Сплошное расстройство

«Определенно, этой осенью все с ума посходили» - хмурился Кирилл, рассматривая ленту новостей. Она, как и всегда пестрила фотографиями, но на этот раз на них не было ни кошек, ни младенцев, ни эротики – одни листья. Желтые, красные, коричневые. На деревьях, кустарниках, под ногами…
«Выйти, что ли на улицу, просто прогуляться не спеша, пока морозы не ударили?» - подумал парень, разумно рассудив, что раз уж все помешались на этой «красоте», значит что-то в ней и правда есть, что-то, что объектив фотоаппарата передать не в силах, как бы горе-фотограф того не желал.
На улице, правда, было очень хорошо. Непонятно почему и из-за чего – просто хорошо. Сам того не замечая, Кирилл оказался в городском парке. Народу там было много, но никто никому не мешал. Этот факт тоже заинтересовал парня, он не был сторонником праздного шатания по красивым или памятным местам, но когда ему выпадало там бывать то назойливое присутствие в подобных местах кучи народа, мягко говоря, не радовало. А тут – ничего, терпимо. Даже странно как-то.
Кирилл присел на лавочку и начал наблюдать за людьми. Раньше он часто так делал, и тогда это занятие казалось ему весьма занимательным и даже в какой-то степени поучительным. Вот и сейчас оно принесло свои плоды: очень быстро новоиспеченный наблюдатель старой закваски отметил, что большая часть народа стекается с разных направлений к одному месту – центральной площадке парка. И, прежде чем Кирилл осознал, что происходит, он уже и сам оказался втянутым в этот массовый сход. Что тоже само по себе было странно, поскольку он очень не любил толпу с ее шумом, запахом, хамством и напористостью.
«Раз уж день с самого начала вот так вот не задался, то будь, что будет» - мысленно махнул рукой Кирилл и ввинтился в останавливающуюся у пункта назначения толпу.
Парень быстро смог пробраться в первые ряды и понял, что до этого момента никогда в жизни толком не удивлялся. Та картина, что предстала перед его глазами, даже не удивляла – обескураживала.
Центральная площадка была обнесена невысоким чисто символическим заборчиком. На ней была расставлены лавочки, на которых лежало несколько пожилых мужчин, и пара десятком таких же немолодых женщин. Рядом с каждой лавкой стояло по два так же немолодых мужчины, которые утюжили лежащих чем-то похожим на розги.
Подвергающиеся экзекуции люди были одеты. Причем, несколько даже теплее, чем того требовала погода, и по всему видать, больно им не было. Хотя большинство старушек и причитали, обращаясь то к собравшемуся вокруг народу, то к властям, а то и к высшим силам…
Из оторопелого состояния Кирилла вывел сосед по толпе: наклонившись к самому его уху, видимо о личном пространстве незнакомого ему человека он никакого понятия не имел, словоохотливый господин с готовностью пояснил:
- Попались, голубчики! Как есть попались! А, и, правильно, я считаю, их лупцуют! Нечего по выходным по инстанциям шляться!
- Что? Простите – не понял Кирилл.
- Закон, говорю, нечего нарушать! Он для них специально писан и для них же принят! И они сами за него голосовали! Вот о чем я говорю!
- Какой закон? – Кириллу показалось, что он потихоньку-таки начал сходить с ума.
- Да ты что, товарищ, с дуба рухнул? Закон об оптимизации времени. О нем уже полгода по телеку спорят.
Кирилл кивнул. Он вспомнил наконец-таки, что несколько месяцев назад что-то такое читал и даже репостил, но это ведь было не так уж и давно, и закон этот был тогда только на стадии разработки…
- А что вы говорили про голосование? – посчитал нелишним уточнить Кирилл.
- А то и говорю, что социологи опрашивали всех, кто на голосование это ходил, и выяснилось, что в основном старики-то и ходили. И сами-то, получается, за него и проголосовали!
- А Вы, случайно, в двух словах…
- А как же! Легко – очень обрадовался словоохотливый гражданин – на примере вот этих – кивок в сторону наказуемых – и расскажу!
И он рассказал. Из многословного поспешного стрекотания, перемежающегося с нечаянными (очень хотелось в это верить) но меткими плевками в ухо Кирилл узнал примерно следующее:
Наказывали старичков действительно в рамках недавно вступившего в силу закона. Большинство из них были задержаны бдительными дружинниками (по совместительству неработающими пенсионерами) в гос. учреждениях сидящими в очереди в выходной день, в то время как сами в будни дни не работали. Две старушки были взяты с поличным, за сушкой белья на общественных веревках в каком-то доме коммунального типа, опять-таки в выходной день, в то время, как этим же самым попытались заняться работающие люди… От них, собственно и поступил сигнал. Белью, конечно досушиться дали, но и зло оказалось наказанным!
Добровольный информатор рассказывал еще о ком-то в отдельности, но Кирилл уже его не слушал.
«Это что же получается» - думал он – «самые сознательные слои населения сначала голосуют, за ущемляющий их права и свободы закон, а потом его же и нарушают!»
-… и понятно что и дальше будут нарушать – как будто подслушал его не желающий угомониться пустобрех – ведь им же только того и надо, чтобы в будущий понедельник с ночи занимать очередь по всем инстанциям, куда на данный факт пожаловаться можно! Это ведь это, как его, социальный мазохизм! Во!
Кирилл развернулся и, растолкав толпу, пошел прочь. Он шел домой и думал, что много на свете идиотизма, и что поток его нескончаем. Что народу все равно, на что отвлекаться, только бы не думать о действительно важных вещах. И что увиденное им сегодня в равной степени было и смешным и глупым и возмутительным, в зависимости от того, с какой точки зрения на все это смотреть. Одно было ясно абсолютно точно: лучше все это видеть с экрана монитора – и привычнее, и спокойнее, и расстройства, что ни говори, а поменьше будет!