Возвращение

 За столом прозвучала очередная неудачная шуточка про семейную жизнь. Шутить мой босс не умел, а сам об этом не догадывался. Он партнер аудиторской компании – кроме директоров ему никто ничего не скажет. И уж точно не я, сбоку стола, словно случайно тут оказавшийся. Сидеть в ресторане надоело, хотелось домой, открыть холодного пива и посмотреть боевик.
    Неужели Алексей Николаевич настолько слеп? Или туп? Клиент чуть ли ни у его носа помахал кошельком с маленькой семейной фотографией внутри. Партнер всё-таки должен быть попрозорливее. Такая работа, что любая деталь важна. Было очевидно, что нашему заказчику, владельцу из крупнейших заводов в России, очень не нравится такая близорукость.
    - Ну и любовник вылезает из шкафа…- босс размахивал руками и с упоением рассказывал похабный анекдот, а клиент натянуто улыбался. Впрочем, натянутость улыбки видел только я. Его зелёная аура, заинтересованность, полностью поменяла цвет. На красный, раздраженность. При этом клиент уже не просто сиял, а почти что горел. Пора вмешиваться.
    Я быстро вытер салфеткой рот и положил ладонь на массивное плечо шефа.
    - Мы можем отойти на секунду? Очень важное дело.
    Алексей Николаевич посмотрел на клиента, пожал плечами и поднялся. Оказавшись в уборной, я первым дело открыл холодную воду . Голова уже прилично разболелась. Хотя заказчик и не старался скрыть своих эмоций, сидели мы здесь около полутора часов. Плюс давило приличное количество выпитого спиртного.
    - Мне кажется, что успех близок. – на круглом лице босса сияла довольная улыбка. Он встал рядом за соседнюю раковину и погладил пальцем темные круги под глазами, как диджей крутит пластинки. От него шло слабое, неуверенное желтое сияние. Жаль, но придется его разочаровать.
    Я плеснул в лицо водой, затем вздохнул. Пристально посмотрел в глаза Алексею Николевичу через зеркало. Тот сначала не понял моего каменного выражения, но вдруг резко развернулся и впился в меня взглядом карих глаз. Лицо его потемнело.
    - Ты… ты считаешь, что не получится?
    Слава Богу, не настолько плохо. Я махнул рукой.
    - Просто смените тему. Ему неинтересна ваша… философия по поводу брака и полигамности мужчин.
    - А деловая сторона?
    - Тут всё нормально. Наш подход ему понравился. Но если продолжение будет в том же духе, он ещё призадумается. Я считаю, что такими разговорами успех нужно только закреплять.
    - Да?- шеф пожевал губами. - Ну тогда и займись этим вопросом
    - Я? – я изумленно посмотрел на него. – У меня и семьи-то нет!
    - Как это? А твои родители? Кто же о своих родителях забывает?
    Я протестующе замахал руками. Гад. Гад!
    - Нет это…
    - Это будет очень в тему, Андрюх. Вставишь свои пять копеек про трагедию. Мать сошла с ума и все дела.
    Мне очень хотелось врезать ему по морде, но я лишь послушно кивнул. Благодаря ему я выбился в люди, купил себе машину и почти выплатил ипотеку. Конечно, не запросто так. Взамен он пользовался моей «интуицией». Разумеется, объяснять ему своё зрение я не стал, но вкратце описал умение считывать настроения людей. Всё это было проверено на клиентах. Некоторых даже и не пришлось «раскусывать» - свою роль сыграла репутация компании. Ну а что касается остальных – я рассказывал шефу, чему именно не доверяют заказчики и где их слабые стороны. Количество заключенных контрактов выросло почти в полтора раза. Теперь я могу гордо именовать себя «правой рукой» Алексея Николаевича.
    Мы вернулись за стол. Я устало потер лицо ладонями. Предстоял трудный рассказ. Лучше бы он оставался там, где ему и положено- на самом дне.
    Я начал разговор.
    - Я, конечно, прошу меня простить. Но… я видел у вас фотографию в кошельке… вашей семьи.
    К красному прибавился слабый зеленый свет. Небольшая заинтересованность.
    - Да. Жена, две дочери и сын
    - Большая семья. Справляетесь с сыном? Он, по-моему, совсем маленький.
    Красное спадало, зеленое росло. Алексей Николаевич, прищурив глаза, глядел то на меня, то на заказчика, но молчал. Правильно, теперь залезать поздно. Можно, конечно, но надо знать как. Он не знает.
    - Трудновато приходится иногда… А у вас есть семья?
    Пьяный мужчина позади шефа треснул по столу и что-то пьяно пробубнил. У нашего клиента ни единой примеси болотного цвета! А вот в моей лазурной, спокойной, ауре появились уродливые пятна цвета хаки. Боюсь громких и редких звуков ещё с детства.
