Предыдущая часть:
"ЧЕТВЁРТЫЙ КУРС. 1978 год" - http://www.proza.ru/2013/10/25/1759
Путевые записки студента-геолога
27 июня. Нахожусь в посёлке Нелькан, ожидая заброски в поле. Однако начну по порядку:
Хабаровск
В Хабаровск я поехал не сразу, а заехал сначала домой, в Арсеньев. Там я немного отдохнул, подзаправился, и уже из Арсеньева выехал в Хабаровск. Ночью только пришлось пересадку сделать в Манзовке на хабаровский поезд. На вокзале в Хабаровске кишмя кишело от народу: отдыхающие с чемоданами и детьми, студенты с рюкзаками и гитарами. Студенты ехали на практику, в стройотряды. Бледные девушки, худые студентики, разодетые в зелёные куртки с лейблами, по которым было видно, что они прибыли со всех концов нашей необъятной Родины.
6 июня я прибыл в ДВИМС, где меня оформили техником-геологом в отряд Ялынычева Е.В. В тот же день я получил экипировку и поселился в конторке на Волочаевской, где обитал и в прошлом году. Вовка Маркашов тоже был тут. Вечером к нам пришли гости - Вовка Ким и Дрюня Таюрский. Они принесли с обой бутылку коньяка, дабы отметить свой отъезд, ведь уже в этот вечер они отбывали в тайгу. Вместе с ними мы пошли в общагу ДВТГУ, к Сане Малежику. В комнате, где поселился Малежик, жили студенты из других городов. Так что за столом сидели два парня и девушка Наташа. Они студенты из Саратова и с Миаса. Девушка была худая, некрасивая, но с какой-то изюминкой, как мне показалось. Вообще-то в то время мне все девушки нравились... В непринуждённой обстановке мы выпили коньяк и разговаривали обо всём на свете. Потом мы с Маркузей распрощались со всеми и пошли к себе на Волочаевскую.
***
На следующий день я с утра знакомился с фондовыми материалами, листал отчёты, а вечером мы с Маркузей пошли опять в общежитие ДВТГУ. Едва мы пришли, Маркузя тут же приклеился к телевизору -смотреть чемпионат по футболу. А мне все эти чемпионаты были до лампочки, поэтому я сразу пошёл в 4-ю комнату, где временно проживал известный всем Малежик. Захожу я к нему, а Малежик с саратовцами и миасовкой собираются в кино, на фильм "Уходя – уходи".
Чёрт побери! А я им пончики принёс, которые мне сестрица дома испекла. Куда теперь девать эти пончики? Пропадут ведь!
Малежик говорит: - Иди в 11-ю комнату, отдай девчонкам... Они тебя чаем угостят.
Я пошёл. Тук-тук, здрасте-здрасте. В комнате известная мне уже миасовка Наташа суетится, собираясь в кино. Девчонки на меня - ноль внимания. Я им: "Пардон!"
Вышел в коридор, а там девчонка какая-то с вещи на вещь пыль перетряхивает. Я к ней подкатился:
- Добрый вечер! Не напоите ли Вы меня чаем? ... А у меня пончики вкусные, домашние...
Девчонка кивнула: - Заходи! Там девчонки чайник поставят.
Захожу. Девчонки по кроватям валяются. От дверей я им отсалютовал: - Здравствуйте!
Девчонки смотрят на меня вопросительно, даже не пытаясь подняться. Что за девицы тут вообще? Откуда они только тут взялись? Наверно из самой глуши... Разве гостя так встречают? Мне приходится пояснить:
- Девушка, которая в коридоре, обещала мне, что вы сейчас чай поставите. Чаю хочется...
Одна из девиц лениво выгнулась на кровати, потянулась и говорит, сладко зевая:
- Раз обещала, то пусть сама и ставит!
Нет, ну бывают же такие вот ленивые девчонки! Не показывая своей досады я пытаюсь их заинтересовать:
- Девушки, красавицы! Я же не с пустыми руками пришёл, а со своими пончиками, домашними. К чаю - просто объедение! Я другу их принёс, однокурснику, а он в кино ушёл. Куда теперь пончики девать, ведь пропадут!
Девчонки глазами меня пробуравили, а я стою, скромно улыбаюсь. Они наверно надеялись, что я уйду, но я уходить не собираюсь, жду... Чертыхаясь, девицы сползли с кроватей и стали греметь чайником, накрывать на стол.
- Садись уж, - буркнула одна из них, - клади свои пончики на тарелку.
И завертелось всё, и закрутилось. Девчонки забегали с утюгами и чайниками, скатерть чистую застелили, уставили её всякими закусками, банку с зельем каким-то посреди выставили, стаканчики, фужерчики.
И вот они у же все умытые и одетые сидят за столом, зелье неведомое по фужерам разливают. На вкус оказалось это зелье похожее на яблочный сок без мякоти. Спросил что это за напиток. Оказалось - яблочный сок!
И уже за чаем, после того, как пончики съели, кто-то из девчонок говорит:
- Давай познакомимся, что ли?
Я просто и скромно: - Костя.
Они:
- Валя
- Маша
И ещё были две Любы и одна Люда. Или две Люды и одна Люба... Попробуй их всех сразу запомнить...
Девчонки собирались, паковали рюкзаки. Им завтра ехать в тайгу. Валя и ещё две Любы-Люды уже закончили техникум, они на работу едут. Маша и две другие девушки приехали из Саратовского университета. Мы разговаривали обо всём, даже о политике. А уж о смысле жизни так вообще в спор ударились. Особенно с Машенькой мы схватились, прямо как пара змей сплелись в споре...
***
В дверь постучали и в тамбур зашёл Малежик. Я по голосу догадался, что это он, но он меня не видит. Пока что он производит разведку и пытается отвоевать небольшой плацдарм, то есть намекает девушкам о том, что неплохо бы чай поставить. Шутит, балагурит, рассыпает комплименты. В общем, такой заводной парень...
Тут я выглянул из-за портьеры. Для Малежика это было настолько неожиданным, что он чуть не упал в обморок. Ну, а вскоре Малежик с саратовцами и с Наташей миасовкой уже сидели с нами за одним столом. Распивали чаи и беседы вели задушевные. Потом пошли пить чай в 4-ю комнату, где продолжались задушевные беседы, споры, травились анекдоты. Саратовцы и миасовцы были весёлыми ребятами. Валя тоже была из Миаса, Марина родом из Молдавии, как и Наташа. Ночью студенты-саратовцы уехали вместе с Наташей. Мы с Малежиком их проводили, а потом вернулись в общежитие, где я остался ночевать.
8 июня. Я опять вечером пришёл к тем девчонкам. Что-то неведомое влекло меня к ним. Принёс редиски. Девчонки мигом соорудили салат и окрошку. Мы опять сидели и разговаривали обо всём. Они вспоминали свои недавние экзамены, дорожные приключения. Я тоже рассказывал про нашу студенческую жизнь. Конечно же у нас было много общего. Наверно студенты-геологи всех стран живут чем-то похоже. Все мы романтики, песни у нас одни... Малежика в тот вечер не было, а Маркузя опять пришёл, и к телевизору.
Мне бросилось в глаза, что в холле общежития, у телефона на деревянном полу всё время сидит темноволосая, пухленькая девчонка. В одной руке у неё непременно дымится сигарета, а в другой - телефонная трубка. И ведёт она с кем-то, находящимся на другом конце провода, нескончаемый разговор.
Я уже час сидел у девчонок, как появилась у них и эта пухленькая. А мы уже в дурака собрались играть, карты уже раздали. А эта пухленькая говорит:
- Что это вы тут делаете? В дурака играете? Фу! Как это глупо... Давайте в "тыщу" сыграем?
И девчонки тоже: - А давай в самом деле в "тыщу"...
- А может всё-таки в дурака? - попытался отстоять я свою любимую игру.
Но эта пухленькая упёрлась и ни в какую: - Только в "тыщу"!
А я в "тыщу" тыщу лет не играл, да уж раз все загорелись, то куда денешься?
Начали играть. Пухленькая протянула мне руку: - Лена!
Я также представился: - Костя!
Но тут как раз появился Малежик и сообщил:
- А на самом деле он не Костя, его Вовкой зовут!
Я ему: - Ах ты змей! Кто тебя за язык тянул?
Девчонки стали меня сразу называть Володя, но я им сказал, что терпеть не могу имя Володя, что мне приятнее, когда меня называют Костя. Но если они непременно хотят называть меня настоящим именем, то пусть называют Владимиром, или как отец называл меня - Вовчиком.
И девчонки стали называть меня Вовчиком. Ладно, пусть хотя бы Вовчиком называют, только не Володей.
Владимир
Вот, если бы меня называли полным именем, то есть Владимиром, то я в общем не против. Хотя, если взять этого князя киевского Владимира Красно Солнышко, который Русь окрестил, ввёл русский народ в христианство... У князя Святослава было три сына, которые княжили разными городами. Владимир был новгородским князем с 970 года. После гибели в 972 году князя Святослава Киевом управлял старший его сын Ярополк. В 977 году разгорелась междоусобная война между Ярополком и его братьями, во время которой погиб удельный древлянский князь Олег. Владимир бежал в Скандинавию, где набрал с Добрыней варяжское войско, и с этими наёмниками в 980 году вернулся в Новгород. Он захватил киевский престол в 978 году, с братом Ярополком и его семьёй жестоко расправился. Владимир был хитрым и жадным. Он даже не расплатился толком с наёмниками-варягами, часть их отослал в Константинополь, а других сделал своей личной охраной.. . В 988 князь Владимир выбрал христианство в качестве государственной религии.
Вообще-то тот факт, что ради захвата власти Владимир убил своего брата, воспользовавшись силами иностранных наёмников, говорит о том, что это был подлый человек, предатель. А потом он ещё и древних славянских богов "отправил в отставку" - Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла, Мокошь, Сварога, Велеса... И вместо привычных богов заставил славянский русский народ молиться чужому еврейскому богу. Конечно же по доброй воле никто не собирался менять богов, так что период крещения Руси проходил под сильным давлением сверху и путём жестоких наказаний... Этого князя киевского почему-то всё время называют Владимиром, хотя он после крещения приобрёл христианское имя Василий. А до крещения повесть временных лет вот что говорит об образе жизни Владимира:
«Был же Владимир побеждён похотью, и были у него жёны..., а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц».
И это имячко - "Володя" мне не нравится. Или Вовка... У нас в классе восемь Вовок было! Сашек и Серёжек тоже немало, но Вовок всё равно больше.
Глупое имя "Вовка"... Звучит, как "вавка". Вавкой детки малые болячки всякие назвают...
Дитёнок пищит:
- Мама, вавка болит!
А мамаша задумчиво гладит сыночка по голове и утешает его: - Не плачь, Вавка, пройдёт твоя вовка...
Нет, мне совсем не нравится это имя...
То ли дело - Константин! Имя Константин звучит романтично, это тебе не Вовка-Вавка... Даже просто "Костя" и то звучит приятнее, чем Вовка... Влезет же этот Сашка Малежик, куда его не просят...
9 июня. Вечером мы с Маркузей опять пришли в общагу. У Малежика новые соседи по комнате - студенты из Новосибирска. Девчонок не было, они ушли в кино, так что я весь вечер просидел у телевизора.
10 июня. Отпросился с работы в ДВИМСе, чтобы сходить в автодорожный техникум. Там я нашёл своего брата Витьку. Мы зашли с ним в гастроном и взяли пару бутылок "белой". Витька был со своим приятелем-корейцем, которого звали Саня. Втроём мы пошли на Волочаевскую, где был конечно же ещё и Маркузя. Мы посидели в дружеской обстановке, разговаривали о разном. Витька передал мне из дома редиску и кальмаров к пиву. В нашей конторе было довольно весело: из магнитофона лилась музыка, мы мирно беседовали...
11 июня. Весь день работали в конторе, а в обед мы с Гаджи ходили к Евгении Викторовне кушать. Вечером мы опять с Маркузей пошли к Малежику. Попали на день рождения к одному из его новых товарищей по комнате. Пришли и девчонки. Выпили чуть-чуть, а на десерт был торт с чаем. Малежик развлекал всех фокусами и вообще был как массовик-затейник. В программу вечера вошли ещё и танцы, и в довершение - просмотр телевизионных передач.
12 июня. Взяли с Маркузей пару тортов и пошли опять в общагу геологов. Пришли к Малежику, а потом зашли к девчонкам и пригласили их. Но девчонки отказались прийти в 4-ую. Малежик пошёл играть в волейбол во двор. Что-то скучновато стало, и Маркузя куда-то исчез. "Ладно, - думаю, - чёрт с вами! Хотя бы чаю попью..."
Пошёл ставить чайник, а тут и Маркузя откуда-то вынырнул тоже с чайником. я ему:
- Ты куда подевался? Конфеты где заныкал?
А Маркузя мне отвечает:
- А я к нашим девчонкам пошёл, они тоже тут. Вот, чайник погнали ставить.
- Какие ещё наши девчонки? - удивился я.
- Натахела и Лина, - ответил Маркузя.
- Да ты что?! Где?
- Там, - Маркузя рукой в потолок тычет.
Я с ним пошёл. Вижу, точно наши девчонки! Девчонки стали рассказывать о том, что во Владивостоке делается: свадьба Морозовой с Игорем Федчиным, пьянки... Мицук и Дима Седых по общаге до сих пор слоняются как привидения...
- А ты, Йог, в какую партию завербовался? - спросила меня Натахела.
- Да я не в этой конторе, мы с Маркузей в ДВИМСе...
- Да бросьте вы этот ДВИМС, давай к нам!
- Я бы рад, но уже подписал договор с ДВИМСом, - вздохнул я.
Приятно было пообщаться с девчонками. Напились чаю, наговорились и мы с Маркузей ушли...
Охотск
13 июня. Сборы и вылет в Охотск прошли быстро, отрезав одним махом нас от цивилизации. В Николаевске-на -Амуре мы зашли перекусить в ресторан, и чуть было не отстали от самолёта. Прямо таки давились котлетами и гарниром, когда объявили посадку на самолёт. Не хватало ещё раз тут застрять, как в прошлом году. Мы тогда полмесяца полуголодными в этом городишке просидели, ожидая рейса...
Вечерком мы уже были в Охотске, поселились на базе партии. Я устроился в радиорубке.
Отметили наш приезд пивком, привезённым из Хабаровска. Вечером решали организационные вопросы.
14 июня. Маркузя улетел в свой отряд, а я весь день проторчал на складе, снаряжая Кельмачёва - маркузиного начальника. Вечером улетел и Кельмачёв. Мои начальники уговорили меня готовить завтраки, обеды и ужины. Ха-ха-ха! Нашли повара... Я им наготовлю!
На базе был телевизор, так что какая-то связь с цивилизацией ещё оставалась...
15 июня. Хотя утром начальники дико орали в рацию, но разбудить им меня не удалось. Сны такие снились, что просыпаться не хотелось. Проснулся я еле-еле, позавтракал. Днём пантографировал карту, морока ещё та...
15 июня состоялся старт космического корабля Союз-29. Экипаж - Коваленок В. В., Иванченков А. С.
с 15 по 24 июня мы камералили. Так как повара из меня не получилось, то готовил обычно тот, кто чувствовал себя самым голодным. Коммуна - одним словом. Так что и я тоже иногда готовил и никто сильно не ругался по поводу моей стряпни. Отметили день рождения у Сан Саныча Шаренко - начальника партии. Пили, пили, магнитофон мой крутился, музыка гремела. Мы играли в волейбол и в футбол. Набегались, напрыгались.
Потом отметили защиту степени начальника нашего отряда Ялынычева. Я в хорошем подпитии докопался до начальника партии ДВТГУ Юрия Ивановича Белова. Он побывал в Греции и в Египте и рассказывал мне об этих странах. Оказывается, что египтяне ужасно набожны и ленивы, а греки своим практичностью и прагматизмом напоминают наших азербайджанцев.
Раза 2-3 мы ходили в кино. Подъехали ещё студенты с нашего факультета. Сначала Боря Маркович, Надя Чугунова и Серёга Брюзгин. А потом ещё целая орава студентов прибыла. Среди прочих Ус, то есть Витька Лелеко, с которым я ещё в 1973 году в абитуре познакомился. Вот с кем мы тогда в дурака наигрались! Третьекурсники: Троцкий, то есть Виталя Прокопенко, Таня Смелякова, Валя Дичияну. Костя Зотин со второго курса и ещё кто-то вроде...
Советская молодёжь, уёк и денатурат
В День Советской Молодёжи на базе был объявлен субботник, так что мы все трудились, как муравьи. Убирали мусор, складывали в кучу металлолом, подметали... После субботника поехали на рыбалку в посёлок Морской. Остановилась машина прямо у песчанной косы. К берегу как раз прибило косяк рыбы, которую называли уёк или мойва. Волны накатывались на берег, и было в этих волнах больше рыбы, нежели морской воды. Все тут принялись черпать рыбу сачками, вёдрами, руками. Местные жители прибыли сюда с бочками. Они просто зачерпывали бочкой уёк и ставили бочку, полную рыбой одну за другой. Я тоже стал пригорошнями выбрасывать рыбу на берег. Набросал большую кучу серебристой рыбы, но тут накатила большая волна и всё смыла в море. Я от души поплавал в Охотском море, увидел нерп, которые подплывали близко к берегу. Выбрался я на берег, зубы стучат от холода. Шофер мне говорит: - Иди, оденься, а то простынешь! Да костёр разведи, мы тоже придём посушиться.
Времени было уже много, но по-прежнему было светло. Всё кругом было сырым, туман надвигался и мелкая морось.
- Всё сырое, костёр гореть не будет, - ответил я.
- А ты в кабине у меня под сиденьем пошеруди. Там бутылочка лежит, так ты плесни немного на ветки, чтобы лучше разгорелись...
Я побежал к машине, вытерся, оделся, насобирал веток для костра и стал поджигать. Без этой жидкости из бутылки ни за что бы не разжёг. А так, когда подошли рыбаки с уловом, уже пылал вовсю костёр. Шофер глянул на бутылку, на то, что жидкости почти не осталось и стал меня отчитывать:
- Я же тебе говорил, немного плесни, а ты всю бутылку выплескал... Что теперь пить будем?
- А разве это пить можно? - удивился я.
- А то, что бы его не пить?... Спирт ведь, - укоризненно качал головой шофер.
У костра было весело, мы пытались жарить рыбку, нанизав её на палочку, пили спирт, пели песни под дождём. Мокрые и замёрзшие мы нырнули под брезент, и наш ГАЗ-66 помчался на базу. Ночь так и не пришла, потому что на этой широте такие же белые ночи, как в Ленинграде. Я впервые увидел настоящую белую ночь!
На базе мы переоделись в сухое, и жарили рыбу уже на сковородке. Гремел мой магнитофон, мы танцевали и веселились. За изведённый на костёр спирт меня ещё раз отчитали. Но тут мне стало известно, что это не просто спирт, а денатурат. Желание пить у меня тут же пропало. Не хватало ещё денатурат пить, говорят, что он вредный для здоровья.
Студентки-москвички
На следующий день мы из уйка делали рыбные котлеты. Это было уже воскресенье, 25 июня. Вечером мы пошли в гости к студентам из МГУ, на базу московской экспедиции. Нас туда привёл Толя Коробов. Сначала я не разобрал, а потом пригляделся и пришёл в ужас: все московские студентки до того страшненькие, что ни в сказке сказать, ни пером описать... Однако одна из них неплохо играла на гитаре, а все остальные пели неплохо, так что негативное впечатление от их внешности немного улучшилось. Попили у них чаю, а я ещё и огурчик свежий сожрал. В начале лета в этих широтах огурчик - это деликатес! Потом со студентками-москвичками мы пошли в "Бич-Холл" к нашим студентам. Я притащил свой магнитофон "Электронику- 302", мы веселились, пели песни, пили чай вёдрами. Мне от этого чаю даже тошно стало...
26 июня. Прилетел начальник Рассказов, поэтому я ночевал в камералке. Меня разбудил Сан Саныч:
- Давай, давай! Поднимайся, просыпайся! Сегодня летите!
С просонья я чуть не упал со стола...
Позавтракал на скорую руку, погрузились и приехали в аэропорт. Тут и москвички вчерашние, тоже рейса ждут. Попрощался с ними. В последний момент одна из них, рыжая и лохматая, мне даже симпатичной показалась...
Нелькан
Около 13:00 наш вертолёт Ми-8 приземлился в Нелькане, на Драчёвской базе. Пообедали в столовке, где мне не удалось увидеть старой, доброй, многоликой официантки, которую мы в прошлом году прозвали "Кха", за хриплый кашель заядлой курильщицы. Вечером к Ялынычеву пришёл старый приятель, так что была устроена по этому поводу небольшая пирушка.
27 июня. Я дежурный по кухне. Ну почему я такой невезучий, почему камбуз всегда начинается с меня?!
Однако именно в этот день я впервые взялся за дневник, чтобы успеть записать то, что уже произошло...
27 июня — в СССР на космическом корабле Союз-30 стартовал второй международный экипаж: П. И. Климук и гражданин Польской Народной Республики Мирослав Гермашевский.
Ну, вот и всё пока. Пора готовить ужин...
28 июня. Это был день отдыха, хотя и пришлось перелопачивать груз. Днём ходили купаться на реку Мая. Солнце жарит нестерпимо, но вода ледяная, а мошка за пять минут готова обглодать до костей...
Вечером я прогуливался с шефом по Нелькану. Остановились у местной школы, где как раз проходил выпускной вечер. Музыка гремит, молодёжь пищит от счастья и свалившейся на них свободы... Тут проходит что-то вроде центральной улицы. Этот "Бродвей" загромождён всякими машинами и агрегатами, а так вообще-то грязь непролазная. Возле одного из этих агрегатов стояли и курили втихоря две девушки - русская и креолка. Шеф впереди протопал мимо, а иду следом, на девчонок пялюсь.
- Что смотришь? - спрашивает креолка, не сводя с меня своих симпатичных глаз.
- А ты что смотришь? - спрашиваю я в ответ. А она обворожительно улыбается и говорит:
- Влюбилась с первого взгляда!
Я смутился, покраснел, запнулся...и говорю, заякаясь: - Это ж надо!
А что, я парень высокий, стройный, с щёгольскими усиками и бородкой... Кроме того, я приезжий, а они вот только что школу закончили...
Разговорились мы, о том, о сём. Я поинтересовался:
- А что это у вас за агрегат? Может быть это лебёдка?
Но креолка отрицательно покачала головой: - Это вроде как для того, чтобы картошку убирать... Я такой в колхозе видела.
- Может быть, может быть... А у вас вроде выпускной сегодня?
- Нет, это не у нас. Мы приглашённые на этот праздник.
- И танцы там?
Креолка: - Я пою, а подружка танцует. Хочешь послушать? Только в зал не заходи... У дверей постой.
Девчонки вошли в помещение. Шеф подошёл ко мне: - Уже познакомился?
- Почти. Девчонки пригласили послушать, как они петь будут.
Мы с Шефом подошли поближе к зданию. Но ансамбль перестал играть и креолка не пела. А шеф оказывается знает всех преподавателей! С каждым здоровается за руку, и даже сам директор школы подошёл, протягивая руку для приветствия. Шеф тут два года подряд камералил, базировался в этой самой школе и читал лекции по геологии. Мы ещё немного там постояли и ушли, не дождавшись музыки и песен. В полумраке короткой летней ночи мы шли, спотыкаясь о валуны, вросшие тут в землю, а навстречу нам бежали одна за другой три одинаковые белые собаки...
