Маленький Принц и кукла Барби

Изучение иностранного языка - дело нелегкое. Иной человек и на родном языке с трудом изъясняется, письмо грамотно написать не может, а о том, чтобы на чужом языке пару фраз прокукарекать, и речи быть не может.

Для восьмиклассника Толи Плюшкина грамматика русского языка давалась относительно просто. Да, просто, относительно соседа по парте Сереги Долоткова и двоечника Кости Комарова. Те, хоть и были русскими от рождения, но домашнее задание предпочитали делать, заглядывая в чужую тетрадь.

Толиковская простота познания родной речи оценивалась где - то между тройкой и четверкой, что же касалось английского языка, то тут была твердая тройка. Трудно сказать, что мешало Плюшкину стать знаменитым переводчиком: частая смена преподавателей, отсутствие дополнительных учебных пособий, природная лень или просто нежелание общаться с проклятыми капиталистами, а также их полное отсутствие в родном городе. Короче, английского, впрочем, как и других иностранных языков, Толик практически не знал.

Атмосфера, царившая в 8А, да в самой школе, не способствовала росту успеваемости. Половина класса после сдачи экзаменов должна была навсегда покинуть стены родного заведения, и это означало, что на учебу и дисциплину данным товарищам можно было махнуть рукой, что, кстати сказать, они со спокойной душой и делали. Почему - то учителя в школе ошибочно считали, что стоит к сильному ученику посадить слабого, как успеваемость обоих резко подскочит. На деле выходило наоборот: сильный ученик под влиянием соседа - оболтуса начинал скатываться до его уровня. Вирус лени и разгильдяйства очень устойчив и заразителен.

В школе изучали два иностранных языка: немецкий и английский. Толик занимался в группе “инглишей”. Его соседом по парте был заядлый троечник и прогульщик - Андрюша Пономарев. И если Плюшкин иногда все же заглядывал в учебник, чтобы выучить тему или прочитать текст, то Андрюша даже забыл, что такая книга, как “English book”, существует на белом свете, да и на уроках он был нечастым гостем. Присутствие Пономарева в классе вовсе не означало, что данный ученик занят учебой. Андюша или спал, или был занят всем, чем угодно, только не данным предметом. Сегодня он при помощи перочинного ножа ремонтировал свои наручные часы.

Прозвенел звонок, и в класс, слегка прихрамывая, вошла учительница Светлана Петровна. Она поздоровалась и оглядела присутствующих.

На задней парте сидел отпетый хулиган - Андрюша Бульбасов. Позавчера у него произошло выяснение отношений с Андреем Новосельцевым, после чего оба не пришли в школу, а вчера вечером Плюшкин случайно встретился с Новосельцевым у магазина. Андрюша стоял в темных очках. Увидев Толика, он улыбнулся и снял свою шпионскую маскировку. И в очках, и без них Андрюша выглядел одинаково: огромные черные синяки почти полностью закрывали глаза, оставляя лишь узкие щелочки. Эти следы недавней разборки делали его похожим на стрекозу. Бульбасов выглядел не намного лучше, и в данный момент он сидел,  глядя в карманное зеркальце, любовался своей милой физей, тихо напевая при этом: “Сосидж, сосидж, ах какой сосидж!” - единственное слово, которое знал по-английски.

За соседней партой, дирижируя простым карандашом, важно восседал Санька Простоквашин, и что-то мурлыкал из репертуара группы “Boney M.” Толик прислушался. Простоквашин не обладал большим словарным запасом буржуйского языка, а потому его песня ограничивалась одной фразой: ”Бони э-э-эм!” Его сосед Санька Долматов молча любовался фотографией данной группы, слушая столь необычное исполнение песни любимых музыкантов. Рядом лежала целая стопка снимков: “ABBA”, “Beatles”, “Rolling Stones” и прочих музыкальных идолов загнивающего капитализма. Когда он первый раз принес данные фотографии в школу, и, вынув из портфеля неосторожно разложил их на своей парте, то чуть не отправился домой, за родителями.
 
Учительница географии Алла Петровна, увидав у восьмиклассника целую стопку каких- то снимков, вдруг покраснела и громко и нервно крикнула на весь класс:
 
- Немедленно уберите эту порнографию!
- Это не порнография, - обиделся Санек.
- Я знаю, что некоторые ученики приносят в школу эту гадость! - фыркнуло Петра творение.
- Это не порнография, - еще раз повторил Долматов, но фотографии все же спрятал.
И Толик лишний раз убедился, что культура и образование – вещи, не всегда совместимые.