    - Нет. Отец частенько говорил в детстве, что пороть меня надо гораздо чаще, чем он это делает. – Я грустно улыбнулся. – Дело в том, что он никогда меня не порол.
    Клиент тоже улыбнулся и спросил:
    - Частенько с ним видитесь?
    - Сейчас нет. С моей матерью… - болотный цвет исчез, но его заменили охряные пятнышки.- случилась беда. С тех пор мой отец запил. И так запил… в общем, отрочество я провел у тетки в Москве.
    - А что произошло?
    - Мне бы не очень хотелось об этом говорить.
    Я уставился в тарелку. Казалось, что в сердце в разных местах вонзились иголки. С трудом улыбнувшись, хотя скорее это походило на ухмылку, я произнес:
    - Лучше семьи ничего быть не может. Разве что здоровая и крепкая семья. Давайте выпьем за неё.
    Мы подняли бокалы с вином и чокнулись. Красная аура клиента полностью поменялась на изумрудно-лазурный. Сделке быть. А с моим боссом я поговорю. Если наберусь смелости.
   
    Подтянув галстук, я вышел из зала и осмотрел кабинеты с прозрачными стёклами. Они почти пустовали. Уверен, не встал ещё и босс. Наверняка, праздновал новый контракт. Я помассировал виски и уверенно зашагал к своему месту. Нужно было проверить активы компании. Кажется, оценка акций того завода была несколько завышена...
    Кто-то тронул меня за плечо, и едва не вскрикнул. Обычно, людей я чувствую за километр благодаря их ауре, поэтому так перепугался. Едва повернулся, как понял, в чём дело.
    У девушки не было ни серой ауры усталости, ни алой возбужденности, ни серебряной нервоза, ни даже лазурной спокойствия. Ни одной из них! Такое, на моей памяти, я видел только один раз. У моей матери, после того, как из неё словно сдуло все эмоции… Быть не может!
    Я потянулся к подаренному мамой амулету, спрятавшемуся под рубашкой, но тут же отдернул руку. Натянуто улыбнулся и спросил:
    - Вы кого-то ищете?
    - Да. Супервайзера. Его фамилия Раков. Вы не знаете, где он? – она застенчиво улыбнулась и засунула руку в карман своего темно-зелёного пиджака.
    - А для чего он вам нужен?
    Она повернулась на звук открывающейся двери одного из кабинетов, и я быстро пробежался взглядом по девушке. Полноватая, с острым носиком и тонкими губами шатенка. От неё нежно пахло каким-то цветочным ароматом. Длинные рыжие волосы собраны в косу, напоминавшую толстый канат. На шее виднелся небольшой шрам.
    - Я буду работать под его началом. Меня зовут Диана.- Она снова смотрела на меня.
    Под мышками вспотело. Я облизнулся. Возникло ощущение, что сердце разбухло до размеров грудной клетки.
    - С-сейчас.- Я принялся глупо вертеть головой, только бы избавиться от её яркого, чарующего взгляда. – Нет, его сейчас нет. Но вы можете подождать тут.
    Я указал на кресла, выстроившиеся по стенке около входа.
    - Я рано пришла, да?
    - Рановато, но это нормально. У нас всегда приглашают пораньше. Так уж принято, не знаю почему.
    Я напоследок глянул в её сторону и поплёлся к своему просторному кабинету. По пути несколько коллег, увидев меня сквозь стекла, приветственно замахали руками. Я отвечал им вялым покачиванием руки. Открыл дверцу и, плюхнувшись в кресло, тупо уставился в черный экран монитора. Вот это да. Не помню, когда последний раз испытывал нечто подобное. И это отсутствие ауры... Впрочем, так было даже интереснее. Каждый человек был для меня открытой книгой. Здесь же оставалось место для загадок и секретов.
    На улице было пасмурно и холодно, но внутри меня до сих пор горел огонь мимолётной встречи.
    Я размял шею, снял серый пиджак и, встряхнув руками, словно пианист перед концертом, принялся за работу.
    В два часа дня меня вызвал шеф. Я поднялся к его кабинету и, не постучав, вошел. Кабинет был просторен и хорошо освещен двумя большими окнами. В конце комнаты стоял гигантский дубовый шкаф и нависал над Алексеем Николаевичем, словно великан. Босс сгорбился над клавиатурой и усиленно по ней барабанил. Его аура в отличии от пасмурного неба была полностью лазурной. Невероятное спокойствие для нашей нервной работы. Даже не повернувшись в мою сторону, пробубнил:
    - Присаживайся. – И указал на широкое кресло напротив его стола.
    Я уселся и закинул ногу на ногу.
