Битва за урожай

Небольшой отряд лучников осторожно пробирался в предрассветной мгле. Впереди уже были видны высокие заборы с колючей проволокой, когда предводитель отряда, долговязый парень, жестом приказал всем остановиться.
- Здесь разделимся на три группы, - сказал он сиплым голосом. – Вы двое зайдёте со стороны Томи и заберётесь в сад, где стоит домик с белой крышей.
Маленький пузатый мужичок и худая женщина, оба с испитыми лицами, согласно закивали головами.
- Ты и ты, - продолжал вожак, показывая на двух мужиков с хмурыми физиономиями, - зайдёте с противоположной стороны. Ваша цель – сад за железной оградой. А мы с Надькой пройдём дальше и навестим последний по той стороне сад.
- Ну ты мудрец! – сказал один из мужиков со злым сарказмом. – Нас с Колькой посылаешь туда, где два мордоворота с ружьями, а себе выбрал сад, в котором бывает один дедок, и тот на ладан дышит.
- Ты чем не доволен?! – с угрозой надвинулся на него вожак. – Сам же весь вечер ныл, что выпить невтерпёж, а теперь выступаешь! Да эти мордовороты ночуют в саду два-три раза в месяц, не чаще, а лук у них растёт самый шикарный. Короче, не хочешь – проваливай отсюда!
- Выпить-то я хочу, - не унимался мужик. – Но туда всё равно не пойду. Что ж ты сам не идёшь, если там бояться нечего? В общем, так: мы с Колькой навещаем дедка, а вам с Надюхой оставляем "самый шикарный лук". По-другому не согласен.
Вожак с досады сплюнул.
- Чёрт с вами! – сказал он, махнув рукою.

* * *

Пенсионер Матвей Степанович боролся со сном. Соперник по борьбе совсем уже было одолел старика, как вдруг шум снаружи прогнал дремоту. Матвей Степанович выглянул в окно, но ничего не увидел – было ещё совсем темно. Да и Шницеля что-то не слышно. Старик досадливо поморщился: надо ж было так назвать собаку! Это внук Гришка, баламут, дал псу такое имя. Дед Матвей пытался приучить собаку к другому имени, но псу, как видно, Гришкин вариант пришёлся по душе, и ни на какую другую кличку он не отзывался. Так и остался Шницелем.
Что ни говори, а Шницель очень хороший пёс, хоть и беспородный. Он добросовестно охраняет сад и никогда не бросит хозяина в трудную минуту. Беда в том, что в последнее время у него завелась подружка на другом конце садов, и с тех пор Шницель стал частенько по ночам фестивалить. Матвей Степанович улыбнулся, он любил свою собаку – умница! А какой красавец! Эх, дураки люди, платят такие деньги за тупых и безобразных псин, которые подчас грызут своих же хозяев, а того не понимают, что самая породистая собака – это дворняга. В ней, как в мулатке, смешение разных кровей самым наилучшим образом сказалось на внешнем виде и сообразительности.
Снова послышался шум. Старик опять выглянул в окно и в редеющем сумраке увидел, как двое мужиков торопливо выдирают с грядки лук.
- Вы что это?! Вы что это делаете, подлецы?! – закричал старик.
- Сиди тихо, старый хрыч, - со злой усмешкой сказал один из мужиков. – Не мешай людям работать.
Матвей Степанович бросился к двери, но она оказалась подпёртой снаружи. Старик несколько раз ударил плечом в дверь, но это не дало никакого результата. Тогда он опять вернулся к окну и стал протискиваться в тесный оконный проём. Грабители, бросив своё занятие, исподлобья наблюдали за ним. Несмотря на свои семьдесят три года, Матвей Степанович всё же смог выбраться наружу, больно ударившись при этом. Мужики с угрозой подошли к нему.
- Неймётся, старый козёл? Сейчас мы тебя успокоим.
Один из них схватил старика за горло и крепко прижал к стене домика. Другой достал верёвку и попытался связать его. Матвей Степанович отчаянно вырывался, чувствуя, что рука сжимает горло всё сильнее. Вдруг мужик убрал руку и дико взвыл – незаметно подкравшийся Шницель вцепился зубами ему в ногу и стал рвать её, мотая головой из стороны в сторону. Мужик яростно пританцовывал, пытаясь вырваться, но собака не ослабляла хватку. Второй грабитель быстро стянул с себя куртку и попытался ею прижать собаку к земле. Но едва он наклонился, Матвей Степанович наотмашь ударил его кулаком по голове. Тот рухнул наземь, но тут же вскочил на ноги и набросился на старика. Верный пёс, бросив свою первую жертву, крепко вцепился нападавшему в ягодицу. Дикий вопль вновь огласил окрестности. Тем временем тот, кого собака покусала первым, пришёл в себя. Сильно прихрамывая, он подскочил к собаке и что есть силы пнул её по рёбрам. Шницель выпустил свою жертву и, жалобно заскулив, пополз по траве. Матвей Степанович едва не задохнулся от гнева, в глазах на мгновение потемнело. Схватив обрезок металлической трубы, которым была подпёрта дверь домика, он стал охаживать им непрошеных гостей.