29 июня. Вчера по кухне дежурила Таня Смелякова, а сегодня её друг Виталя Троцкий. Я веду дневник, записываю в него всякие мелочи. В течении дня мы занимались делёжкой снаряжения и припасов на наши три подотряда. Кучи груза растут на глазах, как грибы. Ходили купаться на реку. Вода потеплела, то есть теплее, чем в прошлом году. Уровень воды в реке стремительно падает прямо на глазах. Со дня приезда вода упала на один метр. Ходили в кинотеатр, который находится в помещении бывшей церкви, срубленной из крепкой лиственницы. В кинотеатре увидел вчерашнюю креолку. В этот вечер крутили фильм "Иван Васильевич меняет профессию". От души посмеялся, талантливая кинокомедия!
30 июня. По кухне дежурил Малышев Валентин. Днём я занялся подборкой материала к диплому, что меня сморило и я уснул. После обеда мы опять возились с грузом. Вечером опять пошли в кино. Фильм назывался "Быть лишним". Сзади меня случайно окзалась креолка, та самая. Я обернулся, поздоровался... В общем, мы с ней познакомились. Её зовут Наташа, а я представился Костей, как обычно. Я шёл домой под впечатлением фильма и в предвкушении романа...
1 июля. Ходили в магазин. Таскал я там грузы на голове, как это делают бедуины, после чего стала болеть шея и голова. Собирался купить кеды, но не купил, потому что хозяйственный магазин был закрыт по случаю Дня Кооперации. Каких только праздников нет! По камбузу опять я дежурный. Варил уху, жарил рыбу, пойманную Толькой Дороговцевым и Борей - вторым секретарём райкома (точнее - бывшим сектретарём). В кино не пошёл, потому что там шёл Дерсу Узала, который я уже видел.Фильм мне не понравился. Я не понимаю, почему вокруг него столько шумихи? Ну, подумаешь - Акира Куросава, Юрий Соломин... Они даже десятой части той красоты не смогли передать, проводя съёмки в моих родных местах. Я бы им показал настоящие чудеса природы, причём совсем недалеко от Арсеньева. Правда им пришлось бы тащиться в гору с аппаратурой... В кино я не пошёл, зато на танцы притопал. Зря пришёл, на танцах было скучно, никто не танцевал. А главное - не было моей знакомой креолки, Наташи. По дороге домой проходил мимо её дома и заглянул в окно. А Наташка стоит там в комбинации и смотрит прямо на меня... Я замедлил шаг и остановился, не сводя с неё глаз. Она подошла к окну и смотрела на меня... Я смутился и пошёл домой...
2 июля. Дежурила Таня. Народ с утра играл в карты. Я возился с материалами к диплому. После обеда я поспал немного. А что было ещё делать, если на дворе капает дождик? Вроде и дел нету, а пойти некуда. Вечером пошли в кино, показывали "Последнюю реликвию". Наташа сидела на том же ряду, что и я, но с другого края. Она там с подружками, не подберёшься... Так что я сразу пришёл домой после фильма, чем удивил всё наше общество. Пили чай и травили анекдоты. Надо будет их записать и пронумеровать...
3 июля. По кухне дежурил Валентин. Эх, как здесь хорошо! Пища обильна и здорова, воздух свеж и пахуч, невзирая на многочисленные помойки. Ведь сразу же за подворьем начинается глухая тайга с елями и соснами! Народ целыми днями расписывает "пульку". А я в этот вечер взялся за французский язык. А что? Английский я уже знаю, пять баллов отхватил, так что пора другие языки изучать. А вдруг когда-нибудь пригодятся? Французский вовсе не сложный, идёт как по маслу. С ходу прошёл два урока по самоучителю. А народ наш ржёт, поскольку выработка вслух настоящего французского прононса им кажется дико смешной штукой. Пошляки!
4 июля, вторник. Дежурил Виталя. А я с утра до ночи занимался французским. Таня с Виталей однокурсники, давние друзья, и наверняка даже больше. Однако они почему-то ссорятся последнее время. Вот и сегодня они поцапались с утра и не разговаривают. Вернее Татьяна игнорирует Виталю, внимания на его не обращает. И наверно, чтобы ему сильнее досадить, она вдруг начала любезничать со мной. Мне приятно было, что такая симпатичная девушка вдруг обратила на меня внимание. Я поначалу принял это за чистую монету, но затем догадался, что Таня хочет лишь подразнить Виталю. Он ревновал, злился, а ей это наверно доставляло удовольствие. Однако мне совсем неинтересно было играть "в третьего-лишнего"... У каждого свои игры... Вот народ наш по-прежнему играет в преферанс... Неужели это такая интересная игра? А мне даже вникать в эту игру не охота... Шеф по вечерам куда-то пропадает, у него тут полно знакомых. Я немного позанимался ещё английским, чтобы не забыть.
5 июля, среда. Опять я дежурный. Как только приходит моя очередь дежурить, так тут же наваливается куча дел, утрачивается интерес к жизни... Даже курить не хочется... Ну, прямо каторга! К вечеру я решил бросить курить. Пошёл в кино и, возвращаясь, я выкурил последнюю сигарету.
6 июля, четверг. Дежурит Боря - секретарь. Рано утром я сделал небольшую пробежку к известковой осыпи. К ней надо бежать вверх в гору и вправо, а потом повернуть налево. Проглотил таблетку "лобесила" от курева. Не курю! Сходил на реку Маю купаться. Вода холодная, опять прибывает, так как время от времени поливает дождём.
После обеда вздремнул немного, а потом мы с Виталей пошли в баню. Баню построили прямо на берегу реки. Разделись и со своими вениками вошли в парную. Парная неплохая, но щели в дверях, через которые пар улетучивается. Так что пар можно было поймать только в самом верху. После парилки я одел трусы и выбежал из бани. Сразу бы сиганул в Маю, но вокруг одни помойки. Нашёл наконец-то проход к реке, окунулся. Вынырнул, а вокруг меня радужные пятна то ли от нефти, то ли от бензина. А что если тут месторождение нефтегазовое? Но я же не нефтяник, я - геолог-рудник... Так что мне эти разводы радужные по барабану... Золото буду искать, серебро, а нефть пусть другие ищут... Хотя эти разводы могут быть скоре всего оттого, что у кого-то мотор на лодке протекает... Но всё равно благодать! После парной окунуться в холодную воду - это счастье! Лепота!
Местные люди на меня глаза таращат, видно такие "моржи" тут в диковинку. Они наверно вообще в своей ледяной речке не купаются. Возвращаюсь в баню и опять захожу в парилку. Веником хлестаю по рукам, по ногам, по спине, по лицу, пока всё тело не начинает пылать, и я становлюсь красным, как вареный рак. Сердце тяжело ухает и я выползаю наконец в предбанник. Немного посидел, а потом опять в парилку, черпаю кипятку ковшиком и плескаю на калённые камни. Пар вырывается белым облаком на полати, обжигает. Парильщики только успевают пригнуться, чтобы не сорвало головы горячим воздухом, насыщенным ещё более горячими золями аш два о. Ничего, мы ещё похлещем себя веничком!
Опять одеваю трусы и бегу к речке, бросаюсь в её ледяную воду, которая быстро остужает разгорячённое паром тело. Присел на бережку на брёвнышке. Рядом пристроился пьяненький абориген. Разговаривали с ним, пока я отходил от баньки, пока сердце входило в нормальный ритм. А потом опять парился, опять бежал к речке... Эх, девку бы сюда крепкую, вот с кем бы попариться!
Напарился от души и едва пришёл домой, как дождик сыпанул. Хорошо! На душе праздник и тело поёт. Вечером сходил в кино. После кино сделал йоговские асаны, и лёг спать.
7 июля. Дежурит Таня. С утра идёт дождь. Зарядку пришлось делать не выходя из дому. До обеда взялся за дело и начертил карту района масштаба 1:50000. После обеда трансцедентальная медитация, с храпом. Вечером ходил в кино. В кинотеатре увидел девчонку, с которой, как мне смутно припоминалось, гулял прошлой осенью по заваленному снегом Нелькану. И звали её, вроде бы Света, и было ей тогда лет 15-16 от роду. Не иначе она была акселераткой, и выросла, в общем сильно изменилась за год. Ая всё терзался мыслью: она это или не она. После первой части, пока киномеханик вставлял другую часть, я вышел размяться на улицу. И она тоже вышла с подругами вслед. Я обернулся к ней:
- Ну что, как поживаешь?
И добавил: - Что-то не вспомню, как тебя зовут?
Девчонка замешкалась, а её подружка за неё ответила:
- Катькой её зовут!
- Да брось, - усмехнулся я, - меня не проведёшь. Никакая она не Катька!
Тут началась вторая часть фильма и все поспешили в зал. А после фильма все рассосались в темноте.
Ещё день продержался без курева. Ай да молодец! Вредным привычкам не место у настоящего, волевого мужчины!
8 июля, суббота. Дежурит Виталя. По утрам мы ходим умываться на реку Мая. Холодная вода освежает, ею же чистим зубы, а потом скачем по лежащим на берегу брёвнам вверх по склону, завтракать. Иногда тащим с собой воду в бачке или канистре. Я прошёлся вдоль берега и увидел, что вверх по течению, недалеко от того места, где мы обычно умываемся и берём воду, на дне лежит дохлая собака. Белая такая... Может быть уже неделю лежит... Лежит, как живая, и не разлагается, потому что вода в реке ледяная, и кругом вечная мерзлота.
Перед обедом в этот жаркий день я пришёл сюда обмыться. Меня обогнала белая собака. Нагнулся я над водой, манящей своей прохладой. И вдруг чувствую, что псиной ужасно воняет. Я огляделся, метрах в пяти ниже по течению стоит на бревне эта белая собака. Неужели она так воняет? Взгляд мой скользнул во водной глади и случайно зацепился за предмет, лежащий в воде в 10 метрах выше по течению.
Этим предметом была точно такая же белая собака, что стоит на берегу, на бревне. Только эта живая, а та зацепилась за ствол дерева, упавшего в воду. Лежит брюхом кверху, в рёбрах чёрные дыры. И рой мух над ней кружится. Вода в реке сильно поднялась после дождей, вот собака и всплыла. Это от неё вонь!
Нашёл в кустах длинную палку и попытался отпихнуть дохлую собаку от бревна. Но собака наверно рёбрами за сук зацепилась, никак не отпихну. Но после немалых усилий мне удалось её столкнуть в сторону и она поплыла. Плыла, плыла и остановилась как раз в том месте, где мы обычно умываемся. Вот зараза! Пришлось пропихивать её дальше под занавеской упавших в воду деревьев. И поплыла она дальше по реке, как будто живая, покачиваясь на волнах. Вымыл я руки и пошёл обедать. Все уже сидят, кушать без меня изволят. Вот как! Раз вы так, то получите... И я стал рассказывать со всеми подробностями о том, где я только что был и чем занимался. Рассказываю, а у самого эта дохлая собака перед глазами, и тошнота к горлу подступает. Вот такая мерзкая история. Даже борщ съел с отвращением... Гляжу, а все какие-то скучные стали и лица почему-то у всех зелёные. В голове почему-то возник детский стишок:
У попа была собака,
Он ее любил.
Она съела кусок мяса,
Он ее убил.
В яму закопал,
И надпись написал,
что:
У попа была собака...
и т. д.
До самого вечера эта собака из головы не выходила. После обеда всем табором играли в волейбол. Во время игры я обнаружил, что у нас есть симпатичная соседка- эвенкийка. Первым её заметил Гаджи, и он сказал, что у нас оказывается симпатичная соседка. Меня это заинтересовало, и чтобы рассмотреть её поближе, я закинул мяч на соседский участок и побежал за ним. Это я с целью конспирации. Краем глаза, поднимая мяч я глянул на соседку. Действительно симпатичная!
Вечером я пошёл с шефом в кино. Наши сидят дома, дуются в преф. Это какое-то странное увлечение, которое поглощает целиком. Меня бы никто не заставил вечера напролёт сидеть и расписывать пульку. Впрочем и от их гры была выгода. Виталя вот проиграл банку виноградного соку, и теперь этот сок пили все. И мне конечно досталось, аж три кружки выдул! Наши преферансисты уверяют, что преферанс развивает логическое мышление. А по моему них развивается только карточная логика, являющаяся тупиковой ветвью в извилинах головного мозга. Жизнь сама по себе игра. Вот эта игра достойна Homo sapiens!
Но что сказать о фильме... Фильм назывался как-то странно. Не то "Поздние петухи", не то "Не верь ночной птице". Мы с шефом ещё опоздали на полчаса, но всё равно всё поняли.
После войны фронтовик Василь устроился на машиностроительный завод, где работал Ион. Ион был бригадиром. А тут красавица Мария, они оба за ней ухаживали, но Мария выбрала Василя. Родился у них ребёнок, да ещё троих сирот усыновили.
А потом Иону сняли с бригадиров, а на его место назначили Василя… В общем жизненная драма. А наши говорили, что фильм называется "Рождённый Октябрём".
После фильма я увидел, что Светка (а может и не Светка?) собралась идти домой, вроде как к реке. Я предложил шефу прогуляться в направлении к реке, а Светка с подругами рванула куда-то вверх. Может быть по верхней тропе пошли? Мы с шефом идём, а на пороге церкви-клуба стоит подруга креолки Наташи, тоже креолка, которую звали Ира. Она вдруг закричала, нарушив сонную тишину посёлка:
- Сегодня танцы! Не разбегайтесь!
Я повернулся к шефу: - Что там у реки делать? Лучше пойдём на танцы, а?
Шеф подмигнул: - А что, тряхнуть что ли стариной? Давай посмотрим, что тут за танцы...
Зашли мы с ним в церковь, а там ни людей, ни музыки. Вышли оттуда, постояли под фонарём. И вдруг слышим, из церкви доносится тарарам. Я заглянул внутрь и вижу, что три креолки на ударной установке палками колотят по всем барабанам и тарелкам. При этом они поют песню "Остановите музыку"
А я стою чего то жду, а музыка играет и играет.
Безумно я люблю девчонку ту,
Которая меня не замечает.
Остановите музыку, остановите музыку!
Прошу вас я, прошу вас я,
С другим танцует девушка моя!
Остановите музыку, остановите музыку!
Прошу вас я, прошу вас я,
С другим танцует девушка моя!
Эти три грации не кто иной, как креолка Наташа, креолка Ирина и наша соседка, которую мы обнаружили, играя в волейбол. Тарарам по барабанам кончился, девчонки принесли магнитофон, кассеты, включили музыку. А я к соседке подошёл и спрашиваю:
- Слушай, это ты пела в прошлом году с эстрады на "Осеннем балу"?
Она: - Да, это я.
- Мне очень понравилось. Это было просто великолепно! Сейчас бы снова ваш ансамбль послушать! Где все ваши музыканты?
- Да вот, разъехались все куда-то...
Мы с ней разговорились. Девчонка она очень симпатичная, всё у неё на месте, хотя, мне кажется, слегка полновата. А характер чудный, голос волшебный, и весёлая она и общительная. И я ей вроде понравился. Танцы уже в разгаре. В этот вечер я танцевал и веселился вовсю. Шумное веселье, симпатичные креолки Наташа, Ирина... И замечательная соседка Света! И у них ещё много подружек, русских девчонок. Ну, эти русские Машки, они пассивные. Танцевать не хотят, как их не тяни. Просто сидят, музыку слушают и глазеют по сторонам. А одна из них прехорошенькая!
Появляется девчонка, которая мне кажется той "Светой", которую я как будто помню с прошлого года. Она опять со своей ехидной подругой. Я подошёл к ней и говорю:
- Привет! Я вот всё вспоминал... и вспомнил тебя. Ведь мы с тобой в прошлом году встречались как-то в Нелькане?
Она покачала отрицательно головой:
- Нет, я только этой весной сюда приехала.
Я расстерялся и пробормотал: - И тебя не Светой зовут?
Она: - Нет.
Я: - А как же тогда тебя зовут?
Она: - Леной.
- А меня Костей. Странно, у вас тут почти все Лены...
Она: - А разве я имею к этому какое-то отношение?
- Нда... Не знаю... Подруга твоя говорила, что тебя зовут Катей... Может быть ты хочешь меня подразнить?
Мне кажется, что ты за год выросла и изменилась, поэтому я не могу тебя узнать...
Она: - И не выросла, и не изменилась! Я Вас вообще впервые вижу!
Зазвучала музыка, я поклонился, как балбес и сказал: - Пойдём потанцуем?
Она: - Не хочу.
- Как это не хочу?
Она: - Нога болит.
Я тронул её за ногу: - Какая нога?
Она: - Правая.
Я всё время путаю право и лево, поэтому задумался, соображая, где у неё правая нога...
- Почему болит?
Она: - На гвоздь наступила и пропорола.
- Странно... И когда ты пропорола ногу?
Она: - Давно.
- А мне кажется, что сразу после кино ты ничуть не хромала, когда с подружками шла.
Разговор какой-то дурацкий получился. Что-то у нас не клеется...
- Значит танцевать не хочешь?
Она: - Нога болит.
- Ты опять всё сначала? Ну, ладно. У меня уже шарики за ролики зашли... Я пошёл...
Мне кажется, что эта "Света-Лена-Катька" меня за нос водит, мозги пудрит... Или я в самом деле ошибся? Может быть девчонка на самом деле впервые в Нелькане, а мне лишь показалось, что я её раньше видел? Но в таком случае что она может обо мне подумать? Какой-то навязчивый тип докопался и заставляет её сознаться в том, что она Света, хотя она вовсе не Света... Нет, я наверно идиот... Да ну её к чёрту! В конце концов так уж она мне нужна эта Светка? Да и была ли она?
Вокруг ничего не изменилось, всё также звучала музыка, танцы продолжались. Девчонок было много, парней мало. Красиво танцевал молодой эвенк. Прямо не танец, а фигурное катание!
Шеф стоял в сторонке и добродушно смотрел на цветущую молодёжь. К полуночи он ушёл домой, на нашу базу. А я стал приглашать одну за другой девчонок. Больше всего мне понравилось танцевать с соседкой Светой. Словно какой-то волшебной волной меня накрыло. Стоим на месте, почти не движемся, ногами едва шевелим. И чувствую я , что ей тоже приятно со мной танцевать.
За 20 минут до отключения света (а свет в Нелькане гасили в час ночи) подошла Ирка, схватила Светку и говорит: - Мы сейчас попить сходим в садик и вернёмся.
Они ушли, а вскоре погас свет. Все стали выбираться наружу из тёмного чрева церкви, шаря руками вокруг себя и чиркая спичками. Весь вечер я танцевал в сапогах и теперь ноги налились свинцовой усталостью. Но настроение было приподнятое и вечером я был доволен, потому что в течении вечера находился в великолепном окружении симпатичных девчонок.
Я ещё подождал Светку-соседку, но не дождавшись пошёл на базу. Зашёл к полуночникам Валере Николаеву и Петру, попил с ними чаю. Петру сегодня исполнился сорок один год...
Я вышел на улицу, но Светку уже не увидел... Всё, спать, спать!
9 июля. Дежурный по камбузу опять я. Утром сделал зарядку, пробежался по просеке. К обеду пришёл Витька Ишков. Он тоже учился в нашем ДВПИ и был на практике в ДВИМСе, в отряде Никитина. Про него в прошлом году Серёга Чайка рассказывал. А сейчас он и Винник, которого звали Виниту, работают в геологоразведочной партии. Виниту я тоже видел, но его уже забросили на участок, а Ишков пока в Нелькане. Мы отметили День Рыбака, выпили. Хотя, какое отношение к этому празднику имею я? С меня рыбак, как с нашего шефа балерина... Пошли в кино, но кино не было, так как мы слишком рано припёрлись.
Кладбище
- Пойдём, кладбище покажу, - сказал Ишков и потащил меня на местное кладбище. Там он показывал недавние захоронения бичей, работавших в ГРП ДВТГУ (геолого-разведочная партия дальневосточного территориального геологического управления). Шеф с Гаджи тоже пошли, наверно из любопытства.
Могилы ровные с землёй, даже бугорка нет, только палка торчит из земли. На палке ни имени, ни фамилии, ни фотографии. На одной из могил стоял флакон из-под одеколона, как бы говоря, что это зелье любил покойный. Кое-где стояли даты рождения и смерти. Меня поразило, что покойники мои ровесники, годы рождения 1954, 1955. Ишков вставал прямо на могилу, обнимал столбик и приговаривал:
- Ну что, друг, лежишь?
А потом он нёс какую-то околесицу о бренности бытия, грозился кого-то убить, прежде чем тот убьёт его.
Тоскливо было на кладбище. Мы вернулись к церкви. Кино всё ещё не начиналось. Гаджи и шеф остались у клуба, а мы с Ишковым пошли в магазин за "допингом". Но молодая продавщица нам не продала алкоголя. Воскресенье, уже после 19:00, какой может быть алкоголь?
Мы пытались её разжалобить, плели ей про то, что мы только что с кладбища, что только что друга похоронили, что мы геологи, и нам никак нельзя без того, чтобы прямо сейчас не выпить, потому что завтра в тайгу, а там мы долго не протянем... Но продавщица стойко держалась и у нас ничего не выгорело.
Настроение было паршивым после кладбища, а Ишков там ещё свой зонт посеял... Так что мы опять вернулись к церкви-клубу, где как раз начинался фильм "Подранки". К нашему подавленному настроению добавилась ещё драма о несчастной судьбе послевоенных сирот. Жалистный фильм, особенно после посещения кладбища...
После фильма Ишков отправился спать, а мы остались на танцы. Танцы были не в дугу. Народу было много, а толку мало... К тому же болела голова от вина. В 12:00 ушли домой, спать.
10 июля. Дежурит Борис. Утром я умылся, сделал зарядку, пробежался. Перед обедом купался с Гаджи в речке. Вода ледяная, комары кусают, как проклятые, облепливая всё тело. Пришлось изобретать: после окунания в воду мы бегали во всю прыть по берегу, чтобы мошка не успела присосаться, заодно и грелись. Врачи рекомендуют - активный загар! Полезно во всех отношениях и мысли в голове свежие роятся. На бегу обсуждали романы Ги де Мопассана "Жизнь", "Милый друг"... Я эти вещи ещё в пятом классе прочёл.
Света
После обеда я загорал возле дома. На просеке увидел Светку-соседку с подружками. Сфотографировались вместе. Потом я зарядил фотоаппарат и пошёл снимать церковь. Жара, солнце палит, и вижу Светку во дворе. Шкуры какие-то разложила на травке и загорает в купальнике-бикини.
- Света, хочешь сниму тебя?
Она улыбается: - Давай!
Я её сфотографировал. А она быстро собралась, накинула халатик и вышла со мной.
- Ты куда собрался?
- Пойду церковь пофотографирую. А ты куда?
- Я сейчас к подружке зайду. А ты приходи к нам потом на картошку, если хочешь.
- Когда? - спросил я.
- Да сразу, как только закончишь церковь фотографировать.
Я пришёл к церкви и принялся её со всех сторон снимать. Но тут небо потемнело и врезал сильный ливень. Я прижался спиной к к потемневшим от времени брёвнам.
