Гадание на святки

Между двух зеркал подружка сунула мордашку и ждала долго-долго. Золотя подбородок и перья всклокоченных волос, перед нею мерцала свечка. В углу едва теплился прикрученный фитилек керосиновой лампы. Таинственно колыхались тени. За стенкой сопела и похрапывала во сне Юлькина мать.
Сначала перехихикивались, потом, шикая друг на дружку, притихли, а когда уже устали и обеих начало клонить в сон, Юлька вдруг напряглась, и стала молча потихоньку отодвигаться от зеркал. Её странно подергивало, она хватала воздух ртом и пыталась что-то сказать, шевеля белыми губами.
Тая подумала - подруге просто надоело ждать, и она решила напугать её, разыгрывая спектакль. «Ага! Щас! Так и описаюсь», - хмыкнула про себя.
- Что-о та-ам?! – жутким, «загробным» шёпотом подыграла она.
Юлька сипло взвизгнула, и, дёргаясь, неуклюже замахала перед собой задеревеневшими руками. Зеркала и свечка полетели со стола, глухо стукая по домотканым половикам. Подружка рухнула  вслед за ними и, скорчившись на полу, тихонько, по-собачьи заскулила.
- Ты и правда чо-то увидала? – дошло до Таиски.
Та смотрела на неё затравленным взглядом и тряслась. Полу-обняв за плечи, поглаживая и успокаивая её, подруга помогла подняться, довела до лежанки. Потом долго сидела рядом, трясясь от страха, но едва удерживаясь от колотящего, как озноб истерического смеха.
- Долго ничё не было видно, мне уже надоело, шея замлела, и я хотела отвернуться, - кутаясь в красивое лоскутное одеяло, зашептала Юлька, - Вдруг посерёдке отражений появилась точка, я вгляделась. Точка росла, двигалась всё ближе и ближе... Виделось всё как сквозь слёзы. Потом стало видать - идёт парень в светлом овчинном полушубке и в белых валенках с калошами. Кругом снег тает, лужи, ручьи весенние текут, а он – в валенках! - захихикала она вдруг.
- Лицо хоть разглядела?
- Нет, не успела.  Да и не до этого было. Я не могла оторвать глаз от того, что он нес на руках…
- Мешок с деньгами?
- Тьфу, на тебя! Нет… На руках он нес младенчика окровавленного, синенького, мёртвенького… У меня всё сердце сжалось и заныло… А еще… Ручьи талой воды текут вперёд него, прозрачные, как слёзы… В ручьи от младенчика кровь капает часто-часто, растворяется в них, расширяется, и кровавые потоки несутся в мою сторону…
И так жутко было, а тут еще ты – как заво-оешь над ухом!

И девчонки, наконец, неудержимо расхохотались, давясь смехом, затыкая рот подушками, чтобы не разбудить Юлькину маму.