Предчувствие

Автобус подъезжал к аэропорту. Ещё три-четыре минуты, и он появится на площади перед аэровокзалом. Пассажиров в салоне было немного. Вячеслав Сергеевич Осипов сидел в передней части автобуса на сидении, расположенном в обратную сторону, и внимательно разглядывал лица других пассажиров. Безусловно, среди них были и провожающие, и встречающие. Но ведь были и те, кому предстояло лететь с ним в одном самолёте. Чувствуют ли они хоть что-нибудь подобное тому, что чувствует он? Похоже, что нет. Будущие авиапассажиры спокойно беседовали со своими провожатыми. А вот он, Вячеслав Осипович, ехал один. Правда, Лариса предлагала проводить его и даже настаивала на этом, но он уговорил её остаться дома. Наверное, она обиделась. Но как ей было объяснить, что перед этим полётом он испытывает панический страх? Он просто умирал от страха! И что за чертовщина такая? Ведь уже сто раз летал на самолётах! Ну, пусть не сто раз, но уж тридцать-то точно будет. И никогда прежде не боялся. Напротив, всегда стремился приобрести билет на место у иллюминатора, чтобы при взлётах и посадках наслаждаться красотой раскинувшейся внизу панорамы. Почему же сейчас его терзает это мерзкое липкое чувство, от которого стынет кровь и сводит живот?
Ну вот и конечная остановка. Вячеслав Сергеевич вышел из автобуса и медленно поплёлся к зданию аэровокзала. Там, в помещении, он купил газету и занял место в уголочке в надежде, что чтение поможет ему отвлечься от тревожных мыслей. Но приступить к чтению долго не получалось – всё тот же безотчётный страх лез в голову, не давая сосредоточиться. Наконец, усилием воли Осипов заставил себя отвлечься от своих тревог и начал читать. Однако, прочитав несколько строк, он бросил эту статью, бегло осмотрел другие полосы газеты, потом сложил её и отдал сидящему рядом мужчине. После таких новостей на велосипед сесть побоишься, не то, что в самолёт. Сплошные преступления и катастрофы. Неужели в жизни не осталось ничего светлого?
Уже давно объявили о начале регистрации пассажиров московского рейса. Осипов тяжело вздохнул. Тянуть время нет смысла, надо вставать и идти, несмотря на этот проклятущий страх. А живот-то как крутит! Прямо как у плохого солдата перед боем. С тяжёлым сердцем он переступил порог сектора вылета, отрезав себе пути к отступлению. Там он зарегистрировал билет, сдал чемодан в багаж и уже подошёл к контрольной рамке, как вдруг почувствовал, что расстройство живота достигло критической точки. На лбу выступила испарина.
- Простите, мне надо выйти, – сказал Вячеслав Сергеевич, обращаясь к девушке-контролёру.
- Не положено, – ответила девушка.
- Я понимаю, что не положено, но мне необходимо срочно… в туалет.
Девушка всплеснула руками.
- А раньше вы о чём думали? Теперь уж терпите. В самолёте сходите.
- Да не могу я терпеть! – в отчаянии воскликнул Осипов. – Поймите же: ещё две-три минуты – и я просто не выдержу.
- Игорь Дмитриевич, подойдите сюда! - окликнула девушка мужчину, который у них, вероятно, был старшим по должности.
Когда тот подошёл, она изложила ему ситуацию. Подозрительно взглянув на Вячеслава  Сергеевича, имевшего в настоящий момент достаточно несчастный вид, мужчина сказал:
- Ладно, идите, но постарайтесь вернуться как можно скорее, – он посмотрел на часы. – У вас есть не более десяти минут.
Осипов бегом выскочил из сектора.
Спустя несколько минут он опять стоял в раздумии перед дверью сектора, убеждая себя в том, что все его страхи беспочвенны и напрасны, что он должен ещё раз одолеть их и переступить порог. Но чем больше убеждал он себя в этом, тем сильнее росло в нём чувство тревоги. И вдруг он отчётливо понял, что не полетит этим рейсом. Не полетит – и всё!
