Сказка

                Сказкам ветра и моря посвящается


Небо дрожало под весом свинцовых туч, каждую минуту угрожая разорваться на головы случайных свидетелей. Если бы таковые имелись, конечно.
Но на тот момент берег был пустынен, и его медитацию нарушала только бурная схватка моря и неба.
Небо побеждало. Оно всегда побеждало, почти не напрягаясь, ведь было старше на сотни тысяч лет и своего противника – моря, и песка с галькой, которые безмолвно приняли сторону волн, и всего, что было и будет в этом мире. Времена меняются, стирая континенты и океаны с лица земли, и только раскатистый хохот неба остается неизменным.
Небу было скучно. Времени для него не существовало, а иначе бы оно скучал уже сотни тысяч веков. Вот только зачем время первосозданному? Оно, то чистое и незамутненное, то порывистое и раскатистое, было в некотором роде слепком своего создателя. А тот уже тоже давно и безнадежно скучал.
Иногда люди развлекали его. Эти их шумящие посудины, так отчаянно и бесстрашно отрывающиеся от дома, посудины, переплавляющие биомассу в пространстве.. Однако и это было забавно лишь  поначалу. А потом снова пришла размеренная скука.
Внезапно покой моря нарушил тонкий звук, отдаленно напоминающий что-то знакомое и родное. Опустив свои всевидящие глаза вниз, он увидел прозрачную сущность, судорожно размахивающую руками. Повинуясь ее жестам, все внизу подергивалось белой пеленой, а она продолжала свое действо, смеясь и плача одновременно.
Небо встрепенулось, отчего несколько туч столкнулось, а в Сиднее случилось наводнение, и делано-скучающим тоном произнесло:
- Ты слишком многое переняла у своих подопечных, дочь.
Зимушка – а это была именно она, старшая, любимая дочурка старика – вскинулась:
- Это ты во всем виноват! Ты меня не любишь!
Если бы у неба были брови, они бы, несомненно, удивленно приподнялись. А так оно всего лишь отметило про себя, что пора поскорее забирать чадо, пока оно совсем не очеловечилось.
- Да? И отчего  же на этот раз? – изобразило небо гнев.
Сущность сжалась, на мгновение ее контуры расплылись  - и вот она уже предстала перед отцом в образе ледяной скульптуры юной девушки. Изваяние разлепило прозрачные губы и плаксивым голосом произнесло:
- Они не любят меня, папа, представляешь? Я засыпаю их с головой снегами, мои друзья зачаровывают их окна, я дарю им сказку, а они все равно мною пренебрегают! Старшенькую ждут, понимаешь ли!
Из ледяных глазниц полились слезы, фигурка растаяла и приняла, наконец, истинный облик – серебристой дымки из сотен маленьких льдинок. Она беспокойно закружилась на месте, неосознанно наслав на Сахару семьдесят сантиметров снега. Аборигены были в шоке, но Зима даже не заметила этого.
Небо мысленно усмехнулось:
- Ты моя маленькая любимая волшебница, Зимушка, и сама прекрасно это знаешь! Весна пошла вся в мать – серьезная и не в меру целеустремленная, Лето вышла, наоборот, беззаботной и невнимательной, Осень сразу родилась маленькой сухенькой запасливой старушкой, ну, а ты..
Вьюга прекратилась, Африка выдохнула, послав ментальную благодарность небу
-.. ты же стала соединением всех качеств – заботишься о природе, давая ей немного передохнуть от настырных людишек, за что тетушка не перестает тебя благодарить, прекрасно рисуешь и поешь – никто из твоих сестер не умеет так же.. Да и разве приписывали бы тебе столько чудес и сказок, если бы не любили?
Облачко шмыгнуло носом, а неугомонная молния сзади язвительно прошипела фразу из людского кинофильма:
-Господин назначил меня любимой женой! – да так и захлебнулась своими же словами. Зимушка же ничего не услышала, и доверчиво переспросила:
- Ты правда так считаешь, отец?
Тучи разбежались, явив яркую синь – если бы небо было человеком, оно бы точно улыбалось:
- Конечно, глупенькая. И вообще.. Сейчас снег, - небо сделало паузу.- По крайней мере, в Африке точно. – Зима смутилась и задергалась, чем обрушила на несчастный континент еще сантиметров 15 осадков.
-Так о чем это я? Ах, да.. Сейчас снег. Не ходи одна, не пристало незамужней девушке. Я провожу тебя, зима, тем более что ты в последнее время вся в делах, так мало заходишь к своему старому отцу..
- Ну, не такой уж ты и старый, па, - хихикнула успокоенная и счастливая зима.

А море все так же бушевало внизу.