Памяти Исаака Бабеля
(И.Бабель, «Как это делалось в Одессе»)
Солнце выскочило из моря жёлтым яйцом на Пасху. Зной брызнул на город июльским напалмом. Утро настало в разгаре.
- Прекрасное утро, реб Арье-Лейб – сказал Изя, чтобы вывести его из задумчивой дремоты.
- Только недоумок, может называть жаровню, на которой жарятся его бейцы, прекрасной. Жоре Гликману тоже били морду за то, что он прозвал похоронную процессию замечательной. Хоронили старого Мозеса с Пересыпи, а он хотел понравиться вдове, матери Зоси, что имел к ней интерес. Имеете мне сказать пару слов, так зачем говорить тех глупостей!?
- На кладбище каждый еврей становится философом. Так действует тишина надгробного гранита.
- Таки да. Молодость не знает, что пройдёт.
Ты знаешь за эту историю?
Ты не знаешь за эту историю.
Так я тебе скажу.
Циля Зайцуль думала, что выходит замуж навсегда. Так и вышло, но только три года.
- Её бросил муж!?
- Как раз, наоборот! Это она умерла от скоротечной чахотки. Вся Пересы плакали на её похоронах за своё горе. И то же Шимшон из погребальной конторы.
- За своё!?
- А как иначе, если Зайцуль грозился спалить до головешек всю Пересу, если не выздоровит, как она заболела.
- Таки спалил!?
- Сначала нет. Он пошёл в запой, как последний кацап. А через неделю уснул в непотребном виде на постели с папироской в зубах. И стал пожар, что задохнул его дымом.
Вот что бывает, когда еврей зарекается на вечное, чтоб я сдох.
Это говорю я, Арье-Лейб, гордый еврей, живущий при покойниках.
Свидетельство о публикации №213102701425