И плевать на то, что чемодан с вещами улетит без него; наплевать, что на работе будут большие неприятности из-за сорванной командировки. Не может он лететь сегодня. Не может! Там, в замкнутом пространстве самолёта, он просто сойдёт с ума или впадёт в истерику. Приняв решение, Вячеслав Сергеевич почувствовал, что с души словно камень свалился. Он неторопливо вышел из аэровокзала, пересёк площадь и, зайдя в полосу лесопосадок, сел на траву и стал смотреть, как пассажиры один за другим поднимаются по трапу самолёта. Вячеслав Сергеевич откинулся на спину, примяв собою густую мягкую траву. Высоко над ним среди макушек деревьев синело небо, подняться в которое он сегодня не решился. Пройдёт несколько минут, завоют турбину, и лайнер поползёт к взлётной полосе. Но время шло, а шума моторов слышно не было. Осипов поднялся и увидел, что вниз по трапу торопливо спускаются  люди и бегут в сторону аэровокзала. Несколько человек суетились у трапа, руководя этим действием. Не оставалось никаких сомнений: проводилась срочная эвакуация пассажиров. Неужели и вправду обнаружили какую-то неполадку? Вячеслав Сергеевич опять пересёк площадь и подошёл к железной ограде, отделяющей аэродром от площади. Ещё последние пассажиры покидали лайнер, когда к люку багажного отделения на скорости подъехала машина, из которой выскочили люди с аппаратурой и собаками. Что же случилось? И тут до Осипова дошло, что причиной сорванного рейса является он сам. Ведь он зарегистрировал билет, сдал свой багаж – и не полетел. Это и послужило поводом для беспокойства.
- Вы гражданин Осипов?
Вячеслав Сергеевич резко обернулся. Двое мужчин в строгих чёрных костюмах стояли перед ним.
- Да, это я, – сказал он упавшим голосом.
- Пройдёмте с нами.
Осипов хотел объяснить им, что всё вышло так не преднамеренно, что он не ожидал такого поворота событий, но, взглянув на суровые, напряжённые лица незнакомцев, понял, что объясняться придётся в другом месте. В перспективе замаячили неприятности более серьёзные, чем срыв командировки. Вдруг у одного из мужчин зазвонил мобильник. Он поднёс телефон к уху и вдруг весь словно напружинился, впившись в Осипова острым взглядом.
- Вас понял, – сказал мужчина в трубку. – Мы только что взяли его. Подъезжайте к левому крылу аэровокзала.
- Что?! Что случилось?! – с тревогой спросил Вячеслав Сергеевич, шагнув к нему.
Внезапно мир перевернулся. Осипов больно ударился лицом об асфальт. На заведённых за спину руках защёлкнулись наручники. Крепкие руки схватили его за ворот и поставили на ноги.
- Это недоразумение! – воскликнул Вячеслав Сергеевич, чуть не плача от отчаянья. – Я всё объясню!
- Объяснишь. Конечно, всё объяснишь. Куда ты денешься?!
Его затолкнули в подъехавший джип.

* * *

- Вы выбрали не самую лучшую тактику. Неужели не понимаете, что ваше положение безнадёжно? Единственный способ облегчить свою участь – это честно всё рассказать.
Голос капитана Зотова звучал ровно, без эмоций. Весь его вид словно говорил о том, что перед вами сидит уставший, флегматичный человек, которому всё давно осточертело. И лишь немногие знали, насколько обманчива эта внешность. Нащупав слабое место в обороне противника, Зотов яростно набрасывался на него, не ослабляя напора и не давая жертве опомниться. Это не всегда срабатывало – порой попадались крепкие орешки. Но сегодняшний "клиент" явно был не из их числа.
- Я вам всё рассказал, – ответил Осипов, беспокойно крутя головой.
Мужчина крепкого сложения беспрерывно прохаживался у него за спиной то в одну, то в другую сторону, и это сильно действовало на нервы.
- Вы отнимаете у нас время, – сказал Зотов. – Я хочу знать настоящую причину, по которой вы отказались от полёта.