    Босс вздохнул и захлопнул крышку ноутбука. Побарабанил по ней своими короткими пальцами и задумчиво уставился на разноцветные папки, лежащие на краю стола.
    - Хорошо поработали вчера. Точнее, ты хорошо поработал.
    - Спасибо.
    Я едва кивнул. И без него знал.
    - Как у тебя так получается?
    - Просто хорошо вижу людей. Замечаю мелкие детали, вот и всё.
    Это было полуправдой. Найти какие-то детали, когда уже знаешь, что клиенты чувствуют и какие у них реакции на разные высказывания, вообще-то нетрудно.
    - Ну что ж, молодец. Я, к примеру, ничего вчера и не заметил.- Алексей Николаевич откинулся на кресло с высокой спинкой и скрестил руки. - Устал вчера?
    Я слабо улыбнулся.
    - Немного есть. Ну не так чтобы…
    - Да знаю эти твои «не так чтобы», - шеф нетерпеливо махнул рукой. – Помнишь, месяца два назад что было?
    - Просто авитаминоз.
    - Ага, просто. И кровь из носа хлестала как из шланга. В общем, без возражений. Чтобы через час тебя здесь не было. Как раз, может, в пробки не попадешь.
    - Хорошо.
    Если честно, я был не против. Потому что со следующей недели из доктора Лайтмана снова превращусь в обычного трудягу, разбирающего по кусочкам финансовое состояние компании. Аудит новых компаний – это мрак, конечно…
    Алексей Николаевич открыл ноутбук, давая понять, что разговор окончен. Я вышел и двинулся к себе. Коль уж начальство сегодня такое доброе, надо сваливать, пока не появилась новая гора дел.
    Спускаясь по лестнице, я увидел среди курящих на лестничном пролёте Ракова. Он стряхивал пепел в жестяную банку, примостившуюся на подоконнике, тыкал в унылый осенний пейзаж за окном и с таким же унылым выражением лица и аурой что-то рассказывал.
    Я подошёл к нему и спросил:
    - Ну как тебе новенькая?
    - Никак. Не понравилось ей у нас. Ничего толком и рассказать-то не успел.
    - А что сказала?
    - Что не её или как-то так.
    Я постарался не выглядеть расстроенным. Хорошо, что никто не может видеть мою ауру, потому что по ней на глазах расплывалось белое пятно. Такое же белое, как бумага для принтера. Я и предположить не мог, что настолько разочарован. Стараясь, что бы голос звучал как можно непринуждённее, спросил:
    - Что, даже документы не успела сдать?
    - Конечно. Первый день же! – Раков удивленно хмыкнул.
    - Понятно.
    Я буквально вылетел из табачного тумана на свой этаж. В кабинет зашел лишь затем, что забрать пальто и сумку.
   
    Я мчался по МКАДу больше ста пятидесяти километров в час, а в салоне грохотал Раммштайн. Тридцать минут музыки без рекламы. Я улыбнулся. Хорошо, когда большая часть пути попадает именно на этот промежуток. Ни о чём не думаешь, просто слушаешь песню и иногда подпеваешь. Слева на Мерседесе пронесся амбал и просигналил едущей перед ним машине, которая, резко, без предупреждения, ушла на мою полосу. Вся его аура была соткана из оранжевого. Он был похож на человека-факела из «Фантастической четверки». Разве можно сердиться на дороге? Так и удар схлопотать недолго.
    Кстати, из-за этого я просто молюсь на свою машину. Если бы не она, я бы просто свихнулся ездить на метро и наблюдать безликих людей и их безликие серо-синие ауры. Я называл это «дебильной тоской и постоянной усталостью».
    Что-то в салоне изменилось. Я настороженно огляделся. Лившаяся из магнитолы музыка сменилась каким-то интервью. Я раздраженно покачал головой.
    Писклявый женский задавал вопросы и хрипловатый бас отвечал на них, растягивая короткие слова и предлоги, будто хотел уравнять все слова по длине. Я сделал погромче. Никогда не слышал по этому радио каких-то интервью.
    - А откуда у вас такая книга?
    - Мне-е-е подарил её-ё-ё отец. Сказал, что-о-о нужно беречь
    Как овца блеет. Я усмехнулся.
    - И там есть прямо все имена? Имена тех, кто умрёт?
    - Не-е-ет. Только те-е-ех, кто-о-о умрет жестоко. Насильственной смертью.
    Я удивленно поднял брови
    - И всё равно должна быть о-о-очень большая книга! – произнесла женщина, в какой-то мере подражая собеседнику.
    - А вы сами взгляните.
    Послушался изумленный вздох. Зашелестели страницы.
    - Так значит…. Тут и даты стоят?
