Записки инспектора угрозыска. Ночь перед Японией

В 20 часов 10 минут в 17-ом номере гостиницы «Турист» Южно-Сахалинска сегодня присутствовало: три постояльца, три кровати, три стула, платяной шкаф, стол, графин с водой и пробкой в виде гранёной рюмки, три стакана с ягодками на боку и литровая пластиковая бутылка импортного спирта «ROYAL». Расположившись по-свойски на новом месте и спустя десять минут, Александр Михайлович Берестов якобы по нужде вышел в коридор второго этажа, и его не было минут двадцать пять, тридцать. Назад в номер он вернулся с рассечённой левой бровью, с содранными до крови пальцами правой руки, но в обнимку с учительницей русского языка и литературы Рыбногорского ПТУ-5 Светланой Николаевной. По крайней мере, так он её представил Мишке и водителю микроавтобуса Шурику. Вытирая кружевным платочком кровь с лица своего ухажёра, Светлана Николаевна вся тряслась от нахлынувших чувств и, будучи в пьяных сердцах исступлённо не переставая, целовала раненого бойца во все сладкие места и пряные закоулки мужественного тела.

- Хватит, хватит уже по мне мокрым ротангом ползать.

- Прибереги силы на ночь,- косясь на ребят и улыбаясь, приговаривал Берестов.

- Александр Михайлович если бы не Вы, то этот глагол повелительного наклонения из ресторана увёз бы меня силком в страну невыученных уроков и синтаксических ошибок,- щебетала русичка, вытирая свои катящиеся гороховые слёзы по щекам и выпученным из декольте обнажённым грудям тем же кружевным платочком.

- Администратор гостиницы грозилась вызвать милицию,- продолжала озабоченно вполголоса говорить завуч.

- Ладно, давайте по пять капель рояля и в люлю,- предлагая, приказал Михалыч.

- Шурик, быстро наливай всем, снимай матрасы с кроватей и стели их на пол в один ряд в целях безопасности.

- Будем вести четырёх ярусную половую жизнь перед посещением загнивающей заграницы,- проговорил Берестов, краснея от удовольствия, что нахамил, намекая на даму в присутствии дамы.

- Пей Светик, не стыдись.

- Сделай «ам» и всё,- ласково уговаривал Александр Михайлович Светлану Николаевну, опрокидывая собственноручно ей в рот полную графинную пробку-рюмку со спиртом. И естественно она сдалась. Произошло это самое «ам», и Светлана Николаевна рухнула надувным резиновым кроликом на средний матрас, растопырив в падении ладные ножки, произнеся напоследок: «Алекса…р Михалыч я хочу те…бя, Ва…с».

- Япономать!

- Вот это щелкунчик!- вырвалось у водителя Шурика, когда он невольно проник блуждающим взглядом охотника между безмятежно шагающих ляжек преподавателя русского языка и литературы. Мишка наклонился вперёд и посмотрел туда же пронзительным взглядом слуги правопорядка, сказав в поддержку Шурика: «Щелкунчик на пушистой ёлке уже спит посапывая».

- Михалыч, отбой?- поинтересовался Ивкин у Берестова.

- Зачем толпой?- не расслышав, спросил директор.

- Можно по очереди, только, чур, я первый!

- Самое главное в жизни – это чинопочитание во всём,- деловито произнёс Александр Михайлович и стал, медленно смакуя раздеваться сам и раздевать «падшего ангела».

- Тем более женщина очень попросила,- усмехаясь, завершил свою завуалированную агитацию Берестов и выключил свет.

***


Мишка Ивкин лежал на правом боку и был весьма и весьма возбуждён горизонтально снаружи, протыкая пустоту. Так продолжалось несколько минут. Наконец зрелое тело учительницы, шевелясь под Александром Михайловичем Берестовым, коснулось его своей горячей желейной кожей. Она по-кошачьи безжалостно начала лизать волосатую грудь милиционера, заставляя её покрываться холодными мурашками. Царапать бархатистыми порами левого бедра маковую коробочку Михаила, от чего она пускала сопли и собиралась лопнуть, как перезревший огурец. Было темно и относительно тихо, лишь Светлана Николаевна время от времени разрывала тишину комнаты голосом самки гиббона потерявшей последнюю надежду в брачный период. Она толи стонала от удовольствия, толи бредила от сексуальных кошмаров. Но эти приятные мужскому уху звуки колдовски, притягивали Мишку к объекту их издающему. Повинуясь им, он сначала положил ладонь на левую свинцовую грудь завуча, а потом, отдышавшись, перенёс руку на волнующийся голый животик и приклеился звенящим дротиком к талии, оглушённой женщины. Раскрытым парашютом надулась голова опера от прилива крови. Мишка видел радужные круги перед глазами и сглатывал вкус садовой малины исходящий по воздуху от Светланы Николаевны. Он вплотную прижался к ней и критически замер в ожидании неизвестно чего. Скоро пришло-таки то долгожданное время, и Берестов размагнитился с резиновой игрушкой, завалившись по другую сторону от Мишки и шумно выдохнув, почти моментально захрапел.

