73 дня среди русских кадзинов, ч. 2

2. Первые столкновения «под нашим небом»

    До сего дня я не решался даже касаться этой рубрики… В предписаниях администрации сайта, в частности, говорится: «Если вы считаете, что ваши произведения повествуют о прекрасном и соответствуют духу классических японских танка и хокку - вам в раздел "Югэн" («сокровенный, тайный, мистический»). Это – «эстетическая категория в японской культуре, обозначающая интуитивное, предполагаемое, нежели явное, очевидное восприятие сущности объекта (в основном, природы, иногда — произведения искусства). Обозначает скорее символическое восприятие явления природы или прообраза произведения. Югэн выражает впечатления и чувства, которые испытывает человек, который созерцает лунный свет, струящийся сквозь дымку проплывающего облака, или когда он любуется кружением снежинок, сверкающих подобно серебру».
О, нет! Данные «впечатления и чувства», если  мне и пришлось испытать когда-то, то сегодня … «Если же вы пишете в шутливой форме или на злобу дня - вам в раздел "Сэнрю". Да! Именно сюда я покорно и устремился поначалу. Но однажды всё же полюбопытствовал…
    28-го ноября местный, по праву заслуженный, автор – masyo поместила в югэн свою танку под названием (…в который год, у места Красные сосны…), которую я с удовольствием прочитал и на которую тут же отозвались друзья masyo. М-м, один из них, как бы выразил общее мнение: «Как обняла дыханьем… Чудесно, masyo!»
    (...в который год, у места Красные сосны...)
где сосны строем
все держат наше небо
Янтарный Берег
и нет других на свете
нам берегов для встречи

    Но меня поразило тогда и другое, это – её авторский комментарий к собственному творению, звучащий, пожалуй, не менее поэтично:

«...опять о соснах,
о них прекрасных, и вечнозеленых... поем не уставая
у бухты Суминоэ и залива Такасаго...
у Пресного Залива (Финского) и места Красных Сосен,
у меловых обрывов Святогорья у Донца...
и кажется мне,
у каждого в душе есть свой
сосновый уголок...

сколько строк твоих, ае,
звучало там, и ветром
им вторили мои...

благодарю,
за этот Янтарный Берег,
где я вдыхаю далекой Балтики соленые ветра,
и красными песками могу ступать, как раньше...
когда могла бывать там

и золото осоки видеть,
которой ещё княже Александр Невский
ходил на шведов

такие же привязки сердцем были и у классиков-японцев,
причем такие же довольно личные,
сверх тех,
что были уже общепринятыми поэтическими образами

Итак, друзья, скорей в страну Ямато!
Туда, где сосны ждут на берегу!
В заливе Мицу,
Где я жил когда-то,
О нас, наверно, память берегут!
                (Яманоуэ-но Окура)»


    «Дорогая Масё!
Замечательный перевод Глускиной.
Еще у нее же:

Смотрите, воды Тацута-реки,
Парчою затканные ярко-алой,
Прошиты нитями унылого дождя.
Десятый месяц все зовут не зря
Печальным месяцем, покинутым богами
                (Неизвестный автор)
...этот перевод всегда вспоминается по последней строчке...»

    Эта ссылка Ганзи Цу на известную танку Неизвестного автора и стала той первопричиной, которая и подвигла меня начать дискуссии со «старожилами» сайта.
    Нарочито изменив две последние строчки пятистишия masyo (дабы наверняка вызвать её на разговор), я отправил ей следующее послание:

"…и нет другого неба
и берегов для встречи". Действительно, поэтические строчки! Но мне, уважаемая Масё, хотелось бы сделать небольшое отступление от комплиментарностей. Нет,нет! Не по поводу Вашей танки! О другой... Всеми уважаемый Ганзи Цу восхищается "замечательным переводом Глускиной" - "Смотрите, воды Тацута-реки...» А нельзя ли было эту же танку переложить в соответствии с канонами классики? Например:

ПЕЧАЛЬНАЯ ПОРА У РЕКИ ТАЦУТА (Можно и другой заголовок)

Речные воды
Парча заткала ало
И дождь унылый...
Десятый месяц года
И впрямь забыт богами.

Что мы теряем в данном варианте? - Многословность!
Я всегда восхищаюсь теми, кто овладел тонкостями японского языка, но разочаровываюсь всякий раз, встречаясь с их беспомощностью в языке поэтического перевода. Может, я в чём-то не прав?»

