Травма

Во мне проснулось хозяйственное рвение. Дверка моего антикварного шкафа уже года два болталась на честном слове, и я решил ее починить. Взял пассатижи, молоток, еще чего-то, взобрался на стул и приступил к действиям.
Ну вот, пустили слона в посудную лавку. Неосторожное движение, и дубовая дверка полетела вниз. К несчастью, рядом, оценивая мои подвиги, стояла жена, и дверка шарахнула ее аккурат по межбровью.
Крики, конечно, слезы, упреки и так далее. Но рассечение изрядное. Травма, в общем.
Жена бежит в травмпункт. Ее встречают не очень ласково, я бы сказадл, с сарказмом.
- Что и тебя муж шарахнул ? Признавайся, голубка. Не юли.
- Да, шарахнул. Дверкой от шкафа. Нечаянно.
- Оригинально, - хохочет врач. - Дверкой и нечаянно. Он что ее с ее петель содрал, чтоб тебя шарахнуть. Можно было и более простой вариант найти. Но как ловко шарахнул, мазурик. Прямо промеж глаз. Тютелька в тютельку. Ты ему должна спасибо сказать за ювелирную работу. Шрам прямо-таки совпал с межбровной морщинкой, так что красота твоя сохранится в первозданном виде. Только выражение лица будет более строгим и загадочным.
Жена подивилась такой интерпретации положения дел.  Говорит доктору, что он бессердичный арап. Снова рыдает, но уже не из-за боли, а от обиды за причиненный моральный ущерб. Врач ее кое-как успокаивает и мастерски заделывает повреждение.
Прошло несколько лет. Случилась перестройка, и  мы рванули когти за океан. Поскольку я был артист балета и к тому же заслуженный, меня приняли с распростертыми объятиями. С тех пор я вместе со своими дамами наслаждаемся высоким уровнем жизни.
Вскорости дочь упорхнула из семейного гнезда. Ей предложили хорошее место в какой-то Нью-йоркской фирме. Укатила и укатила. Пожелали удачи
Через некоторое время звонит по скайпу. Рыдает, демонстрируя свою рсцарапанную и частично окровавленную физиономию. Говорит, что опаздывала на работу и побежала за автобусом. Но поскользнулась, упала и проехала метра три физиономией по асфальту. А девка-то красавица и на тебе - такой казус.
Дочь рыдает, жена в панике. Я пытаюсь тоже зарыдать, но у меня не получается. Мне вся эта история начинает казаться странной. Зная темперамент моей дочери,  я не могу  представить ее бегущей что есть мочи за автобусом. Я сочувственно сокрушаюсь, но червь сомнения продолжает меня грызть. Я чувствую, как на моем лице проступает злорадная улыбка, как у того русского врача, починившего мою жену. Только теперь я понял в полной мере реакцию отечественного эскулапа. Ведь в основе ее лежит наши разбойные представления о жизни. Помните: «И за борт ее бросает в набежавшую волну». Ведь это так естественно, так по-волжски, размашисто. Повозжался ночку и за борт. Всего и делов-то. Вот и дочку какой-нибудь охломон шарахнул. А может, и даже наш соотечественник, прибывший сюда на ловлю счастья и чинов. 
Через несколько дней дочь позвонила снова. Сказала, что все в порядке. Красоту ее несравненную американская медицина сохранила. Царапины быстро заживают. А директор фирмы ее похвалил за самоотверженность. Ведь она пришла на работу в таком ужасном состоянии.  И никакого недоверия и сомнения относительно источника членовредительства. Духовные скрепы у них какие-то другие.