Когда-то тут звенели колокола. Последний колокол был снят в 1957 году. Тут была колокольня, но её разобрали. Я хотел забраться наверх, но старая эвенкийка сказала, что лестница сгнила, так что лучше не пытаться...
Сфотографировал табличку с надписью " Не плачьте на трупах погибших..."
Вернулся домой, поужинал... Но что Светка говорила насчёт картошки? А тут из-за стены слышно музыку... Это же из Светкиной квартиры доносится. Я причесался, подтянул штаны и обошёл дом вокруг. Постучал, Светка вышла ко мне:
- Ты подожди, я сейчас.
Музыка льётся из громко включенного радио, в соседней комнате повизгивают девчонки-подружки.
Я взял с вешалки какой-то журнал, листаю. Они все выходят, обуваются.
- Пойдём к моим подружкам, - говорит Светка, музыку послушаем...
***
Пришли к подружкам, это недалеко. Меня пригласили к столу, на нём бутылка азербайджанского вина "Акстафа". Из магнитофона звучит музыка.
- За что пить будем?
- Давайте познакомимся, - предлагает блондинка. Блондинку зовут Наташа, и ещё одна Света.
Моя соседка-Светка тут же смывается домой, извиняясь: - Я сейчас приду!
А мы сидим, разговариваем. Девчонки поначалу матерились, наверно у них тут так принято. Но так как я ни разу матерного слова не произнёс, то и они стали вести себя приличнее. Одна из этих девиц, то есть Наташа, работала в местной школе лаборанткой, другая, Света, была студенткой хабаровского мединститута.
- А вы знаете, у нас случай такой в мединституте был, - рассказывает медичка Света, - одна девушка в общежитии всегда поздно возвращалась. Придёт за полночь, а девчонки просыпаются и потом долго уснуть не могут. Ну и решили её подружки проучить. В анатомичке отрезали у трупа руку и той девушке под подушку положили. И вот эта девушка опять пришла поздно, разделась и легла. А подружки ждут... И вдруг слышат - кто-то чавкает... Они свет зажгли, и видят - сидит девушка на кровати и руку эту грызёт! В один момент сошла с ума и поседела!
- Ты сама там была? - спрашивает лаборантка Наташа с выражением ужаса на лице.
- Ага! Это мне ту руку подсунули, - хохочет медичка.
Сидим, вино потягиваем из фужеров. Вернулась Светка. Разлили остатки вина. Медичка рассказывала о своём вузе, вспоминала латынь. Вошь - pediculus, комар - Culex pipiens... Потом девицы куда-то убежали и остались мы со Светкой вдвоём. Сидим, о пустынях говорим. Опять прибежали подружки... Опять убежали... Мы со Светкой музыку слушаем, поём... Лак у неё на ногтях стал обдирать, а она смеётся... Мне почему-то холодно было, а она такая тёплая... Я почувствовал это плечом, когда сел с ней рядом. Волосы у неё длинные, под лопатки достают. Глаза узковаты, как у всех нанайцев, но скулы не выпирают. Светка посмотрела на меня и говорит:
- У тебя чуб неровный, я подравняю.
Взяла ножницы и подравняла мне волосы. Мы сидели и разговаривали, но всё как-то вокруг да около. Но хотелось чего-то особенного, чувств высоких...
Но я ведь курить бросаю, тут излишние эмоции ни к чему... Как бы в стресс не свалиться... Шли уже пятые сутки, как я бросил курить. Я ей про это сказал... Наверно мне надо было вообще молчать, а только целовать и обнимать... Но я не мог. Меня почему-то колотило от холода. Надо было свитер тёплый одеть, но на улице стояла дикая жара, а вот в доме очень холодно...
А тут и девчонки снова пришли. Они предложили идти в клуб. Но мне почему-то никуда не хотелось идти, от вина я стал сонным.
Мы со Светкой пошли по деревянному тротуару домой, плечом к плечу - русский парень и девушка-эвенкийка. Я проводил её до входной двери. А вдруг это и есть та самая Светка, с которой мы в прошлом году прогуливались? Тогда как я выгляжу перед той, которая Катька-Лена? Но если эта Светка и есть та Светка, то почему я её сразу не узнал? Или она изменилась с прошлого года так сильно?
- Пока! - сказала она, улыбаясь.
- Пока! - ответил я, улыбаясь в ответ.
Пришёл к себе взбудораженный. Светка стояла перед глазами. Но ведь меня скоро забросят в тайгу, зачем всё это?...
А наши, Гаджи, Виталя, Таня, Евгения Викторовна Павлова - они как обычно в преферанс дуются. Шеф с Валентином и Борисом улетели на моторке на рыбалку. А как же, ведь вчера День Рыбака отмечали, надо хоть задним числом рыбку словить.
Я сел за дневник, чтобы записать, пока ничего не забыл. Гаджи возможно уже завтра улетит в тайгу, а я пойду следующим рейсом. Лёг спать, даже не закручиваясь в асаны. После вина наверно не стоит заниматься йогой. Как хорошо, что я не курю! Ещё один день продержался!
11 июля, вторник. Дежурит Малышев. В реке прилично прибыло воды. Умылся, зарядка, пробежка, турничок, завтрак. Занялся картой. Светку видел мельком, она забегала к Кириллу позвонить по телефону. Поговорить с ней не удалось... Вечером я пошёл в клуб. Навстречу мне шли наши рабочие.
- Эй, Костя, кина нету! Пойдём обратно.
- Да ладно. Бог с ним, с кино, я погуляю немного. Вечер хороший!
Подошёл к церкви. Действительно, дверь закрыта и на крыльце стоят трое ребятишек.
- А что с кино сегодня? - спрашиваю.
- Кино идёт, Вы постучите, - говорят ребятишки.
Я постучал. Через пару мгновений дверь открылась и из неё выпал пацан. А я одним махом просочился в тёмный зал, и ребятишки за мной следом юркнули.
В Нелькане киномеханик иногда крутит фильмы только для узкого круга своих друзей. На экране шёл уже виденный мной фильм "Последняя реликвия". Новых фильмов не завезли из-за плохой погоды, вот и приходится крутить одни и те же фильмы. Публика сидит зелёная, 10-20 лет. И все курят так, что дым стоит коромыслом. Заметно, что среди этих малолеток есть выпившие.
После фильма я пришёл домой, позанимался французским, сделал асаны и впал в нирвану до самого утра.
12 июля, среда. Дежурит Таня. Воды в реке становится всё больше, затопило балок. Брёвна, лежавшие на берегу, уже плавают. Умылся, зарядка, завтрак. Посидел над геологической картой района. Позанимался на импровизированом турнике. Он у нас на базе станка, в котором куют лошадей. Два раза купался в Мае, потом опять упражнялся на турнике. Мускулы растут прямо на глазах! Обильное трёхразовой питание привело к тому, что рёбра уже не просвечивают сквозь кожу. Мы с Гаджи сходили в аптеку, где он взял у аптекарши книгу "Как бросить курить". Не понимаю, ему-то некурящему на фига такая брошюра?
А я взял там же почитать книжку "о вежливости каждый день". Прочитаю и буду со всеми вежлив: с медведями и с бичами...
Рабочий Валера Николаев, накушавшись с утра "тройного" одеколона надоедал, лез ко всем, чуть ли не задирался. Рабочие же его и успокоили. Они это умеют... Вечером прилетел вертолёт. Возможно завтра начнётся заброска в тайгу. Я как раз закончил карту масштаба 1:50000. Зашёл вечером к нашим рабочим в палатку. Парни играют на шестиструнной гитаре и поют. А у меня с игрой на гитаре не ахти. Выучиться бы к концу сезона сносно бренчать... Настроение бодрое! Пульс спокойный. Рост 181 сантиметр. Однако зубы пока ещё не окончательно очистились от табачной смолы. И кашляю пока что. Но целую неделю я продержался, не курил. Эх, хорошо жить!
Из дома пришло письмо. Там тоже всё хорошо.
Гаджи почти целый день читал книжку о вреде курения и делился с окружающими поразительными фактами. Оказывается, что капля никотина убивает не одну, а 5-6 лошадей, весом по 500-600 килограмм каждая, и разит их одним махом! Вот какая гадость - это с виду безобидное курево! Если я выкурил около 250 грамм никотина, то считай этим можно было бы загубить три тыщи лошадей! Это сколько же лошадинных сил я убил в себе?! Шеф сходил сегодня в душ, а затем отправился пить с пилотами, дабы наладить контакт. Как там? Контакт? Есть контакт! От винта! Как говорит Валера Николаев: - Начальник, ты у меня ништяк!
Вот уже два дня, как я перестал употреблять таблетки от курева.
13 июля, четверг. Утром поднялись очень рано, позавтракали. Зарядку не делал, но и без этого намотался, таская вещи, груз. К сараюшке, где лежало наше снаряжение, подкатил тракторишко с тележкой, который тут же был "окрещен" шефом как Т-34. А Волков назвал тракторишку "Фантомасом". На эту развалюху мы погрузили только часть, малую толику, поскольку многое из нашего барахла в тележку не влезало. Я уселся сверху и поехал, словно Дон Кихот на Санчо Пансе. Но ехать мне особенно не пришлось, потому что всю дорогу подбирал падающие с тележки мешки с кастрюлями. В тот день улетел лишь Гаджи с Валерой и Володей, а я как поклятый грузил, разгружал, тащил, перетаскивал... В общем, парился весь день на аэродроме в делах праведных.
И конечно же, в тот самый момент, когда подошла очередь лететь мне, сломалась заправка. Мне всегда везёт на такие вот штуки: то сломается что-то, то деньги кончатся...
Вечером я пошёл в баню, попарился на славу. В парной веничком хлещешь себя, кипятку подбросишь на камни, а потом бежишь к речке. Плюхнешься в ледяную воду Маи, а холода и не чувствуешь! Нырнёшь и плывёшь себе, а течение тут же подхватывает и тащит куда-то. Разворачиваешься и плывёшь к берегу. Выбираюсь на берег на карачках и усаживаюсь на бревно. Однако контраст между жаром бани и ледяная вода - это такой сильный контраст, обалдеть!
После бани пошёл в кинотеатр. Крутили фильм "Тайна железной двери", снятый по книге "Шёл по городу волшебник". Я эту книжку ещё в детстве читал. Там про пацана, который всё спички считал, а спички были волшебными... В общем, фильм детский. После фильма я сразу пришёл на базу и лёг спать.
Лагерь на ручье Юют-Сиэбит
14 июля. Умылся, позавтракал. Погода нелётная... Лёг ещё подремать, но меня разбудил шеф:
- Срочно собирайся! Сейчас полетишь!
Сматываю спальный мешок, спускаемся к реке, садимся в лодку и держим курс на аэропорт. Полтора часа терпеливо ждём пилотов, которые ушли на обед. Потом полтора часа с Геннадием Волковым трясёмся на тарахтящем вертолёте. Веролёт, сделав вираж над площадкой, садится в болото, посреди которого стоит белая палатка. От палатки бежит к вертолёту Гаджи с мужиками. Я хватаю первую попавшуюся в руки вещь - печную трубу из жести и выскакиваю из вертолёта, полагая, что надо быстро разружать шмутки. За мной выскакивает Волков, тоже налегке. Дверь за нами тут же закрывается и вертолёт взмывает в голубую высь. Я стою с этой дурацкой трубой и соображаю, что надо было хотя бы спальник захватить... Но вертолёт не улетел. Железная стрекоза сделала ещё один вираж и села поближе к палатке. Тут уже все кинулись его разгружать. Сразу же после разгрузки вертолёт взлетел и оставил нас наедине с дикой природой. Оборвалась последняя ниточка, связывающая нас с цивилизацией, то есть с её центром - Нельканом.
Ставим палатку, в которой будем жить я и Гаджи. Сооружаем нары. После перелёта на вертолёте кружится голова и подташнивает. Я укладываюсь спать на нары...
15 июля. Утром зарядка, а потом завтрак. До обеда возился по мелочам. Сделали стол в палатке. Рабочие оборудуют кухню, натягивают тенты. После обеда соорудили полку для всякой мелочёвки, потом перетащили вещи к лабазу. Володя и Гаджи рыбу ловили в ручье, а я с Волковым прошёлся вниз по течению ручья Юют-Сиэбит. Вернулись с прогулки, притомились. Но едва я прилёг на нары отдохнуть, как слышу, что Валера что-то шепчет за палаткой. Высунул из-под тента голову и вижу как он головой кивает вдоль ручья и шипит: - Сохатый!
Я мигом схватил ружьё, патроны, помчался вниз по ручью. За мной с треском, ломая ветки бежит Валера. Но куда ему догнать меня! Я несусь, как олень, охваченный охотничьей страстью. Но тут, среди низкорослого кустарника сохатого не видать. Когда я добежал до того места, где стоял сохатый, то там уже никого не было. Я немного ещё попетлял по лесу, останавливаясь и прислушиваясь, но зверя и след простыл. По дороге к лагерю я подумал, что мне здорово повезло, ведь патроны все до одного заряжены дробью-нулёвкой. Если бы я шарахнул по сохатому, то не причинил бы ему сильного вреда, а вот он вполне мог бы поднять меня на рога...
Зато рыбаки были с уловом. Вечером нажарили рыбы и вкушали её на закате.
16 июля. Натягивали антену, обустраивались в палатке, раскладывали личные вещи. Гаджи с Володей рыбачат. А я взял ружьишко и пошёл на охоту. Подстрелил кукшу или сойку. Трофей показался мне довольно внушительным, но ощипанном виде эта птица оказалась не больше лягушки.
А вот рыбаки опять поймали много рыбы и пожарили её на сковородке. Объедение!
Вечером я соорудил турник, но сил отжиматься на нём уже не было...
Первый маршрут
17 июля. Ура! Сегодня мы вышли в первый маршрут! Середина лета всего, а мы уже приступили к работе...
Пока доберёшься до района работ, пока то-сё... сколько времени пропадает... Наши изыскания проводятся с целью поисков вторичных орелов рассеяния Pb, Zn, Ag, то есть свинца, цинка и серебра. В самом начале маршрута, у подножья сопки, Гаджи оставил Валеру и Володю копать канавы. Мы пошли дальше. Гаджи метил затёсками на деревцах профиль для проходки канав, Гена шёл с радиометром, а я вёл запись маршрута в пикетажке. Ещё совсем недалеко ушли, как вдруг услышали треск вертолёта. Похоже что к нам летят. Прислушались. Как будто сел вертолёт на нашу поляну. Мы ждали, а вдруг знак какой подадут, может из ракетницы пальнут... Не дождались. Прекратили маршрут и вернулись на лагерь. Прилетел Толян Дороговцев и передал, что шеф возмущается нашим радиомолчанием:
- Почему на связь не выходите? Я там ору, ору, а вы как в воду канули?
Ой-ой-ой! Будто я не знаю, что Дороговцев сам по вечерам на связь не выходит... У него есть привычка со своими приятелями "литробол" гонять, и тогда ему эта связь по барабану... Дороговцев нам сообщил, что Виталю тоже забросили, а сегодня наверно забросят шефа. Дороговцев ещё немного поворчал и строго наказал выходить на связь в установленное время. После чего он улетел.
Мы поообедали и вернулись к той точке, где прервали наш первый маршрут. Природа тут унылая, чахлые кустарники, худосочные деревца, болото... Я иду, увешенный полевыми сумками, ружьями, компасами, рюкзаками, патронташами и геологическими молотками. Ну словно новогодняя ёлка! Вокруг ни птиц, ни зверья. Попрятались, хитрюги, чуют охотника издалека! Однообразная тайга, лиственницы-близняжки, да сухостоины. По пути попадались маленькие карстовые озерца со следами сохатого на берегу. В геологическом отношении тоже однообразие: зеленовато-грязные алевролиты протерозоя, кварцевые песчаники, бордовые конгломераты, серые, искристые, пористые доломиты, и опять кварцевые песчаники и силицитолиты.
После маршрута я отжался на своём турнике три раза с полной выкладкой.
18 июля. Перетягивали антену. После этого я ходил в маршрут с радиометристом Волковым. Маршрут показался мне интересным: были хорошие осыпи с большими валунами и обнажениями. Доломиты серые и белые, "рисунчатые". Силицитолиты и карстовые воронки. В конце маршрута мы были застигнуты врасплох сильным ливнем, так что вымокли до нитки. После маршрута Гаджи устроил "разборку полёта" и выяснилось, что азимуты я брал не совсем правильно: не по белому концу стрелки, а по красному.
После дневной жары вечером стало жутко холодно. Чтобы согреться, мы с Гаджи бегали по аллювиальной глыбовой россыпи. А потом мы долго разговаривали, глядя на звёзды.
19 июля, среда. Сегодня я дежурный по камбузу. Проснулся от того, что Гаджи пытался выйти на связь. Он орал в трубку:
- Академик, Академик! Я Академик-2. Как слышишь? Приём!
И так до бесконечности одно и то же. Ну, и где этот Дороговцев?
Я потянулся, вылез из спальника и пошёл разжигать костёр. После дождя всё мокрое, костёр гореть не хочет. А Гаджи никак не может связаться с базой. Тогдя я взял другую рацию и для контроля связался с Гаджи, то есть на его - "Я Академик-2. Как слышишь? Приём!", я ответил:
- Академия на проводе! Слышу тебя хорошо! Что там у вас на Марсе?
Гаджи весело отвечал:
- На Марсе всё замечательно, приступаем к посадке яблонь!
Так вот мы с ним шутили, а у меня тем временем уже разгорелся костёр. Гаджи продолжал разговаривать со мной по рации, не выходя из палатки, а я не отходил от костра. Сварил борщ. Мы перекусили и пошли в маршрут. Гаджи с Володей ушли сразу, а я что-то замешкался. Пока портянки намотаешь, да сапоги натянешь... Полевую сумку на шею, рюкзак... Только собрался идти, гляжу, а Гаджи идёт мне навстречу. Оказывается, он полевую сумку забыл. Вышли теперь мы вместе, дошли до начальной точки, и тут закапал дождик. Но я всё же привязался и начал маршрут. Прошли мы 200 метров маршрута, но хотя в геологическом отношении всё весьма интересно, но в метеорологическом смысле на небе что-то ужасное происходило: чёрные тучи наползли и врезал дождик. Мы решили переждать и спрятались под дерево, но так как всё вокруг заволокло тучами, то мы решили рвать когти.
Обедали уже на лагере под уютным тентом, вдыхая приятный дым костра. А Гаджи с Володей с маршрута ещё не возвратились, мокнут бедолаги. Уже начало шестого вечера, а их всё нет.
Не, под дождём идти в маршрут - это самоубийство и нарушение правил техники безопасности... Надо беречь здоровье для будущих трудовых подвигов, которые приятнее совершать в тёплую, сухую погоду...
Я сижу у костра, разглядывая манёвры тёмных туч, мчащихся по небу и думаю: "А может быть мне следует ещё вернуться, и продолжить прерванный маршрут? Или ну его?"
Гаджи с Володей вернулись, когда солнце почти уже скатилось к западу. Свой маршрут они прошли полностью. После ужина мы ещё долго сидели под тентом. Мы ломали голову, какая погода будет завтра?
А на востоке радуга появилась! И она всё ярче, всё ближе к нам, такое чарующее зрелище! С одной стороны дождь стоит стеной, лабаз как с бочки поливает. А рядом, метрах в десяти, стоит палатка - ну совсем сухая! И выгнулась в полнеба синего, взор радуя, блистая красками, крутая радуга-дуга!
И стало нам понятно, что дождь теперь не страшен, и с завтрашнего дня светило мраком тучи не закроют!
Но мрак ночной уже спустился, ночь тёмная настала, но из-за тучи вышла дивная Луна. Сидели долго мы у яркого огнища и песни пели под гитару. А завтра в дальний путь, нам предстоит протопать много вёрст через тайгу маршрутом. Потом сплавляться по Учур-реке, а там ещё маршруты за маршрутом...
Марш-бросок или просто "выброс"
20.07.1978. Рано утром подъём. Впервые Гаджи связался с другими нашими отрядами. Их уже тоже забросили в тайгу. Это хорошо, что рация работает, а то уж думали, что будем без связи.
Сделал зарядку, повисел на турнике, пробежка по валунам аллювия около 500 метров. Завтрак.
Гаджи приготовил своё фирменное блюдо. Делается оно так: вермишель мочится в воде, обжаривается на сковородке немного, а потом уже варится с добавлением тушёнки. Странно, но я поел мало, всего одну чашку. Собрались в путь. Нам предстояло в этот день сделать большой марш-бросок, чтобы добраться до реки Учур. Я захватил с собой фотоаппарат, свою большую ложку и дневник, чтобы не прерывать записей. И вот мы уже топаем в сторону горы Саян. Попутно мы вели геологические наблюдения, в общем тот же маршрут, только очень длинный.
Вокруг всё те же доломиты серые, те же кварцевые песчаники, алевролиты, силицитолиты. А рюкзак за плечами объёмный и увесистый, да ещё ружьё и молоток. Иду, поколачиваю молотком камни. Легко и приятно идти по тайге, особенно учитывая, что совсем недавно «завязал» с курением. А вокруг однообразный унылый пейзаж: лиственницы в палец толщиной, мох, пружинящий под ногами. Идём и ищем камень, чтобы стукнуть по нему молотком и посмотреть, что у него внутри. Однако камней мало, всё задерновано. Рельеф выражен слабо, никаких выраженных привязок на местности, поэтому очень часто смотрим на компас, идём по азимуту. Двенадцать маршрутных километров завершились в верховьях ручья Саян. В аллювии те же породы, что и в Юют-Сиэбите, только здесь преобладают алевролиты с песчаниками над доломитами. На берегу мы упали от усталости, как подкошенные. Поели ревеня, который здесь растёт в избытке. Съели тушонки две банки, попили чаю, искупались в ручье. Весь день нестерпимая жара, как в сауне с сухим паром. Теперь мы пойдём к устью Саяна, который хоть небольшая река, но местами глубина по пояс. Гаджи в болотных сапогах, ему хорошо. А у меня короткие резиновые, а у Волкова и вовсе кирзачи. Но я хитрый, снял штаны и сапоги и потопал, легко преодолевая водные преграды. А Гаджи страховал Волкова, и они поэтому всё время шли по болотистому бережку. А Саян очень извилистый, со множеством проток и притоков, болот, озерцов, а рыбы не видать. Пока Гаджи с Волковым обходят всё это водное богатство десятой дорогой, я шурую напрямую по главному руслу босяком. Ах, лето!
Последний раз я видел Гаджи и Геннадия в 3-4 километрах от нашего последнего привала, где мы обедали (или ужинали? Потому что трапеза была в 18:00). Они тогда шли по правому берегу, а я по левому. Вышел я к прижиму, где речка облизывала голые скалы и бурлила среди огромных валунов, сориентировался по планшету. Оставалось 2,5 километров до устья Саяна из шести таёжных, речных, болотистых. Вдоль речки попадались собачьи следы, наверно эвенки неподалеку охотятся... Солнце село, комарики появились, начали покусывать. Они и раньше были, только мне было не до них, не замечал. Послышалось из-за излучины протоки: - Ау! Эгей!
Я в ответ тоже поорал, разминая голосовые связки и тронулся дальше. Чуть было не увяз в болоте, кругом озёра. Ещё раз сверился с компасом, пошёл по азимуту на устье, свернув от реки в болото. В 20:00 вышел к Учуру.
Учур
Большая река, метров 300-500 шириной, с островками, с берегами, заросшими могучими лиственницами, соснами и елями.
