Игра в неигрушки

Третий день льет дождь. Боже, такое ощущение, что погода намерена еще больше усугубить мое депрессивное состояние. С другой стороны это немого умиротворяет даже. Спокойный тихий дождь. Люди под зонтиками куда-то торопятся, рефлекторно отпрыгивая от края тротуара спасаясь от брызг проезжающих машин. Что-то есть определенно схожее между людьми и каплями дождя. Подобно им мы так же всю жизнь суетимся, кружимся, куда-то спешим или что-то просто куда-то нас тянет. А потом – земля.
А ведь действительно. Где-то в Атлантике рождается капелька пара. Она устремляется вверх, постепенно растет по пути. Достигнув вершин, она собирается в стаю таких же капелек. Гонимые ветром, они направляются дальше по своему жизненному пути, пока в определенный момент капелька станет настолько тяжелой, что больше будет не в силах удерживаться в небе. И даже в этот момент, на пути к земле, она еще живет, играет с ветром, и такими же капельками как она.  И вот он конец, опять-таки у всех разный: у кого-то дерево, у кого-то лобовое стекло авто, купол зонта, крыша, или Бог знает что еще, в любом случае, конечный пункт назначения – земля.
Так вот и мы – люди. Все спешим, суетимся и не подозреваем, насколько близко в данный момент может оказаться земля.
Внезапно зарделся звонок домофона, вырвав меня из спонтанных философских размышлений.
- Да. – односложно ответил я в трубку домофона.
- Это Аня. -  сквозь как всегда «исправно» работающий домофон расслышал я, и открыл дверь.
- Привет, что-то случилось? – поинтересовался я, когда Аня вошла уже в квартиру.
- Привет Юр! Да нет, просто пришла вас навестить. – ответила она, снимая промокший плащ.
- В такую погоду… Промокла вся, еще не дай Бог простудишься. Пойдем на кухню, я тебе чая с малиной заварю. – предложил я.
- Спасибо, не откажусь.
- Саши дома нет. У него срочные дела на работе. Я один тут скучаю.
- Да я знаю, что брат на работе. Я с тобой пришла поговорить.
- Со мной?! – удивился я. – О чем?
- Саша беспокоится о тебе, говорит, ты сам не свой последнее время стал. Постоянно о чем-то думаешь  и, уже замучил его чрезмерной опекой и беспокойством.
- Замучил? Это он так сказал?
- Ну… где-то в этом роде. Я что, дословно запоминала что ли?!
- А что плохого в том, что я о нем беспокоюсь?
- Значит, пройдена граница разумного, раз Саша уже о тебе стал беспокоиться. Его ни столько это напрягает, как твое состояние.  Юр, тебя же точно что-то мучает. Мы же часто с тобой секретничали. Ты же знаешь я, и выслушать, и посоветовать могу, и не ляпну лишнего ни кому.
- Да, глупости все это! Не бери в голову, все хорошо! Вон, пей чай пока горячий.
- Ну, были бы глупости, ты бы так не бродил как тень – весь в своих мыслях, а даже если и глупости… Что, я зря суда по дождю перлась? Хоть глупости послушаю. – с улыбкой проговорила Аня.
- Ань, даже и не знаю с чего начать…
- А ты начни с начала – не ошибешься!


«С начала, говоришь? Я уже и не помню, с чего все началось… Хотя, даже сейчас не могу понять, что под этим многозначительным «ВСЕ» нужно понимать, что именно послужило переломным моментом в моей судьбе.
Вроде бы рос, как и все нормальные дети. Играл с машинками и всякими роботами… Даже, хыххх, будучи наивным ребенком мечтал быть дальнобойщиком, так как любил эти огромные грузовики.
Сам не пойму, как в юности для себя открыл, что я - гей. Да, и случилось все в первый раз как-то банально: компания друзей, очередная пьянка по поводу или без. Почти в бессознательном состоянии, а значит, вынужденно остаюсь ночевать у друга. Просыпаюсь утром с головной болью и, как ни странно, саднит задница… Судорожно вспоминаю, что же было ночью… мммммда, очевидно, трахались. «И что?» – задаю себе вопрос… Да ничего, вместо отвращения, может даже паники, я чувствую только разочарование в том, что, получив такой, можно сказать «экзотический» опыт, я жалею только о том, что так напился, и практически не помню, как это было. По прошествии  стольких лет я сейчас думаю, какой же я охренительно убежденный был натурал, что наличие в моем опыте однополого секса не вызвало даже и малейшего отрицания по поводу случившегося.
Ну и что ты думаешь?  Я даже не попытался сделать вид, что ничего не было. Напротив, как только окончательно проснулся мой друг, я принялся у него расспрашивать, что да как случилось. Меня даже не покоробил озвученный им факт, что это я его стал раскручивать на секс, а никак не он, так как мой мозг почему-то именно этот фрагмент помнил отчетливо.
К лютому удивлению моего друга, я стал настаивать на заполнении пробелов в моей памяти, но не его рассказами о проведенной ночи, а новыми впечатлениями.
Ой, бедный Костик, он чуть со стыда в тот момент не сгорел, а я, как похотливый дятел, долбил ему мозг новым предложением заняться сексом. И с воплем, что мне проще дать, чем  убедить в том, что это не правильно, аморально и тому подобное, он все же согласился…
С больными-то головами особо не потрахаешься. Так что встречу назначили на следующий день. Посчитав, что еще раз уговорить на это Костика не получится, я решил испробовать все сразу. Уже, как говорится, будучи в ясном уме и трезвой памяти, я для себя отметил, что все это мне понравилось куда больше, чем секс с девушкой. Этого на тот момент мне было достаточно, чтобы для себя определить, что я гей. Это мой путь. И кто, и что об этом думает – мне плевать. Может, ты скажешь, что это решение было спонтанным, легкомысленным, необдуманным… А я даже с этим и спорить не буду – именно так и было. Все же были в юном возрасте, когда считаешь себя мудрым Конфуцием, а паспорт то от силы два года назад получил.
Ровным счетом, как не понимал я, что оказался геем, так же и не понимал я, как умудрился влюбиться в Костика. С ним-то было все куда сложнее. После нашей второй ночи парень долго со мной даже встречаться не хотел, не мог посмотреть в глаза… Я, дурак, тогда на него обижался, ну что тут такого, гей или не гей, кого волнует чужое дело? Но он, как более застенчивый, как я тогда думал, а сейчас могу сказать, более сознательный, понимал куда отчетливей реалии нашего мира, боялся непонимания родителей, друзей, да и в целом общества.
Но я не был бы собой, если бы не добился своего… Хотя не понимал его стремления все скрывать, ради того чтобы мы были вместе, я все же пошёл на все его условия. Как я уже говорил выше, я в него влюбился. Я был на седьмом небе от счастья, когда узнал, что это чувство взаимно! Мне хотелось кричать об этом на каждом углу, сообщить всем о том, что я люблю, я счастлив, а он все требовал держать в тайне. Боже, как меня это бесило. На этой почве стали случаться ссоры и дабы успокоить своего любимого, я каждый раз обещал, что не открою нашу тайну. Я действительно любил его по-настоящему, и ради его спокойствия и лучезарной, озорной улыбки я был готов заткнуть свое непонимание его поведения куда подальше. Блин, ну чего мне стоило сдержать себя в руках, находясь с ним и друзьями в одной компании. Я был готов целовать его сочные малиновые губки вечно, а тут мы на людях – нельзя! Нельзя даже обнять, взять за руку, так что, поцелуй в тот момент был только моими грезами.
Со временем, я научился и из этой скрытности получать удовольствие: постоянно от всех скрываться, украдкой его целовать, прятаться по подъездам и наслаждаться каждой клеточкой его тела, когда кого-нибудь из наших родителей не было дома.
Мы строили планы на будущее: собирались поступать в одно и то же учебное заведение на один факультет (благо хоть в этом вкусы совпали), жить вместе, создать семью».

* * *

– Ты и сама наверное ни раз убеждалась, что когда все хорошо и гладко, на это всегда существует судьба, или злой рок, или кто его знает, что еще, в общем, некая штука, которая непременно во всей это идиллии поставит жирное «НО!».

* * *

«Итак, НО! Как всегда, пипец подкрался незаметно! Дамы и господа! Сегодня в этой роли выступает моя многоуважаемая, незабвенная и самая любимая мамочка!
Как говорится, ничего не предвещало беды. Обычный, по-весеннему теплый майский вечер. Мы с Костиком готовились к выпускным экзаменам, зарывшись в учебниках у меня в комнате. Папа всегда приходил с работы не раньше восьми вечера, мама на час раньше, так что в запасе было еще пара часов, чтобы себя не контролировать в порывах лишний раз поцеловать Костика. Настроиться на учебу в присутствии Костика мне всегда было сложно. Я постоянно отвлекался, засматриваясь на его серо-голубые глаза, аккуратненький носик,  в меру пухленькие а губы. В такие моменты я набрасывался на него со страстным поцелуем, зарываясь поглубже пальцами в его русые волосы, крепко прижимая его к себе за затылок. До сих пор мурашки по коже как вспомню вкус его губ, его стройное натянутое как струна тело подо мной…
Собственно, в один из таких моментов  я и набросился на Костика, подмяв его под себя, ровно, как описывалось выше. Клац, поднимаю голову, а на пороге комнаты стоит «Гитлер в юбке» - по совместительству моя мама – раньше с работы пришла.
Ты думаешь, как в «Ревизоре», немая сцена? Не с моей мамой! Признаться, хорошо зная ее, я все же не ожидал настолько бурной реакции. И из человека, которому было глубоко пофиг, я превратился в человека да ну на фиг, который реально испугался за своего любимого и свою маму.
Мама, будучи гипертоником, вполне реально в таком состоянии могла схлопотать гипертонический криз и как следствие – инфаркт. Костя, был на грани обморока. Он стал как тень, бледнее простыни, постепенно вжимаясь в пол.
Впервые я был в ситуации тихой паники. Старался сохранить самообладание, но мысленно я вопил, как девчонка, насаясь по комнате со скоростью ошпаренной курицы с соответствующей траекторией движения. Дергая себя за косы в припрыжке ни хуже Сейлормун.  Наконец, в голову пришла здравая мысль – отправить Костю домой. Под шквал маминых воплей, содержание которых я даже понять не мог, просто мой мозг от шока воспринимал их как единый гул, я проводил Костю до дверей. В таком состоянии я не хотел отпускать его одного, но иного выхода не было, нужно было как-то успокоить маму. Сказав ему, что бы тот не беспокоился, потому что обязательно все улажу, я закрыл за ним дверь. Может оттого, что я вывел Костю из-под «обстрела», тем самым сняв одну задачу, мой «сервер» стал соображать немного лучше и быстрее.
