позор! Но деваться некуда. Приказ главврача.
Сема был Карабас – Барабас. В длинном черном фраке, пошитом нашей умелицей Ниной – медсестрой из приемного покоя, брюках в белую полоску, местами кривой – дрожала рука у нашего сантехника когда их рисовал,  и штиблетах 45 – го размера. На голове бумажный цилиндр, на лице – черные пластмассовые усы, приклеенные скотчем.
В третьем заключительном акте, когда Буратино забился в угол, боясь быть сожженным в печи, Мальвина забралась на лесенку с протянутыми вверх руками и фразой: - Я улетаю, Пьеро!, а я с маленькой скамейки что стояла рядом молвил ей: - И я с тобой!, одновременно целуя ее в губы, у меня случайно опустилась рука на ее левую грудь.
Карабас – Барабас, также стоявший рядом, моментально отреагировал – подскочил ко мне и выбил скамейку из под моих ног.
Я среагировал также моментально, как и положено десантнику: в полете до локтей сдернул ему фрак, чем на нужное мне время обезоружил его. Уже на земле применил удар генерала Горбатова – отвлекающий слабый – левой рукой в нос, основной – правой, хук справа в левое ухо. Удар был сильный, но Сема амбал здоровый, на ногах устоял.
Дети реализма сцены не поняли. Смеялись как сумасшедшие. Хлопали и кричали: - Дай, дай ему еще!
Но спектакль сразу свернули. По истерическим взмахам руки главврача, сидевшего в заднем ряду, занавес опустили.
По выходу из зала фуражку Сема одел набекрень – ухо распухло. Забыл снять усы, что было очень  кстати – оттеняли красный нос, также пострадавший в процессе спектакля.
Я получил строгий выговор. На что мне собственно наплевать – премии нам не платят – мы бюджетники, звание не задержат – я не на флоте.