Кругом – ни души. Гаджи с Геннадием не видать и не слыхать, отстали напрочь. Развёл костёр, жду, когда они притопают. Посушил штаны и портянки у огня. Взглянул на карту и обнаружил, что тут недалеко бараки Томптокана должны быть.
– Ау! Ого-го!- покричал я немного.
Потом написал записку: «Я ушёл к баракам Томптокана. Ждал вас тут целый час. 20.07.78 21:45. Костя»
Записку прикрепил на палку, которую воткнул в речку. Они должны её заметить.
Я пошёл вниз по течению, по левому берегу Учура. Через каких-то полкилометра услышал где-то вдалеке звук выстрела, вернулся обратно, к устью Саяна. Покричал, отозвались: - Эге-гей! Костя!
Стучат топором по дереву. Я пошёл было вверх по течению Саяна, через болото, сквозь кусты продираюсь, кричу, они отзываются, но их голоса всё тише и тише. Я прямо в недоумении: или река тут большой крюк делает, или они не на Саяне, а вообще чёрт знает где... А тут ещё смеркается вовсю. Наверняка они куда-то от речки выбрались, потому что у речки сухого места нет, одни болота и озёра. А ночевать в болоте только кикиморам и лешим приятно. В общем выматерился я от души и повернул обратно, к Учуру. Недалеко от берега нашёл я остатки загона для оленей, развёл костёр посреди его. Во-первых, загон как бы предохраняет меня от непрошеных гостей, а во-вторых – это множество сухих веток, которые вполне сгодятся в качестве дров для поддержания огня костра. Развернул вкладыш и чехол, полиэтилен и ложусь спать время 00:30.
21.07.78. Немного поспал. В 02:30 проснулся, замёрз как цуцык. А тут ещё волки завыли:
- У-у-у!
Чувствуется, что волки где-то совсем близко. Сон как рукой сняло! Схватил ружьё и выстрелил в воздух. Ружьё заряжено дробью мелкой, волку это всё до фени...только они этого не знают, поэтому они затихли, затаились наверное, ждут пока я опять засну, тогда они до меня и доберутся. Шиш, не дождётесь! Спать больше не буду! Холод идёт от земли, вечная мерзлота однако, и от реки стелется сырой и холодный туман. Подбрасываю веток в костёр. Попил чаю. У меня с собой чай, почти полная пачка, большой котелок, три кружки, четыре ложки (с моей большой ложкой считая) и пробный мешочек с сухарями. Им досталась вся тушёнка, сахар, сухари. Несчастные, как они будут тушёнку лопать без ложек? С ножа есть примета плохая...Ха-ха... У меня много посуды, но мало еды, у них мало посуды, но много еды...
Над Учуром стелется плотный туман, даже берег ближайший не видно. Потом проступила часть воды, потом река всё шире и шире становилась и наконец показался дальний берег, правый - по-прежнему укрытый стелящимся туманом. А казалось - это море лежит в тумане... Но вскоре солнце теплом приятным всё растопило, мираж тумана исчез. Остался Учур громадный и я в лесочке. Около шести утра собрал я вещи, одел на плечи ружьё, рюкзак и полевую сумку. Оставил на листке бумаге запись: «Иду в бараки я Томптокана. Надеюсь также, что и вы там... Короче, жду вас».
Немного покричал, поорал и двинул лапти в траве росистой, вниз по теченью реки Учура. Я шёл неспешно, сверяя местность с листом планшета, и видел чудо: следы сохатых лежат повсюду, но ведь к ружьишку нет ни пол-пули, есть только дробь и то – нулёвка. Иду я вдоль брега, переваливаюсь через исполинские стволы упавших лиственниц, а бараков всё не видно. Неожиданно взгляд падает на отпечаток чьей-то когтистой широкой лапы. Это медвежий след. А уж волчьих следов тут повсюду полно. А ночи здесь тихие... После бессоной ночи, когда каждую минуту ощущаешь присутствие диких зверей поблизости, чувствуешь как чувства обостряются... Они ведь любопытные, им интересно кто пришёл к ним в тайгу и зачем... Зверьём здесь всё просто кишит! Одних волков здесь, как собак нерезаных...
Бараки Томптокана
Наконец добрёл я до бараков. До них рукой подать, но путь преградила глубокая протока. Пришлось искать брод и снимать штаны, переправился. Только вещи скинул возле баньки, как вдали появились две точки, Гаджи и Геннадий. Я поспешил им навстречу, однако едва Геннадий и Гаджи достигли протоки, как Гаджи принялся меня отчитывать:
- И куда ты пропал? Почему ты не подождал нас?
- Что ты, - оправдывался я, - это вы куда-то пропали. Я шёл себе шёл, а потом глядь, а вас не видать....
Я помог перебраться им через протоку, так как уже знал где брод. Гаджи тем временем сухо и официально продолжал меня распекать:
- А если бы ты потерялся? (это я –то потерялся бы, ха-ха-ха!)... Так что, студент, имей ввиду, что впредь не отрываться, ждать! А если подобное ещё раз случится, то придётся тебя отстранить от прохождения практики, сообщить в институт.
- Да, ладно, Гаджи, я понял... Исправлюсь, больше не буду, - примирительно и успокаивающе ответил я.
- А вы слышали, как ночью волки выли? - спросил я их. Нет, волчьего воя они не слыхали, и выстрел мой они тоже не слышали, но волчьи следы они видели на речке, те, которые я поначалу принял за собачьи.
Гаджи долго меня терроризировать не стал, тем более, что им овладела жажда деятельности. Он принялся что-то искать между бараками. Оказалось, что замаскированная в кустах стояла бочка из под бензина, накрытая брезентом. Верхняя крышка была у неё срублена, а в ней лежали какие-то мешки, консервы и ещё какие-то вещи.
- Ух ты, клад! - обрадовался я.
- Не клад это, - возразил Гаджи, - это я попросил вертолётчиков забросить для нас припасы, чтобы нам было меньше тащить сюда через Саян...
Ну, вот, всё оказалось так прозаично, а я думал, что мы клад нашли...
Позавтракали. Солнце взошло и сразу стало жарить. Я устроил себе удобную лежанку и заснул прямо под солнцем. Проснулся весь в поту, как мышь. Вылез из вкладыша, немного позагорал и пошёл чистить зубы на речку. Подходя к берегу вспугнул что-то большое из прибрежной травы. Рыбы! Гаджи и Геннадия нигде не видно....Сделал удочку, повесил на плечо ружьё и отправился вниз по течению ловить рыбу. Но рыбы нахально стояли шпалерами вдоль берега и отказывались клевать. Это такие огромные щуки чуть ли не метр длиной! Как в песне пелось: «Одних пятнистых щук поймали сорок штук!» Однако видно не судьба была мне их поймать, не вышло у меня с ними взаимной любви...
Появился Гена с мокрыми волосами, купался. Солнце палит нестерпимо. Гена поведал, что рыбу здесь можно только сеткой поймать, это ему Гаджи сказал. Тогда я бросил удочку и пошёл охотиться на рябчика. Свищу в свистульку, а рябчик мне в ответ свистит, только всё дальше и дальше удаляется, как вчера Гаджи с Геной... Бросил я ружьё, разделся, и в воду. Смотрю, Гаджи идёт. Мы с ним поплавали в Учуре, покупались. А вода здесь теплее и течение не так сносит, как в реке Мае, когда мы в Нелькане купались. Вернулись после купания к баракам, поели грибного супа. Потом я обследовал бараки. Это был стационарный лагерь, брошенный геологами лет 20 назад, а может ещё при Сталине. Кто-то их когда-то строил, все эти домишки... Все жилища выглядели таинственно, наверняка они хранили в себе какие-то тайны. Всегда, переступая порог заброшенного жилища, ощущаешь встречу с чем-то необыкновенным.... Печей нигде не было, кто-то их снял. Погреб в одном из домиков оказался, но он был залит водой. А вдруг там клад, золотые самородки на дне?! Окна почти везде выбиты. Везде какой-то хлам, нагромождение каких-то досок, в одном из домиков стоят два самодельные кресла, развалившиеся, скособоченные. Мы выбрали для жилья бывшие склады, стоявшие у самой реки, они лучше всего сохранились. Мы подождали пока спадёт жара, и отправились рубить лес на плот.
Изготовление плота
Для рубки выбрали сосны, высокие, стройные. Их корабельными называют, вот и плот с них вполне нормальный получится. Гаджи предлагал разломать избушку из лагеря, но я воспротивился:
- Зачем из гнилья строить плот, он ещё утонет!
Так что мы свалили несколько сосен, обрубили ветви и потащили брёвна к реке. Устали, а мышцы аж вздулись и болели. Вот как надо развивать мускулатуру! Вечером сварили борщ из «Салата любительского» и тушёнки. Вкусно! Я назвал этот борщ «Учурником», название тут же прижилось. А вообще-то продуктов у нас маловато. Всего лишь на пять дней. Гаджи так рассчитал... А впрочем, я не волнуюсь, для меня полевой геологический сезон – это своего рода лечебно-профилактический отдых. Самое главное, что я не курю и никто меня не соблазнит на это недостойное занятие. Среди нас троих курит только Волков, но и у него курево кончилось. До 23:00 сидели трепались у костра. Отбой. Легли на полу склада, подстелив брезент и укрывшись палаткой.
22.07.78. Утро началось с того, что Гаджи выходил на связь: «Академики! Я Академик-2! Как слышите, приём!» У наших всё нормально. Сделал зарядку. Крыша немного прохудилась на складе, и залило ночью немного палатку и мне один сапог с портянкой. А Гаджи с утра опух почему-то. Посоветовал ему постоять на голове. За компанию с ним постоял на голове. Волков тем временем возился с костром. Позавтракали и продолжили работу над плотом. Брёвна сбросили в воду, они очень тяжёлые, поэтому сборку плота пришлось производить прямо в воде.
Положили три бревна толстых диаметром 30-40 сантиметров, на них два покороче трёхметровых, а сверху сделали настил из тонких брёвнышек 15-20 сантиметров в диаметре и длиной 6 метров. Скрепили сооружение железными занозами (20-30 сантиметров), которые я нашёл в бараках, гвоздями длинными (которые были в бочке) и проволокой, железной и алюминиевой. Посреди поставили бочку, чтобы в ней оставались сухими продукты и вещи. На корме закрепили вилку-рогатину для руля. С великими усилиями плот вытащили на воду, а он всё же сел у берега на мель. Большому кораблю – большое плавание! Жаль, что нет бутылки шампанского, чтобы выпить и разбить её о борт... Геннадий привязал верёвку и тут же превратился в ярко выраженный персонаж картины Е. Репина «Бурлаки на Волге». Гаджи в болотниках пихал плот сзади, а я стоял на плоту, помахивая шестом. Красота! Главное, что плот не тонет (пока не тонет). Гаджи тоже залез на плот, Геннадий тянул верёвку на берегу. Мы с Гаджи упираясь шестами, погнали плот супротив течения от «верфи» к месту нашей стоянки, к складу то есть. Это было что-то около 400 метров. Причалили наше судно, привязали верёвкой и занялись ужином.
Охота
В ожидании ужина, я одел патронташ, взял ружьё и пошёл поохотиться. Протока у лагеря манила под тень своей прохладой и загадочностью. Вдоль протоки удобная тропа скрывалась в зарослях высоких деревьев. Прошёл метров 300 и вдруг увидел рябчика, который при моём появлении взлетел чуть ли не из под моих ног и уселся на ветку дерева. Я лихорадочно сорвал с плеча ружьё и выстрелил. Рябчик камнем упал на землю, но тут же взлетел и был таков. Странно!
Иду дальше по тропе. По протоке плывёт утка. Я опять прицелился, а она - раз, нырнула в воду. Ага, это значит утка-нырок. Я прицелился и ждал пока она вынырнет, но утка как в воду канула! Возможно она спряталась в береговой траве. По болотистому перешейку я пересёк протоку. Дичи нет нигде, попряталась. Перешёл опять на свою сторону протоки. Тут вдруг : - Фр-фр-р! Рябчик. Я прицелился, а он опять: - Фр-фр-р! И улетел, сволочь. По возвращении на лагерь я был застигнут проливным дождём, вымок до последней нитки. Охота пуще неволи! Зато я был вознаграждён изумительным зрелищем: внезапно обнаружил я, что облака, несомые Зефиром, окрасились кровавою зарёй. Всё небо в сполохах пожара смотрелось сквозь могучие стволы, как на картинке, которая понравилась мне в детстве („Made in Japan“ ). Неописуемо! Как жаль, что плёнок я цветных для слайдов с собой не захватил.
А вообще, что там эта охота... Мне ещё много чего охота!
Вернулся, выжался, сушился. Ел суп и скоро спать упал. Мы в этот вечер спорили до хрипа: что есть заря, что есть закат, что зорька есть, и в чём у этих слов различье. И так к согласью и решенью не прийдя, любой из нас остался правым. Как прав был я, что зори утром, а заря – закаты, и прав Гаджи, уверенный, что зори и заря – одно и то же, и утром лишь они бывают, а вечером бывает лишь закат...
***
23-d of July, Sunday. Поднялся утром очень рано, полпятого всего лишь натекло из резервуара времени. Но сон пропал и холодно – с реки туман струится. Взял я ружьё и двинулся в тайгу, на ту же самую коварную протоку, где нет добычи ни черта, но вымокаешь каждый раз до нитки. На этот раз прошёл туда, ни разу дичи не увидев. Но возвращаясь, увидал плывущего нырка, и затаился, его поближе подпуская. Но тот учуял, негодяй, наверно холод страха смерти, и взмыл в прозрачную среду, которой мы дышать изволим. И отлетев подальше от ружья, качался поплавком на водной глади. Но тут, шурша крылом, летит сюда другой. Нырок не рыба – это птица, и этот тоже рядышком садится, и видно только плохо за большим кустом. К нему подкрадываюсь кошкой потихоньку, но слышит он и улетает вглубь протоки, откуда мне достать его не суждено. Опять весь вымок и замёрз, как цуцык, с пустым ягдташем возвратясь домой.
На плоту по таёжной реке Учур
Позавтракали тем, что нам от ужина осталось. Собрали вещи, бросили на плот, точнее в бочку. И сидя у костра, ещё увидели, как уточка вдоль берега плывёт. Плывёт, плывёт, плывёт, ныряет, а в это время я к ружью бегу. Минута, грянул выстрел, дробь взлетела к цели, и дичь безжизненно в волнах лежит. Вмиг я разделся и рванулся в воду, проплыл немного (метров 30) и дичь в моих руках. Точней в зубах, и я, как собачонка, плыву с ней к берегу. Вот мой трофей! А вообще-то мне стало вдруг жаль убитую мной, безжизненную птицу, качавшуюся на волнах... Но вот отплытье. Прощай, прощай, бараки Томптокана!
Отчалили, решили речку тут же пересечь с той целью, чтоб в управлении плотом слегка потренироваться, и на соседнем берегу срубить берёзку, сделать вёсла. И так, толкаясь лишь шестами, достичь мы брега не рискнули, поскольку плёс и мель кругом. Так что решили пока плыть дальше, отпихиваясь ото дна шестами. Течения здесь почти не было, так что мы отталкивались без конца, чтобы придать движение плоту.
Постепенно река стала сужаться, течение наконец-то подхватило плот и мы отложили шесты в сторону, блаженно озираясь на открывающиеся чудесные виды речного пейзажа. Но долго отдыхать нам не пришлось. Впереди виден был порожистый перекат, а нас несло прямо на камни!
Тр-р-р! Сели на мель! Попрыгали с плота и волоком потащили плот к левому берегу, где находился основной фарватер. Чуть было не было! Впредь решили внимательно смотреть за обстановкой впереди, чтобы не сесть на мель или не налететь на камни. Тогда нашему плаванию придёт конец.
Стоянка на левом берегу
Тайга вдоль речки, как стена глухая, и небо полное бараньих облаков, и всё отражается в огромном зеркале на ровной глади, а тишина кругом! Покой... так вот проплыли километров 20, и остров агромадный обогнув, причалили к косе, едва-едва затормозив, поскольку очень сильное теченье. Поставили здесь на террасе, метра в два, свою палатку. Рядом горы. Я взялся за сложение костра, как оказалось, я сегодня повар. Сварили птицу - цимус! Объеденье! Но всё же жаль, что хлеба нет ни крошки. Попили чаю, я на боковую. Проснулся и опять варить – вкуснейший суп, наелись до отвала. Устали за день мы на этой речке, шестами упираясь без конца. Не просто плыли, наслаждаясь видом, как плотогоны пёрли по реке. Гаджи на связь конечно вышел. Нас никто не слышит, а мы слышим, что у наших всё О.Кей!
Завтра нам предстоит сделать здесь маршрут. Погода стоит хорошая, но ночью будет холодно, потому что речка в 9 метрах от палатки, а с реки идёт холодный туман. Зато имеются и преимущества: можно стрелять по уткам, не выходя из палатки. Я сплю по центру, ружьё под боком. Хотя с другой стороны, при выстреле други мои, Гена и Гаджи, могут рвануть от страха в разные стороны, и палатка треснет напополам. Но спать пора, уж вечереет. Засыпая, слышал, как крякают утки...
Сны начинают здесь сниться сразу, едва только закрываешь глаза и приятная истома растекается по уставшим мышцам. Перед сном одеваешься потеплей, накручиваешь на ноги грязные, но тёплые портяночки, и залезаешь в чехол от спальника и во вкладыш. Ничего, не испачкается – в первую ночь на Учуре я залазил в него, не снимая сапогов. А потом найдёшь дырочку для носа, чтобы не задохнуться и тут же попадаешь в царство Морфея, и снится всякая неразбериха, такая что не в сказке не сказано, ни пером не писано. Почему-то снятся всякий раз какие-то девушки и женщины, лица которых кажутся знакомыми... А если вдруг мужик приснился, то непременно враг и обязательно дело до драки доходит, но я, как правило, неуязвим...хотя и их достать трудно...А что мне снилось в эту ночь, увы вспомнить не могу.
24.07.78. Проснулся ни свет, ни заря от пробирающего до костей холода, противного и неотвратимого. Вертелся, крутился, но уже не заснуть, холод бодрость придал. А мужики спят, хоть бы что! Храпят по-богатырски... Вылез из палатки, вокруг всё в плотном тумане, как в молоке. Немного поразминался, но всё равно холодно. Бр-р-р-р! Взял ружьё и пошёл вниз по течению. Уток не встретил, зато согрелся. Потом подумал: идёшь охотиться, определи куда ветер дует. Надо запомнить на будущее.
Я разжёг костёр, вылез Гаджи, поставил греться еду. Позавтракали пикантным блюдом «Учурником». Гаджи навострил лыжи и исчез в тумане, ушёл на маршрут, оставив меня без привязки. Я ж студент, да и секстанта у меня нет. Начал так писать в пикетажке: «Маршрут №4 проходит на левом борту реки Учур. Начало – в излучине реки между высотами 550.5 м и 723.4м . Напротив начальной точки маршрута, азимут 210 град находится остров, точнее его середина». Какой остров? Конечно же – Остров Сокровищ!
Маршрут на левобережье Учура
И пошли мы с Геннадием по азимуту 210 градусов, учитывая западное склонение в 12 град 49 минут. Полезли в горку, прямо по песчаникам и алевролитам протерозойским. Но вдруг, бац! Интрузивные породы полезли. Я окрестил их тут же диоритовыми порфиритами, хотя позднее выяснилось, что это габбро-диабазы. Склон крутой, под 45 градусов, жара! Выбрались наверх, прошли немного. Тут: - Фр-фр-фр-р-р! Птица! Рябчик!
Ружьё изготовил, Гене машу: Тихо! Не шуми!
А Геннадий на мои знаки внимания не обращает, прёт как на амбразуру, пыхтит и треск идёт по лесу, как от роты медведей. Я его самого готов был пристрелить. Насилу утихомирил. Гена затаился за деревом, а я прицелился, плавно нажал на курок. Бах! Осечка! Чёрт побери, этак добыча улетит! Взвёл курок снова на чёртовой "бескурковке". Жму на спуск со всей силы. Тик! Выстрела нету! Гена из-за дерева знаки подаёт: когда выходить? Я уже раз пятнадцать перезарядил, лихорадочно перемешал все патроны, целюсь то справа, то слева, крещусь и в бога душу мать ругаюсь – а всё о с е ч к а ! А рябчик мой расхаживает по ветке как манекенщица, ходит гоголем, полагая наверно, что я тут фотолюбитель и пришёл сюда исключительно за редким фотокадром с фоторужьём. Ещё раз внимательно изучаю оружие. Ну, ржавое, ну и что!
На всякий случай постучал геологическим молотком по эжектору, простучал всё ружьё...
Ага, нашёл! Крючок, на который жмут перед тем как сунуть патрон, малость заело. Опять прицелился, бах! Бегу к добыче. Есть! Геннадию в рюкзак птицу, идём дальше. А жара как в доменной печи! Проползли через болота, заросли и удушающий запах родендедрона, дошли до точки, до последней точки маршрута.
Обратно взял я другой азимут на палатку, начали спуск. По пути ещё одного рябчика подстрелил. В маршруте подсёк интрузивные тела габбро-диабазов. Наверно это большая интересная находка, которая обогатит отечественную науку.
Последний причал
Вечерком сварили и скушали моих трофеев, покупались в речке. Собрали вещи, свернули палатку, в 18:00 снялись с якоря. Не жарко уже, благодать! Мы в оранжевых спасательных жилетах. Впереди белеет палатка, там живёт отшельником Пётр. Он кстати вышел на берег, прикрывая глаза ладонью от солнца, разглядывает наш ковчег. Полагая, что мы можем запросто проплыть мимо, вскакивает в лодку, мотор взревел и вот он уже возле плота. Смотрит ошалелыми глазами на нас. Видно, что одичал, давно людей не видел. Мне говорит: - Тебя я где-то видел! В Нелькане в прошлом году?
Я: - Ну да, в Нелькане.
Рассматривает Геннадия: - А этого парня вижу впервые....
Пожимает нам руки, потом смотрит на нашего начальника: - Да это же Гаджи!
Тут же он цепляет наш плот на буксир и волокёт его против течения к своему берегу. Однако течение сильнее мотора «Вихрь», да и вес нашего плавучего средства более полутора тонн. Но всё же мы причаливаем к берегу и идём к Петру.
Таёжный Робинзон
Среди стволов и веток виден лабаз, поставленный высоко, несколько палаток, тент. Кажется, что здесь лагерь, где живут несколько человек, однако впечатление обманчивое – здесь обитает отшельником только Пётр. Он рыбак, охотник, он вольный лесной человек. Вроде лешего или пирата... Судя по его гостеприимству, ему очень не хватает человеческого общения. Он нас угощает самогонкой, сушёным мясом и рыбой. У него запасы сахара, муки, сгущёнки, тушёнки, печенья и прочих вкусных вещей гораздо богаче, чем во всей нашей Охотско-Майской партии. В палатке висело несколько ружей и карабин. Вряд ли у Петра было разрешение на всё это оружие...