- Я вам всё рассказал, – повторил Осипов. – Я не полетел из-за того, что испытывал сильное беспокойство, необъяснимый страх…
- Вы злоупотребляете моим терпением, – жёстко оборвал его следователь. – Когда оно лопнет, я вам дам возможность испытать вполне объяснимый страх, – с полминуты он молча изучал собеседника, после чего опять заговорил спокойным голосом. – Многие люди боятся летать, но они либо преодолевают свою боязнь, либо отказываются от этого способа перемещения сразу, но не после того, как сдали вещи в багаж.
- Но это был не обычный страх, – сказал Осипов, глядя в пол. – Я много раз летал на самолётах и никогда не испытывал ничего подобного. Это был леденящий душу ужас, – он поднял глаза на следователя. – Почему вы мне не верите?
Зотов резко ударил кулаком по столу.
- Потому что в самолёте нашли взрывчатку! – крикнул он.
- Что?!
От неожиданности Вячеслав Сергеевич вскочил со своего места, но стоящий за спиной крепыш тут же усадил его обратно, надавив ладонями на плечи. Глядя на следователя широко раскрытыми глазами, Осипов вдруг отчётливо осознал всю трагичность своего положения. Всё было против него. Он сдал багаж, а потом покинул зону вылета. При этом нервничал так, что его нервозность не могла остаться незамеченной. Из-за того, что он не вернулся, была поднята тревога. И вот итог всему: в самолёте обнаружена взрывчатка. Мерзкое чувство страха вновь заполнило всё его существо, сдавило горло.
- Нет… нет… не я… - бессвязно бормотал он, его била крупная дрожь. – Неужели вы?..
Следователь внимательно наблюдал за ним, потом сказал:
- Ну-ну, Вячеслав Сергеевич, успокойтесь. Что ж вы так разволновались? – он налил в стакан воду из графина и подошёл к Осипову. – Вот, выпейте воды, вам станет легче.
Осипов взял стакан, но пить не мог – зубы отбивали по стеклу барабанную дробь. Зотов помог ему напиться. Выпив воду, Вячеслав Сергеевич немного успокоился; во всяком случае, он перестал дрожать.
- Клянусь, я ничего не знал, – сказал он осипшим голосом. – Мне просто было страшно.
- Никто вам не выносит обвинение. Это всего лишь допрос, – ответил Зотов и, как бы между прочим, спросил. – С Зульфиёй Масудовой давно знакомы?
Осипов растерянно взглянул на него.
- С кем, простите?
- С Масудовой.
Осипов наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
- Нет, – сказал он. – Не знаю такую.
- На "нет" и суда нет, – Зотов вернулся на своё место. – К сожалению, Вячеслав Сергеевич, в интересах следствия отпустить вас пока не могу. Придётся вам какое-то время побыть у нас.
- Но…
- У вас будет возможность позвонить домой, - сказал следователь и кивнул своему сотруднику. – Уведите.
Оставшись один, Зотов пробежал глазами протокол допроса, потом взял листок и направился на доклад к шефу. Когда он вошёл в кабинет начальника, полковник Луганский разговаривал по телефону. Закончив беседу, он положил трубку и сказал:
- Комаров только что сообщил, что с командировкой Осипова всё чисто. Он должен был лететь в Москву за технической документацией для отдела главного механика. Ну, а ты чем порадуешь?
- Мне тоже нечем вас порадовать, – вздохнул Зотов. – Либо Осипов непричастен, и это всего лишь невероятное совпадение, либо он первоклассный актёр.
- Как он объясняет своё странное поведение?
- Очень просто: предчувствие, необъяснимый страх.
- Вот как! Оказывается, здесь не обошлось без вмешательства потусторонних сил, – с усмешкой сказал Луганский. – Ты веришь в предчувствия?
Зотов не ответил.
- Прямых улик против Осипова нет. Взрывное устройство нашли в багаже Масудовой, – сказал он. – Что-нибудь известно о ней?