- Вот оно наступило это «неизвестно чего»,- подумал Мишка.

- Как здорово, что за моей спиной храпит, посвистывая Шурик, Светлана Николаевна давно в откате, Михалыч тем более, стало быть, наступила благоприятная пора похулиганничать за чужой счёт,- ещё раз покумекал старший лейтенант Ивкин,- и приступил к этому озорству немедленно. Перевернув, осторожно толкая от себя спящего завуча со спины на правый бок, Мишка, дрожа, прильнул своим телом к заветному кладу, вернее сказать к красочной доске почёта. Физиологически приподнятая попка Светланы Николаевны сама аккуратно наделась прорезью объёмных ягодиц на горящий Мишкин факел. Хозяйка прелестей, что-то промычала и засопела. Факел, уткнувшись в мокрую канавку над двумя секретами, не потух, а наоборот воспылал закрытым пламенем и проворно проскользнул в нижнее трогательное хранилище вечного огня, чести и совести женской натуры. Сметана Светланы облизывала внедрившийся в закрома Мишкин пирожок, кисло-сладко пощипывая румяное распаренное тельце гостя. А Мишка летал руками по затылкам и за ушами попки педагога словесника. Он добирался до наливных грудей с твёрдыми помпонами. Его пальцы проворно перебирали коклюшки взрослого влагалища, раскручивая туда-сюда веретено вульвы и разглаживая шёлковые нити загадочного атавизма на лобке, в паху, вокруг ануса. Михаил, обхватив Светлану Николаевну руками за талию, нежно забросил её попку-тыкву себе на грудь и тут же почувствовал обжигающий поцелуй кудрявой колдуньи своими ляжками и яичками. Сырая пирога женского зада кусала Мишкин живот коровьим сепаратором, затягивая мужской инструмент плотника внутрь женского омута. Вдруг горячий ключ заклокотал в центре Мишкиного тела и, пробив оболочку осторожности, вырвался гейзером на волю, на поле славной битвы. Прыгая по холмам и пригоркам Светланы Николаевны, он добирался уже до самых лопаток, но запутавшись в волосах головы, повис на них лягушачьей икрой.

***

Восемь часов утра следующего дня. Четыре голых человека лежат размашистым рядком на матрасах в номере 17-ть гостиницы «Турист». У Александра Михайловича Берестова дёргается опухший левый глаз. Он открыл только правый, прокрутил им по часовой стрелке и сказал, спрашивая тишину: - Мы в Японии или в вытрезвителе?

- В раю,- ответил Мишка.

- В психушке,- прошептал Шурик.

- В морге,- простонала Светлана Николаевна.

- А!- закричал Михалыч.

- Вскочив, он начал всем бросать, какую попало одежду.

- Вставайте, сейчас врачи на обход придут!

- Боже мой, отвернитесь!

- Я же голая!- закричала завуч, поджав к груди колени и закрыв лицо ладонями.

- Все мужики на водопой в туалет!- рявкнул Берестов, и первым выскочил из номера.

Придя в себя через час, Мишка, Шурик и Михалыч сидели в номере за столом и разлив по пятьдесят граммов спирта в три стакана, делились ночными впечатлениями.

- А в котором часу отправляется теплоход из Корсакова?- спросил Мишка.

- В 19-55,- спокойно ответил Берестов, доставая из чемодана пакет с вялеными кальмарами, кусок сала, буханку белого хлеба, термос с остывшим кофе и литровую банку красной икры. Только разложились – стук в дверь.

- Мальчики, Вы дома?- приоткрыв дверь комнаты, произнесла Светлана Николаевна.

- Да!- в один голос ответили мальчики.

- Я, Нина Васильевна и Ольга Ивановна идём делать Александру Михайловичу перевязку,- сказала она, входя в сопровождении двух смачных дам в гостиничный номер под номером 17-ть.

- Надо из соседнего номера, у наших туристов ещё три матраса попросить,- устало прошептал Мишка,- и мужики сдержанно захихикали, опустив головы.