Народное ликование в Амстердаме

В связи с технической проблемой, возникшей с автобусом, на котором я вместе с группой туристов из Эстонии путешествовали по Европе, все мы вышли из него в районе центрального железнодорожного вокзала города Амстердам.

 Наша группа сильно отличалась своим внешним видом от местных. В 1995 году, в Голландии был в моде черный цвет. Меня поражали молодые девушки в тонких, полупрозрачных платьях серого или черного цвета в комплекте с тяжелыми черными ботинками на громадной платформе. Эта особенная северная эстетика трудно воспринималась нами, прибывшими из далеко не южной страны.

Наши женщины были одеты по погоде, в светлые и в основном белые тона, и это выделяло нас всех из большой толпы людей, стоявших на площади перед вокзалом.

Время тянулось медленно и мы стояли наблюдая картинки из жизни местных людей.

 Недалеко от нас заиграл трубач. Он раскрыл чемодан для пожертвований и рядом с ним собралась группа зевак и помощников.  Играл он из рук вон плохо, перевирая каждую третью ноту, и я отвернулся, чтобы не показывать ему свою неприязнь.

 Несмотря на ужасную игру трубача, ко мне подошел один человек из его свиты и в жесткой форме потребовал   проявить уважение к талантливому музыканту, заплатив ему гульденами. Никто из нас не отреагировал на претензию, и он ушел сильно разочарованным. Позже, он неоднократно с укором и откровенной злобой поглядывал на нас.

Напротив нас на островке стояла полицейская машина, в ней сидели полицейские. Они периодически отвечали на звонки и звонили сами, а в перерывах между своими профессиональными переговорами по телефону они внимательно и с явной симпатией поглядывали на наших женщин в белом. Изредка они обменивались между собой впечатлениями от облика женщин из чужой страны, так разительно отличавшихся от тех, кого они привыкли видеть ежедневно. Они с приятными улыбками на лицах, вели меж собой явно мужские разговоры.

Идиллия прекратилась после очередного звонка, мужчины мгновенно преобразились. Они моментально переключились на предстоящее решение проблем с правопорядком и быстро уехали в неизвестном направлении.

Прошло немало времени, а мы все еще стояли у вокзала и продолжали ждать свой автобус из ремонта. Далее мы временно перебазировались в помещение вокзала. Там к нам подошел чернокожий житель Голландии с какими-то тарелками и кастрюльками в руках. Он попросил меня посторожить его вещи и при этом похвалился большим заработком сегодняшнего дня, не преминув тут же продемонстрировать нам кучу денег.

В руках его действительно была впечатляющая пачка гульденов. Я отказался брать на свою ответственность его не реализованный товар, чем сильно задел его. Он стал обвинять меня в расизме, спросив меня: "Ты не любишь негров?" Я оставил его провокационный вопрос без ответа, так как люблю я только самых близких родственников, а к остальным отношусь толерантно.

 Воздух накалился и тут один мужчина, говоривший на французском, разрядил обстановку, согласившись посторожить вещи настырного торгаша. Все мы вновь вернулись на свежий воздух.

На площадь вернулся и полицейский автобус с теми же людьми, водитель сделал маневр на кругу и неожиданно, прямо у нас на глазах автомобиль столкнулся с проезжавшим по площади трамваем. Думаю, причиной их невнимательности стало то, что парни были приятно удивлены и очарованы тем, что женщины в белом все еще были на площади.

Полицейские так увлеклись наблюдением за женщинами, что не заметили этот чертов трамвай.  Несмотря на то, что звук от удара и был очень громким, последствия аварии были не очень серьезными.  Однако ремонт транспорта в Европе очень дорог, за каждое движение работнику приходится платить, настроение у полицейских естественно сильно испортилось.

Они снова въехали на тот же островок и стали ждать приезда дорожной полиции. Тут началось что-то невообразимое: люди на площади, как по команде, начали кричать, улюлюкать, бросать в воздух головные уборы и откровенно ржать над полицейскими, глядя им прямо в глаза.

 В общем начался стихийный праздник вырвавшейся из глубинного сознания людей ненависти. В своих проявлениях злорадства они не придерживались никаких, даже минимальных рамок приличия, я уже не говорю о хотя-бы малейшем намеке на проявлении сочувствия.

Мы молча стояли, ошарашенные от увиденного и услышанного. Никому из нас не пришло в голову присоединиться к этому дикому шабашу, и мы лишь с удивлением осознавали то, что не любят брата полицейского не только у нас, но и в этой, благополучной стране.

Наши взгляды встретились со взглядами полицейских, обе стороны испытывали неловкость и дискомфорт от этой жуткой атмосферы народного ликования по поводу большой неприятности у тех, кто призван охранять покой и жизнь этих самых горлопанов на площади. И ведь действительно охраняют и покой и жизнь, причем  иногда и ценой своей собственной жизни…

Мы молча посочувствовали им. У меня сложилось мнение, что они это поняли и с благодарностью приняли...