    - Абсолютно точно-о
    - Тут не по алфавиту?
    - Ту-у-ут по жестокости.
    Какой-то идиотический бред. В горле встал комок. Я сменил частоту, но там было тоже самое. Разговор продолжался.
    - А такое возможно?
    Следующую реплику обладатель баса произнес без дефекта речи. И заметно тише.
    - О да. Вот, посмотрите. Первым сегодня в списке кто?
    Молчание и шелест.
    - Андрей Васильевич Шилов.
    Полный тезка? Дрожащей потной ладонью я нажал кнопку отключения. Ничего не произошло. Я принялся лихорадочно долбить кулаком по маленькому экрану. На нем вместо частоты горела надпись «ехать». Хриплый голос почти шептал:
    - Зачем отключаешь? Послушай. Твое брюхо будут рвать консервным ножом. Потом…
    Я вырвал магнитолу из слота и с силой швырнул в дверь. Из динамиков раздался женский визг:
    -Не отключай! Смерть-страх! Смерть-смех! Поката-аемся?
    Заложило уши, перед глазами плыло. Всё за стеклом выглядело как при сильном дожде и неработающих дворниках. Я дотянулся до аварийки и плавно нажал на тормоз. Не было уверенности, что успею заглушить скорость, прежде чем врежусь.
    Внезапно облепившую меня тишину прорвал звук клаксона. Идиоты! Неужели нельзя просто объехать? Я почувствовал, что машина полностью остановилась. Начало возвращаться зрение. Перед глазами мигали, будто неработающие светофоры, красные точки. Но я уже мог разглядеть людей, проезжавших мимо. Никто кто повернулся, чтобы посмотреть в мой салон. В наши дни дождаться помощи от незнакомого человека – большая роскошь. Я тряхнул головой. Хорошо ещё, что передо мной не было пробки.
    Я потеребил амулет и откинулся на спинку сидения. По груди текли целые реки пота. Что это? Перетрудился? Для глюков слишком реалистично.
    Ну откуда этот хриплый гад, мог знать, что я делаю? Я глядел пустым взглядом перед собой. Возможно, и переутомился. Вспомнить хотя бы тот период жизни, когда я развил свой дар. Люди для меня перестали быть индивидуумами, полными мыслей и эмоций. Они превратились в ходячие штрих-коды, тогда как я стал просто считывающим устройством. Именно тогда мои сны превратились в длинную цепочку кошмаров. В них я шел по безлюдной улице, а с другого конца на меня ползли безногие серые твари. Они медленно перебирали руками, глядя на меня сквозь прорези гневных, печальных и улыбающихся масок. В первых снах я без страха шагал к ним, готовый разделаться с каждым, кто на меня нападёт. Но словно по чьей-то команде, висевшее в зените солнце просто улетало за горизонт, а в наступившей темноте шорох трущихся об асфальт тел перерастал в монотонное шипение, а вскоре резко обрывался визгом. Сон кончался тем, что меня хватали за ногу. В следующих снах я пытался убежать от них, но с улицы, заставленной сталинками вперемешку с современными многоэтажками, нельзя было свернуть. Сама она растянулась на бесконечность.
    Я не спал около недели, когда кошмары стали просачиваться в явь. То мне чудилась одна из тварей в коридоре университета, то прямо на паре в то время, когда профессор выписывал на доске сложные формулы, раздавалось знакомое шипение.
    Я думал, что сойду с ума, но чудесным образом всё прекратилось. В очередном своем сне я пятился от армии серых монстров, когда услышал грохот. Он усиливался, твари встревожено вертели головами. Прямо над грязно-зелёной сталинкой, окруженной высокими стеклянными домами как стражей, появилась верхушка оранжевого шипастого шара. Он ударил в здания, послышался хруст и они разлетелись в пух и прах, как соломенные хижины.
    Я выбежал в пролом. Оказывается, снаружи была пустыня. Чуть вдалеке виднелись барханы. Я поплёлся к ним. Просто выбрал направление и шёл, ни о чём не думая. Лишь бы подальше убраться от той ловушки, которая ежедневно забирала мой покой.
    Проснулся я, так и не дойдя до обозначенного места. Но кошмары прекратились.
    Мне очень не хотелось, чтобы тот отрезок жизни вернулся. Ну, в любом случае всегда могу взять отпуск. За время работы его накопилось на два месяца. Слетаю куда-нибудь, поплаваю…
    Слух и зрение пришло в норму. Я метнул взгляд направо. В обшивке двери осталась угловатая вмятина. Выдранная с мясом магнитола валялась на сидении. Отремонтирую чуть позже. Я потер скулу и медленно нажал на газ.