Порнографические снимки действительно гуляли по школе. Чаще всего это были плохо переснятые эротические карты. Стоило такое чудо от 30 до 50 копеек за штуку. Спортсмен борец Игорь Костиков из параллельного класса приобрел целую колоду. На переменах он собирал толпы парней, хвастаясь обнаженными красотками. Иногда Игорек пеликаньей походочкой подруливал к стайке девчонок и, выбрав самую скромную, совал ей в лицо одну из фотографий. Увидев голую женщину, та от неожиданности охала, краснела и убегала в туалет под дружное ржание парней. И Толик смеялся со всеми. Правда, не так громко, как другие, но это действительно забавно: вот бы, вдруг, увидев снимок голого мужчины, Плюшкин бы запричитал и побежал бы в туалет от стыда. А как тогда в баню ходить? Что он, не мужик, что ли? Половое воспитание в школе, да и во всей стране было на низком уровне.

Игорю Костенко крупно повезло: он раздобыл медицинскую брошюру о физиологических и анатомических особенностях мужчины и женщины. Сидя за спиной у Плюшкина, Игорек вместе с Олегом Языковым увлеченно поглощали полузапретную литературу.
За тихо шушукающими антропологами уютно свили свое гнездышко две Ленки: Токарева и Подберезова. На парте у них лежал журнал с модными выкройками.
Светлана Петровна достала из портфеля старенькую потрепанную книгу и, положив ее на учительский стол, обратилась к классу с необычным вопросом: “Поднимите руку, кто читал “Маленького принца” Антуана де Сент-Экзюпери”? В классе воцарилась гробовая тишина. Название слышали многие, но никто не поднял руку. “Неужели никто не читал?” Молчание. “Ай-ай-ай. Стыдобина!”

И вдруг, махнув рукой на школьную программу, на домашнее задание, Светлана Петровна открыла эту удивительную книгу и начала читать. Все распахнули от удивления рты и собственные зашторенные от посторонних души. На лицах стали зажигаться тихие счастливые улыбки. Присутствующие словно окунулись в незаметно ушедшее детство. Два десятка “обормотов, лентяев и динозавров”, как их ласково окрестила классный руководитель Галина Владимировна, словно маленькие дети слушали, смеялись и переживали за Маленького Принца.

Толику вдруг вспомнилась его первая учительница - Быкова Галина Павловна, умершая два года назад от белокровия. За последние четыре года учебы никто из учителей не читал им вслух, тем более сказок. Ученики, окончив три класса, словно навсегда расстались не только с первым учителем, но и с тем удивительным временем, когда ты еще веришь в сказки и постоянно ждешь чуда. Они словно пересекли невидимую границу и попали в другой, более взрослый мир, не совсем еще взрослый, но уже не детский. Сменились не только учителя, сменилось отношение к ним. Нет, это не означало, что все стало плохо. Человек должен взрослеть. Но там, вместе с первой учительницей, осталась та удивительная страна доброты, той душевной теплоты, которой постоянно не хватало за последние несколько лет. И не то, чтобы все учителя стали злыми черствыми, нет. Окружающий мир меняется с каждым годом, становясь более злым и серьезным. И ты, и твое окружение меняется вместе с ним.

Книжка была небольшой, но при всем желании Светлана Петровна не успела бы прочитать ее за один урок, а потому некоторые части она просто пересказывала, чтобы успеть сказать самое главное.

Да, меняются времена. Раньше, в первых классах, вместо политинформации покойная Галина Павловна доставала из шкафа фильмоскоп и показывала диафильмы. При этом она читала вслух, а класс радовался и весело смеялся, глядя на литературных героев. И белая стенка служила экраном для этого необычного кинозала. Ученики приносили из дома свои любимые диафильмы, и фильмотека постоянно обновлялась. Длился этот “киносеанс” 25 минут.

Повзрослев, мы сами стали готовить и проводить настоящие политинформации. Делались вырезки из газет, приклеивались в тетрадку. Говорили о важнейших событиях в стране и за рубежом. Тетради обязательно проверялись, чтобы выяснить: а готов ли ты к уроку, подкован ли идеологически, готов ли дать отпор своим идейным противникам? Некоторые, наиболее ленивые, умудрялись засунуть в тетрадку целую газету. Таких нерадивых учеников ругали, но двоек не ставили.