Интересно, что в конце семнадцатого века страшное землетрясение в Карибском море и гигантская волна цунами почти полностью уничтожили Порт-Рояль, столицу пиратской Ямайки. Порт-Рояль в то кровавое время был пристанищем самых отъявленных злодеев, жутких пиратов. Пётр – он по существу тот же пират. Он занимается тут браконьерством, бьёт зверя, а потом выменивает на мясо и меха у вертолётчиков всякие товары, в том числе и оружие, патроны, продукты. В его маленьком «Порт-Рояле» тоже наверняка нередко проходят оргии, когда вертолётчики садятся на речную косу для обмена. В Порт-Рояле грабеж, происходивший на море, продолжался и в городе. За любой товар жулики-торговцы драли бешеные деньги, за спиной у них стояли свои местные бандиты. Пьянство и разврат в Порт-Рояле подвергали в уныние даже самых отъявленных пиратов, заходивших в гавань отдохнуть и попьянствовать.
Я начинаю вспоминать, что в пошлом году мы, студенты, в Нелькане на базе партии жили в бичевской палатке, где я чуть было не подрался с этим самым Петром. Он очень вздорный и задиристый мужичонка, а у меня же нервы не железные. Вот и опять тут через несколько минут мы с Петром чуть не подрались. Алкоголя у него тут не меньше, чем у карибских пиратов, самогонка лилась рекой, а тут он завёл речь о том, что у Тольки Дороговцева собака Чапа ощенилась, и тот пообещал ему пару щенков. Так я ему в тему добавил, что у Дороговцевых в Нелькане ещё и кошка окотилась: - Можешь ещё и котят взять!
А Пётр аж взвился вмиг, непонятно с чего. Вроде как я его чем-то обидел, прямо- таки смертельную обиду нанёс. На увещевания не реагирует, бесится, матерится. Перепил видать, белая горячка...Пират, что с него взять. Не хватало мне ещё с ним драку затеять, а то опять вылезет боком, как в прошлом году, когда пришла бумага на факультет из милиции Николаевска-на-Амуре, и меня чуть было не отчислили из института вместе с Тарзаном и Ренатом. Главное, что делить мне с ним нечего ...
Вышел я к берегу, противно на душе стало. Испортил всё настроение, сволочь. Больше я с Петром не общался, и самогонку пить больше не стал. Сидел я тихо, в беседу с ним больше не вступал, пока не отчалили. Но заночевать в тот день пришлось здесь же, в его палатке. Я с Гаджи на нарах, а Пётр в обнимку с Геной на полу. Напились они, как сапожники. А у меня голова что-то болела.
25.07.78. Проснулся я около 10 часов. В палатке было душно. Сходил, умылся к речке, а они уже за столом, пьют. Я им: - Гутен морген!
Пётр, как ни в чём ни бывало улыбается, предложил мне похмелиться. Но я уже его насквозь вижу, лицемерного и грубого, неуживчивого человека. А вот Ренату он понравился. Помню, как Ренат Петра превозносил за его широкую натуру, смелость и свободолюбивый нрав.
Голова с похмелья болит, да ещё беломора покурил. Противно! У стола сидит какой-то зверь с рогами, я сначала думал, что ручной лось, а это оказался олень. Так вот ты какой, северный олень! Геннадий, с утра выпивший прилично самогонки, обнимает зверя и называет его Лось-Васька. А ещё вокруг сидит штук семь собак - чёрного, серого и разномастного окраса лайки: Мальчик, Айт, Барсик, Чёрный 1, Чёрный 2, Чёрный 3, Юкон. Все сидят вокруг и молчат. Разговаривает один Пётр, причём сразу со всеми, вернее несёт какой-то несусветный бред. Пётр и Гена пьют самогон, Гаджи вообще непьющий, и я не хочу пить. Никакого настроение на пьянку нет, никакого удовольствия не испытываю. Здесь всё пропитано тоской зелёной.
Этот Пётр, хотя начитанный и вроде не дурак, но он какой-то нудный, общаться нормально не умеет, всех перебивает, болтает без умолку, слова из него извергаются, как лава из вулкана. Типичный Робинзон Крузо или Билли Бонс... Я представляю, что и Робинзон наверно набрасывался на спасших его людей, с целью выплеснуть на них все мысли, накопившиеся у него за долгие годы одиночества.
Прощание с плотом
Мы с Гаджи перенесли ненужные вещи и пробы на вертолётную площадку. Плот нам больше не нужен. Гаджи вырезал на плоту своё имя. Я тоже вырезал на брёвнышке своё имя, а потом ещё добавил: UCHUR, геология.
Мы с Гаджи оттолкнули плот от берега, вывели до фарватера реки и спрыгнули в воду. Капитаном на плоту был я, а Гаджи – лоцманом или штурманом... Я покинул плот последним. Долго мы ещё следили за тем как плот уносило куда-то вдаль. Может быть кто-то ещё увидит его, а может только белые медведи. Унесёт наш плот на самый Северный полюс. А белые медведи будут заглядывать в бочку и принюхиваться: - Чем это тут пахнет?...
Вода в реке холодная, но в нашем Юют-Сиэбите просто ледяная. Прошли по старому лагерю отряда №3. Вот в этой палатке жили Ренат, Тарзан и Троцкий. Совершенно случайно нашёл тут свои солнцезащитные очки, которые давал Троцкому в прошлом году, когда ему понадобилось свой синяк под глазом маскировать. Здесь же валялись штаны Тарзана, а также брюки и рубаха Рената. А Пётр и Геннадий пьют, не отходя от банки с зельем. Еле дождался вечера, уснул в 22:00.
Маршрут на правобережье Учура
26.07.78. Проснулся едва рассвет забрезжил. Умылся, сделал зарядку. За мной поднялся Гаджи.
Мы с ним поели и пошли в маршрут. Через болота вышли на сопку. Поначалу за нами увязалась вся свора собак, наивно полагая, что мы идём на охоту, но потом учуяли они след медведя и умчались куда-то. Остался только Мальчик с нами. Наколотили в маршруте мешок камней. Гаджи для этого спустился, как альпинист, со скалы вниз, а я ему на верёвке спускал мешочки для проб и поднимал полные вверх. Вернулись на лагерь в 12:30, преодолев 15 километров пути. А наши други сидят, пьют, изредка закусывают. Мы чуть не заблудились: Гаджи, как Сусанин, завёл в топкое болото, хорошо, что Мальчик вывел нас к лагерю Петра.
Перевези нас на другой берег...
Мы собрали вещи и стали уговаривать Петра перевезти нас на другой берег реки. А ему так не хотелось расставаться с людьми, особенно с Геннадием. Где он найдёт ещё себе такого надёжного собутыльника? Но, что делать, Пётр всё же пошёл с нами к реке, попросил меня передать приветы Ренату и Тарзану. Мы сели в лодку, взревел мотор, мы начали пересекать реку. Течение было в этом месте сильным, да и воды после дождей в верховьях явно прибавилось, поэтому лодку сильно сносило. А уже когда мы были почти у противоположного берега, Петру вдруг захотелось курить, да папиросы у него, как оказалось, кончились. Со словами: - Без курева, я - как дурак! - он развернул лодку и направил её обратно, к своему берегу. Лодка опять воткнулась носом в берег, сходил он за папиросами. Оттолкнулись от берега, стал он заводить мотор, сорвал шпонку на винте, потому что длинный его язык, болтовня, мешали ему заводить мотор, отчего лодка налетела на мель. Гаджи ухитрился забить шпонку, и наконец-то тронулись, доплыли до устья Юют-Сиэбита. Попрощались мы с Петром, пожали ему руку. Он ещё долго не хотел нас отпускать, всё что-то говорил, говорил....но я уже не слушал, я наслаждался воздухом свободы! В гостях хорошо, а дома лучше! Даже если дом – это палатка в болотистой долине с чахлой растительностью... Пётр всё же выговорился и отчалил, а мы бодро зашагали к своему лагерю, вверх по течению ручья.
Домой, на лагерь!
Геннадий однако всё время отставал, ему было трудно идти после тяжёлой борьбы с Зелёным Змием, в которой явно победил всё же Змий. Он сказал нам с Гаджи: - Куда спешить? ...А вы оставьте меня тут, я к утру дойду...
Ну, что тут сделаешь? Пошли мы с Гаджи, а Гена ковылял себе по чуть-чуть, дымя папиросами, подаренными ему Петром. Он ещё горланил спьяна:
Йо-хо-хо и бутылка рому,
пей и Дьявол доведёт тебя до конца!
Мёртвые не кусаются!
Каких-то 9 километров, и мы пришли на свой лагерь. По дороге Гаджи стрелял в лосиху, но промахнулся.
Нас встретили Володя и Валера.
- А где Геннадий?
Я ответил: - Смыло! - и поковырял пальцем в зубах. Ещё вспомнил песенку:
Тяжело по тайге пробираться,
А голодными - бесполезно.
Мы пытались поужинать рацией,
Но она оказалась железной!
Мы мужчины, не потому ли
Мы упрямо идем к своей цели?
Правда, трое вчера потонули,
А четвертого, жирного... съели!
Сегодня мы с Гаджи прошли в общей сложности 25 километров, устали. Перекусили. Вскоре я уже спал в тёплом ватном спальнике и смотрел замечательные сны. Геннадий пришёл на лагерь лишь поздно вечером.
Постмаршрутный синдром
27 июля. Через месяц мой День Рождения. Как бы не забыть об этом в суете... Сегодня я устроил большую стирку. Мужики ушли на канавы, Геннадий возится с пробами. Я целый день шлихую, но недалеко от лагеря. А дома всё же лучше, чем в гостях! Не дай Бог к этому Петру опять в гости попасть! Ноги после нашего марафона еле носят. Гаджи вечером вышел на связь, а я весь вечер убил на писание дневника. Описал все дни, когда мы были у Петра. I want to sleep. The end.
28 июля. День ничем ни примечательный. Проснулся в 7:30, позавтракали. Пошёл заканчивать маршрут №3 с Геннадием. Мы же тогда из-за дождя не дошли до конца. Но это место словно заколдованное. Только мы начали маршрут, как врезал дождь. А в дождь по технике безопасности работать не положено. Да и не очень-то хотелось по дождю в маршрут ходить... Мозги совсем не варят - отсырели, руки-ноги словно ватные... Наверно это последствия выброса. Там ведь пришлось выкладываться изо всех сил, да ещё спали во вкладышах на вечной мерзлоте... Ветки, лапник? Толку от этого лапника...
В общем, вернулись мы с Геннадием на лагерь, а горняки у же тоже с канав пришли. И только неустанный Гаджи накручивает под дождём погонный километраж маршрутов. Ну и пусть! А мне что-то не хочется работать под проливным дождём. Вот если бы профсоюз зонтик выдал на случай дождика... А тут ещё какая-то слабость свалилась на меня, как снег на голову... Едва добрёл до лагеря, то упал трупом на нары, и косточки мои сразу же перестали ныть.
Ребята разбудили к обеду, вышел к камбузу. После обеда почитал книжку Мизара Роюс - "Приключения Альгиса Лумбиса" про литовского эммигранта, жившего в Аргентине. Парень нуждался в деньгах, и тут неожиданно получил известие о наследстве тётушки из Чикаго...
Вот везёт же людям... Тётушки у них в Чикаго, наследство... И никакой практики в дальневосточной тайге... Под дождь этому Альгису в маршрут идти не надо... В Аргентине он видишь ли нужду терпит... В тайгу бы его засунуть на месячишко, тогда бы узнал почём фунт изюму!
Я отложил книжку в сторону и вылез из палатки. Дождик прекратился. С Валерой и Геннадием мы занялись заготовкой дров. Пилили и кололи сушинки. Дров теперь должно хватить до переброски на другой участок.
Гаджи с Володей опять ловили рыбу. Вечером жарили хариусов, наелись доотвала. Потом пили кофе и слушали музыку с моего магнитофона. Лепота!
Сегодня в голову впервые забрела дурацкая мысль - " а не жениться ли?"
А на ком? Опять же, если жениться, то хорошо бы ненадолго... И чтобы никаких элементов... Но где найти ту единственную, неповторимую? Тут её нет, а после тайги на любого крокодила будешь бросаться, всякая дурнушка писанной красавицей будет казаться...
Завтра предстоит маршрут с отбором металлометрических проб. Это в другую сторону... Но тот маршрут я всё равно должен закончить... Но почему меня там всё время дождь застигает? А вдруг какие-то тёмные силы мешают мне пройти тот маршрут? А вдруг там крупное месторождение золота? Что, если золото прямо под ногами валяется, этакие увесистые золотые самородки?....
29 июля, суббота. Проснулся, охолонулся в ручье, подтянулся на турнике, позавтракал. А настроя на работу почему-то нет... Вот уже третий день какая-то слабость в руках и ногах, даже некоторая потеря в координации движений ощущается. Неужели я заболел? Диагноз однако сам себе поставить не могу, не хватает познаний в медицине. Но вот что я чувствую хорошо, так это то, что сегодня будет дождь.
На кухне перетянули поудобнее тент, чтобы не заливало костёр. В палатке поставили печку для сушки донных и металлометрических проб.
Как неохота идти в маршрут! Я нарочно тяну время, поглядывая на небо - а вдруг дождик начнётся?
В конце концов приходится сказать Гаджи, что я заболел. Гаджи странно на меня посмотрел, наверно решил, что я симулянт. По виду наверно я ничуть не похож на больного - здоровый парень, румянный и упитанный... Хворь, она ведь не всегда сразу проявляется внешне. Я лёг на нары и уткнулся в книжку, а меня тут же сон сморил. Проснулся оттого, что дождь по палатке барабанит. Вот ведь чуяла моя коленка! Я опять читал книжку, пока не замёрз совсем. Одел на себя все тёплые вещи и прошёлся к кухне. Мужики пекут "ландорики" - лепёшки такие. Хлеб-то уже кончился, а лепёшки - это такая вкуснятина!
Ужасно холодный ветер дул с северо-запада. Для разогрева подтянулся 3 раза на турнике, на большее не хватило силёнок. Я опять забрался в палатку. А в палатке, как на утлом судёнышке среди "Девятых валов" Айвазовского: брезент рвёт и треплет ветром, он гудит и поёт, словно паруса Крузенштерна...
Под северным солнцем неверным,
Под южных небес синевой -
Всегда паруса "Крузенштерна"
Шумят над моей головой.
Нары тоже раскачивает вроде со стороны в сторону, "зелёное море тайги" штормит и бушует. Но я панике не поддаюсь, а глотаю голодную слюну и мужественно жду обеда. Аппетит у меня не пропал, слава богу.
Дождался, позвали обедать. Ландорики просто замечательные!
Вечером занимался повторением английского языка. Если честно, то разве я знаю этот язык? Смогу ли я общаться с англичанином хотя бы на простые темы? В 22:00 отбой.
Сны про заграницу
Ветер по-прежнему пытается сдуть палатку, а дождь непрерывно сечёт и барабанит по брезентовой крыше. Зато сон приходит быстро под барабанную дробь дождевых капель. Тепло в спальнике, и комары словно вымерли, не зудят над ухом... И вот мне уже снится заграница. Вродя я просыпаюсь и вижу, что я зарубежом. Потягиваюсь и вижу вокруг каких-то людей. Я им по-русски:
- Здрасьте! А вы откуда тут взялись? Иностранцы что ли?
Они мне отвечают:
- Мы наши, русские. А сейчас мы из Сан-Франциско во Владивосток идём. Пойдёшь с нами?
- Ну, ребята, я тоже только что из-за границы... В Баку был... Во Владивосток мне пока рано, вот через месяц, тогда конечно... Я ещё успею.
Один из этих людей капитан в фуражке с "крабом". Он отдал мне честь и говорит:
- Раз так, то поторопись, парень. Мы сейчас отчаливаем!
И вижу я: палуба, вокруг вода и сходни деревянные соединяют кораблик с берегом. У трапа стоит матрос, готовый отдать концы.
Я прошу капитана:
- Друг, подари фуражку, а?
Капитан снимает фуражку и протягивает её мне:
- Носи на здоровье!
Фуражка с золотым крабом, настоящая! Я тут же одеваю её на голову. На теле у меня полосатый тельник, а капитан снимает с себя и отдаёт мне свой китель. Я благодарно смотрю на него и говорю:
- Good bye!
Прямо с места я ныряю в воду, одним махом достигая берега. Я вижу себя в зеркале - красавец мужчина, моряк!
***
... Еду в трамвае. Вокруг меня чёрные головы: грузины, армяне, азербайджанцы и прочие иностранцы. Двое грузин перешёптываются между собой и на меня поглядывают, посмеиваются почему-то. Оба они в кепках-аэродром. Я немного злюсь, потому что они посмеиваются, а я ни слова не понимаю. И тут я вижу перед собой знакомое лицо. Ба! Да это же дружище Гаджи! Он улыбается и говорит: - Любят же наши люди-кавказцы пошутить, хлебом ни корми... Да ты не обращай внимания.
Я не обращаю внимания, но вижу другое: впереди трамвая сидят трое русских, два парня и девушка. Девушка пьяная вдребезги! Она что-то сосёт из бумажного стаканчика.
Я оказывается тоже что-то ем маленькой ложечкой, наверно мороженное, а может быть творог... Девушка собирается выходить, но не знает, куда деть стаканчик с его содержимым. Её взгляд натыкается на меня. Она протягивает свой стаканчик мне:
- Парень, выпей, будь другом!
- А что это?
- Да это вино, не бойся!
- Знаете, девушка, в Баку я ехал не для того, чтобы вино пить... Я приехал, чтобы попить пива!
Она: - Ну что Вам стоит?
Я взял её стаканчик и выпил. Трамвай остановился, девушка вышла. Один из парней, которые её сопровождали мне понимающе подмигивает. Я тоже вышел из трамвая и вижу его номер - "четвёрка". Гаджи высовывается из окошка и кричит: - Друг, это же "четвёрка", а не "пятёрка". Залезай обратно, доедем до конца!
Трамвай поворачивает на Джамбула, как бы в Хабаровске. Я пытаюсь заскочить на подножку прямо на ходу, но не получается поставить ногу, так много там пассажиров. Кое-как втискиваюсь между потных тел, мне помогает какая-то молодая улыбающаяся женщина...
***
А потом я иду по Владивостоку. Лето, жара. Вокруг полно девушек. Увидел знакомое лицо и пробурчал себе под нос: "Неужели Галка?"
Обернулся... Лучше бы не поворачивался - на меня смотрит множество глаз и всё Галки: Галка-Мишка, Галка со смешной фамилией, Галка с 9-го мая, Галка-строительша, ещё какая-то Галка... Дикий ужас! И у всех этих девушек на устах одно имя: -Костя!
Я извиняюсь, обращаясь сразу ко всем девушкам: - Простите, я обознался!
Они на меня смотрят плотоядно, так что я в панике кидаюсь напротив потока людей в сторону ГУМа, лавирую среди толпы - это я умею. Девицы тем временем слышат друг от друга имя "Костя", и в порыве ревности начинают дубасить друг дружку, то есть соперниц, чем попало: зонтиками, сумочками, кулаками...
День Военно-Морского флота
30 июля, sunday. Сегодня праздник - День Военно-Морского флота! Так что сон про капитана прямо в руку! Фуражку мне подарил... Хотя как там в пословице: "Бойтесь данайцев (или нанайцев), дары приносящих!"
А как мы на плоту сплавлялись? Мы тоже моряки!
Встал я раньше всех, потому что вчера днём выспался. Да я же ещё сегодня и дежурный по камбузу. Мне полегчало, ноги уже держат... И погода сегодня обычная, как во Владивостоке, то есть дождик непрерывно тарабанит по брезенту. Дрова отсырели, гореть не хотят. Добро, что в кармашке рюкзака завалялся клочок бересты, а она сразу вспыхивает. Развёл костёр, а ветром огонёк быстро раздуло. Разогрел на костре вчерашний борщ. Тут и люди наши проснулись. Наскоро все позавтракали и опять по пещерам разбежались. Сегодня по радио о космонавтах говорили. Работают, говорят, в открытом космосе! А мы? Мы ведь тоже под открытым небом тут. Космонавтам полегче, у них невесомость. Нам бы сюда ихнюю невесомость, чтобы легче было в маррут ходить и камни в рюкзаке тащить... Однако про нашего брата-геолога не слышно что-то по радио и сеансов с родными по телесвязи нам не устраивают. Почта и та добирается до нас месяцами, не всегда попадая к нам в руки. Да, мы не космонавты, мы хуже... Мы эти самые... землепроходимцы! Ура! Да здравствуют романтики-геологи, землепроходимцы и перекати-в -поле... В лапту играли, так там жеребьёвка была: бьёт, бьёт, поддаёт, в поле! А геологи и бьют, и пьют, и в поле - всё в одном флаконе!
Однако никому погода не нравится: холодно, мокро, сыро. Ну, а куда денешься, если в небесной канцелярии отпушено на наши головы несколько тонн чистой, дождевой водицы? Зато мы можем теперь отдохнуть с чистой совестью, на нарах поваляться от души... Это Гаджи, тот как электрический, он 25 часов в сутки готов бегать по горкам в любую погоду, и никаких выходных не признаёт. А как же КЗОТ?
По мне, так пусть хоть всю неделю дождяра льёт, а потом, когда солнце из-за туч пробьётся, то можно и в маршруты побегать. А вообще, плюнь тому в рожу, кто скажет, что маршрут - это увеселительная прогулка. Маршрут - это тяжёлое восхождение на гору, это одышка, при которой кашляешь, когда глотаешь нечаянно зудящих комаров. Маршрут - это дикая природа с подстерегающими тебя за каждым кустом смертельными опасностями, особенно если ты возвращаешься на лагерь в потёмках... Но что поделаешь, это наша работа, и всякий раз по весне каждого геолога тянет неведомая сила в тайгу, в поле... Может быть нас влечёт туда зов древних предков?
Проходя мимо палатки рабочих, я увидел на камешке чьи-то кеды.
- Эй, чьи кеды?
Голос Валеры из палатки: - Мои!
Я ему: - Забирай, уже высохли!
Ха-ха-ха! Дождь ни на минуту не прекращается. Кеды наверно уже размокли на фик...
Сон про студентов
Я залез в палатку и задремал. Снова снятся сны. Будто лезу я в гору, колочусь молотком, и другие мужики тоже пыхтят за спиной... И вдруг поднимаю голову и вижу, как прямо на меня на огромной скорости несётся электричка. Вот- вот врежется в меня, но в последний миг она резко сворачивает и мимо меня проносятся маленькие зелёные вагончики. Из окошек выглядывают улыбающиеся лица симпатичных парней и девушек . Я им в ответ улыбаюсь, улыбка до ушей. Вот и последний вагон проплывает мимо, и в окне милая и нежная девушка...Она смотрит мне прямо в глаза, как-то пытливо, с каким-то смыслом. Я почему-то краснею и улыбаюсь ей. А она машет рукой, и я машу ей вслед... Поезд скрывается среди лиственниц и кустарника, будто его и не было... Настал вечер (сон продолжается), стало сумрачно. Сижу у костра. Мой спальник лежит между стволов листвениц. Слышу чей-то знакомый голос:
- Иди друзей встречай, они там по дороге идут.
Я поднимаюсь, подбрасываю в костёр пару толстых палок и выбираюсь на ухабистую дорогу среди тайги. Точно, навстречу мне идут люди. Я протягиваю им навстречу руку и представляюсь:
- Костя
В ответ мне протягивает руку парень и говорит: - ВанЧжоу
Всматриваюсь в его лицо: будто бы азиат, лицо молодое. Спрашиваю его:
- Ты тоже студент?
Он: - Ну, конечно!
