Мишка - попрошайка

     Что случилось с природой и климатом на острове за последние  пять лет, не могли объяснить ни метеорологи, ни биологи и даже ни зоологи. Но это уже следствие ниже сказанного. Где бы вы ещё увидели медведя – попрошайку? А нам посчастливилось насладиться этим незабываемым зрелищем на трассе «Невельск – Южно-Сахалинск» .
     Казалось бы, разгар лета, середина августа, рыба должна идти на нерест в реки к родниковым  истокам – ан, нет: рыбы нет не в Анивском  заливе, не в Татарском проливе, так, кое-где в Охотском море. Медведь спустился с севера Сахалина на жировку, зима-то не за горами, а рыба не идёт. Вот и приходится выживать мишкам, ягодами сыт не будешь. Начинают тогда они озоровать: то телёнка задерут, то  курятник разнесут. Особенно хулиганят подросшие медвежата с мамашами. Стали близко подходить к населённым пунктам, а, если свалка где, так там целыми семьями промышляют. Уж, который год егерские заслоны ставят, отпугивают петардами, а всё равно, то тут, то там натворят дел косолапые. Были и человеческие жертвы. Голодный  зверь – страшный зверь.
     Ехали мы из Невельска с очередной не очень богатой рыбалки с приятелем Алексеем. Машина у него добротная – джип «Гранд Чероки». По грунтовке в дождь на перевале – это серьёзная заявка. Только мы перевалили Большой Камышовый хребет, Алексей нам говорит:
   - Хотите Сашку – попрошайку посмотреть?
   - А кто это? – спросила я.
   - Медведь. Рыбину достань и кинь её в окно на обочину.
   - Страшновато что-то,- забеспокоилась я, скорее от своего вечного чувства женской  перестраховки.
   - Не бойся, он не тронет, рыбу возьмёт и уйдёт в лес, а потом, мы всё-таки, мужики с Анатолием, защитим тебя.
     Я выбросила горбушу и закрыла окно, Алексей несколько раз нажал на клаксон и крикнул:
   - Сашка, обед подан!
   - А почему Сашка, а не Мишка? – удивился Анатолий.
   - Лесники поставили знак «Осторожно! Медведь!». Ну, а наш народ любит хохму, подписали «Сашка!». Он, кажется, не в обиде. Только знак таинственным образам каждый раз куда-то исчезал.
     Я пожалела, что моя камера разрядилась. Через несколько минут из молодой пихтовой поросли вышел медведь - трёхлеток, довольно крупного размера, но очень худой, шерсть клоками свисала с его боков, зверь явно голодал. Он сильно потянул носом и  смело двинулся к дороге. Внимательно посмотрел на машину, помотал головой,   видно запах свежей рыбы сводил его с ума. Потом в два прыжка оказался рядом с приманкой. Не обращая на нас внимания, он схватил рыбину и съел её с великим удовольствием. После чего мишка обошёл джип, поняв откуда рыбий дух идёт, сел на дорогу и стал махать лапой, мол, дайте ещё.
   - Видал, как голод надрессировал. Просит добавки, - засмеялся Алексей, - ну, что, выделим пайку, жалко бедолагу?
   - Конечно, - согласились мы.
   - Алёша, а сколько ему нужно в день таких рыбин? – спросила я.
   - Да штук восемь, смотря, сколько он не доедал, а  - то и все десять.
     Мы бросили ему второго лосося, но и этого было мало.
   - Ну, всё, хватит, малыш, мы тоже рыбку любим, - засмеялся Анатолий.
     Мимо меня проскользнул антрацитовый глаз медведя и лапа с длинными острыми когтями.
   - Ну-ну, вот этого, Сашка, не надо, -  возмутился Алексей и включил противотуманные фары, а следом и сирену.
     Только мы его и видели.
   - Ну, как вам мишка? – спросил он и просигналил три раза, - прощай, друг.
   - Впечатляет, - ответила я и спросила, - Алёша, а в чём причина не рыбного лета в этом году?
   - Раньше лосось из Тихого смело шла в Анивский залив, там и рек много – Лютога, Сусуя, Цунай – это же их нерестовые места спокон веков. Но вот построили завод по сжижению газа. Там же пирс два километра, танки снуют день и ночь – всё это отпугивает рыбу. Поэтому она и идёт через залив Анива и Лаперуза в Японское море вдоль западного побережья Сахалина, минуя нас. Выходит завод перекрыл ей путь в залив.
   - Другой причины ты не видишь?
   - Нет, потому как всё началось после запуска завода.
   - Да, я помню этот жёлто-ядовитый шлейф дыма из огромных заводских труб. Мы его наблюдали с Холмского перевала.
   - Его и с самолёта хорошо видно, - подтвердил Анатолий.
   - Алёша, но там, же Тонино-Анивский заповедник. Как же позволили строительство такого гиганта?
   - Приезжал Олег Митволь, что-то сделал. Хоть лес перестали валить без нужды, сопки тревожить.
Это, же, какая красота была! Пригородное – пляжи, в Ялте такого нет. Тропическая растительность: тут тебе и магнолия, и маньчжурский лимонник, дикий виноград, самшит. Воздух – чистый зефир! Люди со всего Сахалина приезжали отдыхать. Нужно было курорт  строить, а не завод.Наши-то всё в Китай едут в санатории, какие деньжищи туда везут. Чем тут плохо?  Сказали государственная необходимость. Так стройте ниже, оставьте людям райский уголок. Самое курьёзное то, что юг Сахалина вообще не газифицирован, а Корсаков до сих пор углем отапливают, не говоря уже о посёлках. Слава Богу, угля много на острове, но цены на него, ой, как кусаются. Правильно говорят: «сапожник без сапог». На газе сидим, а задыхаемся в угольной копоти.
   - А может, действительно, завод нужнее? – засомневалась я.
   - О людях надо думать в первую очередь.   А теперь, вот, и рыба ушла. На ней жили. Работы нет, ловили, продавали, как-то выживали.  И что сейчас? А-а-а… - он отчаянно махнул рукой,- знаешь, больно и обидно. Такой богатый и прекрасный край. Люблю я его, потому и переживаю так. Как бы вместе с мишками народ не сел на трассу? Вот весело будет!
     Потом мы ехали молча. Моё гнетущее состояние вылилось в жёсткие  спотыкающиеся  строки:
 
     Распорото тело пляжа, и сопки упали в море,
     А вместо зелёной долины стоит алюминиевый город.

     Зловеще  дымит сизый факел, маяк его путь вторит,
     Шальные мечутся чайки, словно о чём-то спорят.

     Горят голубые  форсунки  в чужих нам невиданных далях,
     Но только не в наших сёлах и даже не в наших падях
    
     Как будто и было счастье, и вроде -  не было горя,
     Как будто не было места, как только у этого моря.