Кроме нее я так никого и не полюбил

Я идеалист. Не было у меня еще женщины тогда. Много знакомств было, и девушек среди них было множество. Разных, блондинок и брюнеток, высоких и крошечных, пухленьких и совсем как девочек. Но не было среди них той, единственной. Чтобы задрожало все внутри и не отпускало, захватило дыхание при виде её. Чтобы стоять вот так и не дышать, смотреть и не насмотреться. А потом днями и ночами все думать о ней. Где она сейчас? Что делает? Думает ли обо мне? И в этой муке, отнимающей все силы, быть самым счастливым на свете.

Больно и удивительно сладко. Просто идти по улице и нести в себе это ощущение её, радости от того, что она есть, безмерного счастья какого-то. Смотреть, как переливается листва на деревьях - это она. Несутся облака надо мной и уплывают куда-то вдаль, за мою спину - это она. Тепло желто- зеленого кружева листвы под фонарями перед домом - это тоже она. Не хотел я мараться, ждал настоящей встречи. И дождался. Это была именно та встреча, о которой я мечтал. Которую обещал мне бог. Но мечталось мне немного иначе, чем получилось.

Была осень. Ветер гнал, кружил под ногами ржаво - желтую листву. Я зашел в итальянскую остерию. Вхожу я в зал, и сидит перед окном эта пара. Он лет тридцать, такой приторный блондин. А она.. Лет двадцать. Жалкой мне она показалась. И красивой необыкновенно. Пальтишко с укороченными рукавами. Сумочка бирюзовая. Личико крошечное, фарфоровое. Волосы гладкие, собраны в пучок. И глазищи. И такая в них была неземная какая-то печаль. Это-то меня и сгубило. Схватила меня за сердце лютая жалость.

Познакомился я с ними. Приезжие, брат и сестра. Сначала сторонились меня, нехотя со мной разговаривали. Потом поприветливее стали, когда узнали, что квартиру им могу сдать. Она побледнела и еще прекрасней стала. Облокотилась на столик. И молчит. А мне и смотреть не неё больно - такая она была красавица. Руку мне подала, прощаясь, А рука как лед.

Потом я уже ничего не помню. Угар какой-то, обрывки, клочки какие-то. Я ей дарю японские хризантемы. Она берет хризантему, опускает ее в шампанское и бьет меня по лицу. А я губами ловлю брызги. Она с печалью смотрит на меня и говорит:
- Вы не должны любить меня. Я кроме несчастья Вам ничего не принесу. Откажитесь от меня, пока не поздно.
Я как бы сплю и не хочу просыпаться. Мы назначили уже и свадьбу. А потом это случилось.

Ее арестовали. Пришли мальчики с Петровки, взяли ее под локотки. Так жалко в воздухе болтались худенькие ножки. Они с любовником убили мужа, голову пробили.

Теперь я запойный пьяница. Никак забыть не могу. Все пью и пью, и не помогает. А любовь есть. Кроме нее я больше никого так и не полюбил.