    Ответ пришёл незамедлительно, цитирую его с некоторыми сокращениями и корректурой:

«Здравствуйте и Вам, ув. Вадим Розов!
Спасибо, заглянули на огонек.
На первый взгляд, ваш вариант (с новым оттенком смысла) может показаться находкой. Но он неприемлем по двум причинам:

1.Там над нами "наше небо",
а вот "другое небо"... это Вы с размахом!
Говорят, где-то есть "седьмое небо".
Кстати, почему бы нам не встретиться и там,
пред этим погуляв на всех шести?
2. Я так иронизирую "о небесном своде" не для того,
чтобы задеть Вас, а просто, чтобы показать, что это звучит надуманно,
и слишком патетично для такого жанра как танка.
Звучит НЕРЕАЛЬНО!
Фраза содержит ненужную избыточность восприятия,
(словесную ли, образную - не важно), что не свойственно японской простоте,
а свойственно более западному стилю мысли.
...А о реке Тацута послушаем Ганзи Цу,
раз мы не можем выслушать самого Неизвестного автора,
насчет того, кто же донес,
и по пути не расплескал».

Ганзи Цу:

    «Уважаемый Вадим Розов!
Очень внимателно слежу и с удовольствием изучаю Ваши произведения.
Даже намеревался откомментировать Ваш цикл белых стихов с использованием формы танка в разделе Сэнрю, но... тут лишь добавлю к ответу Masyo.
    Уважаемый Вадим, Вы сами ответили на свой вопрос, обращенный к Masyo: не каждый классный переводчик - это великолепный поэт. Например, Вера Николаевна Маркова. Бесконечно уважаю её, как переводчика, но совершенно не воспринимаю её русских стихов.
    Вы, русский поэт, Вадим, у Вас есть всё, что требуется и даже в избытке, и Вам совершенно не обязательно, или если мягче сказать, не требуется, гранить алмаз Вашего дарования японской огранкой 17-31 (количество слогов в хокку и танка)! Пишите в рифму, пишите онегинской строфой, раскройте себя во всю мощь в эпическом полотне))))  Здесь же, в основном, ценители художественной миниатюры.
    Это и не критика, и не предложение, только размышление по поводу и без... Выбор, разумеется, за Вами. ДобрА!»


    Вадим Розов, с эпиграфом  (И нет других в Инете\ "нам берегов для встречи"):