Мы идём к костру, а тут уже целый табор студентов роится, и среди них много девушек. Одна из них улыбается мне, её зовут Люба. Я просыпаюсь, но только во сне... Встаю и вижу, что вокруг вырос студенческий городок. Повсюду бродят студенты и студентки в зелёных стройотрядовских куртках с эмблемами. Они смотрят на меня с интересом и чего-то ждут. Одна студентка, высокая и стройная блондинка лукаво улыбается, глядя на меня. Хочется чего-нибудь отчебучить, пройтись колесом, душа ликует! Ищу свой магнитофон "Электронику-302". Нету... Вещи и рюкзак куда-то пропали. Я кинулся их искать, понёсся галопом к тому месту, где останавливался на ночлег... Ведь проснулся я не там, а в 200 метрах от того места. Окружающие смотрят на меня с удивлением. Я шебуршу, шурую в кустах, но вещей найти не могу. Подхожу к человеку, который здесь "старшой". Он кивает мне:
- Сейчас найдём.
Я: - Вот-вот! Там ещё ваши студенты были вчера - Ван Чжоу и Люба...
Старшой: - Ага, понятно...Не извольте беспокоиться, пропажу уже ищут.
Я тоже ищу, карабкаюсь под какой-то железобетонный мост. Под мостом лежат какие-то рюкзаки. Зоя Порфирьевна, комендант общежития, неизвестно откуда появившаяся, говорит:
- Выбирай любой, всё равно их выбросили...
- Зачем мне любой? Мне нужен мой, с магнитофоном.
Порфирьевна: - Как хочешь... Ищи!
Пацан с повязкой дежурного, наверно дежурный по общаге, роется среди плотно набитых рюкзаков, мне пытается помочь. Рюкзаки все со сваями для маленьких мостиков, которые приторочены к спинкам. Среди рюкзаков я всё же нахожу свой. Всё цело, ничего не пропало... тут я просыпаюсь. Уже явь, не сон.
Явь
Иду к костру, мужики пьют чай. Присел с ними у костра. Мы пили чай и трепались. Валера рассказывал, что живёт напротив кинотеатра, но года три "ни одного кина" не видел. Рассказывать всякие случаи из жизни он мастер!
Я пошёл к турнику, а Володя кричит мне: - Он же у тебя поломанный!
- С чего бы это?
Володя состроил жуткую мину: - Медведь на нём подтягивался...
Смотрю, а турник и в самом деле сломанный. Неужели действительно медведь на турник запрыгнул? Или это кто-то из наших? Что это за контра диверсии устраивает? И вдруг меня осенило: был сильный ветер, деревья качало и гнуло, поэтому труба выскользнула.
Несложно было восстановить всё как было. Подтянулся пять раз.
Гаджи принёс три свечки с лабаза. Намылили их, чтобы они дольше горели. Володя, сидящий у костра, подмигивает и вкрадчиво говорит: - Ты, Костя, свечки мой тщательней, как следует!
Непонятно, что он имеет ввиду? Лезем в палатки. Гаджи строчит письма, надо и мне написать домой. магнитофон орёт, создавая ощущение того, что мы тут находимся в цивилизации.
Потом опять сидели у костра, пили чай с печеньем. Лепота! Среди тьмы тайги горит костёр, а тут ещё я выстрелил из ракетницы, типа салютовал в честь празднования дня Военно-Морского Флота.
Ведь это же я был боцманом на нашем плоту, и это было словно вчера. Плот несло на скалы, швыряло на волнах, брызги летели... А ещё я с детства мечтал стать моряком... И чего это меня в геологию занесло?
Наши палатки, словно бригантины с брезентовыми парусами готовы в любой момент сняться с якоря и отправиться в дальний поход.
Мы сидели у костра, травили анекдоты. На ночь я немного позанимался английским.
31 июля. По-прежнему пасмурно. Отбирали с Геной металлометрию близ лагеря. 25 проб отобрали. Нудное занятие. Куда приятнее поразмышлять о бытии... При отборе проб я сломал ручку молотка. После обеда просеивал пробы через ситечко. Сюда бы Остапа Бендера с Элочкой Людоедкой. Засадить бы их с этим ситечком за просеивание. Железно! Конгениально!
После ужина сидели у костра. Я делал новую ручку для молотка, а Володя играл на гитаре, перебирал пальцами струны... Гитарные струны почему-то звучат в унисон со струнами моей души...
Перед сном прочёл статью в журнале "Наука и жизнь" №9 1976 год о Бермудском треугольнике.
Долго не мог уснуть. Сказалось на общем состоянии то, что вот уже 3 дня как снова балуюсь папиросами, так что сердце сильно стучало. Но потом всё же уснул и началось сновидение.
Сон-симфония
Вроде как я где-то за кулисами подхожу к некоему подобию клавесина и начинаю играть на нём. Сначала я нервничаю, пальцы меня не слушаются, но потом ко мне приходит спокойствие и пальцы уверенно находят нужные клавиши. Мицук тут же суетится вокруг. Рот до ушей, кривится и приговаривает: "Ай да Костя! Ай да Костя!"
Мановением руки я отстраняю в сторону Мицука и прочих ухмыляющихся "критиков". Тут подбегает какой-то человек одетый во фрак и с галстуком-бабочкой. Это администратор. Он становится на колени и восклицает: "Играйте, играйте, пожалуйста! Буду Вам весьма признателен!"
И я начинаю играть что-то классическое, кажись, марш Мендельсона...Тут я вижу, что мой музыкальный инструмент чем-то напоминает грамофонную трубу, наполненную розовой ароматной жидкостью. Я плещусь руками в этом сосуде, пальцы извиваются как у балерины...и это приводит к возникновению прекрасной, неслыханной доселе, чудной мелодии. Вокруг собирается огромная толпа людей, расширяющаяся с каждой минутой. Все заворожены моей музыкой, это триумф! Я великий музыкант!
Геологические будни
1 августа. Разбудил меня Валера: - Вставай, завтрак уже готов!
Ещё под впечатлением чудесного сна я не сразу пришёл в себя. Как же так? Даже завтрак готов... Я ворчу:
- Не могли меня разбудить раньше?
- Да я тебе уже давно кричу, - говорит Валера.
Глянул на часы: 7:40. Поднялся, умылся. Сделал зарядку. Подтянулся 5 раз на турнике. Все сидят, "учурник" поедают. А я уже тоже тут, раз-два-три... Быстро поел, раньше Гаджи зачерпнул чаю из котелка. После завтрака писал номера проб. И пошли мы втроём - я, Гаджи и Гена отбирать металлометрию в три профиля. Отобрали пробы, вернулись на лагерь, перекусили.
Потом Гаджи с Володей пошли ловить рыбу, а остальные занялись жаркой ландориков. В мою функцию входило слепить саму лепёшку из теста, а жарили Гена с Валерой. Так что я быстро освободился и занялся писанием дневника.
Вот написал про металлометрию и задумался: "неужели я, Homo Sapiens, обязан заниматься этой примитивной работёнкой. Это же по сути неквалифицированный труд - отбор таких вот проб... 10 лет в школе, 5 лет - в институте учили всяким премудростям, а приходится делать такую вот нудную, простенькую работу... А потом, в результате этой вот металлометрии выявится бесперспективность огромных площадей, и вся наша трудоёмкая работа - коту под хвост! Мне кажется, что надо найти более творческий подход к исследованию огромных, малоизученных пространств. А может быть заменить этот малопродуктивный труд какими-нибудь другими научными исследованиями? Может быть даже роботов пустить по профилям... Но человека вот так гонять по тайге ради вот этих проб - это же издевательство над разумным существом!
Нет, до чего всё же закоснели мозги у тех, кто уцепился за эти исследования... Придумали бы чего поновее...
Я сидел в палатке и мечтал о том времени, когда геологи будут летать над тайгой в удобных, небольших антигравитационных модулях. На экранах мониторов будет виден разрез земных толщ, и сразу станет понятно где, что и как тут лежит. Зашёл Валера, послушал музыку на моём магнитофоне. Ушёл.
Вечером я пробежался по валунам аллювия Юют-Сиэбита, поколачивая по ходу камни новым молотком. Ручка крепкая, сразу не сломаешь!
Вернулись рыбаки без улова. Всю рыбу они выловили ещё в прошлый раз. Поужинали. Я пошёл к турнику и подтянулся семь раз. Вот что значит - хорошо покушать!
Весь день сегодня почему-то много комаров. Погода по-прежнему пасмурная, но надежду на перемену погоды мы ещё не потеряли. Гаджи вышел на связь. Павлова спросила нас про чай, и Гаджи отвечал:
- Не знаю, не знаю сколько чаю осталось. Я сейчас посмотрю, сколько мы его съели...
Павлова не понимает и Гаджи пояснил:
- Я не знаю, сколько мы его пропили... Как правильно выразиться?
В общем, Павлова так его и не поняла. Гаджи Мирзеханов родом из Дагестана, русский у него всё же не родной. Но он неплохо владеет русским, даже научными исследованиями занимается. Представить только себе, что русский перестал бы быть основным в стране, а вместо него аварский, эстонский или чукотский...
Я сидел у костра и пытался разучить аккорды на шестиструнной гитаре. Не знаю, как другие музыканты, но я все эти аккорды путаю... Поели ухи, сваренной из двух рыбок. А вот соли туда бухнули на все 20 штук!
В 23:00 отбой
2 августа, Wednesday. На неровности и жёсткость нар внимания не обращаю. По утрам вставать вообще не хочется, значит нары очень уютные. В 6:30 Гаджи выходит на связь, нарушая мой чуткий сон, и из-за этого мне не хочется вставать в 7:00.
Однако я встаю, умываюсь, делаю зарядку, скачу по валунам к турнику. После завтрака надо опять идти отбирать металлометрические пробы. Идём отбирать, после чего обедаем. Гаджи с горняками ушёл на канавы, а мы с Геной сушим и просеиваем пробы. Работа сидячая, нудная. Для разминки бегал на турник. К 19:00 закончили работу. Вернулся Гаджи с Валерой.
Я занялся рубкой дров, да ударил топором по руке. Хорошо, что обухом! Кушать хочется... Хорошо бы улететь отсюда на следующей неделе, потому что ловить здесь больше нечего. Вернулся Володя, рыбы не поймал... Поужинали "учурником". Володя загадку загадал: "Что есть на небе, но нет на земле? Чего нет у девки, а у бабы две?" Голову ломали, чего только не предполагали, а оказалось всё дело в букве "Б"...
А Володя опять загадку загадывает: "Что нужно сделать в первую брачную ночь, чтобы не пачкать простыню?" О, тут опять столько домыслов было! Но оказалось - надо просто помыть ноги...
Потом слушали мой магнитофон. Всё же какая-то связь с цивилизацией...
3 августа. Проснулся сам по себе в 6:45. Умылся, зарядка. На турнике подтянулся 9 раз! Завтрак. Я с Валерой писал этикетки к металлометрическим пробам, а Гаджи с Володей сеяли, освобождая мешки. А потом все ощетинились и потопали вниз по течению Юют-Сиэбита. Там мы вошли в первый от устья правый приток и прошли по нему 6 километров. Там мы отбирали металлометрические пробы. Я свои 33 пробы взял сходу, да и другие быстро отделались. Вернулись в лагерь. Мы с Валерой пришли первыми в 18:00. Я тут же упал на нары и расслабился в позе трупа. Потом мы напилили дров, поставили чайник на огонь. Подтянулся 10 раз на турнике. Потом поиграл на гитаре, набирая негущимися пальцами аккорды. Захотелось есть. Поужинали рисовой кашей. Жаль, что она подгорела, а то я её две миски съел бы... Потом Гаджи вышел на связь. Завтра должен прийти вертолёт, чтобы перебросить нас на другой участок. Уже второй день стоит хорошая погода, небо голубое. Срочно занялся запаковкой личных вещей, потому что завтра мне дежурить по камбузу, не до сборов будет. Все заняты сворачиванием лагеря. Гаджи с Володей перелопачивают продукты на лабазе. Как же тут всё надоело! Скорей бы увидеть новое место!
4 августа. Очнулся в 5:30. Не умывался, не чистил зубы, на турник не бегал, а сразу к кострищу бросился, раздувать из искры пламя. Замёрз дико от утреннего холода. Когда разгорелся костёр, то и я отогрелся. Сварил "учурник" и сразу же разбудил людей. Вставали все долго. Да уж, в спальнике зуб на зуб не попадает, а вытащи из спальника - челюсть на челюсть не попадёт.
Позавтракали и за работу. Гаджи побежал на горку документировать канавы, Володя отправился вдоль Юют-Сиэбита отбирать донные пробы, а я с Геной просеивал металлометрические пробы. Валера мыл шлихи. Потом пришлось с ним поменяться, так как у Валеры от ледяной воды отмёрзли руки. Так что теперь шлиховал я, а Валера с Геннадием сеяли. Действительно, руки быстро замерзали и приходилось каждые пять минут бегать к костру и сувать руки в огонь. Отмыл три шлиха. Тут вернулся Гаджи с канав и подошёл Володя с донками. Стали готовится к отправке проб, паковали вещи. Пообедали. Дело уже к вечеру, а вертолёта всё нету. Сели у костра, гоняли чаи и пели песни. Вечер выдался просто чудный! Звёзды на небе сверкают будто электролампочки. Одна самая яркая, голубоватая, наверное Полярная звезда. Мы с Володей спели пару песенок и разбрелись по палаткам. Уснул сразу же. И снилось мне, что летит вертолёт, а тут пожар вспыхнул. Из тайги на наш лагерь, на палатки, движутся языки пламени, огромные, красные. Падают с треском обгоревшие деревья, дым клубится чёрный. Валера кричит: "Ну, даёт! Ну, даёт!"
Вертолёт кружится над лагерем, но не спускается...
Переброска на Латаа
5 августа. Проснулся, потянулся, выглянул из палатки. Погода хорошая. Умылся. На турник не пошёл, потому что уже два дня, как турник демонтирован. Не оставлять же его медведям... Сегодня дежурит Гаджи. Да и то, он всего лишь разогрел сваренный мною вчера супчик. Позавтракали и задрали глаза к небу. Ждём "ероплан", как вчера выразился Валера. Пакуем то, что ещё валяется под ногами, кастрюли, сковородки...Сняли нашу палатку и повесили на мачту чьё-то грязное полотенце. Оно теперь вьётся, как флаг, и теперь лётчики даже по запаху смогут сориентироваться: откуда ветер дует...
Наконец-то мы услышали тарахтение и из-за ближайшей сопки выполз Ми-4. Вертолёт сел на площадку, из него выпрыгнул Толька Дороговцев, и началась погрузка. Гаджи, Валера и Володя улетели первым рейсом. Остались Дороговцев, я и Гена. Мы подтащили вещи поближе к посадочной площадке и сели пить чай.
Вернулся вертолёт, мы загрузили все оставшиеся вещи и полетели. Привыкший к свежему воздуху, я теперь страдал от вдыхания выхлопных газов этого летающего драндулета. Гнетуще действовала и вибрация. Аж тошно стало... Но вот уже драндулет содрогнулся, шлёпнулся на землю, повращал немного лопастями и затих. Пошатываясь, я выбрался из чрева этого вонючего чудовища на волю. В глаза бросилось сразу, что место вполне достойно... Быстро выгрузили остатки груза, летающий трактор тут же затарахтел, отравляя всю округу синим выхлопом, взмыл в хлябь небесную и вскоре исчез среди конусоподобных гольцов. Свежий ветерок развеял смрадное зловоние выхлопных газов, но ощущение тяжёлого отравления оставалось до самого вечера. Однако надо было шевелиться. Мы взялись за топоры и пилы и принялись ставить палатки, оборудовать лабаз, камбуз. Лагерь раположился на терассе, возвышавшейся на 3-х метровой высоте над песчанной косой, где садился вертолёт. Не очень глубокая речка катила воды свои вдоль терассы. На терассе стоял чудный сосновый лес, прямо как будто с картин Шишкина. Среди деревьев попадались ржавые кайлы и лопаты 60-70-х годов. Эти орудия труда отличались крайне громадными размерами, что говорило за себя про то племя гигантов, которые здесь успели поработать до нас. С тех пор народ измельчал... Трудно было представить с такой гигантской киркой нашего Валеру Николаева. Он по сравнению с этим ржавым инструментом выглядел пигмеем...
Гаджи устанавливал палатку, а я удалился в лес за жердями для нар. Вернулся с жердями, а палатка уже стоит. И мужики тоже поставили свою палатку. Соорудили нары. Потом взялись за очаг, насыпав песка и оградив его камнями, дабы избежать возникновения пожара, а то тут кругом дёрн и торф. Рядом с огнищем соорудили лабаз, куда сразу же стали перетаскивать все вещи. Гаджи занялся приготовлением пищи, а потом вышел на связь. Однако в эфире ни гу-гу... Нет никого. Я сделал стол с полочкой для магнитофона. Наконец-то можно было поесть и отдохнуть. А красиво-то как тут! Но описывать не стану, проще пойти в картинную галерею и посмотреть на картины Шишкина... И удобно очень. На нары я лапника настелил, а он пружинит. Лечь - не встать! Теперь я как настоящий йог - сплю на иголках! На ёлочных иголках... и они такие мягкие!
6 августа. Проснулся, потянулся. Послушал передачу "С добрым утром!" Марк Бернес там поёт песенку:
Друзья, вам всем давно известно,
Что дней в неделе ровно семь,
Но есть один из них чудесный.
Один, особенный совсем.
Воскресенье, день веселья.
Песни слышатся кругом.
С добрым утром, с добрым утром
И с хорошим днём!
Позавтракал. Занялись оборудованием кухни и столовой. Натянули два тента. Поставили стол и скамьи, сто лет стоять будут. Пообедали. Я соорудил турничок всего лишь в двух шагах от палатки, что очень удобно. Пошёл на речку, искупался. Грязные шмотки бросил в речку, пусть стираются. Мужики тоже пришли к речке помыться.
Сидим в столовой и слушаем радио. Здесь даже видавший виды профсоюзный "Меридиан" работает как швейная машинка Зингер. Вчера оказывается закончился фестиваль молодёжи мира в Гаване. Интересно: где лучше - там или здесь? Если там, то почему я, как представитель молодёжи мира, не там? Есть о чём задуматься... Но с другой стороны - именно здесь, в этом месте, лучший курорт на всю хабаровскую тайгу! Какая же тут благодать! Тайга, река рядом, свежий воздух в сосняке, магнитофон, приёмник, рация, тент над головой, удобные нары! И ещё костёр почти без дыма, почти полное отсутствие комаров, вкусная, здоровая пища "учурник", свечи на столе, масса литературы, гитара! А мужики какие здесь - загадочные и неведомые, которых почему-то называют "бичами"... А ещё лабаз с запасами продовольствия, вкусные ландорики, антена, наброшенная на причудливо переплетённую сосну вблизи палатки. Всё это неповторимо сказочно и неисчерпаемо....
Валера сегодня услышал по радио, что недавно сконструировали кран грузоподъёмностью 100 тонн и это так на него подействовало, что он ходил по лагерю и поражался: - Сто тонн! Это ж надо! Сто тонн! Во дают! Сто тонн! Ну, дают! Сто тонн!...
А в Ватикане в этот день от сердечного приступа после продолжительной болезни скончался римский папа Павел VI.
Завтра Гаджи пойдёт с горняками размечать канавы, а мы с Геной будем просеивать металлометрические пробы. Я ещё надеюсь улучить момент и попробовать помыть золотишко, ведь где-то недалеко стоят старатели... Вечером откуда-то доносилось гудение. Может быть это старатели гудят? День получки или что-то вроде... А может быть у них дизель гудит? А не побренчать ли мне на гитаре?
Тут мне интересная повесть попалась "Барьер" Павла Вежинова. Писатель как бы спрашивает: знаем ли мы свои возможности? Там у него девушка Доротея летала... Некий Антоний в неё влюбился и получился такой роман обалденный! Я так зачитался, что уснул лишь в 2 часа ночи.
Гости
7 августа. Проснулся, зарядка, турник, умывание, завтрак. Всё, как обычно, только на новом месте. Гаджи повёл горняков задавать канавы. Мы с Геннадием сначала лепили и жарили ландорики, после чего взялись лепить бумажные капсуля для проб. Сеяли пробы. Около 14:00, попивая чаёк, мы отдыхали от трудов праведных, когда услышали чей-то крик. Уже пару раз начинал брызгать дождик, и я решил, что вернулся Гаджи с канав. Но голос шёл из-за реки, и Гаджи там быть не мог... Но кто это ещё мог быть? И тут на речной косе мы увидели караван оленей. Оленей вёл эвенк. Вот он перешёл вброд речку и подходит ко мне. Поздоровались, пожали друг другу руки. Это ж надо - живой эвенк с оленями! Как он только сюда забрёл? Эвенк откашлялся и спрашивает: - Кто здесь Гаджи?
Ни фига себе! Он ещё и Гаджи знает! Удивительные вещи происходят...
- Гаджи ушёл в маршрут, вернётся вечером, - ответил я. Эвенк вздохнул с облегчением:
- Ну, значит туда попал. Куда оленей вести?
Он бы ещё спросил меня как пройти отсюда на Луну... Я пожал плечами:
- Не знаю. Веди куда хочешь, тебе виднее.
Этот уже немолодой, усталый, но выносливый человек повёл оленей на терассу. Я пошёл за ним.
- Савелий, - представился эвенк.
- Костя, - протянул я ему руку.
- Подержи животное, - попросил он, начиная развьючивать оленя.
- А за что его держать? - спросил я, впервые увидевший северных оленей, да ещё так близко.
- За ремень, - отвечал Савелий. Ну, я и схватился за ремень... Да видать силы не рассчитал, потому что животное не устояло на месте, а подалось ко мне, наступив мне своим крепким копытом на ногу, обутую в лёгкий сандалий. Больно же...
- Твою мать! - ругнулся я. Отпихнул оленя в сторону и освободил ногу... Савелий развьючивал оленей, а я ему помогал. С оленями прилетели полчища мух, комарья и оводов, которые нещадно жалили. Пришлось от них отмахиваться.
Мы пошли к нашему очагу, угостили Савелия супом и чаем с ландориками. Савелий поведал нам, что к вечеру подойдут к нашему лагерю Ялынычев, Виталя, Петро и Боря. Савелий пил чай и курил, а мы с Геной продолжали сеять пробы. Савелий развёл дымокуры для оленей и ушёл куда-то. Через некоторое время пришёл Виталя с Петром, еле живые от усталости. Виталя был закутан в платок от мошки и похудел так, что одёжка на нём висела, как на вешалке. Гена бросился готовить новый чай, а я вышел на берег речки и задумался.
А что если заняться инженергой геологией? Взять да поднять уровень воды в речке немного, чтобы не ходить 30 метров по аллювию по воду. Тут же я занялся сооружением системы из двух плотин и прорыл два канала. Хоть вода и холодная, но приятно поплескаться в ней в такую жару. Уровень воды мне удалось поднять всего на полметра, но у меня ещё будет время поднять его повыше.
Гаджи вернулся с горняками. Виталя уже поставил свои полога. Чтобы облегчить ношу оленям, они таскают с собой только лёгкие накомарники. Так что у них даже палаток нет. А вот уже и шеф, Ялынычев, появился на берегу, топают вдвоём с Борей.