– Ну что ты молчишь, тварь такая?! Тебе что, совсем нечего мне сказать?! – прокричала мама.
– Что именно тебя интересует? – робко уточнил я.
– Ты что, гад, издеваешься еще надо мной? – гневно прошипела  она в ответ.
– Судя по твоему поведению, ты прекрасно все видела и все поняла… Что мне тебе объяснять? Ты хочешь услышать подтверждения? Ну что ж, я гей, – смиренно ответил я.
– И у тебя, тварюка такая, еще язык повернулся такое матери сказать?!! – преодолевая мыслимые значения децибел человеческого голоса, проверещала она.
– Тогда зачем спрашивала? Если не хотела слышать… Я гей, таким родился и это никак не исправить, да я и не хочу, и не буду даже пытаться. Я люблю Костю, он любит меня… Я счастлив, мам, безумно счастлив, разве для тебя это не важно?
– Что значит родился? Значит это я виновата, что родила выродка, мерзость?!!
– Мам, ну ты, что, в самом деле?!! Успокойся, тебе нельзя так волноваться! Тебе же плохо станет.
– Ааааааа! О матери он думает! А ты подумал о матери, когда язык ему в глотку по самые гланды совал?!!! Сволочь!!! Как ты мог?! КАК?!!! – блажила мама.
– Мам, неужели ты за это меня так возненавидела?
– Ты опозорил всю нашу семью!!! И ты еще спрашиваешь?! Да я ни то, что тебя ненавижу, я проклинаю тот день, когда ты на свет появился!!! Будь ты проклят, ничтожество! Будь ты трижды проклят!!! – уже рыдая навзрыд, кричала мама.
– Мам, ну все, хватит, умоляю, успокойся…
– Не тронь меня! Видеть тебя больше не могу!!!
– Ты, выгоняешь меня из дома?!!
– Я не могу больше находиться рядом с…
– Можешь не продолжать… я все понял! Прощай!!! – крикнул я, хлопнув за собой дверью.
М-да, такого я от нее не ожидал… Я допускал мысль, что само собой, такая новость родителей не обрадует, но я и предположить не мог, что все обернется именно так. Выйдя из квартиры, я тут же позвонил Косте. Тот уже к тому времени был дома, но голос его до сих пор дрожал. Я так и не смог ему сразу сказать, что меня выгнали из дома. В тот момент я даже не думал о том, где и на что я буду жить, даже тупо не думал, где ночевать буду этой ночью.
Я бесцельно бродил по городу пытаясь осмыслить то, что сегодня произошло… Ночь постепенно спустилась на город, окутывая меня своими холодными объятиями. Изрядно продрогнув, я добрался до железнодорожного вокзала, где затесавшись в толпе пассажиров ожидающих прибытия поездов, проспал до утра на вокзальной жестяной лавочке.
Проснувшись, с иронией поздравил сам себя с Днем Победы. Включил, отключенный по приходу на вокзал, мобильник.  Отец засыпал СМСками. Хорошо, что выключил мобильник, еще одна серия праведного гнева родителей в день – это перебор.
Костику звонить не стал. А что мне ему сказать? Что меня выгнали из дома? Что бы он на стены лез от того, что не может мне ни чем помочь – это жестоко! Это мои родители, моя проблема, и его нагружать этим нельзя!
Вновь звонок от отца. Тем не менее, желание выяснять сейчас отношения с ним так и не появилось, поэтому его звонки и СМСки я продолжал игнорировать.
Прежде чем окончательно отчаяться я решил испытать последний шанс – обратиться к своей бабушке. Очевидно единственному родному человеку, который у меня остался, и то если та, тоже не отвернется от меня, как и мои родители.
Я долго топтался у ее подъезда, прежде чем решился войти и позвонить в ее дверь. Все же собравшись с духом, я шагнул в подъезд.
Бабушка встретила меня как обычно, очень радушно, хотя весьма удивилась столь раннему визиту.
– Юрок! Внучек! Вот не ожидала тебя сегодня так рано увидеть! – радостно поприветствовала меня бабушка, открыв дверь. – Входи мое сокровище!!!
– Привет, бабуль. С праздником тебя!!! – нарисовав улыбку, поприветствовал ее в ответ.
– Выходной, семь утра, а ты тут. Случилось чего? – немного встревоженно поинтересовалась она.
– А мама не звонила тебе или папа? – уточнил я.
– Боже ж мой, нет! Точно что-то случилось! – уже явно нервничая, воскликнула она. – Да рассказывай скорее!!!
Деваться было некуда. Не от меня, так от мамы она бы все равно узнала… Я рассказал ей все. Что случилась вчера: о ссоре, о том, что меня мама выгнала из дома, о том, что ночевал на вокзале и, от этого никуда не деться было, и о, собственно, причине ссоры. Бабушка молча выслушала меня, с суровым выражением лица. Я никогда не видел ее такой; из всегда улыбающейся доброй, любящей бабушки, она превратилась в сурового, волевого, жесткого человека. 
Дослушав мой рассказ, она молча встала, подошла ко мне и отвесила увесистый подзатыльник. Я, немного съежившись, молча почесал затылок. Понятно, тут теперь мне тоже не рады…
– Не хочешь спросить за что? – твердым голосом спросила бабушка.
– Ну…,  за что? – неуверенно протянул я, не ожидая в ответ ничего хорошего.
– За то, что ты не пришел сразу ко мне! По городу он шлындал, на вокзале с бомжами ночевал!!! Ух, как дала бы еще раз, да посильнее, - прорычала бабушка, постановочно замахнувшись, - Если у тебя мать дура, это совершенно не означает, что это у нее наследственное!!! Я своего внука никогда не выгоню, кем бы он ни был! Ты понял меня?!!
– Да, бабуль… - виновато опустив голову, прошептал я.
От ее слов у меня все сжалось в груди… Наверное, я действительно был полным идиотом, потому что не понимал Костика. Ведь он знал, что так может быть, и пытался это объяснить мне, но я, по собственной глупости, этого не понимал. И поэтому не был готов к такому повороту событий и сейчас, когда я это осознал, понимание бабушки и ее беззаветная любовь ко мне оказалось самым важным и волнующим моментов в моей жизни.
– Тююю… - протянула она. – А ну не реви! Значит так! Пока жить будешь у меня. Я сейчас поеду к вам домой и поговорю с этой истеричкой и папашей твоим. Даже если они меня послушают, то все равно у меня поживи пока. Пусть поостынут.  Ну а если нет, тогда будем жить вместе. Хоть пенсия небольшая, проживем как-нибудь. 
– Спасибо, бабуль, ты у меня самая любимая! – проговорил я, кинувшись ей на шею.
– Ну будет, внучек, не плачь… Все хорошо будет, я старая, знаю, что говорю!!! Улыбнулся... Ну, вот и славно! – утешала меня бабушка.
Бабушка велела мне идти на кухню и позавтракать, а сама отправилось в комнату, чтобы переодеться. Не успел я приготовить себе чай, как раздался звонок в дверь. Бабушка, бурча себе что-то под нос, поспешила открыть дверь.
– Доброе утро мам. Юрка у тебя? – услышал я тревожный голос отца.
– А ты что, уму разуму его учить пришел? – рыкнула бабушка.
– Нет, я просто всю ночь его искал, волновался, чтобы он глупостей не натворил…
– Хорошо ж ты его искал, что ко мне только к утру приехал… - продолжала наседать бабушка.
– Не хотел тебя среди ночи такими новостями беспокоить… Так он у тебя?
– Да, – односложно ответила она.
– Может, ты меня впустишь, мне, то есть нам, нужно с ним поговорить…
– О чем, и кому это нам? – вмешался я в разговор, выйдя из кухни в прихожий коридор.
– Юрок, сынок, как хорошо, что с тобой все в порядке… - затараторил отец.
– А что со мной могло случится, не маленький ведь уже… Так о чем ты хотел поговорить?
– Юр, послушай, хотя… Пусть она тебе сама все рассказывает… - выпалил он и выскочил в подъезд.
– Ба, ты что-нибудь поняла? Что это было?!! – удивленно поинтересовался я.
– А леший его знает, – протянула бабуля, пожимая плечами.
Сквозь приоткрытую дверь из подъезда начал доноситься голос отца и матери. Услышав ее, мое сердце опустилось куда-то в пятки и начало бешено колотиться. Сквозь заглушающее эхо я расслышал, что мама далеко не  в боевом настроении, наоборот, папа ее заставлял что-то сделать, а та робко отнекивалась, говоря, что не сможет, что она так не хотела… Но вот, под локоть отец втаскивает мать в квартиру. Увидав ее, я действительно был в замешательстве. Откуда у мамы такой виноватый вид, поникшая голова, и даже мелкая дрожь в руках. Неужели папа вспомнил, что он мужик и вылез из-под ее каблука???
– Ну что молчишь?! Вот он, перед тобой! Говори!!! – практически крича, приказал маме отец.
– Сынок, прости меня, прости… - плача проговорила мама.
– Мама и ты то же прости меня… - сдерживая слезы, ответил я.
– Подожди, сын, пусть она сначала все расскажет, а потом уже и прощения просит, – каким-то смеренным вдруг тоном заговорил отец, приобняв меня за плечи.
– Да что еще произошло?! – вдруг взволнованно вскрикнула бабушка.
– Я… я… я… - с трудом выдавливая слова, начала мама, – вчера…, когда ты ушел…
– И что? – уже не выдержал я и начал ее поторапливать.
– Сынок, я просто была в ярости и не знала, что делать и как быть, – продолжила она… – Я думала, что вместе… мы сможем решить эту проблему…
– Вместе… Мама, вместе с кем?!! – в панике, догадываясь, о чем она хочет сказать, прокричал я. – Вместе с кем, МАМА?!
– Вместе с родителями Кости…
– Боже! Бедный Костя!!! – вскрикнул я. – Мне нужно срочно к нему… Как он там в одиночку все это пережил… Боже…
– Постой, Юр, - остановил меня отец, – тебе сейчас к нему идти, смысла нет.
