На иголки наступив

   Обстановка их квартиры напоминала 70-80-ые годы. Висели старые картины неизвестных художников, обои были в кое- каких местах ободраны. А жители этой квартиры были похожи на мышек, которые при каждом шорохе пытались найти дырку, чтобы спрятаться. Только один человек выглядел королем этих квартирных мышей, точнее королевой. Это была женщина 65 лет с черными чуть седыми волосами и гордой осанкой. Оказался я в этой квартире не случайно.
     Я учусь на киноведа и хотел познакомиться с человеком, который достойно представил эту профессию в творческой деятельности. Я слышал и читал о многих профессионалах, но все они были для меня не досягаемы. И никак я не мог к ним попасть. Но однажды побывав у бабушки я нашел какой-то старый журнал, там была впечатляющая статья , автором оказалась  Галина Рокина. Найти её не составило труда, как ни странно. В 90-х она была известна в мире кино, но известность быстро прошла. Не всем нравилось её мнение о некоторых картинах, вот ей и пришлось забыть о работе киноведа и кинокритика. Вот такая небольшая справка.
     Когда я первый раз позвонил Галине Петровне она добрым голосом пригласила в гости, так как о профессии трудно рассказывать по телефону. Она сказала удобные день и время. В назначенный час я пришел к двери номер 56. Дверь выглядела старой и обшарпанной. Когда я нажал на звонок дверь открыла женщина в серых брюках и красной рубашке и пригласила меня пройти в гостиную. Гостиная одновременно служила для неё спальней. Небольшой тканный диван, два кресла, телевизор без пульта и стол со стульями, вот и всё наполнение этой гостиной. Вот такое вот моё первое впечатление, и я сожалею, что не заметил всей прелести этой комнаты изначально. Галина Петровна произвела впечатление умного и культурного человека. Она мне рассказывала о том времени, когда её имя было на слуху и это завораживало. Ушел я очень поздно, даже стыдно, но я никак не хотел расставаться с теплом комнаты и чаем, пропитанным не нашем временем.
      Где- то через неделю мне позвонила Галина Петровна.
   - Илья, что же ты не звонишь и не забегаешь?
   - Я не думал, что вам было интересно со мной общаться, но я с радостью бы ещё поговорил с вами.
    - Вечером я всегда дома, заходи. Я буду рада тебя видеть.
   - Я приду, спасибо!
Такой краткий диалог, а сколько всего он перевернул в моей жизни. С тех пор каждый вторник и четверг ровно в 19.00 я звонил в дверь под номером 56. Обстановка квартиры мне с каждым разом казалось все более притягательной. Картины на стенах со мной заговаривали и раскрывали своих авторов. Также я познакомился с двумя внучками Галины Петровны.  Одну звали Маша, а вторую Таня. Маша была не особо высокого роста, серые глаза, русые волосы, за плетеные в косички, а одета в надежде попасть в тон моды. Таня была яркая девушка, брюнетка с короткой стрижкой и карими глазами, одежда в стиле handmade, но вот вела она себя скромно. Обе девушки учились в институте на журналистов.
     Внимание моё привлекала Маша, а я привлекал Таню, но хорошо, что мы с ней пресекались очень редко, как и с Машей, к сожалению.  Марии практически не было дома, так как эта девушка извечно искала материалы для своих статей, что ни скажешь о Тане, которая писала только о том, что слышала от кого-то или то, что ей приходило в голову. Преподаватели любили обеих девушек, обе заслуживали уважения, пары не прогуливали, а задания всегда выполнены на отлично, как и экзамены.
     Так шли недели, месяцы, я продолжал разговаривать с Галиной Петровной и пополнять свои знания интересными событиями. В один вечер Галина Петровна дала мне конверт и сказала, чтобы я вскрыл его дома. Это было 8 ноября, день, который запомнился мне надолго. В десять часов вечера я пришел домой, поставил чайник и вскрыл письмо. Оно было написано на желтой, старой бумаге, почерк был некрасивый, но там было написано всего пять слов, поэтому мне не составило труда прочитать следующее:" Сходите со мной в кино!" и подпись Мария. В конверте лежал один билет на премьеру, на которую попасть мог далеко не каждый, я в том числе. Я принял приглашение.
      Премьера была назначена на 16 ноября. Было много знаменитых кинокритиков и вообще людей киноиндустрии, раньше я их так близко и не мечтал увидеть, как ей удалось достать билеты на премьеру было загадкой. Когда я пришел Маша уже сидела, она сдержанно поздоровалась и из вежливости спросила: " Все ли хорошо у меня?" Её холодность в общении ещё больше привлекала, чем прежде. Сеанс прошел замечательно, я был счастлив, но по виду Маши я бы сказал, что ей совсем безразлично, что мы смотрели и кто был на этой премьере и была ли эта премьера вообще. Как полагается я проводил её домой, по дороге она кидала мне вопросы, на которые я с удовольствием отвечал, но было ощущение, что ей совсем это неинтересно и она все слова пропустила мимо. Следовательно и моё счастье улетучилось частично. В следующий раз мы увиделись через неделю, она кивнула мне и ушла в свою комнату. С этой минуты я решил добиться расположения Марии. Через несколько дней я подкараулил её возле дома и пригласил выпить кофе, она не отказалась, даже была весела. Мысли в моей голове роились, неужели я растопил её ледяное сердце и вытащил иголки, которые в неё кто-то всадил до меня. С тех пор каждый понедельник мы ходили в одно и тоже кафе и разговаривали. Она смеялась, улыбалась, слушала меня, но ни слова не говорила о себе. Как-то в очередной раз проводив Машеньку домой я сказал, что нравится она мне, а она лишь повернулась и сказала "бывает", развернулась и ни разу не обернувшись ушла. Я долго стоял и смотрел на дверь, которая давно захлопнулась давным-давно, но не мог уйти, меня будто ударили чем-то тяжелым по голове. Чуть отойдя я бежал куда глаза глядят, в итоге добежал до моста и стал смотреть в реку, которая бушевала от ветра, вода ударялась о бетонные стены и превращалась в некрасивые, огромные волны. Вода была черна, как сажа, такое чувство, что она смеялась надо мной и звала к себе.
     С тех пор я пропал из квартиры 56. Мне ещё звонила Галина Петровна, даже Таня караулила меня возле института. Никто не узнал из-за чего я так резко прекратил посещать эту квартиру. В те дни меня переполняла злость, но в тоже время и любовь. Когда я думал о Маше сердце громко стучало, а по телу разливалось горячее вино, которое будто сжигало меня. Но когда я вспоминал о её холодной "бывает" я готов был громить всё вокруг. Я хотел отомстить ей за обиду, но это всё прекращалось, когда я вспоминал её глаза, губы, волосы...
      Эта девушка, а ныне женщина была будто послана мне судьбой, но не для того, чтобы я обжегся об любовь, а для того, чтобы стал известным, я бы даже сказал, знаменитым в мире кино. А эта Маша тоже не промах ведь, стала великолепный журналисткой, а сейчас как я слышал книгу пишет. Я её иногда встречаю. Изящная, модная проходит, кивнет и всё, даже век не опустит, а у меня в груди всё тоже пламя.