   
    Войдя в квартиру, бросил ключи на журнальный столик. Сейчас приму душ, потом схожу погоняю мяч в зале. Я посмотрел на наручные часы. Четыре вечера. Получается, в полуотключенном состоянии пробыл где-то минут двадцать.
    Снял пиджак, скомкал его и ногой отправил на кожаный диван, расположившийся у гостиной комнаты. Вот так я сегодня забью!
    Из моей комнаты раздался шорох, словно кто-то передвигал мебель. Едва не задев столик, я ринулся туда и обомлел. Прямо у входа стоял утюг. Его провод удавом обвил пластиковый контейнер, в котором я храню лекарства. Стол у окна перевернули, ножки указывали на покрытый трещинами экран плазменного телевизора.
    Я схватился за голову и шумно вздохнул. Веселая трель радиотелефона заставила меня подпрыгнуть. Я на негнущихся ногах отправился искать трубку. Она лежала около крышки стола и, благодаря вибрации ползла по паркету как червь. Я поднял трубку и нажал кнопку ответа. На конце довольно долго молчали, потом женский голос насмешливо произнес:
    - Привет.
    Он показался мне знакомым. Словно в подтверждения моей мысли, голос продолжил:
    - Ну чего молчишь. Это Диана.
    Как она узнала мой номер?
    - Не знаю, как ты мой телефон узнала, но сейчас не самое время. Перезвоню тебе…
    - Нет, сейчас оно. – В голосе появилась сталь. – Жил бы себе в деревне и жил. Чего приперся-то сюда?
    - Не понял. Девочка, ты чего… оборзела?
    Послышалось детское хихиканье. Всё происходящее казалось мне нереальным.
    - Да, я оборзела. Какие-то проблемы? В общем, слушай. У тебя два дня, чтоб смотаться в своё Мачихино.
    - Это ты тут все разгромила?
    - Я? – искренний хохот. – Не угадал. Это ты.
    - Чего? Чего ты несёшь?
    - Да, это ты. И кто знает, что сделаешь завтра. Может человека в бессознанке убьёшь, а?
    Я разозлился и кинул телефон на кровать. Тот слабо подскочил и плюхнулся на подушку будто в тесто.
    Внезапно одеяло на кровати вспухло, словно под него кто-то заполз. Тяжело дыша, я медленно подошёл и откинул одеяло. Ничего не было.
    На кухне что-то разбилось. Похоже, бокалы, которые я оставил около раковины. Я, крадучись, вышел в коридор и выглянул из-за угла. Лучше бы я этого не делал. Увиденное могло бы понравиться какому-нибудь режиссеру ужастиков: нечто человекоподобное, из парящих в воздухе стеклянных осколков. Головой служил ковшик, в котором я разогревал себе супы. Увидев меня, оно неуверенно зашагало по коридору, но зацепилось за дверь ванной и тут же рассыпалось. Развернувшись, я споткнулся и упал… на кости. Рядом топал ряд ног, обутых в кожаные сапоги. Левее был точно такой же, дробящий ребра с черепами и превращающий их в пыль. Я поднялся. Десятки безглазых солдат, образовав коридор, в истлевшей нацистской форме и проржавевших касках маршировали на месте. Вокруг меня была выжженная земля усыпанная костями людей и животных. Я хотел закричать, но лишь беззвучно открывал рот. Всё внутри скрутило от страха. Я сделал шаг, и тут один из солдат вышел из колонны. Ссутулив плечи, подошёл ко мне, схватил за рубашку и одни резким движением сбил с ног. Я лишь глупо размахивал руками, будто кукла, которую дергает за нитки пьяный кукловод. Фриц наклонился надо мной и оскалился. Он был единственным без иссиня-черной ауры лютой ненависти, коконы которой окружали остальных солдат. С его губ капала густая желтая слизь. Внезапно все солдаты, не прекращая маршировать, повернулись и уставились на меня пустыми глазницами. Тут меня прорвало. Я дико заорал и сорвался с места. Через мгновение я врезался ключицей в дверной косяк, и взвыл. Сквозь плену боли и осмотрел комнату и начал материться. Всё в комнате выглядело нетронутым, будто и не было здесь никакого погрома. Помимо пострадавшей ключицы неимоверная боль накатывала и к вискам.
    Трель телефонной трубки, прочно стоявшей в радиобазе, едва не разорвала мне мозг. С трудом поднявшись, я ответил на вызов. В женском голосе теперь проглядывалось сочувствие:
    - В общем, думаю, ты понял, что к чему. Два дня даю, на то чтобы уволиться и вернуться к себе в деревеньку.
    - Нет, не понял. Кто ты вообще такая? Чего тебе надо?!
    - Меня нанимают. Как киллера. Только убийства расследуют, а здесь и придраться не к чему. Псих он и в Африке псих.
