Феноменология Дитриха

Введение.

Дитрих – это человек, чей проект самого себя, чья цель и смысл жизни описываются всего одним словом: Спокойствие. Дитрих не любит воду, но его можно сравнить с катером, который мечтает стать Океаном. Ровной, безмятежной гладью воды, ничем не нарушаемым созерцанием. Это забавно, поскольку именно катер создает на поверхности воды рябь и волны. Он нарушает ту гладь, благодаря которой вода под ним – это именно Океан, а не просто вода. Проект Дитриха, таким образом, предполагает цель, которой сам же Дитрих и мешает. И тело, его тело, становится ярким тому доказательством.

Ноги.

Дитрих с подозрением относится к своему телу, потому что чувствует в нем «подвох». Это, впрочем, относится не ко всему телу, а только к некоторым его частям. Ногам, например, Дитрих полностью доверяет. Он любит свои ноги, они означают бег - возможность убежать.  Ноги символизируют свободу Дитриха, предлагаемая ими мобильность и скорость выступают гарантом того, что возникшая было опасность Спокойствию останется позади. В ногах заключена его, Дитриха, независимость; они – гарант того мужества, с которым он встречает неизбежную жизненную суматоху.

Руки.

Подобного нельзя сказать о руках. Дитрих не любит свои руки, потому что они должны работать, и все ждут от них какой-то работы. Руки постоянно должны что-то переносить, или печатать, или поддерживать, или жестикулировать – они делают все. Именно по рукам люди определяют, полноценно он функционирует в обществе или нет. Из-за наличия рук Дитрих постоянно чувствует давление извне – оно гнетет и разрушает Спокойствие. Он бы, наверное, даже с радостью потерял одну из них, тогда окружающие уже не были бы к нему столь требовательны. Именно в руках заключена его социальная функция, именно через них, поэтому, люди обращают к нему свои притязания и требования. В силу этого Дитриху постоянно кажется, что при разговоре с ним все смотрят большей частью не на него, а на руки. Ему хочется их спрятать, засунуть в карманы или надеть перчатки – но даже этого нельзя сделать. Окружающие всегда с подозрением относятся к тому, кто много скрывает свои руки: «Нечист на руку», думают они. Через руки социальный мир проникает в Дитриха, навязывает свою волю.

Голова.

К голове у Дитриха двойственное отношение. С одной стороны, когда она ложится на подушку – это знамение, что теперь-то наступает время Спокойствия и тишины. Голова на подушке предполагает расслабленность и уверенность в том, что тебя никто не побеспокоит. С другой стороны, голова тоже должна работать (или, скорее, подрабатывать). Она должна улыбаться, когда нужно, и производить звуки, необходимые в той или иной ситуации. Неправильная улыбка и слова могут из любой Спокойной ситуации сделать гнетущую. Кроме того, в голове порой зарождаются такие мысли, которые могут потревожить даже сакральное «подушечное» Спокойствие. Поэтому Дитрих и любит, и боится своей головы. Она для него как Бог, которого обязательно надо уметь умилостивить – и только тогда, не раньше, Он подарит тебе свои дары.

Член.

Подлинное Спокойствие предполагает небытие. Дитрих хотел бы не быть, но его тело стало той странной флуктуацией, которая засосала его субъективность в жизнь, бытие – оно выставило его наружу, сделало уязвимым. С другой стороны, тело можно использовать и с выгодой для себя, сделав из него что-то наподобие скорлупы вокруг обнаженной субъективности: Дитрих быстро понял, что если он будет делать так, как все от него ждут, то никто не удосужится лезть внутрь. Ему просто надо следовать ожиданиям остальных: улыбаться, работать, говорить нужные слова – и все от него отстанут. Однако еще через какое-то время ему стало ясно, что все не так просто, что эротизм, который скрыт в каждом, подчас самом нейтральном действии, неизбежно вводит его в некую социальную область, которую он не может контролировать.   Поэтому как бы Дитрих не любил руки, гораздо больше он ненавидит свой член. Член привносит в его общение с окружающими непонятную двусмысленность: вроде бы никто о нем не говорит, никто от него ничего напрямую не ждет, и тем не менее все негласно отдают ему «главную роль». Словно человечество давно договорилось, что все будут верить лжи друг друга о том, что член не имеет никакого значения, хотя на деле каждый понимает, что вся человеческая деятельность имеет своей конечной целью удовлетворение члена и только члена. Но Дитрих-то ни о чем не договаривался! Он нервничает, поскольку не понимает правил игры, того, как он должен себя вести, чтобы все от него отстали, чтобы все посчитали его нормальным. С одной стороны, ему следует все время думать о члене и стараться удовлетворить его желания, в противном случае все решат, что он болен: что он импотент, блаженный, сумасшедший и потенциальный маньяк. С другой, если он будет открыто угождать своему члену, его назовут аморальным низким животным и скотом. Такая амбивалентность создает в разговоре с любым человеком некое второе дно, когда о члене не говорят, но подразумевают. Член больше всех в его теле грозит Спокойствию, поскольку через него, как и через руки, все от Дитриха чего-то требуют, ждут, но, в отличие от ситуации с руками, никто прямо не говорит, чего именно.  Поэтому, особенно в общении с противоположным полом, Дитрих чувствует себя так, словно он идет впотьмах и наощупь – не зная, в какой же именно момент ему грозит упасть в яму.