* * *

На следующий день почтальон принёс повестку, согласно которой Матвей Степанович должен был в означенное время явиться к следователю районного отделения милиции.
В кабинете кроме следователя находились двое потерпевших – недавние ночные гости.
- Что же вы, Матвей Степанович, решили на старости лет заняться злостным хулиганством? – спросил следователь, с любопытством разглядывая старика.
- Так ведь воры это, грабить меня пришли, - ответил старик.
- А вот они заявляют, что зашли попросить водички. Так было дело? – следователь посмотрел на потерпевших.
- Пить очень хотелось, - сказал один из них. – А он нас трубой железной. Собаку натравил… - мужик обиженно всхлипнул, по щекам пробежали слёзы, идентичные натуральным.
Следователь отпустил потерпевших. Он и старик остались в кабинете вдвоём.
- Что же мне делать с вами, Матвей Степанович? Тюрьма вам грозит.
- Но вы же понимаете, что не за водичкой они пришли в половине третьего ночи?
- Я-то понимаю, - вздохнул следователь. – Но зачем же было избивать их? Наказывать преступников надо в законном порядке, а вы учинили самосуд. 
- А вы бы стали их искать? Что-то я сомневаюсь в этом.
- Это верно. Не стали бы. У нас других дел полно, более важных. Что поделаешь – в стране разгул демократии!
Они немного помолчали. На тумбочке в углу негромко работал переносной телевизор, с экрана которого солнцеподобный председатель РАО ЕЭС рассказывал о перспективах развития своего предприятия. Неприязненно глядя на экран, старик сказал с горечью:
- Я всю жизнь вкалывал, с детских лет. Жил честно, копейки чужой не взял. А теперь меня грабят, кому не лень. Этим дай! – он кивнул в сторону телевизора. – Тем, шарамыгам, тоже дай! А попробовал старый Матвей защитить своё, его тут же в преступники записали.
Следователь пожал плечами:
- По закону они правы.
- А по совести?
- Совесть – не юридическое понятие. Её к делу не пришьёшь.
- Что ж у вас за законы такие, коль они с совестью вразрез? – старик насупился и замолчал.
- А зачем вам нужен такой сад, Матвей Степанович? – спросил следователь. – Всё равно ведь не дадут покоя. Взяли бы где-нибудь в Плешках или Сухой Речке, или ещё где-нибудь подальше от города.
- Стар я, чтобы далеко ездить. И денег на новый сад у меня нет. Да какие тут Плешки, - старик с досадой махнул рукою, - коль вы меня в тюрьму сажаете!
- Да не волнуйтесь вы так! – успокоил следователь. – Никто вас не посадит. Замнём это дело.

* * *

Матвей Степанович медленно шёл по аллее Героев. Дойдя до набережной, он присел на свободную скамейку, чувствуя, как от реки приятно тянет прохладой. Стоял чудесный летний день, ясный и солнечный, как улыбка Чубайса.
Но не солнечно было на душе у старого Матвея. Да, его отпустили, но отпустили только потому, что следователь его пожалел. А по закону, выходит, он преступник. Вот такие дела!
Постойте, а как же совесть? Совесть-то как? А никак! Не юридическое это понятие, а нравственное – стало быть, в расчёт не берётся. Да и кого она волнует, совесть эта? Разве что тех, у кого она есть. А таких становится всё меньше и меньше. Сейчас все заработками озабочены, а от совести какая выгода – морока одна. Не то нынче время.
Где совесть была, там лук вырос.

2002 г.