- Пока никаких следов. Как в воду канула. Паспорт, скорее всего, был фальшивый, – полковник задумчиво постучал по столу карандашом. – Но Масудова исчезла после эвакуации пассажиров, до этого момента она находилась в самолёте.
- Террористами-смертниками сейчас никого не удивишь.
- Это так. Но должна быть какая-то связь между ней и Осиповым. Чего-то же он испугался. Возможно, он контролировал ход подготовки терракта?
- Вряд ли. Уж больно жидок для этой роли, – возразил Зотов. – Когда услышал про взрывчатку, побелел от страха. Такое трудно сыграть.
Полковник нахмурился.
- Как собираешься с ним поступить?
- Отпущу, если вы не возражаете.
- А если он исчезнет?
- Будем "пасти" его.
Луганский на минуту задумался.
- Хорошо, – сказал он. – Но пусть твои ребята глаз с него не спускают.

* * *

Айшет Гадаева приехала в Сибирь по окончании чеченской войны. Приехала вместе с парнем, которого полюбила. Красавец десантник Санька Гольцов покорил её сердце с первого взгляда. Когда она сообщила родителям о своём намерении уехать с русским, мать растерялась, а отец сердито сказал:
- Этого не будет.
Но всегда послушная прежде дочь вдруг показала твёрдость характера. Видя, что она настроена решительно, отец не стал удерживать её силой, лишь сказал:
- Поступай, как знаешь. Но запомни: сюда не возвращайся, этот дом для тебя закрыт.
С этой минуты он ни разу не заговорил с дочерью и даже не взглянул на неё. Провожать Айшет пришли мать и две младшие сестры. Все четверо громко плакали, словно знали, что расстаются навсегда.
Санькиным родителям невестка пришлась по душе. У них была большая удобная квартира, места хватало всем. Но Санька хотел жить самостоятельно, и вскоре молодая семья перебралась в семейное общежитие. Первое время ничто не омрачало счастье девятнадцатилетней чеченской девушки. Но однажды к ней на улице подошёл незнакомый мужчина и сказал по-чеченски:
- Продажная тварь! Аллах покарает тебя!
Потом было ещё несколько подобных встреч. Айшет была всерьёз напугана, но мужу ничего не говорила. Постепенно Санька стал замечать, что с женой творится что-то неладное. Он заставил её рассказать всё и, узнав причину переживаний, сказал:
- Покажешь мне их, если встретятся. А потом мы с ребятами объясним им, кто здесь дома, а кто в гостях.
Они часами бродили по улицам, прогуливались по рынкам, бывали в самых разных местах, но никого из тех людей встретить не удалось. Однако земляки Айшет вскоре вновь напомнили о себе. Однажды вечером Санька вернулся домой сильно избитый. Помогая раздеться мужу, которому каждое движение причиняло боль, Айшет пришла в ужас, увидев его тело, сплошь покрытое кровоподтёками.
- Боже мой! Кто тебя так? За что?
Уложив мужа в постель, Айшет сказала:
- Пойду позвоню в милицию. Пусть этих хулиганов найдут и накажут.
- Не ходи, – сказал Санька. – Это были не хулиганы.
- Кто же?
Он не ответил. Всё стало ясно. Айшет села на край кровати и заплакала.
- Саша, давай уедем отсюда, – сказала она.
Санька стиснул зубы.
- Никуда мы не поедем. Я их там не боялся и здесь не испугаюсь. Вот подожди, отлежусь, а потом я найду их. Теперь я их знаю в лицо.
Но Санька не успел никого найти. Через месяц он был зарезан в коридоре общежития возле двери своей комнаты. Мать, дождавшаяся сына с войны и потерявшая его уже здесь, дома, обезумела от горя. В Санькиной гибели она винила невестку и возненавидела её так же горячо, как прежде полюбила. На работе Айшет попала под сокращение. Она осталась одна в чужом городе практически без средств к существованию. Но путь домой был закрыт для неё. Жизнь зашла в тупик.
