Дневники Анны. Часть первая - Прошлое. Глава 1

Рейтинг:  NC-17
Жанры:  Гет,  Ангст,  Драма,  Фантастика,  Мистика,  Философия,  Ужасы,  POV
Предупреждения:  Насилие,  Нецензурная лексика
Описание:
Мы называем это мистикой, суеверные люди – дьявольщиной. Людей, занимающихся этим, мы называем ведьмами и некромантами. Мы заочно ненавидим этих людей - или нелюдей? Мы боимся этих тварей, не понимая их сущности. Как становятся, такими как они?

Пролог

Все началось в день, когда я еще и представить себе не могла, к каким последствиям приведет тот мой визит. Если бы только можно было повернуть время вспять, вернуться в те времена, когда я была обычной девятнадцатилетней девчонкой, обремененной лишь предстоящей сессией. Тогда все было так просто, что за проблемы у меня были? Ерунда, сплошная ерунда. Тогда казалось, что долг по экономике — тяжелый груз, а получить у этого препода хотя бы четверку будет нереально. Какая же чушь меня раньше волновала! Я кинула взгляд в зеркало и криво усмехнулась, разглядывая чужие рыжие волосы, смотря в чужие бледно-голубые глаза. «Только по глазам можно понять, кто стоит перед тобой» — думала я раньше, однако сейчас казалось, что даже я не смогла бы узнать в этом отражении себя настоящую, если бы не знала наверняка. Отражение чуть склонило голову. Хм, забавно, в зеркале появляется настоящая хозяйка этого тела. Раньше она пыталась что-то сказать, как-то меня ругать, билась, сражалась со мной, а сейчас уже поутихла, поняла, что бесполезно. Слабенькая девочка была, что ни говори, я на её месте ни за что руки не опустила бы. Но меня на ее месте не могло быть по определению.

— Тише, тише, — шепотом сказала я, обращаясь к отражению и проводя по нему пальцами, еле касаясь холодной глади. Девчонка в зазеркалье  чуть отпрянула и попыталась схватиться за руку, чувствуя, по-видимому, жжение от моего прикосновения. Но она была слишком слаба. Зеркало — лишь двухмерная копия привычной жизни, потому не могла она ни отступить назад, ни прикоснуться к своей ладони. Брови, сошедшиеся на её переносице, меня позабавили. Боже мой, она заперта где-то между мирами и при этом хмурится на меня. Вот глупая... Недолго думая, я провела рукой снова, девчонка почти смогла вздрогнуть, и в её глазах почти появились слезы. Та самая знакомая мольба в ее глазах, которой мне так нравилось забавляться по утрам.

Воспоминания снова пришли. Сейчас, особенно в такой ситуации, мне хочется написать все. А почему бы и нет? Я начала размышлять над деталями своего будущего сочинения. Как бы я назвала свою книгу? Или не книгу вовсе? Может, мемуары? Или дневники? Что звучит лучше? Дневники вампира — банально, особенно если учесть, что вампиров вообще не существует, и дневников у них в принципе быть не может. Вот летуны — это да, но что-то пока еще ни один свой дневник написать не решился. Я снова улыбнулась, представляя, как хотя бы одному из них эта бредовая идея могла бы прийти в голову. А мне вот отчего-то хотелось написать правду. Историю всей жизни, так сказать, до того, как он меня снова найдет, до того как…

Нажатием кнопочки я активизировала сет. Ну что, приступим? Пожалуй, имеет смысл начать с самого начала. Вот только как же писать? От третьего лица, или от первого?

Часть первая — Прошлое. Глава 1

Мне было одиннадцать, когда родители развелись. Это были не просто стресс и шок — это было гораздо, гораздо большее, и, пожалуй, навсегда наложило некий неизгладимый отпечаток на мою психику. Мать не просто развелась с отцом, она увезла меня от него в другой город. Она заставила меня бросить всех своих друзей, школу, двор — всё. Я ненавидела ее, как ненавидеть умеют лишь дети — чистой, безупречной, ни на что не похожей ненавистью. Я поклялась себе, что не позволю ей выйти замуж повторно, и я очень старалась, честно, молилась Богу каждое утро и вечер, как учила меня бабушка. Молилась и просила Господа лишь об одном — пусть моя мать страдает, пусть никогда у неё больше не будет мужчины. Тогда я еще не знала, кем были услышаны мои молитвы — Богом или Дьяволом.