– Почему?!! Его родители посадили под домашний арест или что?! Я им все объясню, я не брошу его одного!!! – кричал я.
– Сынок, прости, пожалуйста, - плача причитала мама. – Кости то больше нет…
– То есть, нет? Его что, увезли из города куда-то?! Они его хотят от меня спрятать?! – истерил я, ощущая, как отец все сильнее прижимает меня за плечи.
– Сыночек, мужайся, Костя умер, – еле слышно ответил отец. – Пока вскрытия не было, но врачи полагают, что у него остановка сердца, – продолжил он.
Я практически отчетливо слышал, как и мое сердце разбилось звоном дюжины хрустальных бокалов. В голове диким ором раздавались слова: бежать, к нему, немедленно!!! Я рывком вырвался из объятий отца и бросился прочь из квартиры, не предавая ни малейшего значения, что мне кричат в след. Только побежав несколько кварталов я начал понимать, что не знаю, куда я бегу… Ведь дома его наверняка нет, я понятия не имею, в каком морге он находится, а даже если бы и знал, то все равно, меня бы к нему не пустили… Осознавая собственное бессилие и главное, то, чтобы я не делал и не старался, я его уже не верну, я просто рухнул на колени посреди тротуара.  Это было какое-то помутнение рассудка, я в принципе не понимал где я и, что вокруг происходит, да в тот момент мне это было совершенно не важно, я даже не мог заплакать. Слышал только свое дрожащее дыхание и молил Бога лишь о том, что бы оно прекратилось, и я оказался рядом с Костей.
Дальше было все как в тумане. Из всего я только помню бело-синее лицо моего любимого, лежащего в гробу. После похорон, я больше никогда не видел его родителей. День за днем меня все больше одолевало чувство вины, поэтому, мне было невыносимо больно смотреть им в глаза. Ведь из-за меня, из-за моей семьи  они потеряли своего сына. Я не уберег, не защитил своего Костика, и нет мне в этом прощения.
 Тем не менее, мне пришлось жить дальше. Домой я так и не вернулся. Да и как я мог туда вернуться? Общаться с ней, есть пищу, которая приготовлена ею – это просто предательство по отношению к Косте. Я остался жить у бабушки. По крайней мере, до тех пор, пока не поступлю в универ.
Ну, сама понимаешь, от родителей зависеть больше я не мог, а бабушка никак бы не смогла помогать мне, оплачивать учебу. Постоянная зубрешка принесла свои плоды. Я очень успешно сдал выпускные экзамены, что позволило мне поступить на бюджет в универ. Да что и говорить, за учебниками я хоть ненадолго забывал о Косте, и обо всем что случилось, может, эта учеба и помогла мне не сойти с ума…
Видимо я удачно выбрал профессию, так как обучение в универе мне давалось очень легко. К занятиям я практически не готовился. Того что я слышал на лекциях и прилежно записывал в конспект мне вполне хватало, чтобы заработать свою пятерку.
Что же касается остальной студенческой жизни… Не мог я веселиться, общаться со сверстниками… Как же я могу это делать, если из-за меня Костя этого лишился, а главное, зачем мне это без него.
С другой стороны… После лекций была еще уйма времени, и все это время я думал, думал, думал и думал… Стал себя ловить на мысли, что я очень сильно устал… Устал от всего,  устал жить без него, без моего Костика.
И, знаешь, только лишь в моей голове промелькнула мысль о суициде, как однажды вечером, мой сосед по комнате в общаге заявляет, что его достала моя вечная депрессия. И в приказном порядке он мне велел одеваться и идти с ним. Я сначала подумал, что он тянет меня на какую-нибудь очередную студенческую тусовку, оказалось, нет. Меня же ничего вокруг не интересовало, и как выяснилось, Сашка не тусовался вечерами и ночами, а работал официантом в довольно приличном ресторане. У них неожиданно уволился официант, и он притащил меня.
Конечно, у меня не все получилось с первого раза, Сашка постоянно меня поправлял: как правильно сервировать стол, как принять заказ, как правильно подать меню, винную карты и т.п. Его труды не прошли даром. Вскоре, я с подносом перестал выглядеть как корова на льду.
Конечно, спустя время я оценил, что Сашка для меня сделал. По сути, он направил меня на путь избавления от депрессии. Работа заняла все мое свободное время и мне уже практически не оставалось времени для того чтобы терзать себя и часами горевать о Костике. Как ни странно, хоть изредка, но ко мне стали приходить приятные воспоминания о Костике. Со временем, эти всплывающие в памяти приятные моменты стали вытеснять душевную боль и безысходность его утраты.
И как всегда, почувствовав, что мне так становится легче, я нагрузил себя по полной: учеба, спорт, работа и так по кругу, не оставляя себе ни минуты свободного времени. Конечно, это привело к хроническому недосыпу, но это мелочи, по сравнению с мыслями о суициде.
Уже близился конец первого учебного года. Саня для меня стал единственным другом. Видимо, я в жизни когда-то все-таки сделал что-то хорошее, раз мне судьба послала его. Благодаря ему я начал выкарабкиваться из депрессии, а работа помогла сначала слезть с шеи бабушки, а потом и вовсе я сам был в состоянии ей помогать, чем собственно и занимался.
Так вот, к концу учебного года я начал думать, что я смог пережить смерть Кости. Однако, мои умозаключения опять таки были развеяны Саньком. Как-то по дороге на работу он мне сказал, что руководство достал мой то печальный, то суровый вид. Гости приходят в ресторан отдохнуть и получить хорошее настроение. А тут я со своей кислой миной. Он меня предупредил, что если не начну улыбаться, то меня вытурят рано или поздно с работы. Мне быстро нарисовалась картина годовалой давности. Возвращать все на круги своя мне уже не хотелось, да и терять работу тоже не прельщало. Так товарищ Юрий был вынужден обзавестись дежурной улыбкой. Какое-то время Санька это устраивало. Потом и этого ему показалось мало -  ему искренность подавай! И я подал. Так вот Санька снова научил меня улыбаться и смеяться.
Как бы то ни было, первая годовщина со дня его смерти мне далась нелегко. Девятое мая – в универе выходной и по счастью у нашей смены в ресторане тоже. Проснувшись, я поспешил в церковь и заказал сорокоуст. Слезы накатывали все время, но я держался, как мог. Санька еще потягивался в постели, когда я вернулся в общагу.
– Юрчик, что случилось?! – воскликнул Саня, увидав меня.
– Ничего… - все что смог выдавить я и упал на кровать, уткнувшись в подушку лицом. Я не хотел плакать, ради светлой памяти Кости, да и ради себя, но Санькин встревоженный вопрос почему-то разбил последнюю линию обороны и слезы хлынули сами собой.
– Юрик, Юрок! Да что случилось! – не унимался Саня. – Брат, не пугай меня! Может, расскажешь?
– Ты не поймешь… - процедил сквозь слезы я и сам себе усмехнулся, сколько нужно было пережить и что и КОГО потерять, чтобы понять нежелание Кости оповещать всех о нашей любви.
– Ну, я вроде не совсем уж дебил, чтобы не понять…
– Сань, не обижайся. Я не  о том… -  возразил я, взглянув на друга.
– Да знаю. Я это специально сказал, что бы ты ни замочил всю подушку, – улыбнувшись, гладя меня по плечу, сказал Санек. – Ну, а теперь рассказывай…
– Сань, сегодня год со дня смерти Кости… он умер из-за меня…
– Ты что его убил? – как то с подколом уточнил он.
– Нет, не собственными руками, а поступками, непониманием… И тем, что не смог его защитить…
– От кого?!
– От моей собственной матери…
– Она его, что ли убила?!
– Ну, нет, конечно.
– Ты был все же прав, ничего не понимаю… И Костя, он кто, твой брат?
Я не смог ему ответить. Просто отрицательно покачал головой.
– Друг?
– Нет Сань, он был моей первой и единственной любовью…
Санька немного поморщил лоб, как будто ему пришлось приложить усилия, чтобы мозг мог сказанное осмыслить. – Так, раз такое дело, то ты приходи в себя, иди, умойся, а я скоро приду.
– Ты куда?! – испуганно поинтересовался я.
– Парня нужно помянуть, я в магазин, куплю все что нужно. Заодно и расскажешь все. Я-то думал, что ты просто застенчивый и тебя нужно просто расшевелить. А тут вон какая история…
– Тебя совсем не напрягает то, что я гей?
– Меня? Нет, у нас чуть ли не каждый второй официант гей, если бы меня напрягало, я бы что с ними работал рядом? – с улыбкой ответил он.
– А ты-то сам как? – уточнил я.
– Я, я по девочкам, если ты не заметил, – с улыбкой ответил он.
– Ой, прости придурка, как-то о твоей Людмиле забыл, – треснув себя по лбу проговорил я.
– Но, если быть откровенным… ТОЛЬКО МЕЖДУ НАМИ!!!
– Конечно! – торопливо ответил я.
– Ну, пара - тройка парней была у меня. Но девчонки мне нравятся больше, поэтому я с парнями я уже давно ничем не занимался и не тянет…
Саня очередной раз помог мне в трудную минуту. Оказался рядом и, узнав мою тайну, не отвернулся, а подставил плечо, ну и жилетку конечно. Мы весь день провели за разговором. Я рассказал ему обо всем, как было. Потом он, что бы отвлечь меня от мрачных мыслей и тоски по Косте, поведал о своих нетрадиционных подвигах. Так что, если раньше мы с твоим братом были просто хорошими друзьями, то после этого дня мы стали лучшими друзьями, можно даже сказать братьями!
Сдав удачно сессию, мы с Саньком взяли по две недели отпуска в ресторане, и отправились по домам.
Если Саня ехал домой с нетерпением, так как соскучился по родным и друзьям, то я поездку домой расценивал как очередное испытание – как мне удастся бродить по тем местам и находиться там, где я был счастлив с Костей. Сам того и не ожидал, но новой волны боли не последовало. Я просто гулял по улицам родного города, с грустью вспоминая о самых ярких и светлых событиях, связанных с Костей. И на его могиле уже не было слез, печаль, мрачная удушающая печаль и горечь от того, что рядом он уже никогда не будет. Наверное, психологи назвали бы эту стадию смирением…
Время отпуска промелькнуло незаметно, и я вернулся на работу. Тут началась очередная веха моей судьбы.