Как-то вечером в комнату постучали. Открыв дверь, Айшет увидела одного из тех, кто подходил к ней на улице. Войдя в комнату и захлопнув за собой дверь, гость сказал:
- Ты оскорбила нашу веру, сестра. Но Аллах велит нам быть милосердными к оступившимся и помогать им стать на путь истинный. Я знаю, что ты сейчас в бедственном положении, поэтому пришёл помочь тебе, – он достал из кармана конверт и протянул его хозяйке. – Здесь немного денег. На первое время тебе хватит. Потом ещё поможем.
Айшет вынула деньги из конверта и обомлела – ничего себе "немного денег"!
- Это слишком большая сумма, – сказала она. – Я не знаю, когда смогу вернуть долг.
- Об этом не беспокойся, – ответил гость. – Вернёшь, когда придёт время.

* * *

И это время пришло. Чтобы рассчитаться с долгами и искупить свой грех перед Всевышним, Айшет должна была отправить чемодан с взрывчаткой в багажное отделение самолёта, в котором ей предстояло лететь самой, и при заходе на посадку в московском аэропорту привести взрывное устройство в действие.
- Нажмёшь вот эту кнопку на часах – и твоя душа будет чиста перед Аллахом, а твоя семья получит огромную сумму денег, - сказал инструктор, вручая Айшет электронные "Кассио".
Насмерть перепуганная девушка робко спросила:
- А если я не смогу нажать эту кнопку?..
Она ожидала жутких угроз в свой адрес и адрес своих близких, но гость оказался человеком уступчивым.
- В таком случае после посадки получишь свой багаж и передашь его мужчине, который сам подойдёт к тебе, – сказал он. – Но, сама понимаешь, за эту работу мы много не заплатим.
Девушка облегчённо вздохнула: у неё был выбор!
- Да, конечно! – воскликнула она. – А домой вернуться вы мне поможете? Мой отец…
- Поможем, – успокоил посетитель и сказал. – Чемодан получишь в камере хранения вот по этой квитанции. В наружном кармашке чемодана найдёшь билет на самолёт и паспорт на новое имя, – он стал подробно объяснять детали этой операции.
Проводив гостя, Айшет долго не могла успокоиться. Страх и надежда перемешались в её душе. Она уже твёрдо решила, что не станет взрывать самолёт и себя вместе с ним. Откуда ей было знать, что часы, которые она получила, были самые обычные, а "зловещая" кнопка слева не могла включить ничего, кроме подсветки. Привести в действие взрывное устройство при посадке самолёта должны были люди, находящиеся на земле. Ничего этого молодая женщина не знала, поэтому была относительно спокойна, расположившись в удобном кресле лайнера. Первое беспокойство охватило её, когда пассажиров попросили покинуть салон. Чуть позже при виде спецкоманды с собаками Айшет почувствовала приступ панического страха. Надо было срочно бежать. Она взяла такси и поехала в город. У неё хватило ума не возвращаться в общежитие. Там её ждала смертельная опасность от тех, кто поручил ей это задание. К родителям Саньки ей было нельзя, свекровь её просто не пустила бы за порог. Поселиться в гостинице тоже не было возможности, потому что у Айшет не было документов: от фальшивого паспорта она срочно избавилась, а настоящий остался дома. Трое суток девушка бесцельно бродила по городу, питаясь в закусочных и ночуя в парках, благо погода стояла тёплая. На четвёртый день она была совершенно измучена и морально, и физически. Все чувства притупились, даже страх отошёл на задний план. В таком состоянии Айшет сидела на скамейке парка, глядя перед собой невидящим взором. Вдруг на неё упала чья-то тень. Девушка подняла глаза и увидела перед собой немолодую характерно одетую женщину.
- Цыганка? – спросила женщина.
Айшет утвердительно кивнула. Женщина опять что-то спросила, но уже по-цыгански. Видя, что собеседница не поняла её слов, она укоризненно покачала головой.
- Говоришь, что цыганка, а языка не знаешь.
- Я приехала с Кавказа, – сказала Айшет, немного смутившись, и совсем тихо добавила. – Мне нужна помощь.
Женщина внимательно вгляделась в её лицо.