    «Уважаемый Ганзи Цу! Я здесь, на сайте, новичок и потому не уверен, в праве ли вести диалог, скажем, с Вами на «пространстве», принадлежащем третьему лицу, в данном случае Masyo. Впрочем, думаю, что и ей будет любопытно познакомиться с некоторыми суждениями «чужака». В качестве «затравки», выскажу мнение, которое, как мне кажется, сразу может показаться слишком категоричным. И всё же...
    СКОЛЬКО БЫ РУССКОЯЗЫЧНЫЕ ПОЭТЫ НИ ПОДДЕЛЫВАЛИСЬ ПОД ЯПОНЦЕВ, НИЧЕГО ДЕЛЬНОГО ИЗ ТАКОЙ ЗАТЕИ НЕ ПОЛУЧИТСЯ: МЕНТАЛИТЕТЫ РАЗНЫЕ! А ТЕ ИЗ НИХ, КТО ПОДРАЖАЕТ, ИНОЙ РАЗ ДАЖЕ УДАЧНО, ОПРЕДЕЛЁННЫМ ТЕНДЕНЦИЯМ ЯПОНСКОЙ КЛАССИКИ, ОБРЕКАЮТ СЕБЯ, В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ, НА ЭПИГОНСТВО, ЭСТЕТСТВУЮЩЕЕ НА СТАВШЕЙ УЖЕ ПОЧТИ МИФОЛОГИЧЕСКОЙ ЛЮБВИ ЯПОНЦЕВ К ПРИРОДЕ, «ОДУХОТВОРЁННОЙ» РЕЛИГИОЗНЫМИ ДОГМАМИ, УЧИТЕЛЯМИ И ИХ АДЕПТАМИ.
    Сразу спешу оговориться: эти и последующие мои суждения ни в коей мере не связаны с моим отношением к творчеству авторов нашего сайта. Я осмеливаюсь коротко изложить Вам некоторые свои мысли лишь потому, что вижу в Вас поэта. Итак...
    Хочется верить, что для русского поэта, несмотря на его искренний интерес к «японской огранке» (использую Вашу «терминологию»), она, эта «огранка» никогда не станет самоцелью. Формы, дух, поэтика японской классики может обогатить и обогащает творческие поиски русских поэтов; НО СЛУЖИТЕЛЯМ РОССИЙСКОЙ МУЗЫ, ПО-МОЕМУ, ВОВСЕ НЕ К ЛИЦУ РОЛЬ САМОЗАБВЕННЫХ ПРОДОЛЖАТЕЛЕЙ ТРАДИЦИЙ ЯПОНСКОЙ КЛАССИКИ (ПУСТЬ ЭТИМ ЗАНИМАЮТСЯ САМИ ЯПОНЦЫ), РУССКИЕ ПОЭТЫ – ДЕЛАТЕЛИ РУССКОЙ ПОЭЗИИ.
    Мне нравится «японская огранка» по многим причинам (но не о них сейчас речь). Скажу только, что стекляшку, сколько бы её ни огранивали, никогда бриллиантом не станет. «Японская огранка» в стихоплётстве графомана не скроет его бездарности.
    МНЕ НРАВИТСЯ «ХУДОЖЕСТВЕННАЯ МИНИАТЮРА» (НЕ ВАЖНО, НАСКОЛЬКО ОНА «МИНИ» И КАК НАЗЫВАЕТСЯ – ТАНКА ЛИ, ХОККУ, ЭКСПРОМТ, МАДРИГАЛ ИЛИ ДАЖЕ ОДНОСТИШИЕ), В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ОНА ДОЛЖНА СООТВЕТСТВОВАТЬ СВОЕМУ НАЗВАНИЮ – «ХУДОЖЕСТВЕННАЯ», «ПОЭТИЧЕСКАЯ».
    В мини-жанрах Поэзия особенно уязвима, она предельно обнажена, вот почему лже-поэзия всегда пытается прятаться в многословии. Трудно создавать художественные миниатюры, но в этой трудности – их привлекательность для поэта. И Вам, уважаемый Г.Ц., не удастся целиком переориентировать меня на пушкинские строфы, несмотря на всю благожелательность Ваших советов. (Я прекрасно чувствую, куда Вы клоните. Скажу Вам, для ясности: в поэзии я давно уже не новичок). А что касается «художественных миниатюр» а-ля «японская классика», читать их весьма прискорбно, когда в них поэзией даже не пахнет, несмотря на наличие неких т.н. классических атрибутов. (Это замечание отнюдь не относится к Вашему поэтическому творчеству).
    ЕЩЁ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О МИНИАТЮРАХ. ПРИСКОРБИЕ ОТ ЗНАКОМСТВА С НИМИ ВОЗНИКАЕТ ОСОБЕННО ЧАСТО, КОГДА ЧИТАЕШЬ ПЕРЕВОДЫ ЯПОНСКОЙ КЛАССИКИ, СДЕЛАННЫЕ НАШИМИ «ИЗВЕСТНЫМИ» ОТЕЧЕСТВЕННЫМИ ПЕРЕВОДЧИКАМИ-ЯПОНИСТАМИ. ИХ ПЕРЕВОДЫ – ЭТО ЧАЩЕ ВСЕГО ПРОСТО ПОДСТРОЧНИКИ, НАД КОТОРЫМИ НУЖНО ЕЩЁ РАБОТАТЬ И РАБОТАТЬ.
    Беда в том, что русский читатель, любитель «восточной» поэзии принимает это сырьё за истинную японскую классику, а те из них, кто сам пишет стихи, волей-неволей учатся на этих образцах – добросовестных поделках лжепоэтов-переводчиков и тем самым часто начинают пополнять ряды незадачливых эпигонов. О том, какой непоправимый (дай Бог, чтобы всё-таки – поправимый) вред для Русской Поэзии нанесли и наносят эти горе-переводчики, об этом, надеюсь, ещё скажет своё слово непредвзятое, внеклановое литературоведение и честная критика. Но исправить положение по-настоящему смогут лишь истинные поэты, вроде Вас, Ганзи Цу (говорю искренне!), а не эстетствующие эпигоны-графоманы.
    Ещё раз хочется подчеркнуть: постижение красот японской классики полезно не только с эстетической точки зрения, но и профессиональной, ибо помогает обогащению и расширению творческих возможностей поэта. Но ХОРОШИЙ ЗНАТОК ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА, ХОРОШИЙ ФИЛОЛОГ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ХОРОШИЙ ПОЭТ, В ТО ВРЕМЯ КАК ХОРОШИЙ ПОЭТ НИКОГДА НЕ СОТВОРИТ ПЛОХИХ ПЕРЕВОДОВ ИНОСТРАННОЙ ПОЭЗИИ: ОН ПРОСТО НЕ СМОЖЕТ ЭТОГО СДЕЛАТЬ, КАК ГОВОРИТСЯ, «ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ». Успехов Вам во всём!»