Казалось бы, всего лишь двухнедельное отсутствие, но нас с Саньком наши коллеги засыпали вопросами: как отдохнули, да что нового… Сквозь веселую трель работников общепита и ненавязчивое рычание управляющего о том, что пора бы преступить к работе, так как скоро открытие, я расслышал чей-то манящий бархатный голосок, обрамленный нотками задора.
- Иван, извините, пожалуйста, за опоздание…
Я обернулся к насупившемуся управляющему. Перед ним стоял, прости, по-другому сказать не могу: ОН!!! Парнишке на вид едва 18 лет, среднего роста, худенький такой, темные волосы с каштановым отливом были аккуратно уложены в ломаный ирокезик… И вот это чудо повернулось ко мне, услышав от начальника отпущение «греха» в виде опоздания. Его глаза… Блин. От них просто невозможно было оторваться: два огромных черных бриллианта, было ощущение, что в их блеске было сосредоточено все озорство и доброта мира одновременно.
Я весь вечер за ним наблюдал. По залу он летал как метеор. Нет, это не было проявлением «паники» из-за массы заказов, просто он все делал быстро и грациозно, а эта лучезарная улыбка, огоньки его глаз… Будь я клиентом, я бы то же на чай ему оставил больше чем обычно. Наши девки, да их собственно и можно понять, то и дело подзывали его: Коленька то… Коленька это…
Да не смотри ты на меня так! Ничего у меня не потекло! Просто парень был чертовски красив и обаятелен. Я на него смотрел как, например, на очень красивую машину, или картину, на что-то, что ооооочень радует глаз, но у меня и мысли не возникло затянуть его в постель. Хотя, теоретически, это было возможно… Девчонки у нас особой скромностью одарены не были, так что, как разведка донесла, в первую же его смену начали чуть ли ни в штаны к парню залазить и тот, дабы избавиться от напасти, объявил, что он чистокровный гей. Девчонки, конечно, сразу остыли, правда, кое-какие пацаны оживились, но это не в счет…
Для меня до сих пор загадка, почему из всех парней, мужчин Колечек выбрал именно меня. Тем более, что я даже в «очереди» не стоял. Сашка наш, ты сама знаешь – находка для шпионов, вот у него Колек и выяснил, что я гей и давно не в отношениях.
Когда как-то после смены в туалете какого-то клуба он прижал меня к стенке и впился своими манящими губками в мои губы, я ни то что, не смог его оттолкнуть, у меня даже такой мысли не возникло.
Наши отношения развивались очень стремительно, настолько стремительно, насколько неудержимым был Колечек. Думаю, об этом моменте ты в курсе… Тебя же брат оповестил, что через две недели как вернулся на работу, он с друзьями снял двушку. Теми друзьями как раз были мы с Колей.
Меня поначалу все эти молниеносные решения и такие быстрые перемены в моей жизни несколько раздражали. Но знаешь, как-то пришли мы после смены ни рук, ни ног, а с утра еще на пары брести. Без сил я рухнул в кресло дожидаться, пока Саня освободит душ. Колек, как всегда в суете пробегая мимо, плюхнулся ко мне на колени. Он просто нежно приобнял меня за шею, робко чмокнул в губы. И ты знаешь в эти несколько, казалась бы банальных движения, было вложено столько любви, столько заботы, и его взгляд, как будто он хочет мою усталость забрать себе, хотя и он вымотался не меньше моего. От его взгляда у меня что-то запекло в груди, и сердце затрепетало, как будто после смерти Кости оно остановилось и только сейчас забилось вновь!
– Я тебя люблю, – на кончиках губ прошептал я.
– А я тебя крепче – с милой улыбкой ответил Коля.
– В смысле крепче?! – недоуменно, как полный дебил, уточнил я.
– Я люблю тебя крепче! – прошептал он, поцеловав мои губы.
Наш букетно-цветочный роман длился больше месяца. Мы чуть ли ни каждый день дарили друг-другу какие-нибудь подарочки, памятные безделушки, устраивали друг-другу сюрпризы, но нашей такой яркой и сильной, но все же влюбленности не суждено было перерасти во что-то большее…
– Доброе утро, Юр! – пожелал Саша, когда тот вошел на кухню.
– И тебе того же, Сань, – сонно ответил я.
– Что? Не выспался?
– Да. У Колечка всю ночь температура была. Видимо простудился.
– Во блин! И где умудрился то… Пусть к врачу обращается. – предложил он.
– Естественно… На пары он по любому не пойдет. Пойдет на прием к врачу. К работе то с простудой его не допустят. Поэтому, больничный нужен…
Где-то после обеда Коля позвонил, что уже возвращается из поликлиники домой. Сказал, что врач ему прописал курс лечения, и отправил восвояси. Что он собирается выпить таблетки, и лечь спать, и чтобы я не беспокоился.
– Что-то дерганый какой-то сегодня? – заметил Саня.
– Просто за Колю переживаю…
– Ну, все простывают. Что ты так волнуешься?
– Он просто не звонил с тех пор, как вышел из поликлиники.
– Так он же сказал, что спать ляжет…
– Саш, ну это было около двух часов дня. Ну пусть пока домой добрался, пока покушал. Ну, максимум в половину четвертого  спать лег. Но время уже полночь, а он все не звонит!
– Ну успокойся, что себя накручиваешь, мы уже в подъезде. Сейчас увидишь своего Колечка! – подбадривая, потрепал меня за плечо Санек.
В квартире свет нигде не горел. Мы тихонько вошли, чтобы не разбудить Колю. Включив в коридоре свет, я ничком проскочил в комнату, разделся и вышел на кухню к Сане.
– Ну как он? – поинтересовался тот.
– Спит. Не стал его будить.
– А температура есть?
– Откуда я знаю? Я же сказал, что не стал будить.
– Юр, ну мог бы лоб потрогать осторожно, – предположил Саша.
– Ты прав, вдруг у него жар… - заключил я и отправился в комнату в сопровождении друга.
Я потихоньку присел на край кровати. Коля лежал как всегда у стенки, уткнувшись в нее лицом.
– Да нет. Все нормально, температура спала, – прошептал я, положив ладонь Коле на лоб.
– Вот и хорошо! – так же шёпотом, ответил Саша. – Я спать. Сил даже на душ нет.
– Саш, постой, включи свет, – тревожно протараторил я, продолжая ощупывать лицо Коли.
– Что случилось? – встревожился Саша.
– Что-то и лоб, и лицо ненормально холодные… Коля, Коленька, проснись!!! – я стал его звать, тормоша за плечо. – Боже! У него лицо синее! – Воскликнул я, лишь Саша включил свет. - Коля! Проснись!!! – уже не на шутку испугавшись, стал вопить я.  – Саша!!!
– Я уже звоню в скорую помощь!!! – торопливо ответил он.
– Коля, да что с тобой???!!! ПРОСНИСЬ!!! ПРОСНИСЬ ЖЕ!!! – продолжал кричать я.
Не знаю. У всех ли такая реакция или только у меня… Но вместо того, чтобы трезво мыслить и пытаться что-то сделать, я тут же впал в истерику. Слезы хлынули сами собой. Я уже не слышал, что говорил Саша, что он делает… Я просто тряс за плечи Колю и все твердил, умолял «ПРОСНИСЬ, ПРОСНИСЬ…», но Коля не открывал глаза. Саша оттащил меня от него… Даже наверное он просто скинул меня с кровати, так как я не реагировал на его просьбы. Что-то делал с ним, разговаривая с кем-то из скорой помощи по телефону…
– Что с ним? – немного совладав с собой, спросил я у Саши.
– Юрочка, пожалуйста, крепись… У Коли не бьется сердце, он умер, – дрожащим голосом сообщил Саша…
Уже потом, после вскрытия, врачи сказали, что у него была острая аллергическая реакция на антибиотик. Они полагают, что он умер во сне и ничего не почувствовал. Я не могу в это поверить, он ведь задыхался, неужели он не проснулся, не мог вызвать скорую или позвать на помощь… Меня опять не оказалось рядом, когда я так был нужен своему любимому человеку. Судьба дала мне второй шанс любить и быть любимым, и я снова не смог спасти своего любимого.
И опять все с начала, опять все по кругу… Я даже не успел толком раскинуть крылья, как их тут же подпалили. Тебе не передать словами, что тогда со мной творилось. Это было просто невыносимо, тем более, что новая рана пробудила старую.
Я не представляю, КАК? Но, Саша помаленьку, потихоньку, но помог если не справиться, то хотя бы заглушить мои страдания и терзания. Если бы ни он, я бы тогда не выкарабкался. Саша всегда был рядом, не отпускал меня от себя ни на минуту. Сейчас то я, конечно, понимаю, но тогда, когда лишь малость оправился от удара, и я хоть чуть стал смотреть на то, кто и что меня окружает и вообще, что происходит, для меня было некой загадкой, что это все стоило Саше, и хоть он и был моим лучшим другом, я задавался вопросом, зачем ему это было нужно, бросил бы меня да и все. Я ему был просто безмерно благодарен за то, что он был в моей жизни.
Знаешь, тогда я и помирился с мамой. Саша, как-то позвонил родителям, наверное, был уже в отчаянии, и рассказал о случившимся. Внезапное появление родителей – это, наверное, первый случай, который меня немного отрезвил от горя. И мамино лицо, когда она меня увидела зареванного на кровати, с которой я не подымался уже пару недель после похорон. Я тогда практически ничего не ел… видок, короче был еще тот.
Я закричал, что никого не хочу видеть, чтобы все ушли. Но, блин, мамино лицо, я до сих пор отчетливо помню, как оно искажалось в каком-то, не знаю, шоке, удивлении… Блин, даже сейчас не могу передать словами, слезы душат… Она кинулась ко мне, крепко обняла, прижав к груди, начала успокаивать, просить прощения за то, что не приняла меня, таким как есть. Понимаешь, она плакала вместе со мной, разделяя мою боль. Наверное, в тот момент это было для меня очень важно и жизненно необходимо.
Конечно. Родителям пришлось уехать: работа и все такое, но мама и папа постоянно звонили, приезжали на выходные. Порой мама с Сашкой разговаривала даже больше чем со мной. Он был ее глазами и ушами. Если он говорил, что со мной все в прядке, та только тогда успокаивалась.