Мы сидим у костра и пьём чай, а шеф с Борей сидят на том берегу и курят. Они ищут брод, но не находят. Снимают штаны и лезут в воду. Однако река Латаа больше нашей Халазы в 2-3 раза, глубоко... Вот они уже перебрались на наш берег. Вновь прибывших повели пить чай, а я подхватил лоток и пошёл шлиховать Латаа. Первый шлих очень бедный. Взял ещё один. Этот побагаче: галенит вижу, золото 3-4 значка, мелкие. Несу шлих сушить.
- Володя, смотри, золото!
Володя берёт в руки лоток и поражается: - С рождения на севере живу, а сегодня сразу столько всего увидел впервые - оленей, золото! Ей богу, в первый раз вижу!
Смеркалось, а мы сидели скопом у костра и разговаривали. Делились наблюдениями, рассказывали смешные случаи из нашей лагерной жизни. Володя сказал мне: - Ваш Ялынычев говорит, что они собираются оставить на нашем лагере часть своего снаряжения, чтобы оленям облегчить ношу. А Савелий, ихний каюр, говорит: "Камни бросим, да. А продукты - ничего оставлять не будем!"
Мы с Володей спели песню под гитару. Я ещё повисел на турнике на сон грядущий, записал пару строк в дневник и бросил в кукуль своё охладевшее от вечернего колотуна тело. Заснул мгновенно сном младенца...
8 августа. Проснулся и совершил обычный утренний ритуал. После завтрака пошёл в маршрут с Геной. Гаджи предписал мне мыть шлихи из борта сопки. Ни черта не мылось, шлиха не было... Зато была жара, болото и осыпь, которая за день мне обрыдла. Замучились за день, еле допозли от усталости до лагеря. Артель - напрасный труд. После ужина, еле волоча ноги, пошёл учить Володю мыть шлих. А он оказался способным. Он ухитрился тут же намыть шлих, в котором плескались четыре микроскопические золотинки. Я вернулся на лагерь и пил чай, ожесточённый на весь мир, потому что завтра я опять дежурный по камбузу. Заполз в палатку, взгромоздился на нары и принялся листать журналы. Потянуло в сон, и я погрузился в небытие...
9 августа. Очнулся ото сна, пошёл умываться. С трудом дошёл до кухни, разжёг костёр. В ведре оказались остатки пищи. Пришлось пищу съедать, ведро мыть. Вымыл ещё и кастрюлю, чтобы сварить молоко. Костёр горел плохо, пища долго варилась, а я всё путал и забывал на ходу. Рассеяный почему-то, как тот, что с улицы Бассейной... Наконец пища готова, а шеф возмущается:
- Гаджи, почему у вас так поздно завтракают? Аж в девять часов!
Чёрт его знает? А они когда завтракают? У меня вот ноги подгибаются... Слабость откуда-то взялась... Сказал Гаджи об этом, он позволил мне остаться на лагере. Виталя с Петром тоже остался. Только у него причина другая - чирь на мягком месте вскочил.
Весь день я был как в тумане: машинально сеял пробы с Петром, лепил ландорики с Геннадием. Голова вдруг разболелась. Я несколько раз пытался лечь и уснуть, чтобы голова прошла, но боль не проходила. Вечером вернулись из маршрута шеф, Гаджи и Боря. Они видели медведя, везёт же людям! Поймали по дороге 9 линков. Так что наварили ухи, нажарили рыбы. Эх, какое наслаждение! К вечеру голова болеть перестала . Температура 36,4, нормальная. Однако слабость осталась, так что я прилёг на нары. Зашёл шеф и дал ряд советов по моему дипломному проектированию. Советы ценные, но всё же поверхностные. Хотелось бы чего-нибудь более существенного. Хорошо бы написать спецглаву по вещественному составу руд, но руды мы никак обнаружить не можем. Шеф посоветовал мне плюнуть на руды и писать главу по методике разведки - бурение, канавы.
- А вообще-то вы обратите внимание на силицитолиты, - говорил Ялынычев, - все признаки указывают на то, что с силицитолитами связано оруденение в этом районе.
Силицитолитами шеф называл вроде бы кварцевые прожилки в здешних породах. Точный состав силицитолитов мне неизвестен, но это какие-то белые разводы в серых породах и прожилки ветвистые... Ялынычев на этих силицитолитах собаку съел, на них его диссертация основана, а я их только по внешнему виду различаю...
Шеф дал указания Гаджи и ушёл, а я долго терзался сомнениями по поводу своей дипломной работы, не в силах уснуть...
10 августа. Встал, зевнул, потянулся, проделал утренний ритуал. В 9:00 ушёл с Геннадием шлиховать ручей Топо. Тут хоть проходимость хорошая, не то что у ручья Линкового. В шлихе везде встречается галенит. В 2500 метрах от первого шлиха надыбал коренные выходы гравелитистых песчанников с галенитом. Выше по ручью шлих был слабый и галенита меньше. Закончили маршрут и пошли домой. На обратной дороге мы увидели свежайший след Михайлы Потаповича. Приложил свою руку - не его лапа куда больше!
Когда пришли на лагерь, то шеф уже со своим табором отправился в дальний путь. Ну, и слава богу! В лагере сразу стало тихо и спокойно, по-домашнему. Олени уже не будут пожирать наши ландорики и рвать антену рогами... И шеф не будет читать мораль и отчитывать по всякому поводу. Однако пора ужинать!
Практика и успехи в геологии
11 августа. С утра опять слабость. Гаджи оставил меня на лагере. Не иначе, как у меня простуда... Когда кончится эта хвороба? На терассе близ лагеря взял два шлиха. Поспал. Геннадий замесил тесто для ландориков, лепит пакеты. Тут я вспомнил, что у меня бельишко уже с неделю в речке мокнет. Постирал и повесил на ветки сушиться. Затем принялся наносить маршруты на карту. Чёрт! Какая-то хрень получается! Почти все маршруты заваливаются в сторону на километр и больше... Получается, что я шёл по одной стороне сопки, а на самом деле - по другой... Ну, что тут поделаешь? Не иначе с привязкой ошибся... А может быть топографическая карта неправильная? Вот ещё работа привалила разбираться с этими несуразицами! А шлихи наносились на карту без проблем, потому что там простая привязка. Теперь-то ясно, почему большинство месторождений открывалось шлихованием.
Вернулись мужики. К вечеру самочувствие моё стало лучше. Я лепил ландорики и жарил лепёшки на печке, продолжив начатую Валерой работу. Потом уронился в кукуль и бай-бай...
12 августа. Утренний ритуал с завтраком. Гаджи быстро выбежал в маршрут, но не успел далеко уйти, как закричал: - Костя, рябчики!
Я схватил ружьё и побежал. Вижу, сидят три рябчика. Прицелился. Ба-бах! Мимо... Птицы тут же разлетелись в разные стороны. Ну, и чёрт с ними. Потом поохочусь, раз они рядом летают. Куда они денутся?
Мы с Геннадием отправились шлиховать ручей на юге от лагеря. Через каждые 300 метров брали шлих и донку. Прошли по ручью 4 километра, а дальше вдоль осыпи шли маршрутом. Попадались силицитолиты, флюорит, гематит и прочие интересные породы и минералы. Всего на одном километре маршрута я наколотил 19 штуфных проб. Рюкзаки были уже под завязку, так что пришлось возвращаться на лагерь. Завтра надо будет продолжить маршрут. Обратно шли по склону сопки. Под ногами хрустел, словно снежок, высохший на солнце ягель. А ещё это напоминало шуршащее сено... И голубики вокруг было тьма! По дороге нам попался болотистый ручей. Мне удалось перейти его без проблем, а Геннадий поскользнулся и упал. Да чуть было не утоп, потому что там яма оказалась метровой глубины. Пришлось вместе с рюкзаком из болота его вытаскивать.
На лагере поужинали. Ребята сидели у костра и пели песни под гитару, а я возился со штуфными пробами. Угораздило же меня перепутать номера!
На спальнике все пуговицы поотлетали, из-за чего я каждую ночь замерзаю и простужаюсь... А пришить всё руки не доходят... Высунулся из палатки, а там звёзд на небе - не сосчитать! И Луна здесь большая и ярко-жёлтая, как большая золотая монета...
13 августа. Проснулся, не петух прокукарекал, а Гаджи:
- Вставай!
Вставать неохота, пригрелся в кукуле, и сон блаженный снова смежил очи... Но рация включена и Гаджи громко вызывает Павлову:
- Академик -1, Академик -1, я Академик -2, приём!
Павлова отозвалась, и Гаджи ей поведал, что студент Костя вчера нашёл вчера какие-то хитрые кристаллы. По форме вроде кварц (SiO2, природный диоксид кремния), а по характерному зелёному цвету - гроссуляр Ca3Al2(SiO4)3, то есть минерал из группы гранатов, кальциево-алюминиевый гранат .
- Женя, не встречала ли ты чего подобного? - спрашивал Гаджи.
- Я с гранатами мало имела дело, и ничего такого не слышала, - осторожно ответила Павлова.
Вот так всегда, найдёшь что-нибудь, а про это ещё никто никогда ничего не слышал. Вот если бы нашу Раису Полевских спросить, то она бы сразу сказала, что это за хрень попалась. Однако надо вставать, идти дальше разбираться с кладами, которые скрывают в себе недра.
Я взял кусок зеркала и глянул на свою мерзкую заспанную физиономию. Эффект очень сильный, поскольку я тут же вскакиваю с нар, одеваюсь и бреду на кухню. Сегодня я дежурю, и сегодня воскресенье.
- А это был воскресный день..., - напеваю я песню Высоцкого, разжигая костёр. Хватаю вёдра и иду по воду. Появляется Валера, который по обыкновению всегда рано встаёт. Сидим, пьём чай. Я вспоминаю свой недавний сон.
Сон про бандитов-шпионов
Вроде захожу я в магазин и стою возле штучного отдела, разглядывая этикетки на бутылках. За прилавком продавщица, а в магазине никого. Появляется знакомый милиционер, почти мой ровесник. Он говорит: "Володя, дело есть. Надо брать одного типа. " Я ему киваю: "Ну, что же. Раз надо, значит возьмём". Я иду к выходу, а милиционер следует за мной и шепчет: "Не беспокойся, я тебе корочки дам. Будешь как штатный". Я отмахиваюсь: "Мелочи!"
Заходим с ним в какую-то полупустую квартиру. За столом сидит сутулый мужик лет сорокапяти. Он видит нас и нагло ухмыляется: "Что, братец, брать меня пришёл? Накуся выкуси!" Оборачиваюсь и вижу, что пистолет моего знакомого милиционера направлен прямо на меня. И этот Сутулый сзади подскочил ко мне и ударил чем-то тяжёлым по голове. В глазах всё померкло, я потерял сознание... Очнулся я на полу в углу комнаты. Бандиты эти ходят взад-вперёд. Что-то у них не выгорело... Сутулый стискивает зубы и говорит милиционеру: "Всё ты, падла, виноват! Придётся мне вас обоих в расход пускать, а самому как-то драпать заграницу". Он чистит пистолет и набивает его патронами. Я поднимаюсь. Ноги слабы, еле держат. Наверно меня били, когда я был без сознания. Сутулый глянул на меня вскользь, но не придал значения тому, что я встал, и занялся какими-то бумажками, лежавшими на столе. Так он же шпион, - догадался я. Они наверно хотели и меня склонить на путь предательства. Да никогда!
Я почувствовал всю нелепость происходящего и разозлился. В этот миг я почувствовал мощный прилив сил. Одним прыжком я достиг стола, схватил лежавший на нём нож и приставил к горлу Сутулого. Тот было дёрнулся, но нож впился ему в горло и из раны полилась кровь. На помощь Сутулому кинулся милиционер, но я весь напружинился и остановил его криком: "Ни с места!" Милиционер остановился, а я врезал свободной рукой по челюсти Сутулого. Тот ударился головой об стенку и сполз на пол. Тут же я ударил ногой милиционеру в живот. Он согнулся и я нанёс ему сокрушительный удар по шейным позвонкам. Милиционер упал на пол и затих. Я подскочил к шпиону-Сутулому, который пытался подняться, зажимая пальцами кровоточащую рану на горле. Я надавал ему оплеух, закрутил ему руки за спину, связал. Связал и поднял на ноги милиционера, связал их вместе одной верёвкой и повёл сдавать куда надо. Оказалось, что Сутулый и в самом деле матёрый шпион, а милиционер просто негодяй, изменник, польстившийся на большие деньги.
***
Пока рассказывал свой сон Валере, уже и суп сварился и чайник закипел. Сегодня суп рисовый с тушонкой.
Тлько теперь я пошёл на речку умываться, чистить зубы. Сделал зарядку и подтянулся на турнике. Сегодня и Гаджи повисел немного на турнике. А что, скакать как на Юют-Сиэбите по камням к турнику уже не надо, турник всего лишь в двух шагах от палатки. Другие мужики даже не приближаются к этому спортивному снаряду. А ведь сегодня День Физкультурника! Об этом по радио скрипели... Радио скрипит потому, что батареи подсели. Позавтракали. Горняки ушли в сопки копать канавы, а Гаджи тоже с ними ушёл документировать то, что уже выкопали.
***
Мы с Геннадием пошли продолжать прерванный вчера маршрут. По дороге я вдруг заметил, что Гена куда-то исчез. Топал, топал себе сзади, да как в воду канул. А я как раз вышел на ту самую точку, где вчера колотился, брал последнюю пробу. На отрезке в 50 метров я отобрал геохимические сколки, 20 штук. А тут уже и Гена нарисовался. Сидит на камне и курит. Нашёлся значит... Загрузил ему камни в рюкзак и пошёл дальше. По ходу встречаются силицитолиты в доломитах и гематит. Попался вчерашний не то гроссуляр, не то кварц. Только сегодня он больше похож на кварц. Через 500 метров точка, тут я снова взял сколки ГХП в интервале 50 метров. Дальше с интервала в 500 метрв я брал только по две штуфные пробы, а то Гаджи жалуется Павловой по рации, что штуфняк переваливает за норму. Типа, студент совсем завалил каменьями... Пару раз начинал капать дождик. С запада затягивают горизонт тёмные тучи. В долине уже идёт дождь. Прошли 4 километра маршрутом. Последние точки было непросто пройти. Камни срывались из-под ног и летели лавиной по почти отвесному склону осыпи. Начался дождь, который заставил нас прекратить маршрут. Да и времени было уже много. Геннадий опять куда-то пропал. Иду по реке Латаа, вспоминая байку, что поведал Волков вчера.
Разговаривают две бабки. Одна говорит: - Сын у меня с севера приехал, так чего у него только нет! Башмаков нет, штанов нет, трусов - и тех нет! Я ему и говорю: "Снимай, сынок, рюкзак, чего с ним сидишь?"
А он вздохнул: "Эх, мама! Этот рюкзак не снимается..."
***
Ещё с сопки я услышал выстрел. Когда я вернулся на лагерь, то горняки уже были тут и рябчик лежит на скамейке бездыханный. Это Володя его пристрелил. Сбросил я рюкзак и "укололся чайком". Это Валера так говорит, всё у него словечки блатные. Появился мокрый от дождя, но полный энергии Гаджи. Поужинали. Вот уже месяц мы бродим маршрутами по тайге. Однообразная жизнь надоедает, одни и те же рожи каждый день перед глазами, подъём, маршрут, ужин, сон и опять подъём... Пускай бы дождик на недельку зарядил, чтобы поваляться на нарах, позаниматься французским, английским, книжки почитать... До сих пор ни одного медведя не видел. Тайга огромная, их здесь кишмя кишить должно, но они что-то попрятались... А может в этих краях медведи по размеру меньше бурундуков, и поэтому мы их не замечаем? Бурундуков здесь полно. Идёшь, а они так и скачут с ветки на ветку. А вообще-то места медвежьи - тут полно ягоды и ревеня... За ужином съели дичь, жаренную на сковородке. Хоть какое-то разнообразие... Вертолёта уже давно не было. Интересно, а как там у моих однокурсников на практике?
14 августа. Разбудил меня Валера:
- Вставай лепёшки лепить!
Умылся, попил чаю-вторячку, позавтракал. Налепил ландориков. Народ ещё спит, так что я тоже прилёг подремать слегка. Но уже встаёт Гаджи. С утра идёт дождик, работы пока не придвидится. Гаджи разбудил меня в 12:00:
- Вставай, работать пора!
Все уже в работе. Гаджи дал задание, которое состояло из трёх частей:
1. Написать список моих штуфняков, образцов и ГХП.
2. Вынести все мои маршруты на карту.
3. Налепить впрок пакетиков для донных и шлиховых проб.
Этими делами я занимался до самого вечера. С первым пунктом я справился быстро, а вот когда стал выносить на карту маршруты, то обнаружил, что стрелка компаса цепляется за краску и заедает. Пришлось разобрать компас, содрать краску и свинтить всё заново. Свинтил. Смотрю, а стрелки в компасе вообще нет! Вот чёрт, куда же она подевалась? Огляделся... Да вот же стрелка! Лежит себе в сторонке и помалкивает.
Пришлось снова всё разобрать и собрать. И тут мне бросилось в глаза, что мой стол завален всяким хламом. Книги, магнитофонные кассеты и прочая мелочь. Пришлось соорудить ещё одну полку под столом для этой мелочёвки. На освободившемся столике я постелил старую газету и принялся выносить маршруты. Тут мне пришлось помучиться с моими "обратными азимутами" и парами шагов. Да, надо это всё ещё в маршруте учитывать, чтобы потом не ломать голову...
Вынесение маршрутов длилось аж до самого вечера. Под музыку, льющиюся из магнитофона, я налепил пакетиков. Соорудил ещё одну полку у нар для вещей.
Гаджи и Володя ходили на охоту. Только они ушли, как разразился ливень. Я думал, что они тут же возвратятся, но они пришли лишь когда стемнелось. У Володи на поясе висел трофей - рябчик, похожий на ощипанную ворону. Дождик - это хорошо! Тучи закрыли собой и звёзды и Луну. Я сидел и подбирал на гитаре "А любовь как сон".
На сон грядущий попал мне в руки журнал "Юность" № 9 за 1976 год. В нём была повесть Бориса Агеева "Текущая вода". Зачитался ею до полпервого ночи. Я после чтения взглянул на вот эту палатку, на нашу полевую жизнь другими глазами, более романтично!
15 августа. Утро. 8 раз подтянулся на турнике. Вхожу в форму после простуды. Позавтракал. Пока я сушил над костром портянки, Гаджи с горняками уже ушёл. Затем и мы с Геннадием отправились вверх по течению Латаа. Геннадий возле каждой проточки тормозил, искал брод, потому что у него кирзовые сапоги. Мне надоело каждый раз ждать его.
- Прыгай мне на спину, перетащу! - сказал я, пригибаясь.
- Да я сейчас выше пройду чутка, там кажись помельче, - бормотал Генннадий.
- Да брось ты! И так времени уже много, надо торопиться.
Ну, Геннадий и прыгнул, держа в одной руке мой рюкзак с лотком, а в другом лопату. При этом черенок лопаты больно стукнул меня по глазу.
- Твою мать! Аккуратнее не можешь? - прохрипел я, и потащил его через протоку. Однако он увесистый, тяжёлый. Мужику тридцать лет или больше и сложения он атлетического, хоть и хромает...
При переходе следующей протоки Гена шарахнул мне ещё и лотком по голове. Вот мы уже на другом берегу Латаа. Продираясь сквозь прибрежные сплетения кустарников, мы обнаружили ржавую железную бочку из-под бензина. Тут же мы вышли на дорогу-зимник. По дороге шагать было легче, хотя в ложках она пропадала. Вышли к тихой заводи. Это протока шириной метров семь, длиной до 80 метров и глубиной около полутора метров. Вдоль водоёма тянется удобная тропа. Вспугнули ненароком двух уток. Жаль, что ружья не взяли. Говорил же Геннадию перед маршрутом: "Возьмёшь ружьё?" А он: "Ну его..."
Впрочем мне пришлось бы эту лишнюю тяжесть на себе тащить, да ещё прикладом от Геннадия схлопотал бы наверняка при форсировании водных преград. Вообще ему в маршруте лафа: я иду впереди, шаги считаю, описываю маршрут, шлихи мою. А он только донки берёт, ну и штуфы я ему складываю... У меня лоток, молоток, компас, планшет, а он можно сказать гуляет, как на курорте. Но что поделаешь, он маршрутный рабочий, а я техник-геолог, к тому же студент-дипломник. Ну, ладно...
Нашёл я устье ручья, который требовалось прошлиховать. Тут сплошное болото. Я прямо по болоту и пошёл, а Гена по бережку топает. Отстаёт однако. Я ему крикнул: "Гена, не отставай!"
Он в ответ что-то неразборчиво прогудел.
Топаю дальше. Прошёл вдоль ручья полтора километра. Остановился, Гены не видно. Кричу: "Эге-гей, Гена!" В ответ тишина. Минут пятнадцать орал, надеясь, что он отзовётся, но его не видать и не слыхать. Надо шлих брать, а лопата у него. Пришлось обойтись без лопаты. Шлих вышел препоганый, мучение для минералогов. Больше часа кричал, чуть горло не сорвал. Наконец откуда-то издалека послышался голос. Продолжаю орать. Минут через 20 появилась фигура Гены вдалеке между деревьями.
- Где ты так долго пропадал? - спрашиваю его спокойно, хотя злость меня разъедает, ведь пришлось в мёрзлой земле руками грунт ковырять.
- Портянки сушил, - недовольно отвечает Геннадий, - я же тебе кричал, что промок, а ты рванул куда-то...
Ну, что тут скажешь? Махнул рукой: - Ладно, идём дальше.
Ну, нахальный тип. Думает, что если я его лет на десять моложе, то со мной можно как с пацаном разговаривать... Хотя в маршруте я старший, с этим считаться надо.
Беру шлих, он донку, двигаемся быстро. Дошли до истоков, верховья. Пообедали. Я ел баклажанную икру, он - горох со свининой. Чаи распивать не стали, времени было много. Вышли на осыпь, которую необходимо было пройти маршрутом, чтобы проследить барит-флюорит-гематитовое оруденение. Я сел на точку, привязаться и описать встретившиеся образцы, а Гена уже начал скрываться за изгибом сопки.
- Геннадий, у меня точка! Далеко не уходи! - крикнул я ему.
- Ну и что? Подумаешь, точка, - отвечает он недовольно, - у меня и так уже донок полно!
Ну ни хрена себе! Одинадцать штук донок - это полно? Каждая донка по 200 грамм весом...
А Геннадий скорчил недовольную физиономию и продолжает: - Вон Гаджи один ходит и камни сам таскает. А ты меня всякий раз донками и булыжниками загружаешь.
"Вот оно ты как...", - думаю. А ведь Геннадий учился когда-то в нефтяном институте на геологической специальности. Да и вообще, мужик он начитанный, много чего знает... Только молчаливый, себе на уме...
- Насчёт камней претензии будешь предъявлять Гаджи, - кричу я, поскольку он по-прежнему находится далековато от меня, - а сейчас надо работать!
Беру штуфные пробы, двигаюсь дальше. Геннадий стоит и кивает мне на каменья, лежащие на большом валуне:
- Вот, наковырял. Можешь колотить.
Ну вот, всё же что-то делает, и в минералах разбирается. Хотя до Петра с Учура ему далеко. Говорить мне с ним не хочется. Он уже потопал дальше, ну и чёрт с ним. Я продолжаю маршрут. Геннадия не видно, но я ему всё равно кричу: - Геннадий, домой!