 Работала мать на заводе — тяжелое металлургическое производство. Я уже и не помню, но там, при переливании раскаленного металла в один из котлов, произошла типичная физическая реакция: форма была холодной, и при соприкосновении с металлом последний неожиданно брызнул. Как рядом оказалась мать — непонятно, но основная часть раскаленного железа попала ей на лицо, шею, руки. Да так, что поставили диагноз: ожог кожных покровов третьей и четвертой степени. Операции, множество операций, и полная, тотальная, вследствие этого, безнадежность. Я ненавидела её всё сильнее.

 Бабушка, стоя на коленях, молилась день ото дня и заставляла молиться меня. Я помню, как стояли мы с ней перед образами, вставленными в резные позолоченные рамы, а оттуда на нас взирала Дева Мария. Чуть наклоняя голову, она смотрела прямо на меня, а на руках её был младенец — Господь наш. Они оба смотрели на меня, и в какой-то момент пришло понимание — я не могу отвести взгляд. А они, те глаза — плачут и плачут. Я пыталась всматриваться все сильнее, и всё не могла понять: видится ли мне это? Или и вправду слезы из иконописных глаз текут... Во рту все пересохло, бабушка уже встала с колен и пошла свечку ставить, конечно же, за здравие, а я не могу, все смотрю. Только после того как её свеча загорелась, я смогла отвести взгляд от святого лика и коротко кивнула бабушке, мол, я еще постою. Та, молча кивнув в ответ, вышла. Я слышала, как бабки в церкви все поговаривали: «Видать, горе какое—то стряслось, если вон девчонка полчаса уж на коленях пред иконой стоит». Я медленно поднялась, в голове шумело, и будто кружилось все вокруг, в моей руке была церковная свечка, купленная бабушкой, а ноги сами понесли меня к углу, где ставят за упокой.

 Прошло девять дней, как мать в больницу положили, а на тринадцатую ночь она скончалась. Это было невероятно — четыре успешных операции, а сердце не выдержало. И, как назло, медсестра, дежурившая по коридору, не услышала пронзительный звук аппарата, фиксирующего остановку сердца. У нее в этот день сын старший сломал обе ноги — открытые переломы.
 И положили сына в эту же больницу, только в другое отделение. Подружки медсестры, узнав бедолагу, сразу же матери его и позвонили, и понеслась медсестричка наша сломя голову к своему родному отпрыску. Так и раздавался пикающий звук аппарата на пустующем этаже ожогового отделения.
 
 Похороны как в тумане, из родственников и нет почти ни кого. Бабушка родом из Таджикистана, потеряла всю свою родню там. Долгими вечерами порой рассказывала она, как лежали тела перестрелянных людей прямо на дороге, как травили газом бастующих возле мэрии в городе Душанбе в начале девяностых. Как бы грустно это ни было, но уехать оттуда из всей родни и смогли-то только моя бабушка с еще тогда совсем маленькой мамой. Бабушка сменила троих мужей, но ни с одним не нашла общий язык. Зато она нашла его с Богом. Она молилась непрерывно, повторяя свою мантру каждую минуту.

Вскоре приехал отец и забрал меня от бабушки. Я была счастлива. Наконец-то мы снова с ним были вместе. Я снова пошла в свою старую школу, снова подружилась с теми же подругами, в общем, жизнь потекла в привычном и так любимом мной русле. Через несколько лет, когда я уже отошла от всей этой истории, пришло извещение — на этот раз скончалась бабушка. Оказалось, что если у человека в преклонном возрасте есть сахарный диабет, то получить гангрену ему раз плюнуть. Что ж, сейчас нет ни проблемы сахарного диабета, ни гангрены как таковой. Но вся эта история уже в забытом прошлом, столь далеком от настоящего времени…