    В нашу беседу с masyo и Ганзи Цу нежданно встряла некто Надежда: «Вадиму Розову. Вадим, неплохо бы нам для начала почитать Ваши действительно стихи. Слов много. НО все что до этого у Вас прочла, далеко от японской поэзии. Уж извините - это мое мнение».
 
    Мой ответ с эпиграфом - "Надежда - мой компас живой..." И далее: «Читайте на здоровье кого угодно. Насчёт того, что мои стихи "далеко от японской поэзии", тут я и не возражаю, ибо никогда не стремился и не стремлюсь к подражательству. Зато мои стихи, наверное, ближе к поэзии русской и этот факт меня радует больше, чем Ваше откровение.
С надеждой - В.Р.»
   
    Увы, Надежда снова: «Вадиму Розову; С чего это вдруг Вы нашли в моих словах оскорбления. Я ЕЩЕ раз пишу, неплохо бы для начала почитать Ваши СТИХИ, русские, либо написанные в жанре хокку, танка, и др. САТИРУ читала, и что? Вы, наверное, сюда пришли нас, провинциалов, поучить. Так мы готовы к обучению. Не понимаю, чего Вы такой ЕЖИК?»
   
    Отвечать не стал. Своё любопытство Надежда могла бы легко удовлетворить, обратившись за помощью к поисковым системам, например, «Яндекс» или «Google». А мне любопытнее было продолжить общение с людьми более интересными.

   
    После «паузы для обдумывания хода мысли» Ганзи Цу продолжил:
    «Уважаемый Вадим!
    Во-первых, у меня никогда не возникало сомнений, что Вы обладаете и художественным вкусом, и существенным литературным дарованием.
    Во-вторых, я никогда не позволил себе даже думать о том, что Вы, Вадим, не можете не различать Поэзию и стихоплетство.
    В-третьих, тема русского и японского поэтического наследия очень серьезно занимает меня в последнее время именно в сравнительно-аналитическом плане... Отчасти, многие высказывания в комментариях – это проверка или корректировка понятий, определений, убеждений....своих и чужих, разумеется. Вопрос, какая поэзия присутствует на сайте Классической японской поэзии, - Вы, уже нашли для себя один единственно правильный ответ?!
    Что касается меня: открывая для себя заново классическую японскую поэзию через русскую поэтику в творчестве русскоязычных литераторов, я не противопоставляю одну Поэзию другой, потому что инструмент общения единый.
С уважением.
    Не уходите, пожалуйста, Вадим, в конфронтацию, просто в Вас чувствуется бОльшая выразительная мощь в классических русских формах. Вы нас не "разделяйте", "умножьте", своим дарованием!))) Это добрая и теплая шутка.
    Предлагаю, при желании и возможности, обсудить какой-либо известный стих Басё, Сайгё в различных переводах, прокомментировать приемы, владение словом, техникой, знание аллюзий и т.д. Правда, скорее это возможно на Рождественских каникулах (если доживем). Не отказывайтесь, чужих меж нами нет!»
   

    Мне понравилась «добрая и тёплая шутка» Ганзи Цу, но прежде я поблагодарил masyo «за ответ, являющийся отличным образцом того, как надо уметь автору защищать каждое написанное им слово». Но Masyo выступала в защиту не только своих творений:
    
     «Здравствуйте, Вадим!
    Японских поэтов здесь нет ни одного, все русские, как на подбор...Так что Ваш интерес к твердым формам восточной поэзии всем понятен, равно как и сомнения, и замечания к переводам.
    Приведу здесь послесловие к книге «Шедевры японской классической поэзии в переводах Александра Долина», вышедшей недавно в издательстве «Эксмо». Мне показалось, Вы его читали, а нет... Вам будет тоже интересно услышать мнение достойного переводчика.

Илл.: Кацусика Хокусай (гравюра).

(Продолжение следует)