Внутри сознания

ВНУТРИ СОЗНАНИЯ
(аллегория)

Шум боя затих за стеной скального коридора. Урион осторожно положил спасённого на землю. Здесь, в его тайной пещере, их не достанут опьяневшие от крови враги, и они смогут спокойно пересидеть ночь.
Для начала он осмотрел того, кого только что вынес из боя на руках. Юноша не был ни ранен, ни оглушён, но тело его было неподвижным, а  взор – бессмысленным.  «Его что-то сильно испугало, - догадался Урион. – какое счастье, что я умею лечить такие состояния!»
К вечеру спасённый вспомнил своё имя. «Урваль», а может, «Уйвар», - юноша, очевидно, картавил. Но дальше имени дело не пошло. Как ни смешивал Урион волшебные напитки, как ни жёг целебные травы, - взор его подопечного всё равно оставался как у потерявшегося маленького ребёнка, а движения – как у слепца.  «Неужели я разучился!  - Уриона охватило отчаяние. - Раньше и не таких ведь поднимал, а теперь…» Он ни за что не хотел оставлять этого страдальца с потерянным взором.
«Была не была, - решился он, когда последняя веточка полыни из его торбы была сожжена, а осмысленность так и не вернулась в лицо спасённого. – Придётся пойти на крайнюю меру».
Он расстегнул пояс, скинул куртку; отвыкшей от мелких движений рукой начертил на полу пещеры подобающие случаю фигуры, встал ко входу лицом и запел.
Хриплый, как бы заржавевший от долгого бездействия, голос рос и креп, - и стены пещеры начали преображаться.

Теперь Урион находился в круглом зале со стенами из красного жилковатого мрамора. Вдоль  стен зала шла галерея с массивными перилами. Если встать на цыпочки и перегнуться через перила, можно было увидеть, как внизу, - на глубине двух этажей, в окружении колонн и арок, на огромном обитом бархатом круге покоится мозг.
Глаза Уриона радостно сверкнули; он поспешил по галерее в поисках лестницы…

Вблизи мозг выглядел не так величественно, как с высоты галереи. Его филигранная бледная кора была кое-где замазана лаковой краской, какой малюют вывески; кое-где на ней была пыль и потёки плесени. Во многих местах мозг был стянут ремнями и цепями, перехвачен шипастыми ошейниками, а в трёх местах в него было воткнуто что-то вроде пик. На их древках Урион разглядел нанесённые алой краской девизы, а может, заклинания…

Как он и предполагал, работы оказалось много. Особенно долго он провозился с ремнями. Некоторые из них были, судя по всему, натянуты уже давно, очевидно, когда юноша был младенцем. Порой задубевшие куски кожи и ткани отставали сами, а из-под них валили валом растревоженные мелкие насекомые. Тут были и многоногие, сверкающие разноцветными фасетками как сигнальными огнями; и долгоносые, которые вонзают хоботок в одно место и вызывают сосущую тоску. Ещё были непонятные, как бы покрытые пылью, насекомые, облик которых постоянно менялся: ещё минуту назад они казались гадкими, страшными или забавными, - и вдруг начинали выглядеть неинтересными, будничными, стоило взгляду задержаться на них. «Это воспоминания!» - догадался Урион.
Когда воспоминания, а вместе с ними тревоги, страхи, сомнения и суеверия были выдворены  из-под извивов коры, и она обрела первозданный оттенок, усталый труженик отёр руки. И тут он увидел, что под корой разгорается синеватый свет: всё сильнее и сильнее. Вскоре вся середина мозга приобрела синий оттенок. По мере того, как усиливалось свечение, на запылившемся лице Уриона росла улыбка, - но в какой-то момент эта улыбка сменилась гримасой испуга. Из-под коры начало выползать колючее острозубое существо, шерсть которого светилась синим. При своём появлении на поверхности оно не разрывало кору, а виртуозно протискивалось между извилинами, словно у него были там свои, хорошо известные ему, ходы. Не для того ли мозг был стянут цепями и ремнями, чтоб не выпускать это существо наружу? А теперь, когда все запреты были сняты, чудовище решило напомнить о себе. По всему было видно, что оно не пришло откуда-то извне,  а было порождено здесь же, в глубинах мозга…
Чудовище заметило Уриона, повело ушами; его когти зашевелились… Теперь совестливому труженику предстояло превратиться в доблестного воина. Чудовище приготовилось к прыжку – в руке Уриона блеснул клинок.
Они  долго гонялись друг за другом вокруг бархатного круга, среди колонн и лестниц, каждый был попеременно  то охотником, то преследуемой добычей. Чудовище не всегда имело тот облик, в котором выползло из-под коры; временами оно превращалось: то в дракона, то в гиену, то в чёрного призрака,  а то и в сурового ментора с длинной розгой.
Уриону удалось загнать своего противника в угол под лестницей… Здесь ему даже не пришлось наносить решающего удара. Чудовище само съёжилось, обмякло и растаяло. На том месте, где оно исчезло, остался лежать синий колючий шар величиной с орех. Урион завернул его в тряпицу и сунул за пазуху с твёрдым намерением потом выбросить.
Под красномраморными сводами теперь стояла чреватая творением тишина, и самый воздух, казалось, стал чище…

Когда он вернулся, в пещере царило молчание. Он не мог сказать, как давно закончил петь.
Спасённый им юноша поднял на него живые умные глаза, шагнул навстречу, протянул руку…
 - Спасибо,  - произнёс он. – Я бы один ни за что не справился…
- Да; мне стоило немалого труда очистить твоё сознание, - ответил Урион.
- А что теперь?  Мы так и будем здесь сидеть, пока не кончится война? – поинтересовался юноша.
- Мы можем пойти и на войну. Мы наверняка победим. Ведь самую главную победу мы с тобой уже одержали.
Он поманил юношу: «Пойдём!» и назвал его по имени. Но тот не шёл.
- Нет, - сказал он, - это больше не моё имя. Оно принадлежало человеку, скованному нелепыми предписаниями, вековыми запретами и собственными страхами. Человеку, который от безысходности  сам порождал внутри собственной головы таких чудовищ, перед которыми меркнут сказочные монстры.
- Да, чуть не забыл, - спохватился Урион, вынул из-за пазухи свёрток и бросил в догорающий костёр. Взметнулся язык синего пламени, побежал чёрный дым, - и всё погасло.
 - Теперь я другой, новый, - продолжил юноша. – У меня теперь другая судьба, а значит, мне нужно новое имя.

                14 января 2013