    - А что я-то сделал? – дрожащими руками еле удерживал трубку у уха.
    - Скажем так, в других компаниях тебя и твои успехи вычислили.
    - Они могли переманить меня к себе. Я много что могу…
    - …и много чего попросишь. Я обхожусь гораздо дешевле. Ты помнишь, сколько у тебя времени?
    - Два дня.
    - Дерзай. Если увижу или хотя бы почувствую – эти видения тебе сладкими покажутся.
    В трубке раздались короткие гудки. Я бессильно свалился на диван, и меня накрыла тьма.
   
    Я гнал во весь опор, стараясь думать об отвлечённом. Делать это, в принципе, было нетрудно. Буквально месяц назад, после созвона с родственниками, я узнал, что отец бросил пить. И это после почти семи лет! Я боялся, что меня, как нерадивого сына выгонят или, что ещё хуже, открою дверь и прямо с порога снова почувствую запах перегара и услышу смех собутыльников. Но сворачивать было поздно. Уж слишком долго не видел папу. Съездим на рыбалку, навестим маму…
    С момента сбора вещей я постоянно чувствовал слежку. И вот как полчаса это ощущение пропало. Интересно, как она залезла в мой мозг? Вспомнил ощущения от её взгляда и, решил «зацепили» меня именно в тот момент. В любом случае надо что-то делать. Эту работу бросать не хотел, поэтому нужно было ответить. Но как? Я вспомнил, что даже из тех солдат у одного не было ауры. А у остальных - одинаковая. Может быть ей нужно непосредственное присутствие «внутреннего я»? Тогда варианты были.
    Я сбросил скорость и свернул на проселочную дорогу. Недавно выглянуло солнце, и сейчас, приспустив боковое стекло, я наслаждался теплой погодой, свежим воздухом и птичьим пением.
    Заехав в деревню, снизил скорость до тридцати километров в час и поплёлся по узкой, усыпанной гравием дороге. В детстве я избегал здесь всё вдоль и поперёк, и поэтому каждый двор знал почти как родной. Некоторые избушки были снесены, и на их месте красовались особняки из красного кирпича. Остальные дома оказались почти такими, как я запомнил.
    Вскоре я подъехал к своему двухэтажному красавцу с деревянной верандой. Из дымохода валил белый дым. Сквозь ограду было видно, что земля совсем недавно перекапывалась. Я припарковал машину и глубоко вздохнул. Настолько разволновался, что пальцы на руках стали холодными как у мертвеца несмотря на теплый день.
    Выбрался из машины и тут же увидел отца. Он вышел из дома на звук. Гостей у него, после отказа от спиртного, стало намного меньше.
    Я подошёл к калитке и, опершись на неё, слабо улыбнулся. Ох, как мне хотелось его сейчас обнять и крепко-крепко сжать. Но я остался по ту сторону и выжидал. Как бы то ни было, бросил отца, когда ему было плохо. И сейчас он может не простить.
    - Привет, отец. Не ожидал?
    Папа пристально на меня посмотрел. Лазурная аура боролась с огненной, как вода с огнём. Я всё понимал.
    -Ну почему же? Ожидал.
    Он взлохматил поседевшие волосы и потёр висок. Огненная аура почти затопила лазурную. Я прикрыл глаза и уже начал представлять, как папа орёт и брызжет слюной. Так случалось, когда он напивался в стельку. Внезапно рука обхватила мою шею. Мои голубые глаза оказались прямо напротив изумрудных отцовских. Он широко улыбнулся, нижняя челюсть была утыкана золотыми коронками.
    Я обхватил его шею и столкнул нас лбами. Отец захохотал, на быстро примолк.
    - Поехали к Ленке, Андрюх?
    - Тебе станет легче?
    - Гораздо, если я её увижу.
    - Тогда едем.
   
    Пока мы ехали в психиатрическую больницу в Обнинске, рассказывали друг другу о всём, что произошло. Это очень походило на исповедь, только не какому-то там священнику, а родному человеку, что значительно облегчало груз души. Я поведал о даре и о том, как его использую. Я ни разу не заметил недоверия, также как и в лазурной ауре примеси серебряного цвета и был потрясен. Отец, конечно же, отпустил пару шуточек насчёт моего босса, но сказал что такое использование дара, если компания действительно хорошая, вполне подходящее. И ещё посоветовал просто проучить Диану, но не вредить ей. В ответ он рассказал о том, как всё глубже уходил на дно стакана, но потом просто решил завязать. Пришлось даже наподдать некоторым собутыльниками, которые не понимали и не собирались понимать, что у отца в жизни начались перемены. Он продал квартиру в Обнинске и открыл магазин охоты и рыбалки. Жаловался, что пока не очень много покупателей. Я утешил его, сказав, что на все нужно время, и что клиентов будет предостаточно.