Так постепенно я вернулся к работе и учебе. И все стало по-старому, как до появления Колёчка. И, как ни странно, в ресторане  же я познакомился с одним мужчиной. Хотя, скорее, это он познакомился со мной. Он был весьма старше меня. Так. На вид среднестатистический мужик, как выяснилось успешный предприниматель, лет чутка за сорок, начал так ненавязчиво приставать, когда я его обслуживал. Но, я все игнорировал. Ведь на людях он это делал очень осторожно, чтобы ни кто не догадался, а мне было наплевать. Просто никак на это не реагировал, он же на людях не посмеет распустить руки или еще что в этом роде.
Но, дальше – больше… Потом стал подкарауливать после смены и тому подобное… Подарки стал дарить, в любви признаваться… А мне, любовь нужна??? Я уже от этой любви столько натерпелся, что ну ее куда подальше!
А потом, знаешь, ночами все равно накатывает, и, порой до боли не хватает кого-нибудь под боком. Хотя бы просто обнять, уткнуться в плечо, или тебя бы кто обнял. В такие моменты я начал доходить до того, что в какой-то степени, мне было не очень то и важно, кто это мог бы быть. Конечно не так что бы первый встречный. На тот момент, я для себя осознал, что этим кем-то не суждено быть моему любимому, тогда, почему бы им не быть тому самому мужику. Если мне не суждено любить, так я хотя бы сделаю счастливым другого человека. Вот так вот я и согласился. Что там говорить, все были в шоке. Мама, памятуя о своих прежних ошибках, осторожно высказала свое мнение, но настаивать не стала, ровно, как и папа. Зато Саша, необремененный ничем, был в полном негодовании, твердя, что он меня чуть ли не вдвое старше и т.п., но мое решение было непреклонным.
Тем не менее, у меня получилось жить с нелюбимым. Не знаю, может…, может потому, что я слабаком по жизни оказался, может, меня просто сломила потеря любимых, но я  с Мишкой жил, как за каменной стеной. Он весь был и жил для меня и ради меня. То, что он меня безумно любил, было видно, пожалуй, даже слепому, ну и я его старался не обижать, а платить за добро добром. Я даже стал винить себя за то, что не могу ответить на его чувства тем же. Однако ж, даже не любя его, я по-своему был с ним счастлив.
 В один прекрасный декабрьский день, мы с Сашкой прогуливались по магазинам – покупали новогодние подарки. Миша с друзьями укатил на зимнюю рыбалку и поэтому, с Саньком мы были не ограничены во времени.
После долгих поисков я таки нашел, то, что хотел подарить Мишке. Как-то сложно сделать подарок человеку, у которого практически все есть. По крайней мере, то, что бы я мог позволить себе ему купить. Он коллекционировал ручки фирмы «Паркер». И я случайно наткнулся на одну, которой у него нет, видимо что-то из новенького. Я ее всю кручу-верчу, рассматриваю, убеждаясь, что такой у него точно нет. Как вдруг зазвонил телефон…
– Да… - односложно ответил я на звонок.
– Юр, это Витя. – услышал я в ответ.
– Да, Вить, я тебя узнал, конечно. Номер же определился… А, что звонишь? Ты разве не с Мишей на рыбалке?
– Да как-то с ним… Тут понимаешь, какое дело…
– Да что ты мнешься? Что-то случилось? – еще с хорошим настроением продолжил я.
Когда услышал ответ, я просто закатился истерическим смехом и даже телефон из рук выронил.
– Что ты так ржёшь?! – не понимая мое состояние, поинтересовался Саша, подбирая с пола мой телефон и отскочившую батарею с крышкой.
– Извините, – робко обратилась продавец. – Вам понравилась ручка? Вы будете покупать?
– Ру-ру-ручка понравилась… - ели  выдавил я из себя.
– Юр, ну хватит, расскажи, что смешного тебе сказали? - попросил Саша.
– Понравилась ручка, но покупать ее не будем… - продолжил отвечать я продавцу, игнорируя вопросы Саши.
– Почему? – неуверенно спросила продавец, так как мой смех закончился, а слезы наоборот набирали силу.
– А потому, что человек, которому я хотел купить этот подарок, только что утонул…
По правде сказать, после этого я отключился… Очнулся уже в окружении бригады скорой помощи от запаха нашатырного спирта или Бог его знает чего еще…
Знаешь, был фильм такой, кажется «День сурка» назывался, только в моем случае не день сурка, а жизнь сурка. Вроде бы события и люди меняются, а, сука, результат один хрен неизменен…
И снова похороны, снова одиночество, снова депрессия и так полюбившееся мне самобичевание.
К своему удивлению, выяснилось, что Миша оставил завещание, согласно которому мне перешла квартира, в которой мы жили и довольно приличная сумма денег.
После смерти Миши, родители решили, что это меня может окончательно добить, и начали подыскивать квартиру в моем городе, чтобы быть рядом. Не скажу, что прям уж повезло, но маме подвернулся вариант в моем подъезде, только тремя этажами ниже. На двушку им весьма не хватало, так что, дабы не показаться сыном, не желающим видеть своих родителей, я дал недостающую сумму. Таким вот чудесным образом, родители поселились по соседству».

* * *

– Ну, вот вроде бы и все тебе рассказал. Теперь ты понимаешь, почему я волнуюсь о твоем брате? Не спрашивай, как так получилось, что он стал моим, прости за выражение «очередным». Он все прекрасно знал и все равно… Твердил, что любит меня с нашей первой встречи еще в университетской общаге, что он лучше умрет, чем проживет хотя бы еще один день вроде и со мной, но без меня. Можешь мне поверить, стараясь его защитить, я всячески противился этому. По этому поводу мы однажды сильно поругались, что где-то с месяц даже не разговаривали.
– А от кого защитить? – спросила Аня, отпив из чашки последний глоток чая.
– Ань, ну как от кого? От себя!
– Я уже давно убежден, что случайности в смертях моих любимых нет ровным счетом ни какой! Я просто проклят!
– Хоть ты и жуть говоришь, но, после всего, что ты рассказал, пожалуй, я с тобой соглашусь. Только, столько времени прошло уже… лет шесть вы уже вместе? Почему сейчас? Что с ним что-то может случиться?
– Уже совсем скоро семь. Не знаю, Ань. Сколько мы с ним вместе столько я и боюсь его потерять. Первый год вообще тяжелый был, потом вроде как-то успокоился что ли. А вот недавно… как будто дурное предчувствие, вот и волнуюсь… Думаю, теперь можешь представить, как трудно было мне решиться на отношения. Я его даже спустя столько лет не стал любить меньше, даже больше. Я не могу его потерять. Я не переживу его смерть.
– Юр, тебе нужно сходить к «бабке», – предложила Аня.
– К кому?
– К бабке, ведуньи, ведьме, экстрасенсу - как хочешь называй, но тебе нужна помощь, если ты прав, то без нее тебе не справиться, а если ничего нет, то тогда хоть душа успокоится.
– А хоть одна бабка сказала, что нет проклятья, порчи, или хотя бы сглаза?
– Моя подруга то же так думала, потом сходила к одной женщине и после визита полностью изменила свое мнение.
– Значит, просто она более виртуозно промыла ей мозги! – безоговорочно заключил Юра.
– Ну, ты же не глупый, если шарлатанка, то ты поймешь и просто уйдешь, а вдруг нет? Тем более, не забывай, Саша мой брат. Я не хочу, чтобы он пострадал. Ты должен хотя бы попытаться! – настаивала Аня.
– Ты и правда, веришь в этих «бабок»?
– Странный ты, в проклятие веришь, а в «бабок» нет! Так что?
– Ладно, я схожу.
– Тогда записывай номер телефона и адрес. Я сама собиралась пойти, тогда разведку проведешь, скажи, стоит, идти мне или нет. Мне-то любой мозг запудрить может.

«Боже, неужели я действительно иду к так называемой «бабке», экстрасенсу, ведьме или кто она там. Я точно спятил на старости лет!», – рассуждал Юра, – «Ну, с другой стороны, я ведь сам понимаю, что происходит с моей судьбой что-то необъяснимое, сам твержу, что у меня порча или проклятье какое, в то же время я не верю в существование людей с неординарными способностями. Нет, хватит колебаться! Раз решил, значит пойду. В любом случае, я же не совсем уж идиот, смогу распознать, если та начнет водить меня за нос».
В размышлениях Юра добрел до указанного адреса. Перед ним стоял вполне обычный дом, ничем не выделяющийся среди прочих частного сектора города. Он, преодолевая внезапно нахлынувшее волнение, постучал в дверь.
– Аааа, добрый день! Я к Елене Сергеевне. – поздоровался Юра, с открывшей ему дверь женщиной. – Она дома?
– Дома, – как-то косо усмехнувшись, ответила она. – Только зови меня просто Лена. Я так понимаю, ты Юра?
– Ооо простите, я не ожидал…
– Ладно, проходи уже. А ты кого ожидал увидеть? Старую скрюченную старушенцию с бородавками на носу? – так же ухмыляясь, острила Лена.
– Простите, пожалуйста, но если честно… вы, наверное, правы, - смущаясь ответил Юра.
– Так еще не все потеряно! Приходи как-нибудь лет так через тридцать, а лучше сорок, может тогда я и не обману твоего ожидания.
Женщина провела его в довольно просторную, освещенную комнату, внутреннее убранство которой ничем не выдает то, что тут живет женщина, занимающаяся чем-то подобным.
– Усаживайся за стол, – предложила Лена. – Чай или кофе будешь?
– Нет, спасибо. Ой, или это нужно для дела?
– Да нет, я просто предложила. Я не гадаю ни на кофейной гуще, ни на чаинках. У меня другие методы и способы.
– Так, а что я должен делать? Может мне нужно рассказать, зачем пришел, может рассказать, что случилось? И, если честно, я не совсем понимаю, что Вы будете делать?
– Аааа, понятно, что ты так рассматриваешь комнату. Ищешь хрустальные шары, снадобья и зелья? Может сушеные вороньи лапки и жабы?
– Ну и тут Вы немного правы, – снова смущенно ответил Юра.
– Юр, я думаю, ты впервые обратился к экстрасенсу, поэтому, ты, главное не нервничай, расслабься – мне так проще будет разобраться. А, чтобы ты не волновался, слушай, я сейчас, скажем так, прочту твое биополе, а потом, если увижу что-то ни то, я уже буду выяснять причины.
– А как будете выяснять?
– Ну, давай все-таки на «ТЫ» общаться. А как выяснять – там видно будет. Только пока я сама говорить не начну, и ты молчи – не сбивай меня. Договорились?
