Страшная сказка

Ночь опустилась на старое заброшенное кладбище. Тусклая полная луна, кутающаяся в тучи, словно в рваную ветошь, время от времени уныло выглядывала в прорехи, чтобы в очередной раз убедиться: ничего нового там, внизу, нет. Всё то же самое, как и много лет назад: кресты, обелиски, покосившиеся ограды, свалка из алюминиевых венков и засохших цветов, и древние ивы склонились печально. И - тишина.
Но - чу! Кто это воет там, в гуще кустов сирени? Воет так безнадёжно и жалостно, что засыхают и осыпаются наземь последние, не тронутые увяданием листья. Что за неприкаянная душа страдает в этом скорбном и печальном месте?
Это пожилой упырь мучается с похмелья.
Давным-давно, когда неподалёку ещё жило множество людей, вурдалак пил только хорошую, качественную кровь. Кровь писателей, поэтов, художников. Они дрянь всякую не лакают, в худшем случае - Розовое Крепкое. Музыканты и студенты тоже ничего, хотя их любимое креплёное пиво очень портит вкус и настроение.
А теперь все поразъехались кто куда, остались только суровые пожилые механизаторы. Они пьют свекольный самогон и иногда, по праздникам, палёную водку из соседнего райцентра, которая хоть и получше самогона, но совсем ненамного.
Плохо упырю, плохо.
А тут ещё скелеты из соседних могил повыкопались и сели играть в "очко" на щелбаны. Треск стоит на всё кладбище, а голова и без того раскалывается.
Проклиная всё на свете, упырь вылезает из кустов и бредёт в посёлок. Сегодня понедельник, а значит местный участковый Карпов пил весь день гороховую брагу. Он её всегда по понедельникам пьёт – это у него такой разгрузочный день. Брага конечно не Фетяска, или, скажем, Улыбка, но по сравнению с самогоном - очень даже ничего. Практически нектар.
Никем не видимый и не слышимый – поздно, все спят уже – вурдалак подкрадывается к дому участкового и тихо скребётся в окно.
- Митрич, ты что ли? – доносится из дома сиплый сонный голос. – Штраф свой, наконец, принёс? Заходи, в сенцах поставь. Мне с утра похмелиться надо.
Приглашение получено, и можно теперь войти.
Зловещей безмолвной тенью упырь проскальзывает в дом и застывает у изголовья кровати.
Карпов вновь уснул, и громогласный храп его разносится по всей комнате. Сивые усы разметались по одутловатым щекам, и блестит на шее толстая золотая цепь.
Морщась от запаха перегара, вурдалак наклоняется над участковым , и два длинных острых клыка его вонзаются в толстую шею.

На горизонте появилась узкая светлая полоса. Над пожарным прудом за околицей заструился призрачными змейками туман. Близится утро.
Шаткой, но бодрой походкой возвращается упырь в родные пенаты. Ночь прошла не зря, а грядущее похмелье, судя по всему, будет лёгким и даже в чём-то возвышенным. Издалека доносится хриплый крик первого петуха, и довольный вурдалак ложится в свою уютную могилку.
Он спит и улыбается во сне. Ему снится, что он граф Дракула и женщины, вспоенные изысканными французскими винами, с томной улыбкой подставляют ему лебяжьи шеи.