Он не отзывается и я кричу снова, пока не слышу отклик. Иду на лагерь, не разбирая дороги. Вспугнул глухаря. На протоке плавали утки, а теперь их уже нет. Я иду легко и свободно, продираюсь свозь заросли, как танк. В лагерь влетаю, будто стрела, а там никого. Минут через 15 приходят горняки и Гаджи.
- А где наш друг? - спрашивает Гаджи.
- Топает где-то, - отмахиваюсь я. Однако проходит сорок минут, а его всё нет.
- Слушай, дорогой, где ты его бросил? - спрашивает Гаджи.
- Там, - показываю в сторону сопок.
- Ты брось эти Никитинские штучки! - нервничает Гаджи, испепеляя меня своим горящим взглядом. Он намекает на то, что Никитин, у которого я был в отряде в прошлом году, не церемонился с бичами... И правильно делал. Вон они с этим Петром всё сюсюкали, а теперь человек в тайге пропадает в образе отшельника. Наверно мнит себя исключительным творением... Да и Гена такой же...
Я ухмыляюсь в ответ: - Дойдёт! Не заблудится.
Валера поддерживает меня: - Здесь на любую сопку залезешь, река блестит и наши палатки сразу увидешь.
Но Гаджи не успокаивается: - Ты уходишь с лагеря с рабочим, и должен с ним же приходить обратно! А то потом отвечай!
Я помолчал и ответил: - Гаджи, а почему бы тебе с ним не походить?
Гаджи не нашёлся что ответить, а я продолжаю: - Мне он собственно ни к чему. Шлихи я мою сам, он берёт только донки. Да ещё отстаёт всё время, и я его ждать должен. Он же в кирзачах, ноги промочить боится.
- Как шлих не берёт? - изумился Гаджи.
- Да не берёт и всё. Я ему предлагал научиться шлиховать, а он мне ответил: "А зачем?"
Я ему: "Ну, может быть пригодится". А он: "Не пригодится!"
В общем я уговорил Гаджи, чтобы я без Геннадия в дальнейшем в маршруты ходил. Гаджи конечно про ответственность за меня бодягу развёл, про технику безопасности. Но сам-то он в одиночку в маршрут ходит!
Когда мы сели ужинать, проявился Геннадий. После ужина я согрел на костре ведро воды и пошёл на речку мыться. Помылся, постирал носки и портянки. Хорошо на речке вечером!
Потом мы сидели у костра и пели песни. Мы, то есть я, Гаджи и Володя. Мы с Гаджи ноги замочили в тазиках с тёплой водой, с марганцовкой. А потом все уже спали, а я дочитывал повесть в "Юности". Маркал, Валентин, Карина, Великий Точило, Жора... Жора представлялся мне в обличьи Гены. Закончил читать полвторого ночи. Под шум Латаа, напоминающий неторопливый разговор, я заснул крепким сном.
В маршрут в одиночку
16 августа. Утро туманное, утро седое. Но сначала была погода хорошая, а потом появились на небе тёмные тучи. Гаджи с горняками и Геной вышли сразу после завтрака. А я что-то тяну, всё на недо поглядываю: будет дождь или нет? Болотные сапоги однваю на две портянки, потому что они какие-то не удобные, а не потому что холодно. Беру лоток с рюкзаком, в котором обед - куски лепёшки, банка "заморской икры", сахар, фляга с чаем. Там же лопата, пробные мешки. А ещё полевая сумка с принадлежностями, компас, молоток, ружьё с патронташем. На мне трусы, противоэнцефалитный костюм, косынка от комаров... В общем, я экипирован всем необходимым для нормальной работы в тайге. Бодрым шагом я потопал в нужном направлении. Но прошёл всего 300 метров, и тут внезапно начался дождь. Постоял под тополем на речной косе, покурил, поразмышлял о превратностях судьбы и вернулся в лагерь. Дождик успел меня всё же промочить немного. В палатке я сбросил мокрую одежду, включил радио и стал ждать, когда кончится дождь. По радио сообщили, что Шри-Ланка провозгласила себя социалистической республикой. Со времён португальского вторжения страна называлась Цейлон, а теперь вот - Шри-Ланка...
В 12:00 я снрова вышел в маршрут. Прошёл вверх по Латаа 4 километра, нашёл нужный ручеёк. Прошёл его шлихуя и беря донки. Видел рябчиков. Сидят себе на ветке и посвистывают. Я ружьё сразу схватил, прицелился. Бац! Рябчики взлетели, а один сел на ветку совсем близко от меня, метрах в десяти. Ба-бах! Стрелял в него, но промахнулся. Какая неудача! Если мужики слышали выстрелы, то наверно решили, что у меня трофеи. Придётся оправлываться за два промаха... Смеяться будут над охотником... А я скажу, что "птичку жалко" ... Как тот Шурик в "Кавказской пленнице". Там грузин произносил тост:
"...и тогда одна маленькая, но очень гордая птичка сказала: – Лично я полечу прямо на Солнце!
И она стала подниматься все выше и выше, но очень скоро обожгла себе крылья и упала на самое дно
самого глубокого ущелья!
Так выпьем же за то, чтобы каждый из нас, как бы высоко он не поднимался, никогда не отрывался бы
от коллектива!"
В 16:00 я был уже на осыпи. В валунах метался какой-то зверёк. Я бы в него выстрелил, но он пропал куда-то. А может быть это горностай был? У горностая мех очень ценный... На воротник наверно пошёл бы...
Впрочем, не до зверька, надо точку описывать. Попил холодного чаю с лепёшкой, вприкуску с сахаром. Вокруг меня сказочный вид. Направо живописные скалы торчат. Одна из них напоминает очертаниями немецкий танк времён второй мировой войны. Серые глыбы доломитов с ровными поверхностями так удачно сложились, что надо лишь чуточку воображения, чтобы увидеть перед собой подбитый танк. Прямо передо мной низинка-седловинка, откуда проистекает только что прошлихованный ручей. А шлих был паршивый, ничего ценного. В маршруте встречаются доломиты, силицитолиты, барит, гематит.
Одному идти и легче и просторнее. Поговорить не с кем? А много я с Геной разговаривал. Он всё время где-то сзади топает, даже не видать его. Да и вообще он неразговорчивый. А тут я сам с собою говорю...
Говорят, что если сам с собой говоришь, то значит "крыша поехала"... Ерунда всё это! Главное, что у тебя есть приятный собеседник, который слушает тебя внимательно и не матюгается на каждом слове.
Да и не обязательно всё время болтать с самим собой, можно и просто думать про себя... Помню, что по радио шла радиопостановка и там пели песню:
В пору былых годин
В злую метель, пургу
Шёл человек один,
Шёл человек в тайгу.
Я тогда был мал и не понимал, что это значит - идти одному в тайгу. А теперь вот иду и ничего, вполне нормально!
Раз-два и маршрут кончился. Однако уже 18:00, поздновато. Но надо учесть, что я вышел в 12:00. А если бы я шёл с Геннадием, то закончили бы ещё позже при таких условиях. Так что мне маршрутный рабочий ни к чему. Этакое бесплатное приложение... Ну, а что касается техники безопасности, то и с этой стороны какой прок от него?
***
Я вернулся, когда все уже были на лагере. Они пришли всего лишь на полчаса раньше. Они принесли замечательные образцы галенита, PbS. По кальциту развивается, только очень маленькие кристаллы - 2-3 сантиметра. Поужинали. Вчера вечером я замесил тесто, а сегодня Геннадий испёк лепёшки.
Гаджи вышел на связь. Сначала они с Павловой говорили про всякую ерунду, но потом в их разговор влез ЕНК-44, то есть Дороговцев Толька. Давно его не было слышно. Нас он почему-то не слышит, но слышит Павлову. Гаджи через Павлову сделал заказ Дороговцеву на питьё к моему Дню Рождения. Мне же через 10 дней стукнет 23 годика!
Потом я писал дневник, а Володя слушал магнитофон в нашей палатке. Вечером у костра Гаджи и Володя бренчали на гитаре. Я тоже вышел к ним. Костёр уже затухал, холодновато... Ребята уже расходятся. Не сидеть же мне тут одному. Я тоже иду в палатку, зажигаю свечи. Беру ту же "Юность". Тут ещё повесть "Служенье муз не терпит суеты" Вениамина Смехова, про один день из жизни драматического актера Леонида Павликовского. Там всякая городская суета сет и всяческая суета. Как же всё это далеко от нас!
Я погрустил немного о городской суете и уснул.
17 августа. Утренний моцион и завтрак. Геннадий остаётся на лагере, а мы все идём на канавы. Здесь на верхотуре есть замечательный останец, где все мы сфотографировались на память. Я с удовольствием поковырялся в канаве участка "Бабье лето", нашёл великолепные образцы флюорит-баритовых руд. Вот только галенита нет, а жаль. Неплохо было бы всё же писать диплом по вещественному составу руд. Тут бы неплохо бы подошёл увесистый образец с галенитом...
Гаджи показал мне, как надо документировать канавы. Оказывается это очень просто! Рисуй себе делювий и тщательно отображай коренные на глубине... Закрапал дождик и мы с Гаджи спустились ниже к горнякам. Там мы попили чай, перекусили. Все остались продолжать свою работу.
Я тоже намеревался прямо отсюда пройти к началу своего маршрута, но сейчас мне показалось это не рационально, и я двинулся к лагерю. По дороге мне встретился рябчик. Прицелился и выстрелил. Птица урала и бьётся... Жалко мне его стало, но что делать? Добил его молотком... Наверно я душегуб... Я бью его прикладом, а он всё трепещется... Пришлось сворачивать шею... Аж противно... Но с другой стороны - это охотничий трофей. Пришёл в лагерь, положил рябчика в холодильник, то есть под куст. И завалился спать....
Проблемы со здоровьем
Проснулся, уже 18:00. Вот время-то летит! Нарубил дровишек. Опять пошёл дождик. Вернулись мужики. Я поставил чайник на огонь и пошёл ощипывать птицу. Дождь льёт холодный, сечёт немилосердно, а я щипаю перья. Мужики уже поели, а я сегодня дежурный. Кашу утреннюю не разогрел, так они наверно уже за это зуб на меня имеют. Смеркается, гром грохочет, молнии сверкают. Облака, будто чёрные вороны или бомбардировщики несутся по серому небу. Поставил кастрюлю на костёр и стал варить супчик из рябчика. Ещё не доварил, как почувствовал адскую боль в левом плече и в боку. Чёрт! Наверно застудил, всё это из-за ледяного дождя... Полежал немного, малость отпустило. Поел супа из птицы, вкусно. Боль в плече не проходит. Пошёл в палатку, влез в кукуль и дочитал повесть. Задул свечу и долго не мог уснуть из-за боли в плече.
18 августа. Проснулся оттого, что Гаджи висит на рации. "Академик! Академик!..." Спать не хочется уже. Встал, утренний моцион, завтрак. Плечо поначалу вроде не болело, а потом снова заныло, заскрипело, отозвалось болью в сердце. Пришлось сказать Гаджи, что в маршрут не пойду.
- Что ж, - ответил Гаджи, придётся отправлять тебя 20-го с первым же вертолётом, раз ты всё болеешь.
- Понятно, - отозвался я, - только я не знаю, что лучше? Лететь на основную базу или в Нелькан? В Нелькане кино, люди, девушки...
Засыпаю опять, боль не проходит. Проснулся, пообедал. На Латаа наколотил образцов пород. Времени всего 12:00, можно было бы ещё в маршрут пойти. Только я не спросил у Гаджи - куда пойти... Подмёл пол в палатке, а то на земле валяются всякие камешки, обрывки бумажек, "бычки"... День прошёл незаметно. Вернулись горняки с Гаджой - всего 16:30. Они уже закончили копать канавы, да и маршруты можно сказать закончены. Так что пора сниматься с лагеря и улетать на базу.
Геннадий моется на речке. Здоровый жлоб! А вот моё здоровье что-то пошатнулось. А ведь и моржевал, бегал, турник, то-сё... Нда...
Вечером Гаджи вышел на связь. Завтра обещали вертолёт. Устроили прощальный костёр, горланили допоздна песни под гитару. Потом собирали вещи. Отбой.
19 августа. Паковали вещи, готовились к прилёту вертолёта. Сняли палатку нашу, тент над столом. Играли в волейбол и ждали вертолёта. Валера Николаев резвится, как ребёнок. Мужику лет сорок, маленький, толстенький, но удивительно подвижный. Солнце палило нещадно, а ведь по этой широте уже конец лета. Было так жарко, что расхотелось играть на солнцепёке. Все спрятались в тень и слонялись из-угла в угол, хотя углов тут ведь нет, мучались от безделья и затянувшегося ожидания вертолёта. Валера от нечего делать написал на нашем обеденном столе карандашом: "Здесь были людишки. Жили и томились. Вот давали! Рыли землю и жрали камни. Вот давали! г. Хабаровск"
Потом Валера подумал и написал ещё: Привет тем, кто будет ждать и томиться! Но ничево, не унывай! Тешите груди!" И ещё написал: "Кто здесь был, трудна рассказывать, над рисовать, а там понимайте, как хотите, конечно. Были асы и толька! Вот мы сейчас сидим, ждём ироплан. Здесь были люди, которые исколесили, изездили немало дорог. Вот мы даём! Валера. Хабаровск. Мы дёргаем. Валет"
Всё это я аккуратно переписал, пытаясь сохранить этот шедевр для истории. Лишь подправил и знаки препинания расставил...
Помню однажды я подошёл к костру и говорю: "Ну что, мужики..." , а Валера мне тут же возразил: "Здеся мужиков нет, здесь одно ворьё!" (типа шутка...)
Прощай Латаа!
Но вот раздался стрёкот и появился вертолёт. Как только он сел на косу, мы стали энергично таскать к нему вещи и забрасывать их в объёмистое чрево. Первым рейсом улетели на базу Гаджи, Володя и Валера. Я с Геннадием Волковым остался ждать следующий рейс, собирая оставшиеся вещи. Наступила и наша очередь. Чуть было мячик не забыли... Часов в 5-6 вечера мы уже были на Павловской базе. Борща поели с хлебом. Мы уже давно хлеба не видели, а тут свежий такой, мягкий и с хрустящей корочкой! Закурили "Беломора" и сладкий дым напомнил нам о цивилизации. Вертолёт слетал за Дороговцевым, который прохлаждался на лагере Ялынычева. Мы с Волковым запрыгнули в вертолёт и машина взмыла в голубую высь. Через полтора часа тряски в дребезжащем драндулете мы достигли Нелькана.
Прощание с Нельканом
Сели на песчаной косе, напротив нашей базы. На лодке мы пересекли реку Маю и прибыли на базу. Есть я не стал, не хотелось. Я только попил чаю, переоделся в цивильную одежду и двинулся в сторону церкви. Танцы были какими-то вялотекущими. Я посидел на лавочке, поговорил с местными ребятами, которые прекрасно меня помнят. Здесь наверно всех геологов знают.
Ну, а потом я зашёл в клуб и так танцевал, что ног не чуял. А сколько там девушек! Все такие симпатичные, очаровательные - и русские, и креолки... После скитаний по тайге они все казались красавицами! Я был прямо таки счастлив. Попал с корабля на бал... Тут были и знакомые. Вот сестра Леночки, лаборантка Наташа. Она такая миниатюрная, да ещё блондинка тому же. А Леночка... Высокая, темноволосая девчонка лет 16-17, грациозная, словно сказочная принцесса. У неё застенчивые ласковые глаза, красивый и аккуратный носик, тонкая талия - в ней всё было прекрасно, ни одного изъяна.
Это же девушка моей мечты! Грустно, что приходится с ней расставаться... Полдвенадцатого я ушёл. Спать лёг я в сараюшке, где перед заброской в поле спали Валера и Пётр.
20 августа. Начальник партии Шаренко был на базе, поэтому все формальности были быстро соблюдены. В 8:00 мы уже были у вертолёта. Сегодня - День Авиации! Интересно, пилоты в свой праздник тоже напиваются до чёртиков, как геологи на День Геолога? Вот они идут. Весёлый, праздничный вид у этих подтянутых ребят. Одних из них сказал: "Погода так и звенит!" Подождали ещё бортрадиста, который немного задерживался. Появился и он. От радиста разило свежим перегаром...
Нелькан-Охотск
Пилоты угостили меня и Сан Саныча крабами. Наверно на Камчатку за ними летали... Вертолёт Ми-8 покруче, чем Ми-4 и не так гудит. В 10:00 мы уже приземлились на аэродроме Охотска. Поскольку летающая стрекоза была загружена всяким барахлом, то мне пришлось идти на базу за Пашей. Потом мы с Пашей приехали в порт на машине и принялись перегружать с вертолёта наш груз. После разгрузки на базе мы сидели и пили водочку. Потом я пошёл в баню. Банька здесь дивная, но после водки париться не очень здорово... После бани я уткнулся в телевизор, там какую-то театральную постановку показывали. Прибежал Шаренко и говорит: "Есть места! Можешь лететь!"
А перед этим Павлов дал мне 100 рублей и пытался взять билет за бутылку водки, чтобы потом можно было пропить этот стольник... А тут Шаренко все его планы разрушил. Паша на своём ГАЗ-66 подбросил меня до аэропорта, помог донести вещи. Вещей у меня набралось два рюкзака, да ещё и спальный мешок.
Вот я уже прохожу в самолёт, сажусь в мягкое кресло. Цивилизация всё ближе и ближе. Хотя вот она - реактивный лайнер, удобные сиденья, стюардесса.
Ночёвка в Хабаровске
В 23:00 я прибыл в Хабаровск. Сунулся в камеру хранения, а там очередь. И жара стоит, духота... Студенты толпами бродят, с гитарами, в зелёных стройотрядовских куртках, со всякими нашивками на рукавах. Студенты из Москвы, с Урала, с разных вузов. А на спинах у них свежие надписи, сделанные через трафарет: КАМЧАТКА, САХАЛИН, ПРИМОРЬЕ, ХАБАРОВСК, ВЛАДИВОСТОК, КУРИЛЫ, БАМ... Бренчат что-то на гитарах, поют. У парней гривы до плеч, девушки загорелые... Лица у них весёлые, жизнерадостные такие!
Сел я в автобус, доехал до вокзала, засунул в автоматическую камеру хранения свои рюкзаки. Я со спальником поднялся на второй этаж и поискал место для ночёвки. Кругом полно пассажиров, все кресла заняты, и на полу тоже некоторые устроились. А вот за прилавком неработающего в этот час киоска было свободно. Я туда перелез, расстелил свой спальник и решил поспать тут до утра. Но адская духота не давала уснуть. Даже в чехле от спальника было душно. От удушья в каменных джунглях цивилизации меня спасли добрые люди.
- Ловко устроился! - услышал я над собой удивлённый голос. Я повернулся на другой бок и увидел, что надо мной возвышаются два милиционера.
- Ишь ты, в спальном мешке... Здесь так нельзя, ты не в тайге, - сказал один из милиционеров, разглядев мою всклокоченную бородёнку.
- Да уж, - согласился я, - тут не тайга. Там было спокойнее, и жары такой там нету... И ещё этот голос: "Граждане пассажиры! Ваш поезд задерживается по метеоусловиям ..." Неужели здесь нельзя по-человечески поспать?
- Нельзя, парень, нельзя! Вылазь отсюда, тут спать не положено. Одевайся и иди вон в гостинницу. Или вон скамеечки. Садись и спи себе сколько влезет...
Спорить с милиционерами не стоило. Так что я молча оделся, скатал мешок и вышел из вокзала. Такси ждут кого-то, люди слоняются по площади. Но подходящего места для ночёвки , поблизости не видать. Так что я пошёл куда глаза глядят, точнее отправился в сторону ДВИМСа. Иду и наслаждаюсь видом большого города. Машины пробегают по освещённым фонарями улицам. На душе так радостно, что она поёт. И откуда-то доносится песня:
On ira o; tu voudras, quand tu voudras
Et on s'aimera encore, lorsque l'amour sera mort
Toute la vie sera pareille ; ce matin
Aux couleurs de l';t; indien
Я потом узнал, что это поёт Джо Дассен, а песня называется L';t; indien - Бабье лето. Как это здорово звучало!
***
Навстречу мне вывернулся откуда-то мрачный дядька. Глянул на меня как-то странно, мне аж не по себе стало. Но он вроде так и пошёл своей дорогой. Но потом, когда я повернул с большой улицы, сзади появилось уже две тёмные фигуры. Тот дядька и ещё кто-то. Я прибавил шагу, а они тоже не отстают. Я уже бегу, но и они тоже... Нет сомнений, что эти двое решили поживиться... Пырнут ножом, дадут по башке - и привет... Мне как-то не по себе стало, но дожидаться их я не стал. После тайги у меня ноги как у оленя. Я так побежал, что ветер в ушах свистел... Спальный мешок на плече - ноша не тяжёлая... Не догонят! Куда им до меня, этим уркам!
В темноте я добрался до ДВИМСа. Тут ещё идёт стройка, но я подумал, что где-нибудь приткнусь, чтобы подремать до утра. Залаяла собака, на лай вышел сторож. Я ему рассказал, что прибыл из тайги и мне надо переночевать. Сторож поворчал немного, но впустил меня в свою сторожку, где я и проспал до утра, пока не пришли рабочие...
***
На этом записи в дневнике обрываются. Некогда было писать. Без проблем доехал домой. Родители конечно были очень рады тому, что я свой день рождения отмечу с ними.
26 августа В СССР стартовал космический корабль Союз-31. Экипаж старта - третий международный: В. Ф. Быковский и гражданин ГДР Зигмунд Йен.
У меня ещё была уйма времени, так что я встречался с друзьями, съездил во Владивосток, чтобы покупаться в море, побывал на мысу Песчанном. Помню ещё, что на танцах я танцевал с какой-то девушкой и рассказывал ей о суровой жизни геологов. Я Костей представился, как обычно, и стал всякие ужасы рассказывать про тайгу, медведей. Она слушает и улыбается. А потом она вдруг говорит: " А я тебя знаю. Мы с одной улицы. Ты ведь Вовка?
Я стал к ней приглядываться, но узнать не могу... Спрашиваю: "А ты кто?"
Она: "А ты меня не помнишь? Мы возле музыкальной школы жили... Бологовы..."
Вот чёрт! Не узнал её, ведь я с ней-то и знаком не был, да и видел только мельком пару раз. Интересно вот что: мы с детства игрались во дворе музыкальной школы, а дом Бологовых был рядом с музыкалкой. Но эта девчонка, которая всего лишь на год старше меня, ни разу не присоединилась к нашим играм. Во всяком случае я этого не припоминаю. Они, дети инженеров, вероятно держали дистанцию с детьми простых заводских работяг... Только Ленка Измайлова снизошла до игры с нами... У этой Бологовой была подружка, наша соседка - Ирка Стороженко. Со Стороженками мы тоже не общались, а у их отца был трофейный мотоцикл Harley-Davidson. Может быть он тоже был из ИТР?... Значит, это Бологова, сестра Юрки, одноклассника моей сестры... Чего же я ей наплёл о тяготах жизни геолога?...
Продолжение здесь:
"5 КУРС. 1978-1979 год" - http://www.proza.ru/2013/12/12/1433
1978 год. Преддипломная практика
© Copyright: Владимир Симоненко, 2013
Свидетельство о публикации №213102701726
Свидетельство о публикации №213102701726
Рецензии