Иногда приходили настоящие лекторы, и политинформации проводили в актовом зале, но чаще это были комсомольцы из старших классов. Они что - то скучно и тихо бубнили себе под нос, а учительница шикала на класс, призывая послушать и обещая, что в будущем каждый может оказаться на его месте. На прошлой неделе пророчество классного руководителя сбылось, и ряд комсомольцев отправился в четвертые классы проводить политинформации. Тема для лекций была произвольной.
Толик попал в 4Б. Учитывая весь свой школьный опыт, он не стал забивать светлые головы юных пионеров разъяснениями о ясной, безукоризненной внутренней и внешней политике нашей коммунистической партии. Плюшкин решил рассказать будущим строителям коммунизма о злобной выдумке  проклятых капиталистов - о кукле Барби.
Статью о ней он прочитал в одном из номеров журнала “Собеседник”. В ней рассказывалось, как готовилась первая пробная партия этих игрушек, и что она из себя представляет. Дети слушали, раскрыв рот. Для американцев, выросших в бездуховном капиталистическом мире, кукла с ее постоянно увеличивающимся гардеробом была хлопалкой для выбивания денег из родительского кошелька. Американские дети просили для своей любимицы новые и новые наряды, и деньги утекали из семейного бюджета. А наши простые советские девчонки из 4Б, привыкшие сами шить платьица для кукол, слушали этого странного лектора и думали: “Мне бы эту Барби, неужели б я ее не одела?”

Когда Толик закончил свою лекцию, учительница поблагодарила его и обратилась к своему классу: “Ну, а вы хотели бы иметь такую куклу?” Тон вопроса был строгий и не подразумевал какого - либо другого инакомыслящего ответа, кроме “Нет”. И она этот ответ услышала. Среди сорока юных ленинцев нашлись все же несколько смелых парней, которые смогли тихо промямлить нужное слово. И это был наш ответ загнивающему капитализму!

А Женьке Грязнову достался 4В. И он рассказал подрастающему поколению, что из японских учебников изъяли русскую народную сказку “Репка”. Потомки самураев узрели в ней призыв: “Объединяться под руководством бородатого дедушки”, т.е. Карла Маркса.

После уроков всех восьмиклассников собрали в актовом зале. Комитет комсомола и партийная организация школы решили провести анкетирование, проверить уровень политической зрелости своих учеников. Всем раздали листочки и попросили ответить на ряд вопросов. Касались они в основном международной обстановки. Последний из пунктов гласил: “Что такое расовая дискриминация?”
Листочки собрали, и секретарь комсомольской организации Башмакова Надежда Николаевна начала просматривать ответы. Она не только руководила комсомолом в школе, но и преподавала русский язык с литературой, а также являлась классным руководителем 8Б. Снисходительная улыбка играла на ее партийном лице, когда он читала ту ересь, которую написали ее воспитанники. “Где находится страна, в которой правит диктатор Самоса?” “Где- то в Африке.”

Внезапно она побледнела, и недавняя улыбка спала с ее лица, как белое покрывало при открытии нового монумента. Какой - то “умник” на последний вопрос умудрился написать так: “Расовая дискриминация - это когда русские бьют морду евреям”. Надежда Николаевна подозвала своих коллег по работе. Необходимо было по почерку узнать, кто умудрился написать такую крамолу. Виновника не нашли, наверное, он написал свое послание левой рукой. Листочек изъяли и уничтожили.

Слова “Идеология” и “Идиотизм” начинаются с одной буквы. Иногда они пересекаются. И какой нужно иметь изощренный ум, чтобы увидеть в сказочной собачке Жучке агента мирового коммунизма, а в кукле Барби идеологического диверсанта!

Плюшкин еще раз улыбнулся, вспомнив ненайденного расиста. А в это время, Светлана Петровна уже добралась до конца книжки. Класс, а точнее, присутствующая его половина, замерла. Даже Андрюша Пономарев отложил в сторону свои часы. Ах, как бы хотелось, чтобы эта сказка никогда не кончалась! Но время неумолимо. Учительница прочла последнюю страницу и глянула на присутствующих. В классе стояла необыкновенная тишина. Удивительная атмосфера человечности и душевной теплоты, царящая в помещении, невидимыми потоками пронизывала каждого, отогревая замерзшие души и заставляя чаще стучать молодые горячие сердца, и божественные потоки невидимых слез пролились на них, чтобы полить семена человечности и доброты, заложенные великим гуманистом, подарившим миру свою удивительную книгу.

Внезапно прозвеневший звонок, словно ушат холодной воды, окатил присутствующих своим мерзким дребезжанием и вернул к школьной действительности. Защелкали замки открываемых сумок, зашелестели убираемые с парт учебники и тетради. 8А ожидало тяжкое испытание - урок математики. Галина Владимировна, добрейшей души человек (если это не касалось ее предмета), уже приготовила для своих родных “оболтусов и динозавров” пачку двоек, проверив контрольную работу по алгебре.

Толик глянул в окно. Одинокое белоснежное облако, похожее на корону, медленно проплывало в голубой дали. И где- то в бескрайних просторах необъятного космоса, на родной планете, обхватив колени руками, сидел грустный Маленький Принц. Толик кивнул ему. Маленький Принц привстал, дружески помахал ему рукой и улыбнулся.