29. Высокое искусство Роман Единственная

Новелла 29. Высокое искусство или как дядя Жора приобщался к высокому искусству

                Ты, мудрый, суть вещей сперва познай
                Обманной внешности не доверяй.            Руми
                Учись разумно разуму внимать,
                А не гадать: принять иль не принять.      Джами

     Как заговаривать зубы. Выслушав рассказ Олега о его приобщении к поп-искусству, я опять вспомнил дядю своего друга дядю Жору - массажиста нашей команды по вольной борьбе. Мой друг дядя Жора очень наивен, и даже почитывая классические книги, продолжает верить безоглядно, даже в то, что не понимает. Причем ему необходимо некоторое время для осмысления и «принятия понятия» о том, что он увидел или услышал. Например, однажды у него очень распух глаз, и он всем жаловался, что он болит и постоянно его напрягает. Он так достал меня своим «сглазом», что с целью отделаться от его нудных жалоб, я рассказал ему свою историю, как у меня тоже недавно болел зуб, и я его вырвал. Я объяснил дяде Жоре, что после этого зуб у меня уже не болит. Как видно, дядя Жора пропустил мой пример «сквозь уши», а я занятый делами, забыл об этом инциденте. Через пару часов дядя Жора подошел ко мне и с обидой поблагодарил за мой совет вырвать себе глаз, чтобы не болел.  Я, уже забыв обо всем, что было до этого, с непониманием уставился на него. Наконец дядя Жора перерассказал мне весь наш разговор о глазо-зубе с начала до конца, и я понял, о чем идет речь. С целью умилостивить друга и выйти из неловкого положения, я объяснил дяде Жоре, что свой пример насчет зуба, я привел ему просто для того, чтобы объяснить, что ему необходимо обратиться к специалисту - глазному врачу, а не ко мне – «некомпетентному в вопросах офтальмологии».
     И еще я вспомнил рассказ дяди Жоры, как он тоже приобщался к высокому и «креативному мейнстриму» в области классического искусства. Или, как заметил дядя Жора: - «Выйдя в свет, угодил в потемки...»
     Вскоре после женитьбы, чтобы «обтесать» дядю Жору и приобщить его к прекрасному и изысканному, а также «вывести в свет» и познакомить со светским обществом, жена отвела его в оперу. У дяди Жоры остались незабываемые воспоминания от этого «приобщения». Однажды за «рюмочкой чая» он рассказал мне об этих своих незабываемых впечатлениях.
     «В спектаклях имеются антрахты» - поведал он мне. «И опера тоже началась с 45-минутного антрахта. Во время антрахта мужики во фраках прохаживали своих мадамов в вечерних блестящих платьях. Это была чистая публика, не из тех, что «ходют в пальте и ездют в метре». Мужчины интеллигентно пропускали дамов вперед и сзади «раздевали взглядами» их фигуры оценивающим взором через пенсне. Дамы поглядывали по сторонам через лорнеты и походили на ясновидящих, которые за один сеанс с помощью третьего глаза – лорнета – делают отворот, поворот, заворот и приворот «от сглаза», снимают и насылают порчу, возвращают мужа, отвращают любовниц и совершают прочие духовно-благие дела.
     После третьего звонка все общество расселось на своих насестах-балкончиках, медленно потухла люстра под потолком, и поднялся занавес. На сцене было пусто – только по краям стояли два чахлых деревца, а посередине теремок с окошком. После того как провизжали «музыкальные струменты» в окошке зажегся свет и там появилась девица – как было написано в программке – «кока-кола-сатураторная попрано». Она сидела в окошке, как курица на яйцах, наверно по сюжету она так размножалась, как птица – яйцами. Сидя у окошка одна, она грезил, как всегда, об одном. По ходу она и пела об этом самом одном – о любви к прекрасному возлюбленному мужику. Затем она вышла из окошка на сцену и застряла между деревцами, заняв собой всю сцену. Это внесло