– Договорились, – смиренно ответил Юра.
Лена подняла Юру со стула, поставив его в центре комнаты. Что-то пробормотав под себе под нос, она отошла от него на пару шагов, вытянув перед ним руку, открыв ладонь в области его груди.
Ничего не говоря, Лена пристально смотрела ему прямо в глаза. От такого пристального и ощутимо тяжелого взгляда ее практически черных глаз у Юры начали бегать мурашки по коже. Простояв так какое-то время Лена начала водить рукой из стороны в сторону, не отводя ни на миг свой тяжёлый взгляд.
Через пару минут, как-то с недоверием, что ли Лена нахмурила брови и усадила Юру обратно за стол. Молча сунула ему в руки потрепанную колоду карт. Через время она забрала колоду обратно и тут же принялась раскладывать. И как предупреждала, не говоря ни слова, стала всматриваться в карты, что-то едва уловимо бубня под нос, то хмурила брови, то слегка округляла глаза. Юру уже всего разбирало любопытство, что же она там видит или чувствует, но он так же старательно хранил молчание.
– Беда прям, Юр! – вдруг начала она.
– Что?! Что-то страшное?!! – затараторил Юра и тут же осекся на мысли, что та сейчас вынесет диагноз – порча. Исполнит какой-нибудь ритуал, сдерет бабла и выпроводит восвояси. 
– Не складываются пазлы…
– То есть?! – реально не ожидав такого ответа, воскликнул Юра.
Не ответив на вопрос Лена сжала ладонь Юры в своих ладонях, и зажмурив глаза склонила голову.
– Все равно не пойму, многое ускользает… - начала Лена, отпустив Юрину ладонь. – Попробую разобраться, но, тут  уже потребуется и твоя помощь, чтобы заполнить те места, которые уловить не смогла.
После этих слов Юра окончательно разочаровался в экстрасенсе: «Значит, пошла по более сложному пути: выведать у меня все, потом «диагноз» - порча и далее по известному сценарию».
– Хорошо, – ответил Юра, решив все-таки послушать, что же она навыдумывает.
– В одном я уверена, за тобою ходит смерть.
От ее слов Юра съёжился как от морозного ветра. Но тут же включилось рациональное мышление. Просто она решила меня напугать, а потом запудрить мозг про порчу.
– Я, что скоро умру? – понимая, что Лена была в каком-то смысле права, но таким вопросом Юра пытался ее запутать.
– Нет. Она не по твою душу ходит, за тобой и в то же время не за тобой подбирает.
– В смысле не за мной подбирает?!! – ошеломлённо выпалил Юра.
– В смысле, не твоя вина в смерти тех, кого ты потерял. Хотя, вот тут и не все так просто.
– Тех? Кого ты имеешь ввиду?!! И что ни так просто – сыпал вопросами Юра, хотя ответы слышать было страшно.
– Ну как же кого? Ты же прекрасно знаешь! Вот они, все трое, – ответила Лена указав на карты.
– Как трое?! Откуда ты знаешь?!! – в ужасе воскликнул Юра.
– Так, Юра, тише, тише. Успокойся. Мы будем в беде разбираться и искать способы как все решить, или истерить будем?
– Решать! – твердо ответил Юра, собирая остатки самообладания.
– Продолжим Юр, я рисую картинку, а если я что-то буду не понимать, так ты уж помоги, нам обоим причем. Хватит уж меня на «вшивость» проверять.
– Хорошо, Лен, продолжай, – согласился он.
– Юр, ты потерял троих человек. Это мужчины. Потерял ты их не сразу, а одного за другим. И смерти их не случайны. Главное, то, что ты их потерял, это не совпадение. Я уверена, что это проклятие, но я не могу понять, от меня ускользает связь между тобой, ими и проклятьем. Ведь мужчины тебе не родственники, но близкие люди. И я не могу понять, что это может быть за проклятие, из-за которого погибли эти люди. Да ты и сам понимаешь, что дело темное.
– Лен, все просто, я гей и эти мужчины, они мои возлюбленные. По крайней мере, двоих я безумно любил…
– Да ладно, вот в чем дело! Теперь все понятно… даже в какой-то мере банально… черная вдова, – заключила Лена. – Ты и пришел, потому, что боишься за четвертого.
– Да, поэтому и пришел. Я боюсь, что с ним то же что-то случится.
– Правильно боишься. Причем очень скоро.
– Лен, боже, что же делать?! Я не переживу это снова… - взмолился Юра. – Что такое эта черная вдова, может как-то можно это снять?!!
– Как-то можно, это точно. Черная вдова, Юр, это когда на женщину, но в нашем случае, на тебя наложено такое проклятие, которое всякого сведет в могилу, кого ты полюбишь, и кто тебе ответит взаимностью.
– А откуда оно взялось?! По наследству досталось, или как? Через поколение, что ли?!
– Нет Юр, с наследием у тебя все в порядке. Ты первый, а вот ты его сыну, а скорее дочке наверняка передашь.
– Боже, да кому я так дорогу перешел?! Кто это мог сделать?
– Юр, Юра! Опять истерим. Держи себя в руках!  В том-то и дело, что выяснить я это никак не смогу. Ты послушай, мне вот еще, что покоя не дает. В голове крутится цифра семь. Не могу понять, почему.
– Не знаю Лен, ничего на ум не приходит.
– Вообще, семерка – это цифра, обозначающая семью. Не знаю даже, как и трактовать это, но скорее всего это и есть своеобразная подсказка, чтобы расшифровать все то, что с тобой приключилось. Ты подумай над этим, а пока перейдем к главному. Выяснить сейчас, кто тебе это сделал невозможно. Ты сам в свое время узнаешь кто это. Дело в том, что будь то проклятие, порча и тому подобное – это порождение зла и просто так его уничтожить, наверное, даже не возможно, по крайней мере, это не в моих силах. К сожалению, оно все равно должно свершиться. Но, в моих силах его только перенаправить на того, кто это сделал.
– Но мы же не знаем, кто это.
– Поверь, зло найдет своего хозяина, ему для этого адрес не нужен. Ты, просто должен это знать.
– То есть, в любом случае кто-то пострадает?
– К сожалению, да.
– Лен, этот человек изувечил всю мою жизнь, положил в гроб людей, которых я безумно любил. Я, наверное, имею право, защитить свою любовь, защитить еще живого человека, которого из-за любви ко мне постигнет учесть его предшественников. Я готов. Пусть того человека покарает его же зло.
– Юр, только мы за сегодня не управимся. Три дня мне нужно, да и ты эти три дня ко мне приходи, и дома будешь делать, что я скажу. А когда мы закончим. Тут слушай внимательно. Сегодня вторник, значит, закончим мы в пятницу. В субботу утром будь готов, к тебе придет тот, кто тебе это сделал. Будет просить все, что угодно, даже самое банальное: соль, спички и тому подобное. Главное, ты ни в коем случае не должен ничего дать. Если дашь, то все пойдет прахом и повторить уже ни я, никто другой не сможет.
– А что же мне тогда делать?
– Просто выстави за дверь без ничего. А после полудня будь готов к новостям. Обиженное зло скоро в расплате.
– А вдруг не придет никто? Или придет кто-то другой?
– Юр, придет и еще как придет. Того человека дуром к тебе тянуть будет. Черти пятки жечь будут, так что галопом побежит. Будет всячески ухищряться, чтобы выпросить у тебя хоть что-нибудь. А на второй вопрос: а не важно, Юр! В субботу кто бы, что не просил, ничего не давай.
– А у меня в субботу Саша мой тоже дома, это ж выходной день, вдруг он что-то даст мое?
– И тут не переживай, тут главное получить любой предмет из твоих рук и не просто там выхватить, а что бы ты именно дал, так ты как бы прощаешь этого человека, а зло им сотворенное будет действовать по прежнему сценарию и уже ничего не свернет его с дороги. Юр, могут, конечно, и случайные люди зайти, в моей практике такого не было, но и исключить я это не могу. И на всякий случай, что бы не выглядеть плохо в глазах просящего, не проси Сашу дать вместо тебя, кто его знает, может и это зачтется. Если он сам так решит, то ничего не будет. Ну, думаю, ты понимаешь, невиновному человеку за твой отказ ничего не будет. Так что, отказывай смело всем! И никому не говори о том, что с тобой и как ты решаешь эту проблему. Поверь мне, сколько раз снимала и всегда люди были настолько поражены, узнав, кто же виновен в их бедах.
– Лен, я вот, что понять не могу. После смерти Кости прошло несколько лет, после того, как умер Коля. Через год после смерти Коли умер Миша, а с Сашей мы почти сем лет вместе живем… Почему такая разница?
– Юр, а это как камень в воду бросить, каждая новая волна будет дальше от другой, пока не погаснет. И какие временные интервалы в твоем случае, я затрудняюсь ответить. Хотя, ты говоришь, что вы с Сашей почти семь лет вместе?
– Ну, да…
– Может поэтому мне семерка и мерещится. Может на седьмую годовщину ему и уготовано… ну сам понимаешь, что… Когда говоришь, у вас семь лет?
– Так, так, так… ёёёёп… в это воскресенье!!! – с ужасом воскликнул Юра.
– Прямо судьба тебя привела ко мне, не переживай! Мы все успеем!

Несмотря на плотный график, время все равно тянулось неумолимо долго. Юра ни о чем не мог думать кроме этой злополучной субботы. На каждодневные встречи с Леной, он летел как оголтелый и то постоянно случались всякие препятствия: поломка машины на пути к Лене, заевший внезапно замок входной двери, вывих ноги и т.п., что лишний раз убеждало Юру в том, что Лена ему не врет.
Вечер пятницы давался особо тяжело. Саша уже стал нервничать, замечая, что Юра изрядно обеспокоен чем-то, а говорить отказывается, ссылаясь, что все в порядке.
Тем временем, Юра места себе не находил, беспокоясь о том, что если Лена права во всем, то уже в воскресенье он снова мог потерять своего любимого человека, да и где гарантия, что завтра все пройдет нормально, а не выйдет как-нибудь через одно место, как обычно бывает, когда планируешь, что-то важное.
В тревоге Юра долго не мог уснуть. В итоге, чтобы не сойти с ума, принял полтаблетки снотворного, чтобы хоть  слегка побудить организм ко сну.
– Юр, Юрчик, – звал его Саша. – Просыпайся.
