Оборотень

Оборотень, оборотень! Дай ушки поглажу...
  Мария Семёнова

Двери зала распахнулись, и перед Владычицей Востока и Запада, сидящей на резном троне, предстала молодая женщина в крестьянских одеждах. Очевидно, она пришла издалека: её башмаки и подол были в пыли, а в свалявшихся светлых волосах запутались листья из окружающих твердыню лесов. В её взгляде была робость — и в то же время какая-то решимость, словно здесь должна была определиться её судьба...
; О Государыня! - заговорила светловолосая женщина. - Ты, что носишь на голове своей чудесный  венец, затмевающий свет  звёзд; чьи владения простираются отсюда на все четыре стороны до самого моря и до границ обитаемого мира — и нет в них приюта ни злым деяниям, ни чёрным думам; чьи чары столь могущественны, что останавливают ветер на лету и в мгновение ока превращают сухую пустыню в цветущий сад, жалкую лачугу — в мраморные палаты...
Крестьянка на удивление хорошо знала придворный этикет. Но все положенные славословия она произносила сбивчиво и торопливо, и для владычицы не составило труда понять, что нежданную гостью привело к ней очень спешное дело.
; Чем я могу помочь тебе, дитя моё? - ласково спросила она, не дожидаясь конца фразы.
; О фиалковенчанная, я пришла сюда поговорить с тобой о Мейнхарте. Тебе, конечно же, знакомо это имя.
; Разумеется, я наслышана о деяниях доблестных потомков Хлуренвилля, особенно о Мейнхарте Бесстрашном. Слава о его победе над Сигмаром Чернокнижником из Красноземья облетела весь мир.
; О да, Владычица. И он ещё совершил много славных дел. О них можно говорить бесконечно, - но ты, наверно, и без меня знаешь... Достаточно назвать, что он освободил меня из плена, когда проезжал Погибельную Гать. И теперь, по законам нашего Заовражья, я стала ему женой.
Владычица слегка приподнялась на троне. В её венце блеснула и погасла тёплая голубая звезда.
; Так ты и есть та, о ком сложили песню? Передо мной — Мянроня Рингинмей, Белый Цветок Заовражья?
; Да, это я... Простите, я сразу забыла представиться... Тут вот как получилось... Когда-то Мейнхарт действительно выручил меня из большой беды. А теперь, стало быть, я сама пришла просить за него. Только ты, Государыня, со всей твоей мудростью и волшебными чарами, можешь нам помочь!
; Что я слышу! С Мейнхартом что-то случилось?
; О да, Владычица. Победа над чернокнижником не далась ему просто так. Перед смертью негодный Сигмар проклял его. Теперь мой возлюбленный может только по полгода пребывать в человеческом обличье, а на остальные полгода обречён превращаться в медведя!
Лицо Владычицы на мгновение затмилось печалью.
Женщина у подножия трона продолжала:
; Мы не сразу заметили это. Мы вернулись в Заовражье, справили свадьбу, поставили себе дом.. Но когда зима прошла, я почуяла неладное. Велики же чары Сигмара, если могут действовать даже спустя столь долгое время, даже после того, как сам он убит, а его прах развеян по ветру! Мы уже семь лет так мучаемся. В наших краях нет таких могущественных волшебников, которые могли бы расколдовать его. Вся надежда на тебя!
Владычица задумалась. В сгустившихся сумерках по её венцу забегали быстрые разноцветные огни.
; - Да, колдуны Заовражья никогда не могли тягаться с проклятым Сигмаром... Но вы не пробовали за эти годы вновь проникнуть в твердыни Красноземья и посмотреть способ в оставшихся после Чернокнижника манускриптах?
; Увы, это невозможно: крепость в Красноземье была разрушена, и все колдовские книги сгорели. Только ты... - казалось, женщина у трона вот-вот заплачет.
; Наверно, я могла бы кое-что сделать, - поспешила утешить Владычица. - Но учти, это будет очень сложно. Особенно, когда минул такой долгий срок... Сколько лет, ты говоришь?