    По мере того, как расстояние между нами и психушкой уменьшалось, отец нервничал все больше. Его аура покрылась большими пятнами оливкового цвета.
    - Давай развернёмся и приедем позже?- предложил я.
    - Считываешь меня? – отец улыбнулся, но улыбка тут же сползла с лица. – Нет, я должен её увидеть. Просто должен и всё.
    - Никаких вопросов. Тогда расскажи, что случилось, когда мама стала такой…
    - А ты не помнишь?- отец удивленно посмотрел на меня.
    - В том-то и дело, что смутно.
    - Да, в общем-то, ничего особенного. Ленка в тот год ездила в Индонезию. Сказала, что ей там очень понравилось. Привезла тебе амулет.
    - Вот этот? – я вытащил амулет из-под рубашки.
    - Ну вот! А говоришь, что ничего не помнишь.
    - Да, я не помню, почему он так важен. Но с того момента постоянно его ношу.
    - Так если ты не помнил, почему раньше не спрашивал?
    - Ну, - я замялся и вздохнул. – Просто… просто больно было о тех временах разговаривать. Наоборот, тот период вообще забыть хотелось. Как страшный сон.
    Я посмотрел на медальон. Небольшой по форме он напоминал мяч для регби. На нём изображался глаз, перечеркнутый двумя линиями. Пересекались они на зрачке.
    Если раньше я цеплялся за него, как утопающий за круг, то теперь он вызвал у меня необъяснимое отвращение. Отец словно прочитал мысли.
    - Если хочешь, выброси.
    - Это всё, что осталось от матери…
    - Она не мертва. Просто… больна.
    - Она не выздоровеет, и ты это знаешь. – Я раздраженно махнул рукой
    - А теперь послушай меня. – Он выразительно посмотрел на меня. – Почему бы этой штуковине не быть корнем наших бед?
    Я напрягся.
    - С чего ты решил?
    - Да с того, что он появляется, ты получаешь дар, а из Ленки выходят эмоции.
    Я с ужасом вытаращился на папу, потом на амулет.
    - Не может быть! Это из психологичесой..
    - Фигической. За дорогой следи. С чего ты так решил, если ничего не помнишь?
    Я стащил с себя амулет так быстро, будто он на мне горел. Ещё раз взглянул на него и открыл боковое стекло. Амулет тускло поблескивал на заходящем солнце. В следующее мгновение он взмыл в воздух и приземлился в пока ещё не пожухшей траве.
    С изумлением и невероятной легкостью я наблюдал, как двухцветная аура папы начала мигать словно плохая люминесцентная лампа. Неужели всё было только из-за этого вонючего амулета?
    Отец, не отрывающий глаз от дороги, произнёс:
    - По-моему нас ждёт сюрприз. Вот что значит диалог. Сколько мы потеряли?
    - Семь лет.
    - Ничего, нагоним.
    - Мама меня не простит. – Я хотел рвать на себе волосы и рыдать. Где была моя проницательность? Почему не увидел очевидного?
    - Не виляй на дороге, кому сказал. Давай-ка не кори себя. Тот год был очень трудным. Я пил как сапожник, Ленка попала в психушку. Ты в одночасье потерял родителей. Совершенно естественно, что про амулет ты забыл. Я бы тоже забыл. Или забил. А через год амулет стал чуть ли не единственным воспоминанием о Мамке. Так что будь спокойнее
    Я пытался унять поднявшуюся внутри бурю, но никак не мог. По душе словно яд разлили. Возможно, так оно и было. Я почти в буквальном смысле пригрел на своей груди змею.
   
    Мы вошли в больницу и подошли к окошкам регистратуры. Отец спросил у пожилой дамы, сидевшей неподвижно, как истукан, можно ли посетить Шилову Елену Михайловну. Сдававший в это время карточки врач довольно хмыкнул.
    - Ваша дама из тихой в буйную превратилась. Просит выписать её немедленно, а то не знает, что сделает.
    - Так зачем дело стоит?
    - Проверим её, потом подпишете необходимые бумаги. Тогда она может отправляться куда захочет.
    Обсудив с врачом все, что нужно для выписывания, мы поднялись к маме. Она стояла в холле и разглядывала пейзаж за окном. Обернувшись на звуки шагов, она громко выругалась. Отец распахнул объятья и улыбнулся. Мать подошла и хлопнула его по седой шевелюре, отчего тот вообще расхохотался.
    - Чего так долго, старый хрыч?
    - Задержались по дороге, Ленусь.
    Мать обняла папу и повернулась ко мне:
    - Ну, сколько я здесь пробыла?
    - Семь лет.