– Уууууу… – пробурчал тот в ответ.
– Ну, просыпайся же!
– Зачем? Сколько времени? – бурчал сквозь сон Юра.
– Время почти семь утра. Твоя мама пришла.
– Зачем? – вяло протянул Юра. – Как пришла? Что случилось?! Что-то с папой?!
– Ой. Тише, тише! Думаю, ничего особого не случилось…
– Мам, привет! – выпалил Юра, вбежав из спальни на кухню. – Что случилось?!
– Да ничего, сынок, так плохо спала. Душно так, да и сердце что-то  щемит, подумала давление. Померяла, а тонометр то одно покажет, то другое… Ты дай мне свой, на время. Пока я новый не куплю…
– Говорил же, что нужно сплит ставить, а вы все дорого, да дорого, а на улице вон какая духота! Вот тебе и дурно стало! – возмутился Юра, рванув обратно в комнату за тонометром.
Копошась в ящике комода в поисках тонометра, Юра машинально бросил взгляд на будильник – ровно 7 часов утра.
– Быть того не может… - в ужасе прошептал Юра. – Вот к чему ей семерка мерещилась…
– Зай, что ты там бубнишь? – поинтересовался Саша.
– Ничего…
– У тебя, что? Глаза мокрые?! – удивленно поинтересовался Саша, войдя в комнату.
– Нет, тебе показалось, – пытаясь взять себя в руки, ответил тот, надеясь, что это просто совпадение и маме действительно просто нужен тонометр, она же мама, она не могла его проклясть…
– Мам, он у нас то же, похоже, сломался. Я на днях пытался измерить давление, так он даже накачивать шину не стал.
– Вот беда. Ну ладно, пойду позже в аптеку да куплю… - с горестью констатировала мама. – Сынка, так пить хочется, дай маме стакан воды…
– Мам, – уже не в силах сдерживать дрожь в голосе, начал Юра, - так графин с водой перед тобой на столе и стаканы чистые у него стоят.
– Ты что, до сих пор меня простить не можешь, ты до сих пор меня так ненавидишь, что не можешь родной матери стакан воды подать?!! – голосом полным ненависти буквально прошипела мать.
– Мам, ну что ты, ты же знаешь, что я давно не держу на тебя зла. Я не ненавижу тебя… Мамуль, ты же знаешь, я тебя люблю, – утирая робкие слезы пробубнил Юра.
– Раз любишь, говоришь, мать, тогда подай мне стакан воды! – категорично заявила та.
– Да что вы в самом деле, из-за стакана воды переругались с утра пораньше? – вмешался Саша. Налил стакан воды и протянул Тамаре Павловне.
– Вот! Чужие дети в старости стакан воды подают! Для чего я тебя рожала?! – все шипела мать. – ЫЫЫЙ, и правда, Сань, вот я дура старая! Пришла тут, и  с утра пораньше ссору затеяла! Ты прости, сынок! Глянь, до слез мужика довела! Эх, и как со мной Митька всю жизнь живет? – уже улыбаясь, проговорила она.
– Да ничего мам, не на что обижаться, – улыбнувшись ответил Юра, так как мама отступилась от просьб, и вновь появилась надежда, что она зашла просто так, действительно за тонометром.
– Делать то, что планируете? – поинтересовалась мама.
– Не знаю, выходной же. Вчера трудный день был, наверное, еще поваляемся в постели, а там посмотрим.
– А я вчера купила белокочанной капустки. Сегодня засолю баночку, как ты любишь!
– Было бы хорошо мам, спасибо.
– Ну да ладно, пойду я. А вы если что, приходите на обед, – пригласила мама. – Ой, Юрик, вспомнила я, - уже в дверях кинулась мать, - у меня же соли практически нет. Я покуда Митьку выгоню в магазин, так и ужин настанет. Капусту-то чем солить буду? Юр, у тебя есть соль, дай, пожалуйста?
– Боже, мама, это все-таки ты???! – не желая верить в происходящее, выпалил Юра. – Лене, срочно звонить Лене, - бормотал он, запираясь в комнате.
– Ало, – послышался знакомый женский голос в трубке.
– Лен, это Юра… - дрожащим голосом тараторил он.
– Я уже поняла. Юр, кто?
– Мама!  Лена, что мне делать, скажи скорее, умоляю, что мне делать???!!!
– Юр, ты же все помнишь, что я тебе говорила! Дашь ей что-то - она выживет, а умрет Саша. Не дашь, будет все наоборот. Прости, Юр, я же предупреждала. Что третьего не дано… Тебе нужно выбирать…
– Лена, Леночка, как я могу выбрать между матерью и любимым, как, объясни мне, как?!!
– Юр, попробуй успокоиться. Истерикой ты ничего не исправишь. Я тебе ничего не буду говорить. Это должно быть твое решение. Постой, а ты уверен, что это точно она?
– Ну, все происходит точно как ты и говорила… Она сначала попросила тонометр, ее вроде сломался, потом стакан воды, хотя все стояло на столе перед ней, ей нужно было, чтобы я подал, потом попросила соли. И она, то злобно кричит на меня, то говорит, как самая любящая мать на свете…
– Да, такое совпадение вряд ли может быть… - заключила Лена.
– Ну конечно!!! – озарило Юру. - Лен, и тебе не зря виделась семерка. Если бы я хорошенько подумал, то я сразу бы догадался, что это она.
– И что, по-твоему, семерка означает?
– Ну, как ты и сказала, «7» – это цифра семьи. Это первый знак. Второй, помнишь, я тебя спрашивал, почему в смертях такой разрыв?
– Помню конечно, так там не получалось: разрыв был больше. Потом меньше и опять большой… и причем там семь… - рассуждала Лена.
– Все там получалось! Я не так посчитал. Семь и есть ключ, как ты и говорила! Костя умер в ночь, когда мама все о нас узнала, около двух часов ночи, а это около семи часов после ссоры с матерью. Мы считали от Костиной смерти, а нужно было с того момента, когда я начинал новые отношения. С Колей мы не прожили и двух месяцев, а это вполне может оказаться семь недель. С Мишей мы прожили ровно семь месяцев, тут я точно уверен, ну и Саша, следующая семерка, по нарастающей – это семь лет, то есть завтра! До следующей семерки я вряд ли доживу, так что, дальше, как ты и говорила, вероятно, волны потухнут. Только я не пойму, она после ссоры, что сразу к «бабке» побежала?
– Юр, можешь вспомнить,  она проклинала тебя когда-нибудь?
– Лен, ну насколько я помню, да. Как раз в день, когда узнала о нас с Костей. Мы тогда конкретно поругались, я даже из дома ушел практически навсегда. Но она ничего особого не говорила, никаких там заклинаний или еще чего подобного, просто говорила: «будь ты проклят»…
– Юр, мы очень легкомысленно относимся к словам. Ты же сам знаешь, что произнесенное слово – это самое сильное оружье. Тем более, она это говорила на таком эмоциональном надрыве, вот и все… Она, вгорячах, прокляла словом матери.
– Ну, она же не желала мне зла, я уверен в этом.
– Юр, значит, на тот момент желала. Просто так проклятье на голову не обрушивается. Значит, в тот момент она была настолько эмоционально сильна, что навлекла на тебя беду, вполне вероятно неумышленно, не осознавая, что ее слова станут реальностью.
– Лучше бы я к тебе не приходил… – в бессилии выпалил Юра.
– Может быть это и ответ на твой вопрос…  Прости, Юр, больше я тебе ничем помочь не могу…
«Что она имела ввиду?» – рассуждал Юра, - «Не приди я к ней, значит, умер бы Саша, а вот оно что, выбрать его, раз ему и так вроде бы суждено было умереть из-за меня… Может, все же я не прав, может это не мама, может сейчас придёт истинный виновник. Блин! Да, что ж я буду ждать?! Есть же еще один способ проверить!» - вновь озарило Юру.
Юра быстро надел майку и треники и выбежал в подъезд, под сопровождение недоумевающих взглядов мамы и Саши. Пролетев три этажа, Юра вошел в квартиру родителей и тут же кинулся к кухонному шкафу. «Соли три пачки, более чем достаточно для засолки трехлитровой банки капусты», - заключил он. Потом, чуть не сбив в коридоре удивленного отца, Юра кинулся в комнату, где из тумбочки достал тонометр и принялся измерять себе давление. «130 на 90. Повышенное, и понятно, я весь на нервах, попробую еще раз», - тараторил сам себе Юра. – «128 на 91, третий раз смеряю. 132 на 89. Ну не один в один, так один в один наверное и не должен он показывать… Так или иначе плюс минус два – это не означает, что он неисправен! Боже, это все же она!».
– Сын, что стряслось? – не понимая его суету, поинтересовался отец.
– Ни чего, пап, все будет хорошо! – ответил он отцу и помчался обратно в свою квартиру.
Не обращая внимания на возгласы Саши, что маме плохо с сердцем, и она просит принести ее таблетки, Юра проигнорировал, пролетев, как пуля в комнату. Замыкая за собой дверь, прокричал родным, чтобы справлялись сами, а у него очень важное дело, чтобы его ни в коем случае не беспокоили.
– Решать, значит, я должен!!! Мало того, что из-за меня умерло три дорогих, любимых мне человека, мало того, что моя жизнь большей степенью была кромешным адом, так я еще должен решить: кому жить, матери или любимому???!!! Ну, нет!!! С меня хватит!!! – вопил Юра, судорожно глотая одну за другой таблетки «Фен…ма», лишь только те успевал доставать из упаковки. - Проклят все же я, а не они. Не будет меня – не будет и проклятья!!!
Игнорируя причитания матери о том, что он неблагодарный сын, робкое возражение Саши, который не мог объяснить поведение ее сына, Юра стремительно погружался в сон. С каждым мгновением голоса становились все дальше и дальше, глубокий сон все больше окутывал Юру, погружая его в необыкновенно умиротворенную всепоглощающую тишину и спокойствие.

– Больничный запах… Никогда его не переносила, - шмыгая носом, проговорила мама Юры. – Саш, как он мог там поступить?!
– Это я во всем виноват, он сам не свой ходил последнее время. Все волновался за меня. Твердил, что предчувствие плохое, а я все отшучивался. Да и последнюю неделю он еще больше дерганный стал… Все думал о чем-то. Но, я даже предположить не мог, что его душевное состояние настолько тяжёлое, что он решит покончить с собой, – обнимая за плечи «свекротещу» рассуждал Саша.