весомый вклад в развитие сюжета, потому что, провизжав несколько слов песни, она спряталась за одним из деревьцев, чтобы послушать, что думает об ней драматический тенор. Тут этот тенор вышел на сцену и занял собой все освободившееся пространство сцены. Став в позу – грудоживот колесом, левая ножка отставлена, он запел о том, как божественно красива его милая и как он рад, что именно ему «привалило» счастье любить ее. Но из-за загруженности работой, он не может часто ее видеть и наслаждаться ее красотою и грацией. От этих треволнений он начал нагружать печень, после каждой рулады прикладываясь к плоской фляжке, как видно наполненной успокоительным снадобьем. Поэтому он не замечал, или делал вид, что не замечает свою возлюбленную. Хотя наверняка видел ее не раз во время репетиций. Да и деревце на фоне кока-кола-сатурной сопранессы смотрелось как бечевочка на селедке горячего копчения. Проблеяв свою партию в перерыве между глоточками снадобья из бутылочки, драматический тенор тоже спрятался за вторым деревцем, чтобы подслушать, что думает о нем бархатный баритон. Деревце на фоне тенора выглядело, как тоненький веревочный галстучек на сорочке висельника-пижона. Тут выпорхнул на сцену бархатный баритон, и размахивая кружевным носовым платочком в руке, стал интриговать и строить коварные козни и понес что-то явно из другой оперы. Появившиеся на сцене из «закулис» служители муз в бархатных кафтанах, спихнули его в оркестровую яму, где он неудачно приземлился на флейту флейтиста.
     Следующим на сцену торжественным маршем вышагнул басист в опереточных галифе и ботфортах и сразу же оскандалился - на самой высокой ноте он не смог взять следующую и низко пал в глазах у тех же служителей муз. Оконфуженный он ускакал со сцены на бутафорской гнедой лошади. Слышался только цокот копыт. После антрахта на сцену вышел хор в бабочках и тут же упорхнул – наверняка в буфет – тоже нагружать печень. Кончилось действо тем, что почерневший от горя драматический тенор налег всем своим телом на хрупкую – по сравнению с ним – кока-кола-ратурную сопрану и та задохнулась в его жарких многопудовых объятиях, окончив жизнь на самой высокой, но глухой ноте – испущенной прямо в постель. Драматический тенор, наконец, успокоился, вздохнул с облегчением и утерся платочком, на кружевах которого, после акта утирки носа остались черные пятна.
     После оперы дядя Жора задал жене вопрос: «Что это было?» В ответ жена посмотрела на меня долгим загадочным взглядом и затем рассказала анекдот. «Изабелла жалуется Анизабелле:-  Странный человек этот ковбой Джон. Вчера вечером пришел ко мне домой, принес полную бутылку бренди, сел на стульчик и сидит, молчит. Я решила приготовить закуску – только прошла на кухню, чтобы приготовить сэндвичи с тунцом, как Джон вскочил, повалил меня на пол, прямо на кухне позанимался любовью, хлебнул добрую порцию бренди прямо из бутылки и снова сел и снова сидит, молчит. Я подумала привести себя в порядок, сделать макияж, подрумяниться. Только прошла в бюдюар, как Джон опять вскочил, повалил меня прямо на пол перед трюмом, позанимался любовью, выпил крепкий глоток бренди и снова сел и сидит, молчит. Я подумала, может он хочет пригласить меня на дискотеку и решила надеть белое платье в горошек, которое Джон очень любит. Только прошла к гардеробу, как Джон вскочил, повалил меня на пол прямо перед гардеробом, позанимался любовью, допил свой бренди и ушел. И чего он приходил? Может сказать чего хотел? Я до сих пор в недоумении!»
     Смысл анекдота про подружек Анизабеллу и Изабеллу с ковбоем Джоном дядя Жора тоже не понял, но больше в оперу не ходил. Как он говорит - «На всю жизнь наглотался брендей креативного мейстрима».

            Продолжение Новелла 30 Музыкальная пауза