    - И всего-то?- она задумчиво прикусила губу. – Ну ладно, это нагоним… ты посмотри на него, зарыдал. Ну-ка заканчивай.
    Слезы водопадом катились по щекам папы. Я почувствовал, как увлажняются мои глаза. Вскоре мы втроем сотрясались от рыданий, дружно обнявшись.
    Увидев, что лазурная аура моей матери почти и не видна, я спохватился:
    - Простите, надо бежать.
    - Да ты только ко мне пришёл! – всплеснула руками мама. – И уже убегать собираешься?
    - Я вернусь к ужину, обещаю!
    - Ну смотри у меня… чтобы вечером дома был!
    Я вспомнил своё детство и улыбнулся. Отец подмигнул.
    - Сделай побыстрее, но не усердствуй.
    Я понимающе кивнул.
   
    Я стоял, опершись ногой на кузов, и нервно поглядывал вглубь леса. Сканирование моего мозга началось. Если не глупая, поймёт, что бросаю ей вызов. Лишь бы только сработало…
    Поднявшийся ветер бросил в лицо горсть песка. Передо мной торчало множество изогнутых железных столбов, с торчащими по бокам штырями. Я облокачивался на старый ржавый Ролс Ройс. Из глубины пустыни на меня угрожающе надвигалась тёмная туча, поднимая клубы песка в воздух. Похоже, сегодня меня сегодня пугать не будут. Скорее уж убьют или пытки устроят. Я решил не ждать и побежал навстречу. Способности таяли на глазах, поэтому следовало торопиться.
    Вскоре показались отдельные клешни, жвала, копыта… Аура у монстров была такой же иссиня-черной и такой же мощной, как при первой встрече. Я удивился, сколько же во все это вбухано энергии.
    Теперь, словно что-то почувствовав, Диана шла в середине отряда. Он выбрала себе облик скелетообразного человека с толстыми клешнями вместо рук и длинным скорпионьим хвостом.
    Она никак не ожидала, что нападу на отряд. От этого некоторые её создания выглядели растерянными. Воспользовавшись переполохом, я перехватил клешню своей обидчицы.
    Когда-то я практиковал изменение ауры отдельных личностей, чтобы они… скажем, ещё раз подумали над предложением. Но тогда менять приходилось немного.
    А здесь закачивать до упора. Да и с гораздо более слабыми способностями.
    Окружившие меня уроды резали и вгрызались в моё тело. Физические силы здесь иссякали, и кто знает, что со мной случится в реальном мире.
    Но у Дианы никогда не было собственной ауры. Поэтому фиолетовая аура, аура флегматичности и смирения ложилась на её сущность без сопротивления.
    Я едва держался на одном колене, когда закончил.
    - Перенеси меня в свой разум.
    - Ты мне не указ, – взвизгнула Диана в облике зверя.
    Дело плохо. Я набрал побольше воздуха и заорал из последних сил.
    - Переноси, а иначе будет хуже! Гораздо хуже!
    Диана задумалась.
    - Быстрее!!!
    - Хорошо.
    Так намного лучше. Диана держала кучу снимков. Все мои раны исчезли, я твердо стоял на ногах. Теперь придется импровизировать.
    - Дай, пожалуйста, эти снимки, - говорил успокаивающе
    Мне робко протянули целую пачку, показывающую прошлую жизнь. Я быстро пролистал содержимое и остановился на одном из них. Бинго!
    Отец или отчим с бешенным выражением лица стоял над маленькой Дианой с занесённым ремнём.
    - Тебя били?
    - Да. – В глазах появились слёзы.
    - За что?
    - Я не помню-ю-ю…
    - Вспоминай!
    - Моя… моя мама умерла при родах.
    - Дальше можно не продолжать. – Я кивнул и снова стал просматривать снимки.
    Нет, никаких амулетов, как у меня. Здесь, похоже, повлияла психологическая травма. Тогда попробуем начать отсюда…
   
    Я с трудом заполз в машину. Сил почти не осталось, так вспотел, что на рубашке не было сухого места. Но дело было сделано. Пускай отец её оказался животным, постоянно колотившим её и один чуть не зарезавшим, воспоминания о нём будут хорошие. В них он теперь примерный папа, гуляющий со своей дочкой по зоопаркам и водящий в театры. С учётом того, что он умер от инфаркта два года назад, всё должно пройти гладко.
    Как теперь изменится судьба Дианы, не знаю. Но надеюсь, что после того, она придёт в себя, займется чем-то более полезным, чем сводить с ума людей за деньги. Останется ли при ней дар? Это ещё вопрос, я фактически изменил сознание.
    Я завел машину, включил ксеноновые фары и с пробуксовкой развернулся на дороге. Возможно, ещё успею на фирменный мамин пирог.