- Пойдём-ка со мной, – сказала она.
Автобусом они выбрались на окраину города. Там цыганка привела девушку в большой кирпичный дом и стала что-то оживлённо рассказывать хозяину дома, указывая на Айшет. В просторной прихожей стояло кресло с высокой спинкой. Не дожидаясь приглашения, девушка опустилась в это кресло, и приятная слабость волной накатила на неё. Цыгане продолжали о чём-то возбуждённо разговаривать. Из их беседы Айшет поняла лишь одно слово, единое для всех языков: "фоторобот". Но ей некогда было осмысливать значение этого слова – она проваливалась в глубокий сон. А предприимчивые цыгане уже прикидывали, какие льготы для себя они смогут выторговать у правоохранительных органов в обмен на это сокровище, нечаянно упавшее им  руки.

* * *

Сжимая в руке повестку, Вячеслав Сергеевич Осипов осторожно постучал в дверь. Услышав "войдите", он шагнул в кабинет. Взглянув на посетителя, следователь Зотов радостно воскликнул:
- А-а, Вячеслав Сергеевич! Рад вас видеть! Проходите, пожалуйста.
Обескураженный таким приёмом, Осипов подошёл ближе, вопросительно глядя на следователя.
- У вас есть вопросы ко мне?
- Ну что вы, Вячеслав Сергеевич, никаких вопросов! Я пригласил вас, чтобы принести извинения за причинённые вам неудобства и от лица нашего ведомства поблагодарить вас за то, что вы своим поступком спасли от гибели десятки человеческих жизней.
Зотов подошёл к Осипову и крепко пожал ему руку. Осипов ещё больше растерялся.
- Вы смеётесь надо мной! – воскликнул он. – О каком поступке речь? Я почувствовал страх и сбежал. Если это и поступок, то не тот, которым следует гордиться.
- Не скажите, Вячеслав Сергеевич, не скажите! – возразил Зотов. – Подавляющее большинство людей, даже умирая от страха, всё равно бы заняли свои места в салоне – по инерции, из боязни попасть в смешное или глупое положение и по множеству других причин. В вашем случае ко всем этим причинам добавлялась угроза неприятностей из-за сорванной командировки. Но, тем не менее, вы отказались от полёта. Я в этом усматриваю элемент гражданского мужества. Кстати, как у вас дела на работе.
Осипов вздохнул.
- Да какие могут быть дела у "террориста"? Вроде бы в коллективе работаю и в то же время один. В глаза никто ничего не говорит, но все стараются держаться от меня подальше – даже те, с кем прежде был в приятельских отношениях. Словно взрывчатку нашли у меня, и я до сих пор ношу её с собой. Начальство смотрит как на потенциального врага. В случае сокращения штатов  я первый окажусь за воротами.
- Не переживайте, – успокоил следователь. – Мы эту ситуацию исправим. Я планирую выступить по местному телевидению и рассказать об этом деле, поскольку оно успешно завершено. Вы будете представлены как герой, спасший уйму народа. А уволить героя никто не посмеет.
Вячеслав Сергеевич оживился.
- Значит, вы нашли эту, как её, Масхадову?
- Масудову? Да, нашли. Но она, скорее, жертва, чем преступница. Молодая женщина, попавшая в тяжёлые обстоятельства. Но с её помощью нам удалось обезвредить настоящих преступников. Ну и, конечно же, с вашей помощью тоже. Ещё раз спасибо вам!
Осипов опять почувствовал себя неловко.
- Я могу идти? – спросил он.
- Да-да, конечно! – ответил Зотов. – Но у меня к вам всё же есть один вопрос: вы финансовые катастрофы предчувствовать можете? Если да, то предлагаю вам свою дружбу.
Осипов улыбнулся.
- Пока не замечал за собой такой способности. Но если что-то почувствую, я вам непременно позвоню.
- Значит, договорились? Всего вам доброго!
- Всего доброго! – ответил Вячеслав Сергеевич.
Продолжая улыбаться, он вышел из кабинета.

               2004 г.