– Саша, Саша… - сожалеющим тоном протянула она, - Сколько он намучался из-за меня… что ж я за мать, что не смогла понять сына, заставила столько выстрадать… это я во всем виновата, просто он так и не смог меня простить и сделал это с собой. – сквозь слезы каялась она.
– Бог с Вами! Что такое говорите-то? Конечно, Юрик давно простил! – возмутился Саша.
– Простить-то может и простил, а вот забыть не смог…
– Считаете, что он со мной был несчастлив?
– Что ты, конечно счастлив! Я же видела.
– Тогда это явно не та причина. Если бы он не смог до сих пор забыть Костю, то почему сейчас? Спустя столько лет… Да и со мной он был счастлив. Я же это точно знаю, уверен, что он меня любит! Тут явно дело в другом…
– Я не переживу, если он умрет… - все плакала мама Юры.
– Все будет хорошо! Вот увидите! Вы же сами прекрасно слышали, что его жизнь вне опасности, то он просто спит и вот-вот проснется. С другой стороны, если бы было все так плохо, то он бы до сих пор был бы в реанимации, а его перевели в обычную палату и даже нам разрешили с ним остаться, – успокаивал ее Саша.
- Боже, неужели это все я?!! Неужели это все из-за меня?!! – вновь расплакалась она. – Я же предположить не могла, что это всерьез, я… я… я…
- Вы о чем сейчас говорите? – ужаснулся Саша. – Что не в серьез?!!!
- Я, даже не знаю, как… я этого НЕ ХОТЕЛА, я не специально… - заикалась мама Юры.
- Вы меня пугаете! Вы о чем?! Скажите же наконец!!! – требовал Саша.
- В ту ночь, когда я узнала все о сыне и его интрижке с Костей… Мы сильно поругались. Я тогда наговорила всяких глупостей. Но, я и представить не могла, что все это может воплотиться. Саш, я проклинала его в гневе. Думаю, из-за меня мой сын всю жизнь теряет любимых и вот не выдержал, решил покончить с собой.
- Вы это серьезно сейчас?!! Я и не знал, что и подумать, но это ж просто чушь!!! Какие проклятия? Это просто жизнь, а всякие проклятия и злой рок, да и прочая всякая белеберда была специально придумана людьми, что бы на них списывать свои беды и неудачи. Так что и думать забудьте.
Холодные серые стены больничное палаты еще больше угнетали и так беспощадно долго тянущееся время в ожидании того момента когда Юра проснется. Мама, постоянно всхлипывая, не отпускала руку сына, сидя у его кровати.
Саша тем временем, пытаясь отвлечься и не показывать свое волнение, взглядом изучая  шероховатости стенной штукатурки, пробуя из мельчайших бугорков сложить какие-то узоры.
– Мммм… - послышалось слабое Юрино мычание.
– Сынок, сынка ты проснулся?! – радостно, но, тем не менее, шепотом проговорила мама.
– Юрочек, солнышко мое, как ты?! – тут же кинувшись к нему, прошептал Саша.
– Да вроде бы ничего… наверное жив… - преодолевая гравитацию век, протянул Юра.
– Санька. Зови скорее врача, пусть удостоверится, что с ним все в порядке. – торопливо попросила мама.
– Юрочка, Зайка, Зачем же ты нас так напугал? Что же ты наделал?!! – сыпала вопросами мама.
– Мам. Сколько я проспал?
– Без малого сутки… - немного удивившись вопросу сына, ответила она. – после всего, что произошло, тебя интересует именно это?
– Мам не сердись. Значит сегодня уже понедельник, значит все… - с облегчение заключил он.
– Что все? Юр ты меня пугаешь! Объясни. Зачем ты наглотался таблеток?
– Мама, я тебя люблю! Все будет хорошо! Ты не переживай больше.
– А вдруг ты опять решишь что-то подобное…
– Нет, если бы я бы хотел, то давно бы уже это сделал… Это вышло случайно, я был очень нервным и не внимательно посмотрел на то, что пью, я просто перепутал, – успокаивал ее Юра.
– Перепутал, говоришь? – раздался голос лечащего врача, откуда-то из-за маминой спины. – И с чем же ты перепутал?
– С витаминами. Упаковки похожи были, а я понервничал и не прочел, вот и получилось так… А как выпил, просто захотелось как-то спать, вот я и прилег…
– Как-то все складно, только я вот никак не могу вспомнить, какие же витамины можно было перепутать с тем, что ты принял. Может, просветишь? – не унимался врач.
– Хых, я бы рад Вам ответить, да вот на названия у меня всегда плохая память была… - выкручивался Юра.
– Значит, говоришь, не собирался и не собираешься впредь выкинуть что-то подобное?
– Нет, ни в коем случае! И буду очень внимательным в будущем! – пообещал Юра.
– Все равно. Без заключения психиатра я тебя не выпишу! А сейчас, проверим твое состояние…

***
– Да! Привет Лен! Не ожидал твоего звонка, – радостным голосом ответил на звонок Юра. – Как дела?
– Привет, Юр! Спасибо, все хорошо! Вот,  хотела узнать как ты?
– Все прекрасно! Мне так хорошо и спокойно не было… ой, даже и не вспомню, когда в последний раз так было! Я уже неделю дома после больницы, и… Лен, я просто счастлив!!! Спасибо тебе, что помогла!
– Да Бог с тобой! Я даже и не знаю, что все же случилось… это все ты сам!
– Ты не уверена. Что проклятье испарилось? – немного насторожился Юра. – Уже прошло больше недели и все живы. А при таком раскладе, мама должна была умереть. Я ведь ей ничего не дал и никто другой не приходил и ни о чьих смертях, кого я знаю, я не слышал.
– Я тоже хочу верить в то, что твоя двухминутная смерть сняла проклятие…
– Хочешь верить… хыммм, а что тебе не дает в это верить?
– Прости. Я так не хочу портить тебе настроение, и надеюсь, что все это чушь, надеюсь, что проклятье испарилось…
– Ну, выкладывай, если бы это было чушью, ты бы не позвонила.
– Юр, мене все не давала покоя твоя трактовка цифры 7, и она очень даже нашла свое подтверждение, но если ты действительно прав, то в твоих расчетах есть ошибка.
– Боже, Лен! Выкладывай скорее, какая ошибка?! Ты о чем?!!
– Ну сам смотри: 7 – цифра семьи и она правильно показала на то, что проклял тебя кто-то из кровных родственников. Плюс, как ты говорил, мама пришла около семи утра…
– Ну, да. Дальше?
– Ты говорил, что между смертями нужно исчислять время семеркой с нарастанием времени с момента, когда ты признавался в любви и, кажется с момента, как начинал жить подобно семье.
– То же верно! Но ведь так и вышло… К чему ты клонишь?!
– Тогда, проверяем: Костя прожил семь часов, Коля прожил семь недель, Миша прожил семь месяцев и Саша должен был прожить семь лет. Тебе не кажется, что тут чего-то не хватает?
– Гы-гы-гы – нервно засмеялся Юра. – Нет! Не кажется?! А ты думаешь… Маловато? – съязвил Юра.
– Я понимаю, твою остроту. Но, как не странно, ты как раз угадал! – заключила Лена.
– Не всосал! Ты это к чему? Кого не хватает?!! Все же правильно: семь часов, семь недель, семь месяцев, семь лет!!!
– Семь дней… - с треском черепа, как от удара бревном по голове, прозвучали для Юры слова Лены.
– Твою ж мать!!!!! – лишь чуть осмыслив ее слова, выпалил Юра. – Постой, но у меня никто не умирал больше, тем более на седьмой день, я бы такое не смог бы забыть, – с неким облегчением заключил он. - И что ты этим хотела сказать?!
– Прости, пожалуйста! Я три дня мучилась, говорить тебе о моих опасениях или нет. Но все же решила, что ты должен знать.
– Знать, что? Что еще ничего не кончилось???
– Я все понимаю, но не злись на меня. Я ни в коем случае не хотела снова лишить тебя покоя. Тем более, что много доказательств того, что проклятия больше нет, хотя бы то, что твоя мама жива!
– В этом ты права, а если нет… Ладно, Лен, мне нужно все обдумать. Мы сегодня решили устроить небольшой семейный праздник по случаю моего выздоровления. Я уже почти у дома, не хочу своим видом портить всем настроение, мне нужно успокоиться.
– Хорошо, Юр. И еще раз, прости, что потревожила старую рану. Всего тебе хорошего, будь счастлив!
– Я тебе очень благодарен и тоже желаю счастья!
«Так, Юр, спокойно, нет причин для паники», – рассуждал он. – «Я уже так от всего этого устал. Я даже готов был жизнь отдать и почти сделал это. Чтобы мои любимые и близкие люди больше не умирали по этой причине. Не может такого быть! Все кончено, все, этого больше нет! И мне нужно просто все выкинуть из головы. Гы-гы-гы…» - вновь раздался нервный смешок вслух. – «А ведь сегодня неделя, то есть семь дней с того момента, как я вернулся домой… Бырррр… Нет, это уже паранойя! О! Саня уже звонит, наверное меня все уже заждались… Нет, это не он, номер какой-то не знакомый. Не определился».
– Здравствуйте. Юрий? – раздался в трубке незнакомый женский голос.
– Здравствуйте, – настороженно ответил он. – Да, а Вы кто?
– Меня зовут Фаина Сергеевна Васильева, я врач реаниматолог приемного отделения скорой помощи первой городской больницы.
– Хорошо, а почему вы мне звоните, и откуда у Вас мой номер? – явно нервничая, интересовался Юра.
–  Кем вам приходится Александр Владимирович Стрельцов?
– Это мой брат! Что с ним случилось? Он Вам дал мой номер?! Как он?!
– Александр попал в аварию. Его состояние, стабильно тяжелое. А Ваш номер мы нашли в его документах. Там была записка, что если с ним что-то случится, то сообщить Вам, и указан Ваш номер телефона.
– Что значит тяжелое? Объясните, как он?!!
– Думаю, вам лучше подъехать сюда и я Вам все объясню.
– Вы издеваетесь?! Говорите насколько все плохо!!! – требовал Юра.
– Прогноз неутешительный. Если переживет эту ночь, то шансы есть…
– Значит, последняя семерка берет свое…
– Что, простите?
– Значит, последняя семерка берет свое… - обреченно повторил Юра.