; Семь. Ты не поверишь, Государыня, это чистое наказание! Хоть бы он ещё зимой в медведя обращался — спал бы себе в чулане да лапу сосал - а то ведь летом! Ходит по селу неприкаянный, а человеческую речь и вовсе понимать перестаёт! От нас уже все соседи шарахаются. А мне за ним следи: как бы у кого коня не задрал или сам по себе ночью в лес не ушёл — ищи его потом! Если он в таком виде под вечер за околицу выходит, я вся аж трясусь: как бы его люди с испугу не застрелили! Ну, местные-то, положим, знают, а если какой чужой стрелок подвернётся? У нас же там тракт, много постороннего народу ездит... - она ненадолго прервалась, смахнула рукавом слёзы. - Я и говорю, Государыня: как есть дикий зверь: слов не понимает, людей сторонится. Одну меня только и признаёт. Как ляжет у ног, как положит голову мне на колени — и рычит на всякого, кто осмелится ко мне приблизиться хоть на шаг. Я уж приспособилась: пока он так лежит, я ему шерсть чешу. За лето, бывало, мешка по три набиралось. Медвежья шерсть — она, знаешь, какая плотная! Я её потом пряду, одеяла тку, вяжу всем знакомым рукавицы на зиму... На ярмарках на полотно да одёжу никогда не трачусь... Да разве в этом утешение! … Ну, ещё у него в это время силы прибывает. У нас вот камень на огороде стоял — его три здоровых мужика не могли своротить, ни ломом, ни лопатой, - а он однажды, когда разгулялся, вырвал этот камень своими лапищами из земли и забросил прямо за околицу! Ещё брёвна таскать ему можно доверить. Правда, уж больно долго приходится неразумному животному объяснять, что от него требуется. Грузы вот тоже иногда даёт на себе возить; дрова мне иной раз донести поможет, там, сено. Одной-то неуправно... Я дам ему за труды мёда да плодов, а сама плачу: поговорить-то с ним по душам всё равно нельзя!...
; Я, кажется, знаю, как тебе помочь, - вспомнила Владычица. Её венец теперь весь сиял ярким нездешним блеском, а на её волосы падал зелёный отсвет. - Это действительно трудно, даже опасно, но результат стоит усилий. Возле Погибельных Гатей в лесах растёт странный мох с мелкими алыми цветками. Если добыть эти цветы в полнолуние...
Но Мянроня была намерена продолжить рассказ:
; Так ведь я ещё не всё сказала... То летом... А зимой, когда он, стало быть, обратно в человека превращается — тогда и того горше! Тогда-то я всё равно одна кручусь. Мейнхарт воин, привык своим мечом махать, а хозяйство вести не умеет. Да ещё на него тогда хандра нападает: лежит целыми днями, на жизнь жалуется да вспоминает погибших товарищей...
; Этот недуг легко излечим, Белый Цветок Заовражья! От хандры и чёрной меланхолии замечательно помогает отвар шикши, которая растёт на горных склонах Севера.
; Это и нашим землякам известно. Но даже если б не хандра, - всё равно, помощи от него никакой! Сила у него тогда убывает; если там надо сруб поставить или крышу покрыть, он один не управится, приходится подмогу звать, - а кого звать, когда все нас сторонятся?Опять же, тогда ему одёжа нужна, и не абы какая, а заморские обновки с ярмарки, не станет ведь высокородный Мейнхарт рядиться в домотканное! Ну, и еду ему готовь: медведю-то бросишь кусок сырого мяса - он весь день и бегает сытый; а тут приходится выдумывать каждый день новые разносолы! Или когда в соседнее село ночью лесом идти! У нас ведь на дорогах пошаливают. Летом, бывало, возьмёшь с собой медведя и идёшь себе, - а что один-единственный мужчина, даже если он искусный воин, сделает против шайки вооружённых до зубов разбойников? А когда он в медвежьем обличье, разбойничьи кони сами от него шарахаются! Опять же, когда поклажу тащишь, со зверем не в пример сподручнее...
Владычица изумилась:
; Но ведь ты говорила, что пока он в облике медведя, тебе с ним трудно?
; Ничего; сейчас-то мы уже притерпелись. Раньше-то всяко труднее было. А теперь он стал не такой лютый. Бог даст, через пару лет я его совсем приручу.
; Разве ты уже не хочешь, чтоб твой возлюбленный насовсем обратился в человека?

Белокурая женщина надолго задумалась. Зрачки её глаз то метались, то глядели прямо. В них отражался слабый красный огонёк, зажёгшийся в чудесном венце её собеседницы.

В конце концов Мянроня решилась:
; Господь с тобой, Владычица! Я благодарю тебя за то, что ты меня выслушала и дала мне кое-что понять. Так и быть, не надо мне твоего красного лесного цветка! Пусть он лучше навсегда так и остаётся медведем! Так оно для хозяйства сподручнее. А обо мне не беспокойся. От предков мне в наследство досталась способность усмирять лесных зверей — и я приручу его! Вот увидишь, следующим летом я на нём ещё верхом ездить смогу!


30 июля 2010